Ведьмак-Буря-Осколков-Глава-184.epub
Ведьмак-Буря-Осколков-Глава-184.docx
Ведьмак-Буря-Осколков-Глава-184.fb2
Скачать все главы одним файлом можно тут
Глава 184
Да, план Годвальдта был хорош… И помешать его было бы трудно.
Такое можно было бы сломить лишь вводом войск или точечным устранением самого генерала. Именно последнее предлагал Юзеф, потому что армии УЖЕ были распределены по другим участкам и границам. Их отвод для подавления внутренних беспорядков был бы неудобен и грозил проблемами на спорных землях — с соседями и недовольной знатью — чего, собственно, и добивался Хенсельт. Годвальдт тоже не случайно выбрал время своего возвышения…
Но все его шаги — завтра.
А я пришёл сегодня.
Мятежный генерал даже предположить не мог, что я прибуду сюда лично — ещё и опасным телепортом. Наплюю на свою жизнь, рискну оказаться в центре заговора! Разве мог нормальный человек так поступить? Нет. Только безумец или тот, кто ни о чём не догадывается. Именно на последнее уповал Годвальдт.
Зря! И я не безумец, ведь возвраты во времени решат любую проблему.
Вопрос только в том, сумею ли в этот раз сработать чисто? Идеал, как говорится, не достижим, но я стремлюсь к нему. С каждой переигровкой ситуация становится чуточку лучше и понятнее. Я экспериментировал, пробуя действовать по разному, постепенно прихода к такому поведению, которое создаст лучшие для меня условия.
Хм, интересно, выступят ли против меня лояльные генералу люди, как в прошлый раз? Капитан Брех попробовал сделать это на глазах своих солдат, за что был натурально растерзан ими. Ныне мне хотелось бы этого избежать.
Улыбнувшись Годвальдту, я явственно увидел, как он вздрогнул. Планы требуют времени. Заговору нужна подготовка. А я стоял на площади без предварительных уведомлений, без долгого и детального согласования приезда — свалился, как снег на голову!
Бедолага ничего не успел: ни отдать нужные приказы, ни укрепить подпорки заговора, ни устранить строго определённых людей, ни посеять сомнения.
Теперь всё, что он мог — держать лицо. Делать вид, что мой приход ожидаем, а слова мои — не смертный приговор.
Я видел, как Годвальдт старался не смотреть в мою сторону, но взгляд всё равно срывался. Как он сжимал кулаки, стараясь скрыть дрожь. Как его адъютанты бросали взгляды друг на друга, понимая: они стояли на льду, и только что под их ногами раздался треск.
Майор Кельвин уже второй раз украдкой взглянул на капитана Ульриха — ищет поддержки или совета? Капитан Брех, напротив, демонстративно выпрямился, словно готовится к атаке. Глупец. Не понимает, что его генерал уже мёртв, только ещё не знает об этом.
Отчего-то я уверен, что Годвальдт уже ни раз мысленно произносил перед солдатами свою красивую речь. Нечто вроде: «Гарнизон Хагги действует обособленно до прояснения политической ситуации в столице. Мы остаёмся частью державы, но…»
«Но». Ох уж это «но»!
Жаль, Дарион. Ты действительно неплохой стратег. В другой ситуации я бы даже попробовал переубедить тебя, а не ломать. Но предательство — это рак. Его нужно вырезать с корнем, а не лечить.
Своим рискованным финтом я лишил его главного — времени на реакцию. Зачем устраивать бои за крепость и осаждать свой же город? Зачем отправлять убийц, рискуя вызвать панику среди войск? Нет, я просто воспользуюсь своим влиянием и авторитетом, которое не было бы возможно, если бы не фанатизм солдат, мои успехи в налаживании порядка в стране и отличные — для этого времени — условия жизни военных.
У меня нет сомнений, кого они поддержат. Они уже сделали выбор. Задолго до этого дня.
Солдаты, которых я одел, накормил, освободил от офицерского воровства, молились на мой образ на знамени. И теперь Годвальдт — не герой, не стратег, не командующий. Ныне он просто человек, которому осталась одна роль — падать. Вопрос только в том, с какой высоты и на сколько глаз.
Я остановился у подножия помоста, где обычно командиры читали приказы. Снял тёмные кожаные перчатки. Поднялся. Под каждым сапогом — стук, как удар сердца. Я знал, что говорить.
Секундная пауза. Я окинул взглядом море лиц — от молодых рекрутов до седых ветеранов. В их глазах читался не только фанатизм от вида «живого бога», но также и доверие. Не как к некому незримому и никогда не виденному ими королю, а как к старому командиру, который всегда делил с ними паёк и спал под тем же дождём. Они верили не в символ, а в человека — того, кто первым лезет в драку и последним уходит с поля боя. И в этот момент я понял: вот она, настоящая корона — пропахшая пóтом и кровью.
— Братья по вере, — голос мой не был громким, но магия Филиппы усилила его. Каждое слово прокатилось по за́мковой площади, будто не звук, а мысль, разлитая в воздухе. — У меня нет привычки говорить долго. Нашу жизнь определяют поступки, а не слова.
Кто-то из офицеров Годвальдта, стоящих позади, едва слышно хмыкнул. Остальные ждали.
— Взгляните на себя. Взгляните друг на друга. Что вы видите? Мужей, закалённых в горниле войны. Воинов, чьи клинки обагрены кровью врагов Вечного Огня. Сыновей света, которые прошли сквозь тьму и не сломались. Вы — солдаты. Не чиновники. Не купцы. Вы не спорите, вы не торгуете. Вы идёте. Сжимаете рукоять меча — даже если пальцы сломаны. Вы держите строй — даже если рядом умирает брат. И это делает вас чище всех. Так говорит Вечный Огонь, так говорит МОЯ воля!
Тишина, которую не прерывало даже жужжание мух. Вижу, как выпрямляются спины в первых рядах. Как блестят от гордости глаза. Мятежный генерал мог планировать и интриговать, но он забыл главное — с кем имеет дело. Это не наёмники и не ополченцы. Это профессиональные солдаты, которые знают цену своему ремеслу.
— Но скажите мне — что есть воин без цели? Что есть клинок без руки, которая его направляет? Ничто. Пустота, облечённая в сталь.
За спиной явственно начал переминаться Дарион Годвальдт. Я знал, что за ним приглядывают Фролий и Чурп, так что был относительно спокоен. Ни разу ещё генерал не пытался напасть на меня в этот отрезок времени. Это случалось позже.
— После смерти я вернулся на бренную землю не из-за желаний завоёвывать, а для того, чтобы привнести мир в ваши сердца! — поднял я руки. — Мои глаза прозревают сквозь покровы лжи, что застилают взоры смертных. И я вижу… Я вижу нити, что связывают всё сущее. Я вижу замыслы, сокрытые в душах тех, кому вы доверили свои жизни.
Глядя на их лица и застывшие позы, я действительно ощущал… что могу управлять этими людьми одним лишь словом или жестом. Фантастическая власть!
— Среди нас есть волк в овечьей шкуре. Тот, кто носит маску верности, но чьё сердце пожрано честолюбием. Тот, кто когда-то клялся вам в братстве, но теперь точит нож для удара в спину. Вы знаете, о ком я говорю. Ваши души чуют это, хотя разум ещё сопротивляется.
Филиппа едва заметно качнула головой, когда я заговорил о волке в овечьей шкуре. Не от несогласия. Скорее от того, как легко я манипулировал толпой. Даже её это пугало.
Мой голос стал тише, но каждое слово звучало с твёрдостью стали.
— Вспомните войну, которая отгремела несколько лет назад. Войну Темерии против Редании. Вспомните лица погибших. Они верили в святость своего долга. Желали мира своей земле. Процветания дому, жене и детям. Вспомните и скажите, только ли ради денег вы сами стали солдатами? — я улыбнулся. — Глупый вопрос.
Ответные улыбки появились на лицах собравшихся. Каждый из них будто бы подтянулся, выпрямившись ещё больше, хоть и казалось, что уже некуда. Некоторые освятили себя святыми символами или опустили головы, шепча молитвы.
— Ныне мы на пороге новой войны. Но проблема уже не в глупости власть имущих. Не в делёжке пограничных столбов, не в попытке откусить кусок чужой земли. Нет, скажу я вам. Хенсельт, король Каэдвена, желает, не много не мало, уничтожить саму вашу веру в Вечный Огонь. Хочет обречь ваши души на посмертие в Аду, в желудках демонов и чудовищ, которые пожирают тех, кто сопротивляется истине.
Я резко махнул рукой, будто рубил мечом.
— Этот мерзавец желает лишить вас права на жизнь в Райских кущах! Желает обречь ваших детей на вечные муки, во славу чёрного колдовства, хаоса и тьмы!
Ропот прошёлся по рядам солдат. Они встрепенулись, глаза засверкали праведным гневом. Руки сжались на рукоятках мечей.
— Лишь сияние Вечного Огня охраняет наш мир от мрака и смерти! От Белого Хлада, который готов сомкнуть свои клыки на беззащитной глотке! Но что есть Вечный Огонь без своих верных воинов?! Без вас, братья мои?!
Восторженные крики. Даже офицеры, когда я взглянул на них краем глаза, казались воодушевлёнными.
— В таких обстоятельствах, — поднял я руки и голову к небу, — кощунственно даже думать о том, чтобы идти против света. Против силы, которая защищает этот мир от зла. Против меня, живого воплощения Вечного Огня. И кара обрушится на каждого предателя, который помыслит об этом!
Крики солдатни начали складываться в моё имя. Они скандировали его, восторженно салютуя оружием.
— И в нашей ситуации, — голос, усиленный магией, легко перебивал шум, — любой намёк на инакомыслие, это не «попытка отыскать правду», а яд, который отравляет колодец доверия. Червь, что точит основы самого мироздания. И когда червь становится обнаружен, есть лишь один способ спасти дерево!
Я жёстко вытянул руку, куда миг спустя капитан Ульрих, формальный человек Годвальдта, в реальности давно и прочно работающий на Юзефа, вложил письмо, которым я решительно взмахнул перед собравшимися.
— Вечный Огонь судит не словами, но делами. Не намерениями, но их плодами. И плоды предательства горьки — они вкус крови ваших павших братьев. Вы — мои руки в этом мире. Вы — мой клинок против тьмы. И я не позволю, чтобы этот клинок был затуплен ложью или сломан предательством. Справедливость не всегда приходит с небес громом и молнией. Иногда она приходит тихо, руками праведных мужей. Иногда она требует от нас стать её орудием.
К этому моменту бóльшая часть собравшихся уже всё поняла. Во всяком случае среди командования. Даже Кельвин и Брех косились на Годвальдта. Сам генерал не отрывал взгляда от письма в моих руках. Не нужно быть менталистом, чтобы знать, о чём он думал: спешно пытался понять, как Ульрих сумел перехватить одно из его секретных сообщений, направленных Хенсельту.
Генерала так трясло, что это было физически видно. Пот капал с его подбородка, глаза были широко распахнуты. Вокруг мужчины образовалось пустое пространство отчуждения, словно люди, стоявшие близко, боялись заразиться.
Мой голос изменился, наполнился властью, отточенной годами правления.
— Вечный Огонь видит всё, он видит измены и предательства. Видит странные приказы, видит действия, совершённые против совести. Видит тех, кто замыслил измену, пожелал запятнать священное пламя тьмой сомнения и неверия.
Я молча указал на Дариона Годвальдта. Его же собственные помощники, ранее верно и преданно выполнявшие каждый приказ, сноровисто заломили генералу руки, выталкивая вперёд. В глазах Кельвина и Бреха горел страх — не перед физическими наказаниями, которыми я мог бы подвергнуть их, не перед казематами и даже не перед смертью. Страх за свою душу и загробную жизнь.
Я мимолётом посмотрел в глаза каждого офицера и кивнул, покуда Фролий и Чурп перехватили вопящего генерала.
— Ваше раскаяние, братья, воздастся стократно. Ибо по-настоящему твёрд не тот, кто выкован чистым, а тот, кто был перекован. Сомнения сгорели в первозданном пламени вашей души. Ныне вы крепче, чем были когда-либо. Встаньте же на колени и преклонитесь перед Вечным Огнём.
Я сделал едва заметный жест: скрестил указательный и средний пальцы правой руки. К счастью, Филиппа не упустила этот момент из своего внимания. Раздался звук грома, который обрушился на за́мок, вызвав несколько испуганный вскриков. Чародейка слабо улыбнулась, довольная столь тонкой демонстрацией силы.
— Даже небо слышит, когда вершится суд! — заявил я и это стало знаком. Неведомым, но однозначным.
Вначале офицеры-предатели, а вслед за ними и всё остальное командование пало ниц.
— Меч, у которого начала гнить рукоять, уже не годен к битве, — поведал я. — Такой способен лишь сломаться. И вас, братья мои, вели именно в эту сторону — прочь от Вечного Огня. Прочь от истины и праведности. Прочь от света — в стылую тьму, к чудовищам, которые лакомятся не плотью, но душами. Которые пожирают ваше посмертие, обрекая на вечные муки в собственном чреве.
— Это ложь! — завывал Годвальдт. — Письмо — фальшивка! Я никогда не соглашался на титулы и деньги! Я не собирался сдавать Хаггу и Понтар! Я!..
Годвальдт пытался вырваться, как в прошлые разы. Однажды у него получилось и ублюдок успел заколоть Ульриха. Поэтому в дальнейшем я всегда приказывал Фролию и Чурпу удерживать его самостоятельно.
— А кто сказал, что это твоё письмо? — усмехнулся я, а потом вытащил из конверта чистый лист. Потому что Годвальдт не дурак, он всегда сам вёл переписку с Хенсельтом. Никогда не доверял свои бумаги и тщательно следил, чтобы не осталось никаких намёков.
У Ульриха не было и тени шанса найти на генерала компромат.
Но этого и не требовалось.
— Я ведь уже сказал: Вечный Огонь видит всё, — сурово посмотрел я на Годвальдта. — А ты только что признал его правоту перед всем гарнизоном.
В глазах Дариона серым пеплом зажглось осознание полной безысходности.
Солдаты вопили, призывая на Годвальдта все кары. Филиппа даже приготовилась создать защитный барьер (в один из прошлых разов её попытка колдовать привела к проблемам и начавшейся стихийной резне), но я легко заткнул их всех своим голосом.
— Он хотел, чтобы вы забыли, за кого держите оружие! — решительно произнёс я. — Хотел бросить вас под знамёна Хенсельта, ублюдка, который жёг наши храмы и убивал носителей слова Вечного Огня, пытающихся спасти души бедных крестьян и горожан! Что мы сделаем с предателем?!
Толпа стала оркестром ярости. Каждый солдат — глоткой, каждый голос — приговором.
Гарнизон кричал ровно то, что я ожидал. Как в прошлый раз. Только Брех дрогнул на секунду раньше… Интересно.
— На кол! Сжечь! Голову с плеч! Повесить! Распять! Забить камнями! — всё новые и новые выкрики наполнили площадь. Даже дежурные покинули свои посты и теперь надрывались наравне со всеми.
Они не ждали приказа. Они боялись моей тишины.
Кто-то попытался бросить в пленника незнамо откуда выхваченный булыжник, но одного моего хмурого взгляда оказалось достаточно, чтобы дебошир пришёл в себя.
М-да, не ожидал, что в этот раз сумею так сильно распалить народ. Что поделать, я давно умел зачитывать зажигательные, ха-ха, проповеди! Тем более, у меня были возможности как следует разогреться. Так что сейчас использовал свои навыки на полную, только и всего. Бросил искру на сухой хворост.
— Приказ! — вперёд выступил Дантон, с которым я только что обменялся взглядами. — По закону Великого Союза Стран, по воле его владыки, великого инквизитора Амброзия, за государственную измену, — люди замолкали по мере звука его голоса — не потому, что Ришард был столь красноречив, а чтобы не упустить ни единого слова, — генерал Дарион Годвальдт приговаривается к смерти, путём сожжения на костре!
Годвальдт взвыл, пытаясь пересилить хватку моих подручных, но оказался не в силах этого сделать. Я едва заметно кивнул Чурпу, отчего рыжий и красноносый (из-за потери кончика носа) «клоун» хорошенько приложил генерала по брюху.
Правильно. В один из прошлых разов он умудрился выхватить кинжал, что ему, конечно, не помогло, но смазало впечатление.
— Поднимайтесь, — обратился я к коленопреклонённым офицерам. — Ваша верность оценивается поступками. Майор Кельвин, — посмотрел я на бывшего помощника Годвальдта, — принимайте временное командование гарнизоном и руководите казнью. Капитан Ульрих будет вашим заместителем. Покажите всем, что преданность вознаграждается так же быстро, как карается предательство. Я задержусь, чтобы очистить душу этого человека, — кивнул я на Годвальдта. — И пусть его плоть сгорит, душа ещё может быть спасена. Такова милость. Даже к падшему, — секунда тишины. — Потом я покину это место. Пора покарать Каэдвен и его отринувшего истину короля.
— Слушаюсь, господин великий инквизитор! — Кельвин выпрямился во весь рост.
Когда костёр зажгли, я не стал смотреть. Бог не должен наслаждаться дымом. Бог должен помнить пепел.
* * *
Примечание автора: понравилась глава? Не забудь поставить лайк вот здесь и конечно же буду ждать твой комментарий :))