Небесный Кузнец. Глава 138
Глава 138.
Полет до Нью-Йорка проходил в той особенной, ватной тишине, которая наступает только после великих потрясений. Репульсоры костюма разрезали уже вечернее небо, оставляя позади Вашингтон и бурлящий от новостей Трискелион. Я, отключившись от контроля полета, смотрел на расстилающееся внизу море огней. Где-то там, среди этих электрических созвездий, миллионы людей прямо сейчас обсуждали, спорили, плакали от счастья или выли от страха.
Я позволил себе на время отложить мысли о предстоящем разговоре с Древней. Ключевые тезисы, аргументы, стратегии торга — всё это было сформулировано в моей голове еще несколько дней назад. А там, где не хватит планов, поможет импровизация. Сейчас мой разум занимало другое. Куда более земное, но от того не менее масштабное.
Глобальная смена парадигмы. Красивые слова. Политики любят произносить их с трибун, не понимая смысла. Но я понимал. Сверхдешевые, идеальные лекарства, которые я только что вывалил на рынок — это не просто гуманитарный жест. Это экономическая термоядерная бомба, заложенная под фундамент современной цивилизации. Еще вчера ночью, планируя презентацию, я ловил себя на липком страхе: а не открыл ли я Ящик Пандоры? Биржевой крах, паника инвесторов, банкротство гигантов, которые потянут за собой банки… Не обрушу ли я мир, пытаясь его спасти? Но ночной мозговой штурм с ведущими аналитиками ЩИТа, подкрепленный тысячами сценарных симуляций Рубедо, успокоил мою паранойю.
То, что произойдет в ближайшие месяцы, старик Шумпетер в своих трудах называл «Созидательным разрушением». Да, уже с сегодняшнего дня, но усугубляясь завтра утром… На биржах будет кровь. Акции фармацевтических конгломератов, страховых гигантов и сетей частных клиник станут дешевле туалетной бумаги. Индексы рухнут. Брокеры будут выбрасываться из окон. Но это — краткосрочный шок. Боль от вправления вывиха. В долгосрочной перспективе? Мы стоим на пороге самого мощного экономического бума за всю историю человечества. Бума, по сравнению с которым Промышленная революция покажется возней в песочнице.
Я прикрыл глаза, позволяя цифрам и графикам проноситься в голове. Во-первых, и это самое главное — конец «Экономики Обслуживания Поломок». Вдуматься только: в нашей текущей модели медицина — это гигантская черная дыра. Гравитационный колодец, пожирающий ресурсы. Возьмем условного Джона Смита. Средний класс. Он заболел. Он тратит тысячи, десятки тысяч долларов на инсулин, на станины, на химиотерапию. И что он получает взамен? Ничего. Он просто… остается жив. Он возвращается в «ноль». Эти деньги не создали ничего нового. Они не пошли на покупку дома, на открытие пекарни, на обучение детей, на инвестиции в технологии. Они сгорели в топке поддержания биологического штанов. Это не рост. Это стагнация, замаскированная под ВВП.
А теперь представим новый мир. Резилиген стоит копейки. Онко-Стоп доступен каждому. «Норма» делает диабет страшной сказкой из прошлого. Триллионы долларов — триллионы! — которые раньше были заперты в страховых фондах, на счетах больниц и в карманах фарм-лобби, внезапно освобождаются. Домохозяйства перестают тратить по 30-40% дохода на страховку и таблетки. Куда пойдут эти деньги? Они хлынут в реальный сектор. В ипотеку, в автопром, в туризм, в гаджеты, в образование. Это эффект мультипликатора. Мы увидим взрывной рост потребительского спроса во всех созидательных отраслях. Деньги наконец-то начнут работать на развитие, а не на выживание.
Во-вторых — Производительность. Самый ценный ресурс любой экономики — это не нефть, не золото и даже не вибраниум. Это люди. Их мозги и руки. Болезнь — это простой конвейера. Каждый сезон гриппа вымывал из мировой экономики миллиарды человеко-часов. Теперь гриппа нет. Заводы не встают. Офисы гудят. Но еще важнее — опыт. Инженеры, врачи, ученые, мастера своего дела — золотой фонд нации. Раньше они уходили на пенсию в 60-65 лет. Не потому, что глупели или ленились. А потому, что тело сдавалось. Сердце шалило, суставы скрипели, диабет съедал ноги. Мы вернули им время.
Семидесятилетний главный инженер теперь будет чувствовать себя на пятьдесят. Он не уйдет на покой, он продолжит работать, учить молодежь, создавать. Мы продлили активную фазу жизни специалистов на десятилетия. А препарат «Норма»? Он ведь не просто сжигает жир. Убирая скачки инсулина, он очищает мозг от «сахарного тумана». Нет послеобеденной усталости, нет вялости. Креативность, когнитивные способности, скорость реакции — всё это пойдет вверх. Мы буквально сделали человечество умнее, просто наладив его метаболизм.
Третье. Тот самый пресловутый «коллапс». Да, сектор БигФармы и страховой медицины умрет. Это факт. Миллионы страховых агентов, перекладывателей бумажек, маркетологов фуфломицинов и администраторов окажутся на улице. Но если смотреть цинично… это прекрасно. Эти профессии были паразитарными. Они не создавали продукт. Они занимались перераспределением рисков и накруткой цен. Они были смазкой в механизме, который мы только что заменили на вечный двигатель. Теперь эти свободные руки и, что важнее, мозги перетекут в новые сферы.
Врачи перестанут быть ремонтниками, латающими дыры. Они станут инженерами тела. Биохакинг, улучшение человека, эстетическая медицина, продление молодости. Спортзалы перестанут быть камерами пыток для сжигания съеденных бургеров (ведь есть «Норма»!) и превратятся в центры достижений, кибер-атлетики и экстремального спорта. Люди будут ходить туда за удовольствием, а не из страха ожирения. Рестораны перейдут от производства дешевых калорий к высокой гастрономии. Людям больше не нужно «заедать стресс» сахаром, им нужен будет вкус. Это тектонический сдвиг.
Четвертое. Государство. В большинстве развитых стран здравоохранение — статья расходов номер один. Это черная дыра (очередная) бюджета. Как только лечение рака становится копеечным уколом, а диабет исчезает как класс, государственные расходы сокращаются на триллионы. Куда направить этот поток? Снизить налоги, стимулируя бизнес? Вложить в гипер-инфраструктуру, строя города будущего? Направить на освоение космоса? Или ввести Безусловный Базовый Доход, чтобы поддержать тех, кто потерял работу в переходный период? Теперь это не утопические фантазии футурологов. Это реальные опции в меню министра финансов.
И последнее, но, пожалуй, самое вкусное. Психология «Бесстрашного Потребления». Всю свою историю человечество жило в страхе. Люди копили «на черный день». На случай рака, инсульта, тяжелой немощной старости. Эти деньги лежали мертвым грузом под матрасами или на консервативных депозитах, тормозя экономику. Завтра Капитан Америка улыбнется с экрана и скажет: «Рак? Это лечится за сто баксов, сынок. Тебе нечего бояться». Страх исчезнет. Кубышки будут распечатаны. Люди начнут тратить, инвестировать, рисковать. Они будут охотнее открывать стартапы, потому что провал больше не означает голодную смерть под забором из-за неоплаченных медицинских счетов. Уровень предпринимательской активности пробьет потолок.
— Экономика — это обмен ценностями, — прошептал я, вспоминая слова одного из аналитиков Фьюри. — Старая система заставляла людей платить всё, что у них есть, за право просто не умереть. Мы сделаем жизнь дешевой в обслуживании. Это как переход от лошадей к автомобилям. Да, производители кнутов и уборщики навоза разорились. Но мир получил логистику, туризм, пригороды и глобализацию.
Этот мир переходит от «Экономики Выживания» к «Экономике Раскрытия Потенциала». Золотой Век. Эпоха, где ресурсы тратятся на полеты к звездам, а не на инсулиновые помпы и аппараты диализа.
Конечно, я не наивен. Я не идеалист. У всего есть цена. И цена этих перемен будет высокой. Демографический взрыв — это раз. Нас станет много. Очень много. Экзистенциальный паралич — два. Кризис смысла. Если мы будем жить по 150 лет здоровыми и молодыми, само понятие времени, карьеры, брака девальвируется. Фраза «пока смерть не разлучит нас» звучит жутко, когда до смерти еще полтора века. Институту семьи придется переизобрести себя. И третий всадник — религиозный коллапс. И террор. Для многих конфессий страдание — это валюта. Болезнь — это испытание веры. Смерть — это встреча с Богом. Мы, по сути, отменили «Волю Божью». Мы починили то, что, по их мнению, должно было сломаться. Фанатики этого не простят. Нас ждут теракты, секты нео-луддитов, проповедники конца света, кричащие, что мы нарушили естественный порядок.
Но это… это проблемы масштаба десятилетий. И они решаемы. Экспансия в космос решит вопрос перенаселения. Новая философия заполнит духовный вакуум. Плюсы перевешивают минусы. Значительно. Я в этом уверен. Мы сделали всё правильно.
Я начал снижение. Огни Нью-Йорка стали ближе, превращаясь в конкретные улицы и здания. Я выдохнул, чувствуя, как напряжение последних суток наконец отступает, сменяясь глубоким, спокойным удовлетворением. Социальная революция, которая закрепит победу «Авангарда» надежнее любого убитого злодея, свершилась. Громкие слова сказаны, механизмы запущены. Можно наконец вернуться в свою лабораторию. В тишину. В мир чистого разума. И подумать о том, что делать дальше.
Поток мыслей о глобальной экономике прервался, когда на горизонте показалась крыша «Томпсон Корп». Я тряхнул головой, выбрасывая из сознания котировки, проценты и социальные сдвиги. Сейчас мне предстоял экзамен, к которому невозможно подготовиться по учебникам. Древняя. Верховная Чародейка Земли. Женщина (если этот термин вообще к ней применим), которая видела рождение и гибель цивилизаций.
Мысленная команда — и наноботы на обшивке костюма сменили конфигурацию, преломляя свет. Я стал частью вечернего неба, призраком, скользнувшим на крышу, что выполнила роль посадочной площадки. Спустя минуту я уже входил в комнату отдыха.
Обстановка здесь была… сюрреалистичной. На моем дизайнерском диване, в окружении хай-тек интерьера, сидела лысая женщина в простых монашеских одеяниях. Она держала фарфоровую чашку так, словно это был самый драгоценный артефакт во вселенной, и о чем-то негромко беседовала с Питером Паркером. В воздухе пахло жасмином и горными травами, и я точно знаю, что подобного чая в здании не было. Она принесла с собой свою атмосферу. Буквально.
— Мистер Томпсон, — она подняла на меня взгляд. Спокойный, глубокий, как Марианская впадина.
— Мисс… — я на секунду запнулся. Титул? Имя?
— Можно просто Древняя, — легкая улыбка тронула её губы, но глаза остались серьезными. — Или мисс Яо, если вам так комфортнее придерживаться социальных конструктов вашего века. Мои поздравления. Ваша речь сегодня… она создала мощную рябь в озере времени.
Я прошел к креслу напротив, чувствуя, как нано-костюм стекает с тела, превращаясь в обычную одежду.
— Эта рябь — результат работы команды. ЩИТ, «Авангард», аналитики. Мы просто подтолкнули камень, который давно шатался. Хочется верить, что лавина, которую мы вызвали, не погребет нас под собой.
— Не погребет, — она сделала глоток чая. — Я просматривала варианты будущего. Ветви вероятностей изменились. Стали… ярче. Хаотичнее, но ярче. Вы не сделали хуже, Джон. Это редкое достижение для того, кто пытается играть в бога.
— Это радует, — я выдохнул, чувствуя, как часть напряжения отпускает. Одобрение от существа, видящего таймлайны, дорогого стоит.
Древняя плавно повернула голову к Паркеру. Паучок сидел, замерев, словно кролик перед удавом, хотя агрессии от неё не исходило.
— Мистер Паркер, не могли бы вы оставить нас?
Это была не просьба. Это был приказ, обернутый в шелк. Питер кивнул, поспешно вскочил и направился к выходу, бросив на меня вопросительный взгляд. Я едва заметно кивнул ему в ответ.
— И подумайте над моим предложением, Питер, — бросила она ему в спину.
Дверь закрылась. Тишина стала плотной.
— Предложением? — я удивленно поднял бровь.
— У юноши талант, — просто ответила она, ставя чашку на стол. — Его душа резонирует с тонкими материями куда сильнее, чем он думает.
— У него и так дел по горло, — хмыкнул я, тем не менее мозг уже начал просчитывать варианты. — Но… Человек-Паук с двойной специализацией? Маг-мистик? Если он научится открывать порталы своей паутиной или тянуть энергию напрямую из Паутины Жизни…
— Вы на удивление хорошо осведомлены о природе наших таинств, — заметила Древняя. В её голосе не было удивления, только констатация факта. — Впрочем, после Чуда 29 Октября я перестала удивляться вашим знаниям. Вы — аномалия, мистер Томпсон.
— Осведомленность — мой новый девиз, — я развел руками. — Что касается чуда 29 Октября, то специфика моей силы такова: каждые сутки я получаю… назовем это «пакетом данных» или способностью. Иногда это знания. Иногда — магия. Иногда — полная чушь.
— А с Дормамму? — она произнесла имя Врага буднично, как название болезни.
— С ним было сложнее. Мне повезло. Я, грубо говоря, смог создать разрыв и уйти в глубокий космос, где просто ждал, пока рулетка судьбы не выдаст мне нужный инструмент. А так как для него я невидим, он не смог меня раздавить, пока я был уязвим.
— И пока вы не касаетесь зараженных артефактов, — мягко, но с нажимом добавила она.
Я кивнул. Плащ левитации и пистолет, «подарочки» от покойного Капюшона, Система уничтожила вместе с инвентарём. А сапоги… пусть пока лежат у неё.
— Я рада, что вы откровенны, — продолжила Древняя. — Но ваша политика «открытых дверей»… Архивы ЩИТа. Я настоятельно не рекомендую раскрывать миру существование истинной Магии. Люди не готовы узнать, что реальность — это лишь договор, который можно нарушить словом на санскрите.
— Они узнают сами. Рано или поздно.
— Между «узнать» и «понять» — пропасть. И эту пропасть обычно заполняют безумием. Но оставим полемику. Вы пригласили меня не чаю попить. И я пришла не ради светской беседы.
Взгляд её изменился. Из мудрой наставницы она превратилась в Верховного Мага. Острую, опасную, видящую насквозь.
— Ну наконец-то, — я встал. — Предлагаю небольшую экскурсию. Тут недалеко.
Мы прошли по коридору всего десять метров. Обычная офисная дверь. Табличка «Техническое помещение». Но уже за пять шагов до неё воздух начал вибрировать. Волоски на руках встали дыбом. Это было ощущение статического электричества, помноженное на тысячу.
— Вы чувствуете? — спросил я, взявшись за ручку.
— Разумеется, — Древняя чуть нахмурилась. — Пространство здесь… изогнуто. И оно поет.
Я распахнул дверь. Голубое сияние ударило в глаза, заливая коридор. Это была не подсобка. Это была пещера Али-Бабы, если бы разбойники грабили не золото, а саму суть мироздания. Кристаллы. Тысячи кристаллов, сложенных штабелями до потолка. Они пульсировали, гудели, переливались внутренним светом. Конденсированная, чистейшая, дистиллированная мана. Энергия в твердом агрегатном состоянии. Фон был таким плотным, что его можно было резать ножом.
— Это… — голос Древней дрогнул. Впервые за весь вечер. Она сделала шаг внутрь, протянула руку, но не коснулась кристалла, а провела ладонью над ним, считывая эманации. — Невероятно.
— Интересует? — я прислонился к косяку, наблюдая за ней. В её глазах не было алчности. Там была тревога профессионала, увидевшего ядерный реактор в детской песочнице. И… надежда.
— Главная проблема обучения магии — это источники, — начала она, не отрывая взгляда от голубого света. — Мы черпаем силу из измерений, из лей-линий, от сущностей. Все это имеет цену. Все это оставляет след, искажает мага. Требуются годы медитаций, чтобы очистить дух. Она повернулась ко мне. — А это… Это Tabula Rasa. Чистый лист. Первозданная энергия, не окрашенная ни тьмой, ни светом. Подобное было только на заре времен, на месте постройки первых Санктумов. Сейчас мир истощен.
— А у меня есть целый склад, — закончил я. — Безопасная тренировка для неофитов. Мгновенное восполнение резервов для мастеров. Никаких сделок с демонами ради капли силы.
Древняя медленно кивнула. Она понимала ценность. Это был стратегический ресурс, способный усилить Камар-Тадж в разы.
— Вы ведь неспроста это показываете, Джон. Вы торговец, хоть и носите маску героя. Чего вы хотите?
— Времени, — ответил я. — Мне нужна комната. Зачарованная область, карманное измерение — называйте как хотите. Место, где время течет иначе.
— Насколько иначе?
— В тысячу раз медленнее, чем снаружи. Пока здесь проходит день, там должны проходить годы. Или хотя бы месяцы.
Древняя задумчиво прикрыла глаза.
— Манипуляции со временем опасны. Создать стабильный карман с таким коэффициентом искажения… Это потребует колоссальных затрат энергии. Она выразительно посмотрела на кристаллы. — Но с этим… Да. Это возможно. С рядом оговорок и ограничений по массе.
Я внутренне ликовал. Культивация. Наконец-то. Обычные тренировки занимают годы. У меня нет лет. У меня есть дни. Но если я смогу запереть себя в «Гиперболической камере времени», я смогу освоить Ци на уровне Грандмастера за неделю реального времени. Ци — это жизнь. Лечение, усиление, защита от ментальных атак, удары, пробивающие любую броню. Это фундамент.
— А второе? — спросил она, видя, что я не закончил.
— Второе, как несложно догадаться, это знания. Информация. Мне нужен доступ к библиотеке Камар-Таджа. Не ко всей, я не наглый. Базовый курс, теория метафизики, защита разума и души.
Древняя вздохнула. Тяжело, устало.
— А вот с этим, мистер Томпсон, все гораздо сложнее.
— Почему? Я даю вам батарейку, а прошу учебник для первого курса.
— Потому что знания, Джон, — она посмотрела мне прямо в глаза, и в этом взгляде я увидел сталь, — это не товар. Это оружие. И я не уверена, что готова дать его человеку, который за одни сутки переписал экономику, биологию и политическую карту мира. Вы слишком быстры. И это пугает даже меня.