Небесный Кузнец. Глава 139
Глава 139.
— Вы прекрасно знаете, что я рано или поздно доберусь до магии, с вашего разрешения или без него, — я не отводил взгляда, стараясь выдержать зрительный контакт с существом, которое топтало эту землю еще тогда, когда большинства нынешних цивилизаций не было даже в проекте. — Так к чему эти танцы с бубном? Зачем создавать сложности там, где мы могли бы быть полезны друг другу?
Верховный Чародей стояла неподвижно, сложив руки за спиной. В её позе не было напряжения, лишь абсолютный, почти пугающий покой, словно она была не человеком из плоти и крови, а статуей, высеченной из вечности.
— Никаких сложностей, Джон, — наконец произнесла она. Голос Древней звучал мягко, как шелест страниц старой книги, но в этой мягкости крылась сталь. Она вздохнула, и в этом вздохе чувствовалась усталость веков. — Просто Вселенная — это сложный механизм. И везде, абсолютно везде, необходим баланс.
— Баланс? — я не сдержал кривой ухмылки. — Или его жалкое подобие, которым вы оправдываете бездействие? Последние проблемы, с которыми мне пришлось столкнуться лицом к лицу, откровенно плевали на этот ваш пресловутый баланс. Думаете, Галактус, пожирая миры, сверяется с кармическими весами? Или Танос с его безумной математикой? Да тот же Локи… — решил я раскрыть часть своих карт и метазнаний.
Древняя чуть склонила голову набок, и её глаза, бездонные и спокойные, вдруг изменились.
В этот раз мне не дали закончить. Я не услышал команды «заткнись», но мой рот захлопнулся сам собой, а слова застряли в глотке колючим комом. Я поперхнулся воздухом, потому что воздух вокруг вдруг стал густым и тяжелым, как ртуть.
От этой хрупкой на вид женщины пахнуло такой концентрированной, первобытной мощью, что мои инстинкты взвыли сиреной. Реальность вокруг неё словно подернулась рябью. Это было самое красноречивое доказательство того, что титул Верховного Чародея — это не просто красивая бирка на халате. Это предупреждение: передо мной существо, способное распылить меня на атомы, стереть из истории и памяти людей щелчком пальцев, прежде чем мой мозг успеет обработать нейронный сигнал об опасности.
— Вы знаете слишком много, мистер Томпсон, — тихо произнесла она. Из её тона исчезло наставническое дружелюбие. Теперь в нем звенел холод космической пустоты. — Слишком много для простого смертного. И это… настораживает.
Я заставил себя сделать вдох, подавляя дрожь в коленях. Нельзя показывать страх. Только не перед ней.
— В космосе я благодаря своей силе на сутки получил доступ к межпространственному артефакту, — мой голос звучал на удивление ровно, хотя сердце колотилось где-то в горле. Я выдал свою «почти правду» с невозмутимостью покерного игрока, идущего ва-банк. — Повезло узнать чуть больше, чем хотелось бы. Знание — тяжелая ноша, не так ли? И вот вопрос, на который я ищу ответ: вписывается ли это знание в концепцию того мистического «баланса», о котором грезит каждая вторая космическая хтонь, пока ломает этот мир об колено? Скажите мне, геноцид человечества — это тоже часть баланса? Или это «допустимая цена» за абстрактные идеалы, суть которых нам, смертным, не понять, да и смысла в этом не будет, потому что мы будем мертвы?
Древняя смотрела на меня долго, словно сканируя саму душу, пытаясь отделить ложь от истины. Затем давление исчезло так же внезапно, как и появилось. Она снова стала просто мудрой женщиной в странной одежде.
— Это сложные вопросы, мистер Томпсон. Ответы на них редко бывают приятными, — она покачала головой, и в её глазах мелькнула тень грусти. — Но одно мне ведомо точно: само ваше существование заставляет ткань судьбы натягиваться до предела. Пока вы здесь, баланс трещит по швам.
— Он и без меня трещал, — парировал я, вспоминая усиленные версии злодеев, с которыми мне уже «посчастливилось» встретиться. — Я лишь симптом, а не болезнь. Поэтому, честно говоря, не вижу смысла в этом понятии вообще. Ситуация бинарна: либо Вселенную настигнет угроза, от которой нет спасения, независимо от уровня наших сил, либо сторона, называющая себя «Светом», ищет любые возможности не допустить катастрофы. Магия — это одна из таких возможностей. И глупо её игнорировать.
— В какой-то степени вы правы, Джон, — неожиданно легко согласилась чародейка. — И так как я не могу провидеть ваш путь, каждое решение, связанное с вами, даётся мне с трудом. Это как пытаться пройти по канату над пропастью, внезапно ослепнув…
— Но тем не менее, в зале ЩИТа вы четко обозначили позицию: чародеи будут на стороне человечества. А значит, решение уже принято. Рубикон перейден.
— Верно, — кивнула женщина, и уголки её губ тронула едва заметная улыбка.
Она сделала плавный жест рукой, и пространство рядом с ней заискрилось. Воздух прорезала огненная линия, разворачиваясь в небольшое круглое окно портала. Сквозь него виднелись стеллажи древней библиотеки, пахнущей пылью и благовониями. Древняя просунула руку в разрыв реальности и достала книгу.
Это был не гримуар в коже дракона, а довольно простая на вид книга страниц на сто пятьдесят, в темном переплете без лишних украшений. Она протянула её мне.
— «Первый шаг к незримому», — прочитал я вслух тисненую надпись на обложке. Книга легла в руку приятной тяжестью.
— Это… единственные знания о магии, которыми я готова поделиться с тем, кто не носит одежды послушника Камар-Таджа, — пояснила Древняя тоном, не терпящим возражений.
— Хм, «Введение в магию для чайников», издание первое, исправленное, — пробормотал я, листая плотные страницы. Текст был сложным, схемы — запутанными. — Но что, если я готов пойти дальше? Что если я готов стать учеником Камар-Таджа? Могу ли я в таком случае рассчитывать на полный курс обучения?
Взгляд Древней стал печальным.
— Вы… не готовы, Джон. И дело не в таланте, — она покачала головой. — Стать учеником Храма означает оставить мирскую жизнь за порогом. Отречься от прошлого, чтобы постичь вечное. Вы же слишком крепко связаны с внешним миром. Ваши корни проросли в него слишком глубоко.
Я понимающе кивнул, хотя мысленно отметил изрядную долю лицемерия. Стивен Стрэндж, будущий любимчик судьбы и самой Древней, тоже будет связан с миром, но ему, конечно, сделают исключение. Ему всегда делают исключения. Но кто я такой, чтобы тыкать Верховного Чародея носом в двойные стандарты?
— Получается, путь Питера тоже закрыт? — задал я закономерный вопрос.
— Да. Мистеру Паркеру тоже пришлось бы посвятить свою жизнь Храму, забыв о своей роли героя, — ответила Древняя, и в её голосе прозвучало искреннее сожаление.
Мы оба понимали абсурдность этого сценария. Питер Паркер скорее отгрызет себе руку, чем бросит Нью-Йорк без защиты на несколько лет обучения. Он герой до мозга костей, патологический альтруист. За время его отсутствия может произойти слишком много дерьма, и он себе этого не простит. Подумаешь, лишится возможности открывать порталы… Зато мир будет избавлен от тысяч преступников благодаря его паутине. Выбор Питера очевиден.
А мой выбор?
Для меня этот отказ был лишь очередным доказательством того, что магическая монополия — это архаизм. С какой стати кучка монахов-отшельников в горах Тибета решила, что магия — это сугубо их прерогатива? Разве это не слишком… эгоистично? Да, магическая наука опасна. Да, нужен контроль. Но черт возьми, это Магия! Это фундаментальная сила Вселенной! Это невероятные возможности не для одного избранного индивида, а для всего Человечества! Медицина, энергетика, защита…
«С каких это пор, Джон, ты вдруг стал думать о Человечестве с большой буквы?» — проскочила шальная, ироничная мысль.
И тут же подсознание услужливо подкинуло ответ: «С тех пор, как назвался Прометеем…»
В голове всплыла странная ассоциация из прошлой жизни. История об актере, игравшем Капитана Америку. Крис Эванс, начинавший как эталонный придурок в подростковых комедиях, кардинально изменился как личность после главной роли своей жизни. Образ накладывает отпечаток. Имя — это не просто набор звуков, это код. «Как корабль назовешь, так он и поплывет», — говорили старые моряки.
Я назвался Прометеем. Титаном, который украл огонь у богов, чтобы согреть людей, и был за это проклят. Похоже, я начинаю расплачиваться за этот выбор трансформацией собственного мышления. Мысли о том, чтобы подарить знание магии людям, больше не казались мне бредом сумасшедшего. Напротив, они казались единственно верным путем.
— Ну, в любом случае, спасибо и на этом, — я потряс книжкой в воздухе, возвращаясь в реальность. — Будет от чего отталкиваться в дальнейших… изысканиях.
— Страшно представить, куда эти изыскания вас приведут, — улыбнулась Древняя, и в этой улыбке смешались опасение и любопытство. — Но сейчас я, пожалуй, выполню первую часть своей сделки. Отойдите, пожалуйста.
Я послушно отошел от дверного проема. Древняя приблизилась к подсобке, заваленной кристаллами. Легкое, почти танцевальное движение кисти — и пол комнаты перестал быть твердым бетоном. Он раскрылся, превращаясь в один гигантский, искрящийся портал, ведущий в неизвестность. Вся груда магических кристаллов с шумом провалилась вниз, словно в бездну.
Лишь четыре камня остались висеть в воздухе, удерживаемые невидимой силой её воли. Древняя сжала пальцы, портал схлопнулся, вернув полу его прежний вид, и она аккуратно опустила оставшиеся кристаллы на плитку.
— А теперь — небольшая перестановка, — проговорила она.
Женщина зашла внутрь подсобки и плотно закрыла за собой дверь. Я остался снаружи, прислушиваясь к ощущениям. Оказывается, моя чувствительность к эманациям магии была не просто фантазией — я действительно чувствовал это.
Внутри комнаты что-то происходило. Воздух вокруг двери завибрировал, по коже пробежали мурашки статического электричества. Это не было похоже на технологию или грубую силу. Это было искажение самих законов физики. Пространство за дверью сворачивалось, растягивалось и перекраивалось заново, как кусок пластилина в руках мастера. Я не мог понять что именно она делает, но ощущал мощь процесса, от которого волосы на затылке вставали дыбом.
Все закончилось довольно быстро. Вибрация утихла, ощущение давления исчезло. Дверь открылась, и Древняя жестом пригласила меня оценить результат, демонстрируя обновленное помещение.
— Я превратила пространство в этой комнате в изолированный карман Зеркального измерения, стабилизировав стены рунами Каггорра, — объяснила она будничным тоном, словно говорила о переклейке обоев, а не о сложнейшей пространственной геометрии.
Я медленно кивнул, делая умный вид, хотя, по правде говоря, понял лишь то, что теперь эта кладовка находится «нигде» и «никогда».
Визуально комната почти не изменилась: те же пустые серые стены, подсобного технического помещения. Но это была обманчивая простота. Если присмотреться, боковым зрением можно было уловить, как по стенам пробегают золотистые искры, складывающиеся в сложнейшие метафизические узоры. Стоило мне попытаться сфокусировать на них взгляд, как символы тут же расплывались, а в висках начинала пульсировать тупая боль. Смысл этих начертаний ускользал от разума, словно вода сквозь пальцы.
«Защита от дурака и любопытного смертного в одном флаконе», — догадался я.
Четыре кристалла маны, которые Древняя спасла от падения в бездну портала, теперь парили в четырех углах комнаты, едва касаясь пола. Они пульсировали мягким, ритмичным светом, создавая ощущение, что комната дышит.
— Каждый кристалл содержит энергию, достаточную для поддержания темпорального сдвига в течение двух лет субъективного времени, — пояснила Чародейка, проследив за моим взглядом. — В реальном мире за один такой двухлетний цикл пройдут лишь сутки.
— Четыре кристалла… Значит, у меня есть всего восемь лет, — пробормотал я, ощущая, как от этой цифры пересыхает в горле. — Восемь лет жизни за девяносто шесть часов.
— Не всего восемь лет, мистер Томпсон, — мягко, но с нажимом возразила Древняя. — А целых восемь лет. Это максимально допустимый срок, черта, за которую смертному переступать нельзя, если он хочет сохранить рассудок и целостность. Иначе ваша душа начнет истончаться.
— Истончаться? — я вопросительно выгнул бровь. — Звучит как диагноз из области призрачной медицины.
— Мы называем это «Астральное Обесцвечивание», — начала пояснять женщина, и её голос стал похож на лекцию в самом опасном университете мира. — Понимаете, Джон, душа любого живого существа жестко привязана к Истинному Времени. Это константа. Даже если тело не стареет, даже если разум блуждает в вечности, душа сохраняет своего рода «магнитную привязку» к моменту входа в темпоральную аномалию.
— Получается, находясь в этой комнате, моя душа все равно будет зависеть от мира снаружи? Как на поводке?
— Верно. Представьте водолаза, опускающегося на дно океана, — Древняя нарисовала в воздухе изящный жест. — Шланг, подающий воздух — это ваша связь с настоящим временем. Чем глубже и дольше вы уходите в субъективное время, тем сильнее натягивается этот шланг. Предел человеческой души, даже очень сильной и закаленной, — не более десяти лет отрыва. Дальше натяжение становится критическим.
— Боюсь спросить, но… что будет, если шланг лопнет?
Взгляд Древней стал тяжелым.
— Происходит хроно-диссоциация. Человек может выйти из комнаты физически, его тело вернется в наш поток времени, но его сознание… оно рассинхронизируется с реальностью. Вы будете видеть мир с задержкой в доли секунды или, наоборот, опережая события. Будете слышать звуки, которые уже отзвучали, и отвечать на вопросы, которые еще не задали. Или, что чаще всего бывает, просто впадете в вегетативное состояние, запертые в ловушке собственного восприятия. Вы станете «призраком времени» — существующим, но не присутствующим.
— Вечное безумие, — пробормотал я, чувствуя холодок по спине. — Для бессмертного, или того, кто к этому стремится, это участь хуже смерти.
— Именно. Поэтому восемь лет — это ваш безопасный предел. И учтите, Джон, — она посмотрела мне прямо в глаза, — эти восемь лет вы берете у своей Души взаймы. Ей потребуется ровно столько же времени в реальном мире, чтобы «вернуть свой цвет» и восстановить эластичность привязки.
— Снова этот чертов баланс…
— Он самый, — едва заметно улыбнулась Древняя. — И еще один важный нюанс. Я категорически не рекомендую вам пытаться использовать магию внутри контура. Руны Каггорра рассчитаны на изоляцию, а не на подавление всплесков. Активное колдовство может истончить барьер или, что хуже, дестабилизировать кристаллы раньше времени.
— Я все равно не умею колдовать, — хмыкнул я, похлопав по книге в руке. — Пока что.
— Восемь лет, мистер Томпсон… Срок долгий, но в масштабах вечности — лишь мгновение.
— Думаю, для меня они пролетят быстро, — заверил я её. План тренировок уже начинал вырисовываться в голове. — Да и тратить я их планирую не на магические эксперименты. Но книгу, обещаю, прочту от корки до корки.
— В Камар-Тадже мастера предпочитают использовать для обучения Астральные Проекции — состояние, в котором время течет субъективно иначе, и тело не изнашивается, — заметила она как бы невзначай.
— …Состояние, которому вы меня, конечно же, не научите, — закончил я за неё со вздохом. — Так что, пожалуйста, не сыпьте соль на рану. Моей душе и так предстоит нелегкое испытание одиночеством.
— Каждый путь начинается с первого шага, и не всегда этот шаг легкий, — философски заметила она. — Тогда на этом я откланиваюсь. Удачи, Джон.
Кивнув на прощание, Древняя сделала круговое движение рукой. Искрящийся портал снова разрезал пространство, обдав меня запахом озона и благовоний, и через секунду она исчезла, оставляя меня наедине с «Магией для чайников» и аналогом Комнаты Духа и Времени из ДрагонБолла.
Тишина в коридоре стала какой-то особенно звонкой.
Итак, расклад прост: стоит мне войти внутрь и замкнуть рунный контур, закрыв дверь, как начнется адское веселье длиною в восемь лет. Но прежде чем исчезнуть из реальности на четверо суток, нужно закрыть «хвосты» снаружи.
Я мысленно пробежался по списку дел. К счастью, он оказался не таким уж критичным.
Анти-Геном для остальных членов Клуба? Беннер и Паркер — гении. Синтезировать сыворотку они смогут и самостоятельно, тем более что Рубедо всегда подстрахует с расчетами. Эту задачу вычеркиваем.
Лекарство от рака и прочих болячек для всего мира? Тут я вообще больше не нужен. Моя роль — быть символом. Заводы перепрофилируются, Фьюри наверняка уже влез в логистику и думает, как запрячь того же Озборна, а энтузиасты-одиночки уже скорее всего гонят первые партии «Резилигена» в гаражных лабораториях (пусть пока и нелегально). Аналитики и юристы ЩИТа пусть разгребают бумажную волокиту. Рубедо им в помощь. Вычеркиваем.
Авангард? Да, я стал лицом, но лидер у нас Кэп. Стиву Роджерсу не привыкать командовать, а ближайшие дни ему предстоит много работы с публикой. Без меня справятся.
Блинк? Саморазвивающаяся система. Количество пользователей растет по экспоненте. Нужно будет заняться апгрейдом мозгов Рубедо, система уже просит расширения мощностей, но… Пару дней его квантовое железо потерпит.
Все может подождать. Изучение образца симбионта, расшифровка Икс-Гена, развитие медийного образа «Джона Томпсона», и даже отношения с Гвен (да простят меня все боги любви за такое кощунство).
А вот что ждать не может — так это моя Личная Сила.
Воспоминания о бое с Вулканом и Синхронизатором до сих пор отдавали фантомной болью в ребрах. Та схватка стала холодным душем, показав, насколько я все еще ничтожен в масштабах этого мира. Я — песчинка. Да что там враги… Я испугался Древней. Простого взгляда этой женщины хватило, чтобы я почувствовал себя нашкодившим котенком перед тигром.
И ведь она — далеко не вершина пищевой цепочки. Она просто привратник. Если я сейчас дрожу перед ней, то что будет, когда придут настоящие монстры? Древняя сильна, спору нет, но она не просто так спешит избавиться от своего ярма Верховной Чародейки. Она устала. А Стивен Стрэндж? Этот выскочка встанет с ней вровень за сколько? Пару-тройку лет? Читерный любимчик сценаристов…
Злость — хорошее топливо. Я сжал кулаки.
Мне нужно форсировать развитие. Восемь лет… Это огромный срок. С учетом чистоты моих энергетических каналов и отточенной техники культивации, я обязан совершить качественный скачок. Обычным монахам из Кунь-Луня требуются десятилетия медитаций, чтобы просто прикоснуться к энергии Ци. Я же, имея базу и знания, за эти восемь лет должен достичь как минимум ранга Мастера. Без боев, без внешних стимуляторов, только суровая пахота и перековка собственной энергетики.
— Хорошо. Ключевая цель сформирована, — произнес я вслух, чтобы закрепить намерение. Голос отразился от стен пустой лаборатории. — Выйти оттуда Мастером или не выйду вообще.
Теперь — логистика.
Первым делом нужно уведомить Паркера с Беннером, ну и Фьюри, разумеется. Мое исчезновение с радаров, даже на сутки, может вызвать ненужную панику. Напишу, что провожу критически важный эксперимент в экранированном бункере. И это даже не будет ложью. Надеюсь, за эти 4 дня Землю не решит посетить очередная угроза S-класса.
Второй пункт — выживание. Восемь лет в пустой комнате. Древняя говорила о магии, о времени, о душе, но забыла о банальной физиологии. Жрать-то мне там что?
Чтобы не превратить тренировку в голодную смерть, нужно срочно синтезировать уже проверенные сверхкалорийные питательные гели, одной капсулы хватит на месяцы активного метаболизма.
И третье — Сферы Медитации. Мне понадобятся концентраторы энергии, чтобы ускорить процесс культивации Ци.
Я бросил последний взгляд на открытую дверь подсобки, за которой клубилась тихая, ждущая вечность.
— Не скучай, — бросил я пустоте. — Я скоро вернусь, и мы с тобой тесно пообщаемся.
Развернувшись, я направился к лабораторным столам. Подготовительный этап займет несколько часов, так что «погружение» начнем ближе к утру. Впереди еще много работы.