Небесный Кузнец. Глава 122
Глава 122.
Пять часов.
Пять часов, потраченные в стерильных, пропахших озоном и антисептиком лабораториях НИИ ЩИТа, не прошли впустую.
Мы с Питером, склонившись над микроскопами и голографическими проекциями, подробно изучили как самого Симбионта, так и ту дрянь, которой его накачали — сыворотку «ОЗ». И были вынуждены констатировать: это было… интересно. Пугающе, аморально, но чертовски интересно с научной точки зрения. На порядок интереснее изучения песочника Бейкера.
Я, да и Питер тоже, давно не испытывали такого интеллектуального драйва. Научного угара. Веном, надежно спеленутый в кокон из сверхпрочной сдерживающей паутины Паркера (которую мы дополнительно усилили звуковыми резонаторами по периметру клетки), не представлял большой угрозы. Он вяло огрызался щупальцами, пытаясь вырваться, но был слишком истощен боем и голодом, чтобы пробить защиту.
Это развязывало нам руки.
Не меньше мотивации добавлял и факт того, кто именно находился внутри черной биомассы. Это стимулировало Питера работать на пределе возможностей. А НЗТ вывело его гениальность на уровень, недосягаемый для обычных смертных.
Пять часов. Это мало для серьезного исследования. Но для двух сверхлюдей под баффами и одного квантового ИИ, подключившегося к серверам НИИ, этого оказалось достаточно, чтобы вскрыть подноготную трагедии.
Не знаю, сколько научных догм мы неосознанно переписали за это время и сколько Нобелевских премий мы могли бы получить, если бы опубликовали результаты. Но нам было не до премий. Пока Фьюри наверху «решал вопросы» с пленными наемницами и давил авторитетом на Нормана Озборна, мы с Питером пытались спасти сына последнего.
И с этим были… проблемы.
— Анализ ДНК носителя завершен , — бесстрастно сообщил Рубедо, выводя на экран спираль генома, светящуюся тревожным красным цветом.
Ретровирусная гиподисплазия. Синдром Ошторан. Терминальная стадия.
Звучало страшно, но реальность была еще хуже. Тотальный клеточный некроз. Иммунная система отсутствует как явление — костный мозг Гарри просто перестал производить лейкоциты. Костная ткань деминерализована до состояния мела. А собственная ДНК Гарри… она была разрушена практически на 80%.
Фактически, Гарольд Озборн был трупом. Биологически он нежизнеспособен. Его сердце билось, а легкие дышали только потому, что их заставлял это делать внешний «костюм».
— Я… — голос Питера дрогнул. Он снял защитные очки и потер глаза, пытаясь отогнать наваждение. — Я до сих пор не верю.
Он смотрел на монитор, где пульсировала 3D-модель умирающего тела друга.
— Гарри… Он ведь всегда был таким… живым. Энергичным. А эта дрянь, синдром Ошторан — это прогрессирующая болезнь. Вероятно, еще до своего внезапного «отлета» в тот закрытый элитный колледж в Европе, его ДНК уже начала распадаться.
Питер сжал кулак.
— Почему он не сказал нам? Ни мне, ни Уотсон…
Прозвище «Эм-Джей» он не произнес, заменив на фамилию, и в его голосе прозвучал отчетливый холод. Это не могло меня не радовать (прости, Мэри Джейн, но ты не пара Питеру), но сейчас было не до личных драм.
— Если бы он сказал, это значило бы признать слабость, — пожал я плечами, не отрываясь от спектрального анализа образца ткани. — Ему пришлось бы быть на виду. Лечиться в частных клиниках, под прицелом папарацци. Держать контакт с вами, видеть жалость в ваших глазах.
Я повернулся к Питеру.
— Тогда он бы умер, Пит. Уж прости за прямоту. Обычная медицина здесь бессильна. Его отец, при всей своей аморальности, выбрал единственно верную стратегию. Он изолировал сына, чтобы выиграть время и найти нестандартное решение. Идея была правильной. Реализация… подкачала.
Тут я не лукавил. После изучения клеток самого Гарри, мы переключились на образцы Симбионта. Будучи космическим созданием (и, по словам Питера, имеющим связь с Кналлом — богом симбиотов), он требовал осторожности. Чистая наука, никакой метафизики, чтобы не привлечь внимание из Бездны.
Выяснили мы многое. Симбионт — это аморфный неорганический полимер на кремниевой основе, способный к идеальной мимикрии под органику. Он внедряет свои дендриты (нейронные отростки) в нервную систему носителя. В случае с Гарри, он буквально заменил ему отсутствующий иммунитет и стал экзоскелетом для каждой клетки.
— Сыворотка «OZ», — продолжил Рубедо, подсвечивая зеленые вкрапления в черной массе. — Она послужила катализатором гиперактивной мутации.
Именно ОЗ наделила этого пришельца стероидной мощью. Гипертрофия мышечной массы с увеличением объема на 300%. Повышенная плотность клеточных мембран. Адаптация. Адаптация была настолько сильна, что из-за постоянной регенерации, подстегнутой сывороткой, стандартные слабости симбионта притупились. Звук причинял ему адскую боль, но ткань регенерировала быстрее, чем звуковая волна успевала её разрушить.
— Разумеется, бесплатный сыр только в мышеловке, — пробормотал я.
Сыворотка «ОЗ» стимулирует агрессию. Симбионт находится в состоянии перманентного «адреналинового криза». Уровень кортизола и норадреналина в системе зашкаливает. Существо живет в режиме «Бей или беги» 24/7. Это объясняет его безумие и каннибализм.
А еще… Разделение невозможно.
— Это молекулярное протезирование, — тихо произнес Питер, глядя на экран. Термин подошел идеально.
Симбионт буквально «затыкает дыры» в разрушенной ДНК Гарри. Там, где цепочки нуклеотидов разорваны вирусом, пришелец встраивает свои аминокислоты, удерживая целостность генома. Помимо этого, он взял на себя функции кровеносной и дыхательной систем. Он сам оксигенирует кровь (легкие Гарри — труха). Он фильтрует токсины вместо почек. Он служит «цементом», удерживающим мышцы от превращения в желе.
И самое страшное: синапсы в мозгу Гарри оплетены усиками симбионта. Это позволяет твари управлять телом, пока сознание парня плавает в коме. Никакого «Венома» (Мы). Это чистый Паразит (Я).
— Вердикт по разделению? — спросил я, хотя знал ответ.
— Молекулярные протезы исчезнут, — ответил Питер голосом патологоанатома. — В первые 10 секунд — мгновенная гипоксия мозга. В следующие 20 — каскадный отказ органов. Сердце встанет, легкие схлопнутся. Через 30 секунд — полный клеточный лизис. Тело Гарри превратится в… лужу биологической жидкости.
В лаборатории повисла тяжелая тишина.
— Нам нужно спасти его, — твердо произнес Питер. Он поднял на меня взгляд, в котором горела решимость. — Это не вина Гарри. Он — жертва.
— Согласен, — кивнул я. — К счастью у нас есть козырь.
Я достал из защищенного контейнера, доставленного агентом ЩИТа, флакон. Внутри переливалась золотисто-алая жидкость.
— Знакомое тебе зелье «Пепла и Зари». В нашем случае панацея.
— Оно сработает? — с надеждой спросил Паркер.
— Должно. Но есть нюанс. Мы не можем ввести его в Гарри напрямую. У него нет вен, которые бы функционировали нормально. Мы должны ввести его в Симбионта, чтобы он сам доставил лекарство в каждую клетку носителя. Симбионт жаден. Он пожирает все, что попадает в организм. Он попытается поглотить и зелье… но…
— Но? — Питер уловил мое сомнение.
— Но «Пепел и Заря» настроено на уничтожение «неправильных», чужеродных клеток. А Симбионт для организма человека — это технически инфекция. Инородное тело. Зелье может убить Симбионта раньше, чем тот вылечит Гарри. И тогда Гарри умрет.
Питер задумался, кусая губу. Его мозг, разогнанный НЗТ, просчитывал варианты со скоростью суперкомпьютера.
— Значит, нужно обмануть зелье, — он подошел к консоли био-синтезатора. — Я перепрограммирую «таргетный маркер». Внесу ДНК Симбионта в "Белый список" как часть организма Гарри.
— Рискованно, — заметил я. — Если зелье решит, что рак тоже «часть организма»…
— Не решит. Я настрою его на маркеры ОЗ и некроза. Симбионт останется, болезнь уйдет.
— Действуй, — кивнул я, запуская симуляцию на Рубедо.
Питер прильнул к микроскопу, изучая очищенный образец сыворотки «ОЗ».
Неприятная штука. Насколько мы поняли, ученые «Озкорп» пытались создать не классическую сыворотку суперсолдата (как у Эрскина). Они не хотели просто дать силу. Они хотели подчинить Эволюцию. «ОЗ» — это вирус принудительной мутации. Он толкает организм к следующей ступени развития. В случае с Гарри, сыворотка пыталась эволюционировать его, но уперлась в тупик болезни. И тогда она начала эволюционировать Симбионта.
Сам пришелец этому не противился. Наоборот. Но этот процесс требовал колоссального количества энергии. И тупой космический слизень не придумал ничего лучше, чем начать пожирать самого Гарри, высасывая из него жизнь, чтобы стать сильнее. Это объясняло, почему Гарри так истощен. Если бы тварь не жрала носителя, парень, возможно, был бы в сознании.
— Еще один момент, — произнес Питер, не отрываясь от работы. — Каннибализм.
— Что с ним?
— Симбионту нужен фенилэтиламин. Вещество, необходимое для функционирования его нервной системы. Обычно они получают его из мозга носителя (в малых дозах) или… из шоколада.
— Или из мозгов врагов, — мрачно добавил я.
— Да. Но из-за «ОЗ» его потребность выросла в сотни раз. Он буквально голодает. Это и сводит его с ума.
— Значит, помимо лечения, нам нужно его накормить, — я сделал пометку. — Синтетический фенилэтиламин в промышленных дозах. Добавим в коктейль.
Питер закончил настройку синтезатора.
— Готово. Маркер изменен. Теперь для «Пепла и Зари» этот черный парень — родной брат лейкоцитов Гарри.
— Отлично. Рубедо, прогноз?
— Вероятность успешной доставки лекарства: 89%. Вероятность отторжения Симбионта после исцеления носителя: 95% .
— Что это значит? — не понял Питер.
— Это значит, Пит, — я улыбнулся, — что как только тело Гарри станет здоровым и сильным, как только оно получит сильный иммунитет, конфликт разумов вернется. Но тогда Гарри уже не будет умирать, и мы сможем разъединить его с Симбионтом без проблем.
— Идеально, — выдохнул Паркер.
— Тогда приступим. Готовь инъектор. Будем лечить монстра.
На бумаге план выглядел красиво. Как инструкция к Икее. На практике же это было похоже на экзорцизм в отделении интенсивной терапии.
Введение. Наноботы, управляемые мной, доставили капсулу с модифицированным зельем прямо в центральный узел Симбионта.
— Инъекция подтверждена , — доложил ИИ.
Фаза 1: «Пепел». Это началось через пять минут. И для Гарри это был бы кошмар, будь он в сознании. Зелье, как лесной пожар, начало выжигать дефектные клетки. Но так как у парня был синдром Ошторан, дефектным являлось почти всё его тело. Он начал буквально таять изнутри. Температура подскочила до критической. Симбионт, почувствовав, что его «дом» рушится, впал в панику. Он взревел, и кокон паутины натянулся до звона. Черная масса судорожно сжалась, пытаясь механически удержать распадающиеся ткани вместе, компенсируя распад. Это было жутко. Словно живой битум пытается склеить разбитую вазу, которая превращается в пыль.
— Держись, Гарри, — шептал Питер, глядя на показатели мониторов, которые окрасились в красный.
Фаза 2: «Заря». Начнется, как только закончатся двенадцать часов ада. Тут должен будет включиться второй эффект. Магия жизни. Бешеная регенерация. Стволовые клетки — идеальные, золотые копии без гена Ошторан — начнут строить новое тело. Мышца за мышцей, орган за органом. Ключевым моментом станет то, что обновленные, сильные клетки Гарри в какой-то момент перестанут нуждаться в «протезировании». Иммунитет проснется и увидит чужака. Симбионт, перестав держать легкие и печень парня (которые будут работать сами), будет вынужден отступить к коже.
— Показатели со временем должны будут стабилизироваться! — выдохнул Питер, устало сползая по стене.
Я посмотрел на часы. До начала презентации «Авангарда» оставалось меньше двенадцати часов.
— Он выживет, — констатировал я. — Теперь нужно подумать о том, как очистить самого Симбионта от «ОЗ». Но это уже задача не на сегодня.
Питер кивнул. Он был выжат как лимон, несмотря на таблетку.
— Я… пойду. Мне нужно проветриться. Убедиться, что город не сгорел, пока мы тут играли в доктора Франкенштейна.
— Иди, — я хлопнул его по плечу. — Ты заслужил.
Питер ушел, оставив меня наедине с гулом приборов и дремлющим в клетке монстром.
Я подошел к стеклу, за которым виднелся лишь гигантский кокон паутины с кучей датчиков прикрепленных к нему. Гарри будет здоров. Это факт. Но что делать с ним? Я мысленно представил черную субстанцию, которая сейчас стала чуть более спокойной, переваривая синтетический дофамин.
В теории, для его очистки тоже можно использовать принцип «Пепла и Зари». Создать вирус-фаг, нацеленный исключительно на химические маркеры «ОЗ». Ввести его здоровому Гарри. Для человека он безвреден, а Симбионт, питаясь кровью носителя, получит антидот. Он потеряет эту громоздкую мышечную массу, безумную пасть и ярость. Станет классическим, гладким «черным костюмом». Разумным. Полезным.
И тут возникал вопрос: а надо ли это мне?
Симбионт — это, без малого, чудо. Универсальный усилитель. Пример с Гарри показал простую математику: если носитель — обычный человек с силой 1, Симбионт делает его 10. Но если носитель — суперсолдат с силой 10… Симбионт сделает его 50! Идеальная совместимость с сыворотками. Симбионт обожает носителей с улучшенным метаболизмом.
Если дать очищенного Симбионта кому-то вроде Кэпа… Он станет неуязвимым. Или Фьюри? Или… мне? Нет. У меня Экстремис. Плюс, потенциальная связь с Кналлом. В жопу такие риски. Я не хочу слышать голоса в голове, кроме голоса Рубедо.
— Дилемма… — пробормотал я. — Может, вообще попробовать лоботомировать его? Очистить от разума, оставив только функцию брони?
— Изучил ваш с Паркером отчет, — сухой, властный голос прервал мои размышления.
Я обернулся. Ник Фьюри стоял в дверях лаборатории. Он выглядел свежим, несмотря на то, что ночь была бурной. Кожаный плащ не скрипнул, когда он подошел ближе, косясь на кокон.
— И? — сухо поинтересовался я. — Какие мысли, Начальник?
— Мысли? — Фьюри хмыкнул. — Ты прекрасно знаешь, Томпсон, что я предпочитаю изолировать нестабильные элементы. Судя по твоим примечаниям, этот… Симбионт, нестабилен даже в своем «нормальном» состоянии. Космический паразит с генетической памятью и связью с Бездной?
Он покачал головой.
— Лучшее, что мы можем с ним сделать — это запереть в герметичной пробирке, залить жидким азотом и закопать на глубине километра.
— Эх… — я театрально цокнул языком. — Такой потенциал загублен. Бюрократия побеждает инновации.
— Если ты сможешь придумать что-нибудь получше, кроме как дрессировки этой твари с риском получить безумного маньяка, я всегда открыт к предложениям. Но пока… пусть полежит в холоде.
— Договорились. Не горит.
Я оперся о стол.
— Лучше скажи, что там с Норманом и Соболь? Как прошли переговоры в верхах?
— А Турман тебя не интересует? — вскинул бровь Фьюри, и в его глазах мелькнула искра веселья.
— Не, я однолюб. Гвен мне голову оторвет. А вот ты… — я прищурился, сканируя его (в переносном смысле, хотя мог бы и в прямом). — Ты выглядишь довольным.
— Моя единственная любовь — это работа, Томпсон. Что касается Озборна… Он на удивление открыт к конструктивному диалогу. Личная встреча назначена на 6 вечера.
Ага. Презентация «Авангарда» в 12 дня. Продлится час-два. Потом банкет, пресса… И к вечеру Фьюри уже будет выкручивать руки Норману, имея на руках козырь в виде живого (и уже почти здорового) сына. Классика.
— С Соболь… сложнее, — признал он.
— О как? Настолько неприступная крепость? Или цена вопроса высока?
— Дело в короле Симкарии. Он старой закалки. Не любит публичность, ненавидит шпионов и боится привлекать внимание мировой общественности. А строительство Базы ЩИТа на его территории — это прожектор в лицо.
Фьюри потер подбородок.
— Саблинова пообещала «поспособствовать» нашей встрече и смягчить позицию монарха. Но не раньше следующей недели. Разумеется, пока этот вопрос не решится, её лицензия на территории США и стран-партнеров аннулирована.
— И даже армия её адвокатов не помогла?
— После чисток от Гидры у ЩИТа остались юристы, которые могут засудить Сатану за нарушение температурного режима в Аду. Адвокаты Соболь — это даже не лежачий полицейский.
— Отлично, — улыбнулся я. — Для ЩИТа все складывается просто прекрасно. Идеальный шторм.
— И это меня нервирует, — честно признал Ник.
— Ты всегда нервный. Это профессиональное.
— В этот раз ситуация особенная… — он сделал паузу. — Слишком много переменных. Слишком гладко. Поэтому пришлось пойти на решительные, нестандартные действия. Чтобы добавить хаоса на нашу сторону.
— О? — я вскинул бровь. — Неужто смог завербовать Домино?
Глаза Фьюри расширились от удивления. — Откуда?..
— Стоп, серьезно?! — я рассмеялся. Я бросил это предположение просто так, пальцем в небо! — Я пошутил! Но… это гениально, Ник.
— Пришлось пообещать ей найти ублюдков что ставили эксперименты на ней, амнистию, тройной оклад и, кхм, «неограниченный доступ к мини-бару». Но в целом… да. Нина Турман временно в составе «Авангарда». В качестве резервиста и фактора Х.
Вот те на… Домино в Мстителях. Интересно, кто следующий? Дэдпул? Призрачный Гонщик? Норман Озборн в броне Железного Патриота? Хотя нет, последнее не смешно.
Фьюри тем временем посмотрел на меня с ожиданием.
— Успеешь сделать ей достойный костюм к презентации?
— Сделаю, — кивнул я. — Что мне там Домино сказала при первой встрече? «Блестишь, как елочная игрушка»?
Я хищно улыбнулся.
— Ну вот и посмотрим, чей костюм в итоге окажется более… ослепительным.
Я не злопамятный. Просто злой, и память у меня хорошая.