Глава 2. Хаб
Последнее, что я помню, — оглушительный хлопок и ощущение полёта. Земля ушла из-под ног, мир перевернулся. В ушах нарастала тишина, а перед глазами всплыло лицо деда: «Смерть — это дверь, внучок».
Потом наступила темнота. А дальше — чей-то негромкий голос. Он всё нарастал, обретал чёткость, пока я не получил возможность полноценно осознать сказанное.
— …не знаю имени этого города, — говорил стоящий рядом мужик, теребя края тряпки, судя по виду, некогда бывшей симпатичной рубашкой. Сейчас она походила на рубище нищего.
Я поморщился. От него воняло какой-то кислятиной, как от бомжа в метро. Тем не менее, сосредоточившись, я изучил мужчину более пристально: морщинистое лицо с короткими сальными волосами, грязные руки и чёрные ногти, словно он ковырялся в угле, изгвазданные башмаки, ветхий ремень, к которому приторочен… поводок?
— Думаю, какое-то имя ему нужно, — продолжил бродяга, повысив голос, стараясь перекричать яростно лающих псов, — но что-то воображение отказало. Да и вряд ли кому-то ещё это интересно, — дружелюбно закончил он.
Я почесал висок. В голове каша. Только что я… ха-а… а что я? Кто я вообще?!
Взрыв. Да. Было. А потом?
Воспоминания смутно и очень туго заворочались в голове, но оглушительный лай не позволил им угнездиться. Я обнаружил, что держу в руках поводок со злобной тварью, которая тащит меня по улице странного старого и очень пыльного города, не забывая по пути бросаться на каждого встречного.
— Что происходит? — покрутил я головой.
Обзор был ограничен. Метров сто, край двести, дальше от зданий оставались лишь жёлто-серые контуры. Песок, казалось, стоял в воздухе, но не слишком мешал дышать.
Миг спустя поводок лопнул, предоставив собаке возможность вырваться и напасть на пса, принадлежащего незнакомцу.
Два зверя старались убить друг дружку прямо посередине улицы. Вокруг не осталось никого, кроме нас — их предположительных владельцев. Вместо пыли по сторонам полетели брызги крови и клочья шерсти. Воздух наполнился хрипом, рычанием и мокрым чавканьем разрываемой плоти.
Я уставился на это кровавое зрелище, чувствуя одновременно интерес и отвращение. Так люди могут наблюдать за трапезой льва или вылезающими из плоти личинками.
— Пустовато тут сейчас, — заметил мой собеседник, не обращая внимание на свару собак. — Недавно парочка солдат прошла, маты до небес! А потом снова никого. И вот теперь ты.
— Солдаты? — что-то дёрнулось в голове. Точно, я был солдатом! Был им!
Собаки визжали так, что уши закладывало. Явственно хрустнули кости, текла кровь, бешено дёргались хвосты, а шкура уже слиплась в бурую корку.
— Угу, — начал переминаться незнакомец. — Но у них не было собак, такие тут надолго не задерживаются.
— Почему? — нахмурился я.
— Не знаю, — хитро улыбнулся он. — Все куда-то пропадают, только я вот… — он споткнулся, рассеянно поправив рубище. — До сего мига мой пёс был единственным в городе. Это так странно… То есть я никогда не любил этих зверюг!
— Э-э… — я ничего не понимал, знал лишь то, что это нужно срочно исправлять. — Ты давно здесь?
— Не имею представления! — развёл он руками. — Кажется, всегда.
Шум свары затих, незнакомец покосился на псов и присвистнул. Я перевёл взгляд и поморщился. Не самая приятная сцена.
— Похоже, твоя собака сдохла, — сказал он мне.
— Это значит, я скоро исчезну? — упёр я руки в бока, потом уставился на ладони, ожидая, что они начнут становиться прозрачными. Однако всё казалось нормальным.
Постояв так пару минут и не получив никакого ответа, я пожал плечами.
— Подозреваю, он мне уже не пригодится, — выкинул я обрывок поводка.
— О, я не был бы так уверен, — цокнул незнакомец языком. — Знаешь, мне кажется… тут всё повторяется. Снова и снова. Кстати, у меня есть запасной поводок, можешь взять.
«Зачем?» — подумал я, но всё же принял свёрнутый ремешок.
— Спасибо, — скептично сказал я, снова посмотрев на разорванные остатки своей собаки. Победитель полз к хозяину, поскуливая и оставляя кровавую полосу на песке.
До чего же странное место! И эти собаки… И я… Кто я?
«Не ной, Док, на фронте ещё вспоминать будешь нашу милую прогулку…» — возникли в голове чужие слова. Я вздрогнул, огляделся, но никого рядом не было. Кроме этого странного бродяги.
Память… возвращалась. Пусть кусками, пусть нечётко, но… кажется, я был солдатом. Нет, точно был. И погиб. В бою? Взрыв ведь — значит, наверняка в бою, как ещё могло быть?
Присев рядом с изувеченными остатками своей собаки, я поднял её ободранную голову, со следами зубов и когтей. Из разорванной шеи тянулись сизые жилы, явственно различался грубо перегрызенный обломок хребта. Кровь, слизь, слюни и что-то сероватое стекало с него жирными каплями.
В ноздри ударил тяжёлый собачий дух, смешанный с медным привкусом бойни. Очень знакомый запах…
В голове закрутилась сцена. Очередной сеанс пробуждения части моей памяти. Я стоял в больничной приёмной и смотрел на человека без глаза. Вывороченная дыра, ошмётки брови, красное мясо вместо века, внутри пульсирует что-то мягкое, а там, дальше, чёрное пространство, ведущее вглубь черепа.
И этот отсутствующий глаз смотрел прямо на меня.
— Я урод, да? — спросил он у меня. — Жена говорит, что я отвратителен. Повязка слетела по дороге, вот и…
Воспоминание нечёткое, но структурированное. Я помню, что отвечал бодро и громко, при этом пытаясь абстрагироваться от ситуации.
— Травмы всегда кажутся мерзкими, — сказал я ему. — Это заложено в человека природой. Банальный инстинкт выживания. Мы подсознательно опасаемся заразиться и избегаем странно выглядящих людей. Но сейчас уже не древние века. Люди научились работать с такими проблемами. Идёмте.
Я шёл впереди, ощущая, как он, бледный и дрожащий от страха, идёт следом.
— Чёрные очки на этого пирата, — с улыбкой хлопнул я мужика по плечу, обратившись в местную оптику.
Кое-как успокоив его и проводив к нужному специалисту, я потом сам нюхал нашатырь несколько минут.
Одно из первых моих дежурств в качестве санитара. Ха-а… вот я и узнал о себе чуточку больше. Похоже, жизнь меня помотала. И в больнице был, и в армии… Это хорошо. Это закаляет. Не зря я не чувствую сейчас никакого отвращения.
Накинув поводок на остаток собачьей шеи, я крепко затянул его, затем положил отгрызенную голову на землю и поднялся. Конец поводка крепко держался в моей руке.
Отлично, теперь собака снова со мной.
— Всё кажется непонятным, да? — незнакомец подошёл ближе.
Я неопределённо промычал что-то одобрительное.
— Я раньше думал, что вообще вся жизнь непонятная, — признался мой собеседник. — Теперь понял, что раньше ещё ничего было.
— Мы… мертвы, так? — зачем-то решил я уточнить сей важный момент.
— Скорее всего, — неопределённо повёл он плечами.
— Хм, тогда… почему? — развёл я руками. — Почему мы здесь? Это чистилище? — припомнилось мне незнакомое ранее слово, которое подтянуло за собой солидный пласт воспоминаний. Это словно бы позволило легче дышать. — Не помню, чтобы заслужил ад или рай… Хотя я вообще мало что помню.
— Христианин? — усмехнулся бродяга.
Этот вопрос заставил замереть. А был ли я приверженцем хоть какой-то религии?
— Да, — неопределённо согласился я. Про христианство я хотя бы что-то знаю, в отличие от других религий.
Память промолчала, что я счёл верным знаком. Думаю, будь иначе, хоть что-то в голове да всплыло бы.
Раздался оглушающий треск, словно сломалась сотня сухих деревьев разом: на другом конце улицы с грохотом обрушилось здание, утонув в огромном облаке пыли. Камни с сочным звоном покатились по мостовой.
Это произошло так резко, что я вздрогнул. Интуиция закричала падать на землю, прикрывать голову руками, откатываться в сторону, искать укрытие, но я с трудом подавил реакции тела.
Зато уверенность, что я военный, только что значительно окрепла.
Да, я точно служил в армии. У меня были друзья. Я помню их лица. Некоторые из них. Имена… ох, не всё сразу.
— Город разваливается, — заметил я, осознав, что незнакомец странно молчалив, будто бы привычен ко всему происходящему вокруг.
— Да-да, — кивнул он, — всё здесь постепенно рушится, ты прав.
Облизнув губы, я покачал головой. Что делать? Наверное, нужно изучить это место, попутно пытаясь вытащить из этого странного человека хоть какие-то ответы. Ещё попытаться вспомнить свою… прошлую жизнь? Хах, вот уж точно, смерть — это ещё не конец!
Странно, я точно помню, что где-то слышал эти слова. Но где? Поезд… там точно был поезд!
— Стоп, — встал я, уставившись вдаль. Песочная стена будто немного разошлась, чтобы показать, какой ужас скрывается за ней. — Это буря?!
Натуральный смерч закручивался впереди, внутри него мелькало что-то тёмное, крутящееся с утробным рёвом. Сраное торнадо, вроде бы далёкое, но — я уверен — способное настигнуть меня — нас — в мгновение ока!
Воздух вокруг начал вибрировать от низкочастотного гула, уши заложило, словно при резком изменении давления.
— Такое здесь бывает, — поднял руку незнакомец. — Буря никогда не приближается.
— Как-то неутешительно, — проворчал я сквозь нарастающий вой ветра, крепче сжимая поводок. Сердце гулко билось в груди, взгляд гулял по строениям рядом. — Может, стоит где-то укрыться?
К бродяге наконец-то подполз пёс, устроившись возле его ног тяжело дыша и роняя из пасти капли крови.
— Можно, — нехотя согласился он. — Тут рядом есть подходящее место. Храм.
— Храм? — нахмурился я. — Звучит не очень надёжно. Может, что-то более… э-э… защищённое?
— Когда-то я был священником, — мимолётно улыбнулся он, подняв разодранного, еле дышащего — скорее хрипящего — пса. — Каждый раз с приближением бури мы закрывали глаза и громко пели хором.
— Из какого ты года? — опешил я. — Когда умер?
Мужчина пожал плечами.
— Если бы я знал, то непонимание происходящего стало бы чуточку менее глубоким. Идём, я провожу.
Путь не занял много времени. Буря, как мне казалось, следовала за нами, не отступая ни на шаг. Словно бы вокруг находился некий… невидимый купол? Я невольно косился на голову собаки, которую тащил следом, словно машинку на верёвочке. При взгляде на окровавленные останки в голове что-то шевелилось, нутро холодело. Я старался поменьше смотреть на неё, но разорванная плоть, как магнит, притягивала взор.
Стены храма казались сухими и потрескавшимися, как передержанный в печи хлеб. Внутри, при тусклом свете, пробивавшемся сквозь узкие окна-бойницы, я увидел, что весь пол завален коробками. Они громоздились друг на друга, образуя лабиринты и причудливые, похожие на алтари конструкции. Казалось, что кто-то использовал церковь как склад.
Заметив движения в тенях, я осознал, что мы здесь не одни: за стопками коробок мелькали силуэты. Первая мысль была о солдатах, с которыми разминулся мой спутник, но лица новичков не показались знакомыми.
Если они и были солдатами, то совершенно другими.
— В первый раз? — спросил ближайший, с интересом оглядывая нас. Его товарищ покосился без интереса, взял какую-то коробку из беспорядочно разложенных вокруг и вышел в соседнюю комнату.
— В первый раз, — кивнул я, хотя и не понимал до конца, что он имеет в виду.
Мой спутник, увидев его, странно нахмурился, а потом молча вышел наружу. Я дёрнулся было следом.
— Стой! — позвал новенький. — Проводник сделал своё дело, можешь не искать его.
Несколько раз быстро моргнув, я вцепился пальцами в виски, ощущая, что от непонимания происходящего начинает болеть голова.
— Мы все мертвы, так? — на всякий случай уточнил я уже у нового знакомого.
— Верно, — спокойно кивнул он. — Это место называют «хаб». Вскоре ты поймёшь почему. Здесь мы появляемся, когда умираем.
— Занятно… — протянул я.
— Точнее — появляемся не все. Конкретно тебе, например, очень повезло.
— И в чём же?
— Тебе есть с кем поговорить, — улыбнулся он. — Можешь отпустить поводок, здесь хаос тебя не достанет.
— Предпочту подержать, — нахмурился я. Мой собеседник пожал плечами.
— Думаешь, это просто собака? — кивнул он на остатки пса.
— Хотелось бы верить… — покосился я на отгрызенную голову, из которой продолжала сочиться бурая жидкость.
— Это твоя связь с миром живых, — соединил он указательные пальцы. — Именно поэтому хаос не может поглотить тех, кто ходит с собакой. Они ещё не до конца мертвы. Как проводник, например. Он раз за разом цепляется за своего пса. Выхаживает его, а потом снова бродит по рушащемуся городу.
«Коматозник, что ли?» — мелькнула быстрая мысль в моей голове.
— Но… — растерянно дёрнулся я, — моя собака мертва.
— Именно поэтому ты и оказался здесь, — раскинул он руки, как бы охватывая ими храм. — А проводник покинул сие место.
Несколько секунд изучая его, я решил довериться и отпустил поводок. Мужчина улыбнулся.
— В своё время мне помогли освоиться, так что возвращаю должок и просвещаю новичков, — поведал он, оглядывая коробки и будто прицениваясь к ним.
— Что же… просвети меня, — подался я вперёд, снова оглядевшись. Возникла мысль послать его, схватить поводок и вернуться к… «проводнику», как назвал его мой новый знакомый, но рационализм задавил эту мысль. Даже если бродяга что-то знал, то, очевидно, не слишком желал распространяться.
— В «хабе» можно выбрать награду за прожитую жизнь, — сказал он, завладев коробкой. — Тц… — и поморщился. — Впрочем, сойдёт.
— Что ты, чёрт подери, такое несёшь? — мрачно уточнил я, делая шаг назад.
— Мы умерли, с этим будешь спорить? — ехидно посмотрел он на меня.
На миг задумавшись, я неопределённо мотнул головой. Новый знакомый расценил это как согласие.
— Сюда попадают не все. На самом деле никто не знает, как надо прожить жизнь, чтобы получить после неё награду и попасть на перерождение. Как я слышал, некоторые, — положил он руку себе на грудь, — проживали несколько жизней, а потом больше не возвращались. Может, вытянули хорошие силы и теперь отдыхают в своё удовольствие, а может — сделали что-то не так, — его лицо приобрело насмешливое выражение. — Может, это вообще слухи, и второй шанс получают все, вот только…
— Что только? — подался я вперёд.
— Я ни разу не встречал здесь безумцев или отбитых мудаков. Совпадение? — приподнял он бровь.
Мгновение тишины. Его слова следовало обдумать.
— А ты часто попадал в «хаб»?
— Достаточно, — неопределённо ответил тот.
— Тогда совпадение возможно.
— М-да, тут всё возможно, — невесело проворчал он. — Так или иначе, мне такие совпадения нравятся.
— Хорошо, — вздохнул я. — Предположим, что всё так и есть. Что дальше?
— Выбирай, — указал он свободной рукой на коробки.
— Выбирать? — не понял я.
— Угу. Это дары в коробках.
— И если их открыть?..
— То сможешь получить один из них в своё единоличное пользование.
Я аккуратно прошёл вдоль стены, глядя на пол, заваленный однотипными, плотно закрытыми коробками, лежащими тут как попало — словно огромный грузовик свалил их без всякой цели или распределения.
Уголки, однако, побиты не были…
— Что будет, если их все разберут? — бросил я быстрый взгляд на новичка, хотя новичком скорее стоило бы назвать меня.
— Их всегда плюс-минус столько же, — протянул он. Судя по голосу, этот вопрос ни разу не появлялся в его сознании.
— Они не подписаны, — выдал я ещё один факт.
Мой проводник по «хабу» лишь насмешливо развёл руками. Коробка, зажатая им под мышкой, казалось невесомой.
— Их надо открыть или выбор происходит, когда возьмёшь в руки? — уточнил я.
— Открыть, — сказал он. — И не пытайся хитрить, пробуя подсмотреть или как-то ещё. Это просто автоматически активирует силу.
— Силу?
— Угу. — Он вздохнул. — Просто возьми какую-нибудь в руки.
Я задумался, огляделся, ощущая себя участником передачи «Поле Чудес». Что в чёрном ящике, сука?!
Замерев на одном месте, я осознал, что по чистой случайности отрыл в голове ещё один пласт памяти. Радует. Я не безнадёжен. Глядишь, со временем всё встанет на свои места.
Появилось желание спросить у незнакомца про возвращение памяти, но я решил, что ещё успеется. Вдруг он спешит? Тогда лучше вначале узнать самое важное — про это место и эти «силы». Остальное потом.
Не став перебирать, взял первую же коробку, ощущая обычный плотный серый картон. Немного шершавый и сухой. Однако, стоило мне её взять…
— Хм… — не смог интерпретировать я свои ощущения.
— Чуешь? — улыбнулся мой собеседник.
— Что-то… странное?
Я ощутил, что внутри присутствует нечто способное дать мне возможность определять сторону света. Э? Ну-у… так себе.
— Твоё сознание интерпретирует силу, — постучал он себя по виску. — Со временем начнёт получаться всё чётче и интуитивнее. Я слышал, некоторые с первого взгляда определяют нужное, сразу вытаскивают и идут дальше.
— Куда это — дальше?
Он показал на дверь, в которую ушёл его напарник, ещё когда я с бродягой только зашли в это помещение.
— Проход приведёт тебя к новой жизни, — улыбнулся мой новый собеседник.
— С памятью и способностью? — прищурился я.
— Просто, верно? — подмигнул он.
— Эта способность — полное дерьмо, — аккуратно поставил я коробку на пол.
— Фишка новичков, — мужчина пожал плечами. — У таких, как ты, редко попадается что-то стóящее. Так уж повелось. В основном это какая-то дрянь, вроде умения зажигательно танцевать. Хотя встречались и вполне достойные варианты, типа таланта всегда находить потерянные вещи или понимать любой язык. Однако подобное редкость…
Словно что-то услышав, незнакомец застыл и мотнул головой.
— Ладно, я и так выдал тебе куда больше, чем рассказали мне. — Мужчина повернулся спиной и приподнял в прощании правую руку. — Ах да, — оглянулся он уже возле двери перерождений, — если снова попадёшь в «хаб» и встретишь новенького, просвети его. Будем передавать добрые дела!
Рассмеявшись, он открыл дверь. Я попытался подсмотреть, но увидел лишь тени и тьму. Мгновение спустя дверь закрылась. Я остался один.
— Если не считать тебя, — бросил я взгляд на отгрызенную собачью башку на поводке, лежащую возле входа. — Тьфу, блядь…
Подавив желание пнуть коробку с возможностью определять стороны света, я взял вторую. Потом третью. Четвёртую…
Вокруг начало шуметь. Забытый было шторм стал сотрясать стены храма. С потолка посыпалась пыль и штукатурка, словно снег засыпая собой коробки.
— Либо этот хер забыл сообщить мне о столь важной вещи, как ограничение по времени, либо «хаб» намекает, что я должен выбрать, а не перебирать, — проворчал я, зачем-то притягивая собачью голову поближе к себе.
Проблема в том, что я не нашёл ничего особо полезного! Даже совсем чуть-чуть! Ну вот зачем мне возможность сократить время сна на три часа? Или заранее знать, какая ожидается погода?! Я могу просто спросить об этом первого же артритного старика!
А как насчёт возможность видеть имя любого человека? Просто имя — не более! Или умение дышать под водой? Пригодится, если следующий мир будет подводным!
Я хмыкнул. По поводу перерождения тоже почти ничего не узнал. Сука. Этот гад меня точно наколол!
От силы шторма начало сотрясаться здание. Счёт шёл на минуты. Я начал спешить и решил, что возьму первую же силу.
— И плевать, какая она будет, — кивнул я, суматошно хватая очередную коробку. — Не-е-ет, не тебя!
Зачем мне способность всегда знать, который сейчас час?! Я что, часовщик?!
Тут же схватил следующую. Точно-точно последнюю!
— Умение подражать чужому голосу? — на миг я даже задумался, но миг спустя бросил коробку в кучу остальных.
Видимо, зря.
Огромная глыба откололась от рушащегося здания и, словно из мести, едва не зацепив мне голову, рухнула рядом, разлетевшись потоком жужжащего щебня, чудом пролетевшего мимо. Взвизгнув, словно девочка на концерте любимой поп-группы, я выругался и рванул к двери, забыв про все долбаные суперсилы. Какая разница?! На кону моя жизнь! Не думаю, что буду особо страдать, не получив умение завязывать шнурки одной рукой!
Однако судьба, видимо, имела свои планы. Споткнувшись об очередную коробку, я закашлялся от потока поднятой пыли, которая к тому же попала в глаза. Матерясь сквозь зубы, полуслепой, я схватил сраную коробку, даже не оценив её содержимое.
Я успел прыгнуть за дверь перерождений за секунду до того, как храм обрушился под напором шторма. Последней мыслью было: «Что, если я умру в „хабе“? Меня снова выкинет где-то на площади безымянного города или это уже точно конец?»
И какой он… настоящий конец жизни?
* * *