Покрутив винтовку в руках, оставшись один на стрельбище, Тауриссан приложил приклад к плечу, прицелился, и нажал на спусковой крючок. Из дула вырвался тугой луч, быстро прочертивший путь до мишени –адамантиевой чушки. Проделав в ней солидную дыру, луч уперся в следующую, проплавив в ней дыру, прежде чем оборвался. Оружию требовалось время на перезарядку. Всего две секунды перед следующим выстрелом.
Тяжкий вздох вырвался из груди главы клана. С самого момента переноса в Новый Мир, по его поручению, мудрецы и мастера трудились, не покладая рук, силясь сделать ружья лучше. Но у них ничего не получалось. Всякие начинания упирались в необходимость увеличить размер орудия, от чего оно превращалось во что угодно, но не в то, что требовалось. А в конечном итоге пушки Экзибина превзошли все образцы, пойдя дальше и завершив концепцию стационарных или навесных орудий.
Те же пушки могли повторить эффект, продемонстрированный винтовкой из Ульдуара, даже в большем масштабе. Вот только, их в руки было не взять. А клану как раз не хватало чего-то такого, компактного, чем могли пользоваться ружейники. Они единственные не получали никаких преимуществ от постоянных исследований и расширения материальной базы клана. Любой новый металл так или иначе подстегивал всех воинов, а порой и магов, ложась в основу той или иной экипировки или ее части.
— Дракону, скорее всего, опасную рану таким не нанести. Если не сыграть на его стихийной слабости. Дальность поражения посредственная. Но урон… — владыка Огненных Недр еще раз посмотрел на последствия выстрела. Тридцати сантиметровой толщины чушка уже начала проваливаться сама в себя, столь тонкими оказались стенки, на которых осталась верхняя часть. Та, что за ней, просто оплавилась и начала течь. — Впечатляющей. Даже я не смогу расплавить адамантий, не использовав что-то в духе Великого Огненного Шара. Но моя магия, все же, получше будет. Я могу продавливать защиту, а вот как с ней справится эта стреляющая штуковина, еще надо проверить. — бормоча себе под нос, Обугленный Страж начал шагать к другой части полигона. Где как раз располагались мишени с разным урвем защиты на любой вкус. И даже стояли вполне себе стойки с доспехами братьев, начиная от рубак, заканчивая мастерами клинка.
«Да, определенно стоит послать мудрецов поучиться у хранителей. Мы уж точно найдем, как приспособить их руны. Например, свои ружья улучшим. Это будет полезно. А то насчет их стреляющей штуковины у меня не обнадеживающее предчувствие»
Дойдя до следующей мишени, все такой же чушки, но уже с нанесенными на нее низшими рунами, подкрепляющими прочность, Тауриссан совершил выстрел. Луч врезался в адамантий, начав его медленно плавить. К моменту, когда винтовке понадобилось время “отдохнуть”, мишень все-таки оказалась расплавлена. Но уже не так быстро, и без поражения стоящей за ней. Пробития не произошло.
— Как и думал. — глава клана кивнул своим умозаключениям и потопал дальше, даже не подумав попробовать оружие на более укрепленной цели.
Стрельба по болванке, имеющей устойчивость к огню, показала неожиданный результат. Расплавила ее почти с той же легкостью, что и беззащитную минешь. Сказалась низкая градация рун, их откровенная слабость.
Доспех воина крови принял на себя луч с ожидаемым исходом — выдержал, но понес сильные повреждения. Нагрудник потек. Шлем следующий выстрел прошил навылет. Единственным из комплекта, что устояло, были меч и щит. Оружие вовсе сначала рассекло луч надвое, а другой выстрел, под углом, отразило.
А вот уже комплект пепельного гвардейца перенес урон без всяких повреждений. Он даже не нагрелся, попросту рассеяв луч при приближении. Стрельба по чушкам, с рунами более высоких уровней, показала почти такой же результат. Отдельно они хорошо сдерживали напор оружия Ульдуара, но полностью раскрывались в комбинация, даруя едва ли не полную неуязвимость к воздействию теплового луча.
— Ну и хрень. — констатировал результаты глава клана. — Даже воины крови могут не бояться прямого попадания. Индивидуальная устойчивость к огню и защитные заклинания, которыми обвешиваются по самые глаза, легко их уберегут. Броню может и попортит, да сами целы останутся. Как и думал, тут совсем нет пробойников. Эту рунную схему можно использовать где-то в ремесле, руду плавить, но для боя она не годится. — покрутив винтовку, глава клана заглянул ей в дуло. — Как бы ее разобрать, чтобы на руны посмотреть… Хм… надо Изурегасу показать. Ему тоже будет интересно.
…
Оставив друга одного, Алгалон сразу телепортировался туда, куда намеревался попасть изначально — к супруге. Да вот только, за то время, пока он вел разговоры, ничего не изменилось. Более того, от внутреннего пламени Тиамат начало тянуть ощутимым довольством. Что-то в общении с компаньонкой очень ее радовало.
Появившись в рабочем кабинете, где с Рейнхартом на пару принимал решения, касающиеся управления, владыка Цитадели подошел к внутренней двери, располагавшейся позади его стола. Она вела в их с супругой покои, в спальню. Имелся и другой выход, в коридоры Цитадели.
Коротким стуком обозначив свое присутствие, Первый Страж потянул дверь на себя. Как-то еще сигнализировать смысла не имело. В покои войти мог только он, Рейнхарт никогда этого не делал. А чары, специально установленные в спальне, начисто гасили звуки снаружи и изнутри.
— Добрый день. — произнес он, закрывая за собой.
«В целом, на что я еще мог рассчитывать? Честно говоря, вполне ожидаемо от Тиамат. Не знаю, обманут я ожиданиями, учитывая ее чувства, или нет. Скорее все-таки да. Подсознательно, наверное, рассчитывал застать иное»
Осмотрев то, что творилось в спальне, драконоборец испытал мощный прилив противоречивых чувств. Ничего не сказав, он усилием воли притянул к себе стул, божественное начало позволяло и не такое, и сел на него там, где стоял.
Алекстраза всегда предпочитала красный и золотой, дополненные рубинами. Сейчас же она стояла в темно-фиолетовых трусиках, все так же металлических, того же цвета сапожках и аксессуарах. Огромный оникс, причудливо поблескивая в приглушенном свете, лежал меж никак не прикрытых грудей, на тонкой цепочке. Даже рога королевы драконов оказались украшены искусной ювелирной паутинкой из темной платины, дополненной десятками крохотных черных камней.
— Здравствуй, Алгалон. — Аспект Жизни непринужденно улыбнулась и положила одну руку на бедро.
— Все пошло крахом. — Тиамат театрально взмахнула руками, усаживаясь на кровать. Там же, рядом, лежала верхняя пара комплекта. Однако, в глазах супруги Алгалон видел почти нескрываемое возбуждение.
— Что побудило вас заняться… этим? — владыка Цитадели опустил веки. Не чтобы не видеть наготы королевы драконов, а скорее по привычке, чтобы уложить все в голове.
— Это мои подарки. — произнесла Хранительница Сокровищницы. — Я заказала их вскоре после пробуждения, и решила вручить сейчас, по случаю. За одно, хотела поговорить с интересной собеседницей. Ты все испортил. — слова драконицы расходились с делом. Повернувшись к супругу, она даже не пыталась укорить его взглядом. А словно хотела что-то увидеть на его лице, мельком облизнув губы. — Мы не успели закончить.
— Прошу прощения. — Первый Страж пожал плечами. — Образу действительно не хватает завершающих штрихов.
«Тиамат переодела Алекстразу в своем стиле. Как если бы сама предпочитала ходить в одном нижнем белье. Осталось покрасить волосы и нанести подходящий макияж. В итоге получится облик злой королевы драконов… Ох, надо держать себя в руках, а то могу сорваться. И почему бы ей не одеться уже? Понимаю, что специально делает, но мне то проще не становится…»
— Ты меня искала? — продолжил говорить Первый Страж.
— Нет. — драконица качнула головой и присела на мягкий пуфик. Но не прямо, а чуть боком, нарочно демонстрируя ножки и грудь. — Хотела проверить как подрастают виверны. Нам с сестрой будет неприятно, если с ними что-то случится. Но встретила Тиамат и пока не успела к ним заглянуть.
— Теперь с маной в гнездах все в порядке. Признаюсь честно, не представляю, сколько еще мы бы искали проблему, без вашего совета.
«Свет, дай мне сил…»
— Пустяки. — Аспект Жизни отмахнулась. — Больше, значит, проблем не будет. А уже взрослые особи станут активнее, в том числе в размножении.
— Тоже ты постаралась?
— Нет, это их врожденное свойство. Я лишь немного его подкрепила, на время.
— К слову, о размножении. Твоих сил хватит, чтобы благословить целый город дварфов более активно делать потомков?
«Раз уж так совпало, то можно попробовать выполнить просьбу Тауриссана. Чем больше у его клана будет членов, тем лучше для Цитадели»
— Я бы могла создать артефакт, или благословить предмет. Во всяком случае — попробовать. — полуобнаженная эльфийка приложила пальчик к полным губам. — Какой-нибудь… фонтан. Или иной источник воды.
— Если дело увенчается успехом, я буду безмерно тебе благодарен. — драконоборец кивнул, краем глаза следя за супругой. С ее лица не сходила счастливая улыбка. Она буквально пожирала глазами фигуру королевы драконов.
«Я бы заподозрил влияние сил Алекстразы, но ничего такого нет. А значит… Тиамат нравятся женщины…? Вот так открытие. Или ее, скорее, влечет идея включить Алекстразу в нашу стаю. Хотя и первое не лишено смысла»
— Думаю, будет не сложнее, чем благословить мировое древо.
— А с калдорай такой же трюк, через Нордрассил, сработает?
— Зачем тебе подстегивать ночных эльфов? — мать красной стаи приподняла брови.
— Чтобы меньше смотрели в сторону животных. Друиды как-то слишком пристрастились охаживать зверей, вместо своих женщин. У верховного друида куча потомков по лесам бегает, а с женой — никого.
— Печальна участь Тиранды. — тень грусти набежала на лицо Алекстразы. — Но проделки друидов тоже полезны.
— В чем же? — Тиамат поморщилась.
— Хорошо сказывается на популяции животных. Чаще рождаются сильные особи, а иногда совсем особенные. Разнообразие жизни.
— И все-таки, пусть лучше займутся своими женщинами, хотя бы на время.
— Хорошо. — Аспект Жизни кивнула и вытянула одну ножку вперед, начав пальчиками играть с мехом лежащей на полу шкуры.
Повисла звенящая тишина.
«Кажется, все темы исчерпаны. И что делать теперь? Алекстраза чуть ли не кричит сейчас, уже не намекает, чего хочет. Придумать благовидный повод, чтобы слинять? Боюсь, тогда она точно обидится. Как-то отказать? Более разумный ход. Ну нет у меня столько времени, чтобы разделить его между двумя женщинами. К тому же, тогда вся красная стая попадет в неприятное положение. И, между тем, я сейчас подавляю часть себя, что совсем нехорошо, судя по словам Элуны. Последствия могут быть… непредсказуемы. Как бы ни стать в конечном итоге неспособным вообще на продолжение рода. Божественность ведь и такое может выкинуть» — Алгалон неприязненно дернул плечами. Сама мысль о том, что рост стаи прервется, была ему противна. И вызывала иррациональных страх. Нечто в глубине, в самой душе, откликалось на нее не лучшим образом. — «Все правильно, я принял свою суть. Принял роль Отца Драконов, вместе со всем ее могуществом и идущими следом обязанностями. Стая должна расти. Становиться сильнее. Но что, мне теперь идти на поводу у желания перетрахать все вокруг? Нельзя так. Я вообще пришел уединиться с супругой, поговорить по душам, а почему-то снова пытаюсь разобраться в себе. Хотя думал и надеялся, что после ритуала Изеры нужда в том потеряется. Но разговор с богиней все выставил в противоположном ключе. Зараза! Элуна сказала, я должен четко понимать, кто я есть, и кем, вернее каким, хочу стать или быть. От этого сформируется мое божественное, а остальное изменится ему в угоду. Вместе с тем, мне сейчас подвластно радикальным способом что-то в себе изменить»
— Любимый, с тобой все в порядке? Ты…
— Тихо. — мягко, но настойчиво попросил владыка Цитадели, выставив перед собой ладонь. Глаза его оставались закрыты, а все мысли сосредоточенными на самом себе. Даже молитвы и мысли верующих, всегда сопровождавшие его на фоне, куда-то исчезли, оставив после себя непривычную пустоту.
«Надо начать по порядку. Кто я есть и кем являюсь? Если смотреть в суть, не обманываться, у меня два лица. Первый Страж и Отец Драконов. Первый из Обугленных Стражей живой символ ордена Драконьей Крови, воплощение доблести, чести и достоинства, какими их понимают братья и сестры. Владыка Цитадели — острие, разящее зло. Добрый, но жесткий воитель, не терпящий возле себя проявлений того, что считает противным и всеми силами стремящийся это уничтожить. Защитник слабых, дающий еду и кров всякому достойному. В некотором роде, он воплощение многих добродетелей. Драконоборец и убийца чудовищ. Отец Драконов, в некотором роде, противоположность Первого Стража. Могущественный прародитель драконов, на чьих плечах лежит долг и обязанность. Он должен расширять свою стаю, под сенью его крыльев драконы должны процветать. Он яростный защитник своего рода, порой жестокий отец, пресекающий своеволие, если оно ведет к падению в мерзость. Отец Драконов не разделяет понятий благородства или добра, его волнует лишь процветание рода. Он — сила, подавляющее могущество и всё сжигающее пламя, в котором будут гореть миры, если он сочтет это нужным» — эльф чувствовал нарастание напряжения внутри себя, будто что-то распирало грудь, но старался игнорировать это чувство. — «Противоречия велики, однако, не так страшны. Я могу совместить оба лица в одном себе. Стать Драконом Стражем, защитником и покровителем слабых. Одновременно присматривающим за смертными, оберегая, и за своими потомками, остерегая их от опасных ошибок. Благородным драконом, честным и ищущим честность в других. Яростным противником всякого зла, союзником Света» — напряжение продолжало нарастать, угрожая в любой момент перерасти в нечто большее. — «На самом деле, я уже дополняю Первого Стража мощью и живучестью Отца Драконов. А Отца Драконов сдержанностью и благородством Первого Стража. Они оба Я. Но все же существует раскол. Маленькая трещинка, подтачивающая союз. Похоть. Она не чья-то, она моя, так как я и есть дракон и только мне решать, каков тот дракон. Она важная часть моего естества» — мысли, рождавшиеся в голове эльфа, текли как бурная река, стремительно и неумолимо. Принося чувство глубокого удовлетворения. Правильности. — «Отказаться от похоти, будет означать, отказаться от всего драконьего, буквально отвергнуть самого себя. Так нельзя. Я ведь всегда хотел стать отцом большой семьи, меня буквально влекло это желание еще в прошлой жизни. Да возможности не было. Сейчас возможность есть, но я от нее бегу, находя оправдания. Боюсь страстного желания овладеть Алекстразой или Изерой. Это правильно. Животное стремление мне ни к чему. Но я же не животное, я дракон. И могу не сдерживать свое влечение, а огранить его, как Первый Страж. Встретить его с полагающейся храбростью. Сделать все, как полагается. Честно перед собой, супругой и той, кто стремится приблизиться к этому статусу. Так я окончательно уничтожу раскол. Сделаю первый шаг к становлению тем, кем готов быть в божественном статусе — Богом-Драконом Отцом, Стражем, охраняющим миры от зла»
…
Алекстраза затаила дыхание, утратив игривое настроение. Замерла недвижимым изваянием. Однажды она уже испытывала это необыкновенное для нее чувство возле Аспекта Пламени. Будто стала дракончиком, стоящим перед несоизмеримо огромным, величественным родителем. Чем-то большим.
Алгалон изливал в пространство волны подавляющей мощи, больше, чем когда-либо раньше. Его тело светилось изнутри чистейшим, ослепительным золотом. Светом. По коже ползли и закрывались трещины. Он походил на переполненный могуществом сосуд, больше не способный его сдерживать и грозящий вот-вот лопнуть.
В какой-то миг его глаза открылись, окончательно разогнав всякий намек на полумрак опочивальни. Из них вырвался свет, заставивший королеву драконов закрыть глаза, столь ослепительным он был. Однако, взгляд владыки Цитадели она ощутила яснее, чем раньше.
— Тиамат, я знаю, ты всегда хотела, чтобы наша стая стала больше. Тебе хотелось больше детей. Больше женщин в нашей пастели.
— Да. — хрипло, будто ее горло пересохло, ответила драконица.
— Ты будешь против, если я приведу в нашу стаю новых женщин, которые дадут жизнь моим детям?
— Нет.
— Алекстраза, для меня не тайна твое желание и сейчас я наблюдаю, как мечется твоя душа, изнывает. Во мне ты видишь самого достойного самца. Ты хочешь разделить со мной свои кладки. Но готова ли сама стать частью черно-золотой стаи?
— Войти… в твою стаю? — королева драконов не раскрывала глаз, лишь внутренне трепетала, как другие члены стаи перед ней.
— Привести в нее весь красный род, став одной из моих жен. Только со мной ты будешь делить ложе, забыв о консортах. Лишь я. Никого больше.
— Я буду твоей наложницей, как заведено. Сильнейший дракон выбирает и определяет количество своих супругов.
— Наконец-то…
Вместе со словами, вырвавшимися на последнем дыхании, Алекстраза ощутила, как Свет пропал. Перестал жечь ее кожу, норовя заглянуть под нее. В конце она ощущала себя на чаше весов, на суде безграничной силы.
Открыв глаза, Аспект Жизни сразу заскользила взглядом по телу Аспекта Пламени. Все трещины исчезли, так же быстро, как появились впервые. Вместе с тем, он стал ощущаться еще более желанным партнером. Более могущественным. Способным дать еще лучшее потомство. И от осознания этого все нутро драконицы начало изнывать.
…
«Вот и все, решение принято, образ сформулирован. Шаг сделан» — встав на ноги, Алгалон окончательно перестал ощущать прежнее давящее на мозги чувство. То, что постоянно толкало желать каждую способную выносить его детей женщину. Оно сменилось иным, более сдержанным и светлым. Божественность сделала свое дело, приняла и закрепила изменения, уйдя обратно куда-то вглубь естества, почти перестав ощущаться. — «Следующий шаг, осознанно или нет, получится сделать, видимо, не скоро. Тем не менее, я рад. Такое облегчение избавиться от противоречий в собственным мыслях, желаниях и поступках. И от дышащей в затылок угрозы поехать крышей или лишиться куска себя»
Подойдя к Алекстразе, владыка Цитадели наклонился и нежно взял ее ладонь в свою. Медленно провел большим пальцем по шелковой коже, прежде чем потянуть на себя. А когда она поднялась, то, как зачарованную, провел ее к постели, куда и уложил. И уже там, подарил поцелуй супруге, во вспышке света расставшись с одеждой.