— Раз мы договорились, — я зевнул, потянувшись руками вверх — спина слегка затекла, а это движение принесло приятную истому и легкое дрожание мышц по всему телу, перешедшее в табун мурашек, — то, может, кое-кто уже закончит с нашим делом? — Я прямо посмотрел на Либатхашу.
— Конечно. Аликель. Проведи нас в семейную гробницу.
— Вы собрались тревожить покой мертвых? — Мужчина нахмурился. Ему явно не нравилось вообще все происходящее, но в ауре теперь преобладали и спокойные тона. Что-то вроде горького лекарства, которое приходится пить. Я его явно не располагал на порцию теплых чувств, но при этом стал… ПОлезен? Мерзким сволочным нелюбимым почти родственником? Ну, как-то так. Все рано что богатый и могущественный дядя, который, конечно, та еще сволочь, но без которого семье хуже, чем с ним. На сестру Молодой еще для главы целого рода, политик старался не смотреть. С его точки зрения он ее продал. В целом — удачно. Да и женщина в конце концов. Но еще сестра, как ни крути. И продал он ее не кому-нибудь, а человеку, уничтожившему их судьбу, убившему их отца… Да список моих заслуг перед Гуабой и их родом перечислять можно долго.
— Мы собираемся его вернуть, — Либатхаша усмехнулась.
— Ты думаешь… — Я нахмурился.
— Я уверена. Пойдем. Убедимся лично.
— Хорошо, — мне было плевать, в общем-то. Мои дела в Гуабе выполнены. Не особо-то и волнует меня все, что тут будет дальше. А Либатхаша пусть командует. Ее город в конце концов, исключая Джулебара, который хоть и талантлив, и мудр, но она тут сильнейший маг. И наиболее жесткий характер тоже принадлежит ей. Не удивлюсь, если среди магов последнее слово всегда за ней.
Мы вышли за пределы дома, обогнув его. Задний двор выходил к стене, разделявший два участка друг с другом. Тут тоже росли кусты. А еще тут был небольшой склеп классической кубическо-треугольной шумерской архитектуры. Небольшой — значит совсем небольшой. Три на четыре метра где-то. Они там хранят трупы? Прах?.. Последнее вряд ли. В нашей культуре нехарактерно обращение тела в прах, хоть и практикуется иногда. Обычно хоронят тела со сложенными ногами, завернутые в саван. С личными вещами. Вряд ли уважаемая семья хоронит своих мертвых в виде урн с прахом. Тогда как это место может быть гробницей?..
Ответ нашел себя сам собой. Отворив тяжелую дверь, Аликель впустил нас внутрь, открыв путь на лестницу. Только сейчас мне стало понятно, почему вход располагался на противоположной стороне здания относительно основного дома. Вход ориентирован был к краю участка, потому что прямо под участком, собственно, гробница и находилась. Спустившись под землю и выпустив множество светящихся огоньков, мы узрели большую картину на стене, где изображены были пирующие люди. Стол был словно не до конца нарисован. Словно там оставались еще места. И изображение явно дополнялось разными художниками. Понятно… Это была старая традиция, почти ритуал. В нем не было ни капли магии, но никто не сомневался в том, что он работает. Богатые и влиятельные люди могли изобразить свою жизнь в посмертии. И здесь целый старый род изображал свою. Когда места за столом закончатся, когда больше за него никто не сумеет сесть, гробницу запечатают навеки. Много же они заплатили, наверное, магам, чтобы им возвели такие катакомбы. Вроде бы и небольшая площадь, но несколько поворотов от главной комнаты тут присутствовало. И в стенах ниши. Сколько тут захоронено?.. Судя по количеству ниш и размеру участка… Мест человек на сто точно есть. А многие еще пустые. Сорок похоронено? Пятьдесят? Максимум шестьдесят.
Такой дом и вправду кому попало не продашь. Это… Словно единение родов. Скорее всего купившая дом семья станет хоронить тут уже своих мертвых, ухаживая за всеми могилами. Шутка ли? когда твоя семья будет пировать вместе со старыми владельцами в Куре? Это скрепило бы рода не хуже свадьбы, а то и нескольких. Это огромный знак доверия. Это не то, чем размениваются по пустякам. и не то, что можно отдать даже и за большие деньги. Плохи же у них дела, если ЭТОТ дом планировалось продать. Не ради денег, но ради союза с другой семьей, скорее всего. тогда все встало бы на свои места.
— И что ты хотела тут найти? — Я нахмурился. Что она хотела найти — догадка была. Но этого я еще не видел… А, нет. Либатхаша была полностью права.
— Меня, — Голос шел от одного из коридоров. Был скрежечущим, сухим, прогорклым. Ничего нового. У нежити и не такое бывает.
— Машда, выходи, — после произнесения имени тихо ойкнула сзади Инни-Надин.
— Приветствую, абгаль.
Вышедшее из-за поворота существо уже мало напоминало энна Гуабы. Что недавно погибшего, что того, который был до него. Быстро очерствевший, ставший похожим на мумию труп волочил за собой кости с остатками разложившихся тканей на них. Труп, судя по ауре, принадлежал Машде при жизни. И сейчас он был… Искусан, истерзан. Кости были сломаны. Я не удивлен, хотя и впервые такое встречаю.
— Ты так не можешь расстаться со своим бренным телом? — Я устало выгнул бровь.
— Ты… — Существо нахмурилось. В груди так и торчал кинжал, который погрузился куда глубже, чем в моем видении. — Аликель! Ты привел сюда этого человека!.. — Голос стал отдавать потусторонними нотками, но тварь, которой стал бывший энн… Два энна… Он не стремился напасть. Понимал ли Машда, ставший “этим”, что шансов против двух магистров у него нет? — Почему ты стоишь! Убей его! И что тут делает моя дочь?!
— Прости, отец… У нас сложные времена. Я отдал Инни-Надин за Тиглата Вавилонского…
— Ты сделал… Что?!.. — в холодных мертвенных глазах, покрытых синеватой коркой, промелькнуло удивление. Я лишь отметил частично живой взгляд, бегающие глазные яблоки, с интересом изучая ауру нежити. Никогда такого не видел. — Не позволю-ю-ю-ю!... — окончание фразы начало переходить в жуткий инфразвуковой вой, когда неожиданно прыткое существо бросило свое старое тело, кинувшись на нас. Я предвидел этот маневр за секунду до того, как Машда его совершил. Увернуться у него шансов не было: он попал под концентрированный воздушный таран, отбросивший нежить в противоположную стены. Я вложил минимум сил, чтобы не снести случайно опоры подземного сооружения, но край одной из свободных ниш все равно обломал. А вот дальше…
Либатхаша бросила Изгнание. Классическое заклятие шумерской школы, перекаченное маной. Но Машда лишь замотал головой, словно живой. Будто собака, которая глотнула пыли или внезапно влетела мордой в лужу…
— Не изгонишь… Муд-драяяяя…
— Уймись уже, — я бросил Изгнание следом. Особенность моих чар была в том, что в них было вложено полсотни единиц праны. Разница была чудовищная между примененным заклинанием Либатхаши и моим собственным. Словно злой косой ветер прошелся по всему незримому миру, отразившись в ушах неслышимым эхом даже у простых людей. Машда… Мстительный дух. Разновидность, которой он стал, буквально вырвало из тела, развоплотив. Или отправив куда-то. До нас только и донесся, что затухающих крик. Труп энна буквально повалился на глиняный пол, словно марионетка, у которой отрезали ниточки. — Все? Закончили тут? — Я тряхнул ладонью, попутно собирая в клубок и развеивая остатки чар. Не стоит мусорить, особенно в гостях.
— Закончили, — Либатхаша больше ничего не говорила. Несколько шагов вперед подвели ее к трупу. Она старательно всматривалась в тело, затем достала странного вида платой у себя из заплечной сумы. Пропитан кучей алхимических составов. Как минимум. Сиял в аурном восприятии он интересно, но эту какофонию цветов и звуков разобрать я был не в силах. Лишь обернув руку этой тряпицей, магистр вытащила с некоторым трудом кинжал из грудины старого энна. Затем она со всем старанием и тщанием обернула оружие платком, не касаясь лезвия. — Аликель. Этому месту требуется жрец, а лучше — большой обряд, чтобы все мертвые снова обрели покой. Тела захоронишь сам. Они не опасны.
— Конечно, мудрая Либатхаша, — мужчина кивнул. Я развернулся к выходу.
— Пошли.
— А…
— Ты теперь принадлежишь мне. Пошли отсюда на воздух. Иди, — я кивнул головой в сторону лестницы наверх. Инни-Надин подчинилась, пусть и с небольшой задержкой.
У меня все не выходили из головы слова, сказанные ранее. Мысли крутились в голове, унося мой разум много дальше от Гуабы, чем можно было бы подумать. Инни’Надин шла чуть впереди. Всего-то один подъем на три-четыре метра, и ее стройные, но уже обретшие форму бедра оказываются как раз перед глазами. Ждать свадьбы я не особо хотел, да и проводить ее — тоже. Расслабиться, отдохнуть… Новая молодая красивая женщина здесь — самое то. Но это все в голове было фоном. Слова, которые прочно засели у меня в голове… Семья, кровное родство, особенности передачи принадлежности к роду в Шумере… Формально я вхожу в Эмеш Кель’Таля. Я был рабом, затем стал магом именно в таком порядке. Мага, во всяком случае человека, подданного Императора, обратить в рабство нельзя. Но я и не был магом, когда стал рабом Гази. Гази входил в один род с Йеном. Род основал Кель’Таль. Я вошел в этот род в качестве имущества, покинув Эмеш отца. Далее, став магом, я перестал быть рабом, создав юридический казус. Настолько редкий, что ни традиции, ни обычаи его особо не регулируют. Я остался в роду, будучи его частью, но перестал быть имуществом, став полноправным свободным человеком. Буквально стал частью рода, не будучи усыновленным и кровным родственником. Удобно? Безусловно.
В такой ситуации дело принимает щекотливый оборот. В частности, самый ближайший эквивалент — когда раб получает благословение божества, подтвержденное храмом и жрецами. В истории вроде бы был какой-то такой случай… Один. Что-то лет… Да Пазузу знает, сколько назад в Уруке… Или в Кише. Смысл в том, что ни один глава рода не захочет изгонять такого человека. Юридически же такой раб становится частью рода, но не кровным родственником. Это сложно… Еще теоретически, согласно традициям, он становится кем-то вроде некровного усыновленного родича. Но усыновленного не текущим главой, а всем родом. В целом — та же ситуация, как если бы усыновил прошлый глава рода, ныне покойный. Эквивалентные случаи. В момент обретения свободы или позже такой человек мог бы отказаться от семьи и основать новый род. Законы были бы на его стороне. Я тоже мог. Мог бы.
Но не захотел. Ни раньше, ни позже. Изгнать меня из рода Йен не мог бы при всем желании. Мне же положение такого рода было в высшей степени удобно: я в теории мог бы претендовать на все имущество всех членов рода, когда их вырежу. Включая, кстати, и дворец Йена, руины которого мне фактически отошли после убийства Сайама. Кроме того, для моей мести это был вариант очень удачный: из вражды мага, бывшего раба, со старой уважаемой семьей наши взаимоотношения становились внутрисемейным делом. И я формально не становился безродным выскочкой, хоть в Гильдии с этим и было попроще, чем у знати. Йен же, помимо того, что изгнать меня юридически просто не мог, еще бы и в репутации потерял преизрядно. Магов и жрецов из рода не изгоняют. Это буквально невозможно. Таких случаев просто нет. Вообще. Классический пример — известный на всю Гильдию случай вражды Креола и Троя. Оба родственники, ведущие свой род от одного основателя. Правда понять, кто там старший в роду теперь, наверное, уже вряд ли получится.
Кто-то вообще выделяет потомков Алкеалола Урского в отдельную семью. У того было двое сыновей: Креол и Гишбар. У Креола родился Креол младший, у Гишбара — никто: тот умер подмастерьем, помогая всю жизнь отцу. Семья известная. Отец Алкеалола — архимаг Ур-Намен, его отец — архимаг Кируру, а тот — сын архимага Синликенна. Собственно, последний и является основателем всего рода. И их вражда — Креола и Троя — она внутрисемейная. Даже сам Император не вправе её прерывать. И только шумерский обычай считать Эмеш по древнейшему общему предку мужского пола, которого можно проследить, и не позволяет отдельным ветвям Синликенна разойтись друг от друга окончательно.
Когда я подписывал договор с Лэнгом на убийство оставшихся кровных потомков из Эмеш Кель’Таля, я в том числе подписывался именно как член того же рода. Это было важно. Но на меня договор не распространялся. Ни мой, ни Кель’Таля. Я же не был его кровным потоком. Теоретически. Однако я, будучи ослепленным собственной бумажкой и жадностью, не проверил один момент. Могла ли женщина из числа дочерей или внучек Кель’Таля быть моим предком, перейдя в другой род в прошлом? Если так, тогда ситуация выходила прескверная: я попадал под действие договора Кель’Таля, сам же в своем договоре с Лэнгом дополнительно признав себя частью этого Эмеш, подтвердив права Лэнга на кровных потомков Кель’Таля из его рода, включая и себя. Но это была всего лишь версия из разряда безумных теорий. Однако она объясняла мое беспокойство и требовала проверки. Именно поэтому терять лишнее время я не собирался: лишнего у меня не было. И именно поэтому вместо того, чтобы слушать стоны Инни’Надин в своих объятиях вечером, я буду, видимо, таскаться по Вавилону. Пора сорвать с прошлого покров тайны.
Скомкано попрощавшись и сославшись на срочные дела, я открыл портал к воротам своего дворца. Девушка безропотно пошла за мной: брачный обряд Либатхаша все же нам провела, благо занял он несколько минут, а жертвенную птицу найти оказалось несложно. С того момента новая жена полностью принадлежала мне. Кстати и повод проверить старшую жену прекрасный. Как ни крути, но договор у нас с джиньей обоюдный, а не полностью рабский. Там есть и пункты о том, чего я не имею права делать, и о том, что я обязан предоставить ей… Свое жилье и ману только, правда. Ману джинья брала из домашней пирамидки, а жилье и так было. Пункт буквально подразумевал, что она имеет право жить там же, где живу я. Именно поэтому “свое” — мое, то есть — жилье, а не просто дом или дворец. Так что в шумерской специфике она все же была скорее женой, а не наложницей. Правда обряда перед лицом богов мы не проводили… Но озвучивать этот нюанс не стоит: довольно странно было бы, если бы мой намечающийся гарем возглавляла бы та же Инни’Надин.
— Это моя новая жена, — сказал я джинье, представляя девушку заодно и окружающим — управляющему в первую очередь. — Разместите ее. Дайте отдельные покои в женской части… Это Наалия бинт Сайах. Она старшая женщина в этом дворце. И ее слово для тебя закон после моего.
— Я поняла…
— Я уйду на день. Может быть — на несколько, — я повернул голову к управляющему. — Очень срочное дело.
— Конечно, господин.
Шепотом произнеся “Киансид”, что существенно помогло сосредоточиться на пирамидке и накопителях, я зачерпнул маны, открыв портал в даль, одарившую внутренний двор вырвавшимся порывом холодного ветра, заставившего все ткани, наряды женщин трепыхаться. Шаг вперед, и вот я уже падаю в небе. К счастью, я заранее начитал заклинание полета — экзотические формы самоубийства пока что интересны мне не были.
Осмотревшись с воздуха, я четко сориентировался по знакомым окрестностям. Знаменитая скала вон — она как раз хорошо видна из императорского дворца… Вавилон. Чуть-чуть промахнулся с перемещением. Долечу минут за пять-десять. И в этом огромнейшем городе целью моей будет вполне конкретный дом. Место, где гостей сейчас, наверное, не ждут. Но где их вынуждены будут принять. Или сдохнуть. Хотя ладно… Убивать всех подряд направо и налево мне не стоит. На что уж могущественен был тот же Эскетинг — и его прикончили за подобные прегрешения. Он, правда, убил мага, а не обычного человека. Да и обвинение было скорее формальным. В Гильдии достаточно регулярно — раз в лет десять — кто-то кого-то убивает. Но все же. Злобный нрав и нрав бешенной псины похожи. Не стоит давать окружающим повод путать одно с другим.
Преодолев еще около пяти километров, я завис над городом, пытаясь понять, куда дальше. Воспоминания были очень смутные. да и город с того времени сильно изменился. Найду ли я вообще нужных людей сходу? Или придется обращаться за помощью?.. К счастью, здесь человек-скорпион или еще какой демон мне не нужны: хватит и визита к эну. Тот попросит денег или услугу, а затем подскажет нужное место или запряжет кого-нибудь… Пазузу… Надеюсь, нужные мне люди пережили войну с куклусами. Как-то я не особо интересовался. Хотя биологического отца на улицах города я же встречал?.. А до войны или после?.. Вроде бы уже после… ладно, не суть.
Удивительно, но именно нужный мне квартал во время войны уничтожен не был. Его восстановили жители и планировка не особо изменилась. Спустя целых двадцать минут зависания в воздухе я все же его узнал более-менее. И медленно стал спускаться туда. Люди внизу оборачивались, показывали пальцами. Я привлек много внимания. Не сказать, что зрелище летающего человека такое уж редкое: маги иногда летают над Вавилоном — столица все же. Но не все умеют это делать и не все любят. Так что и не ежедневное это дело. А многие и вовсе пришли в город из окрестных деревень, других городов — проездом. Над их домами кто-то хорошо если раз в жизни пролетит. Или наоборот — плохо. Магов в Шумере не так много, а летает иногда всякое.
Опустившись на сбитую и спрессованную тысячами ног и копыт до состояния камня пыль улицы, размокающую, наверное, только после дождя, которого город явно не видел уже пару недель, я огляделся. Да. Знакомый квартал. Многое поменялось, но я еще узнаю эти места. Мне… Туда, за угол. Вперед.
Пройдя несколько домов, я остановился перед знакомыми воротами. А богато родственники стали жить. Богато… Хотя мы не родственники уже. Но все равно. Петли кузнечные — вон какие. Бронза. Это очень недешевое удовольствие. Да и забор раньше заканчивался здесь. А теперь двор разросся на несколько соседних домов. После опустошения, учиненного куклусами, кто-то явно скупил соседские участки. Или занял их самовольно: хозяева могли просто не иметь возможности возразить из царства мертвых. Возможно еще, что это не моя бывшая семья заняла землю соседей, а они заняли нашу. Ну… Не нашу. Я прав на нее не имею. Но это вряд ли: тогда бы и въезд был в другом месте.
Я подошел к воротам и громко постучал извлеченным из инвентаря посохом по бронзовому набалдашнику. Звук разнесся по окрестностям. Створки даже слегка зашатались: я не особо сдерживал силы, но и врываться на чужой двор не стоит: вежливость.
Серии из трех ударов пришлось повторить трижды, прежде чем соседний вход, явно для простых смертных, открылся. выпустив наружу старика и ребенка. Даже так? У них на входе тоже дежурят самый старый и самый молодой? Хотя вряд ли. Старик скорее всего сидел, а ребенок прибежал. Целых двух рабов только для такого дела содержать все же нерационально. Традиция — это хорошо, но не настолько они богаты… Наверное.
— Что тебе нужно в этом доме, голодранец? Милостыню здесь не подаю… — телекинетический толчок отправил раба в пыль куда-то за калиткой. Точнее — проемом для выхода пешком. Здесь в отличие от ворот петель не было: закрывался он просто деревянной заслонкой добротного вида.
— Старого раба ставят обычно на вход, потому что он опытен и мудр достаточно, чтобы не оскорблять гостей хозяев. У меня вот — не оскорбляет. Но это ладно, — я заговорил, внимательно смотря в глаза испугавшегося мальчишки. Лет… Одиннадцать, судя по ауре. — Иди и передай хозяину, что к нему в гости для разговора пришел магистр Гильдии Шестидесяти Знаний — Тиглат Вавилонский. Я не желаю долго ждать, но вежливость отбрасывать тоже не желаю.
Того и след простыл. Я спокойно вошел во двор, встав у забора. Старик копошился где-то в пыли. Он ничего себе не сломал, да и был довольно крепок. Но вставать не пытался: жизненной мудрости распознать во мне мага ему не хватило, но вот демонстрировать, что он здоров, а “наказание” ему нипочем — этого он не делал. Только охал и вздыхал тихонечко. На зрелище у входа посматривали другие обитатели дома. Женщины во дворе стирали в тазах вещи, кто-то куда-то что-то тащил. Были и несколько крепких мужчин с топорами. Но они даже не пытались направиться в мою сторону — слух был у всех, мои слова слышали многие. Мальчишка вернулся довольно быстро:
— Хо… Хозяин зовет тебя, абгаль, к столу…
— Так бы сразу. Веди.
Я спокойно зашагал следом за провожатым. Нужно было покопаться в прошлом. настало время расставить все по местам…
Стол поставили под открытым небом. Почти. навес из ткани явно стоил немало, но зато так и вправду сидеть было приятно. Я явно отвлек трех мужчин от беседы. Выглядели двое из них уже очень немолодо. Зубы были не все, кожа морщинистая. Третий был явно из следующего поколения: около тридцати лет, крепок телом, но брюшко, собравшееся на животе жировой подушкой, показывало хороший достаток. Они явно что-то обсуждали. В стороне сидела женщина — ее место было поодаль от молодого мужчины. на полу, хотя под пятой точкой наличествовала подушка. Интересная картина. Либо любимая жена, либо одна из тех немногих, кто влияет на решения мужчин достаточно, чтобы иметь статус. И при этом достаточно умна, чтобы не показывать этот статус публично, не становиться бельмом на глазу. Трое из четверых мне были незнакомы, но вот четвертого — уже старика, можно сказать, его я узнал. Морщинистая сухая кожа, зубы на месте не все, глаза уже подернуты легкой поволокой — они явно были расфокусированы из-за того, что зрение этого человека стало подводить. Но держался он твердо, спина была прямая. И был он крайне худощав относительно всех присутствующих. Сухой, крепкий. Еще не сдавшийся времени, но уже слишком дряхлый, чтобы в полной мере ему противостоять.
— Приветствую тебя абгаль, в моем доме. Садись за мой стол и угостись. И расскажи нам, что за дело тебя привело ко мне, — мужчина повел рукой. На столе стояли кувшины с пивом, молоком и вином, лепешки, лежали мясо и фрукты. Повезло им, что я явился именно в процессе обсуждения чего-то важного: не пришлось накрывать стол с нуля.
— Много лет минуло, Хе-Галь, — Я пожал плечами, потом сел на предложенный стул. Остальные явно удивились тому, что я знаю хозяина. Особенно женщина — она слегка поменялась в лице и стала очень внимательна. Ловит каждое слово буквально. Это точно не случай просто любимой жены или наложницыы.
— Мы знакомы, магистр? Я вижу тебя впервые…
— По некой неизвестной мне причине, — я взял пшеничную лепешку, окунув ее краем в мед и пододвинув к себе молоко, — наша с тобой мать крайне почитала великого Энки, называя детей именами под его покровительством. Меня — в честь великой реки Тигр, а тебя нарекла именем благодетельного разлива Тигра и Евфрата. Впрочем — не зря, судя по всему. Я стал магистром, а ты, как и подобает твоему имени, обрел богатство, судя по всему? Когда я тут жил, этот дом был куда скромнее.
— Ты живой… — Мужчина был… Я бы не сказал, что шокирован. Скорее просто очень удивлен. Вероятно, шок можно было ждать от кого-то другого, более впечатлительного, более молодого. Но он, судя по всему, многовато уже повидал и слишком часто удивлялся, чтобы я мог смутить его одним своим появлением. Впрочем, некоторую оторопь я у Хе-Галя все же вызвал. — Тебя не видели в этом доме лет… Сорок?.. Брат.
— Почти пятьдесят. Но не суть. Ты спрашивал, зачем я пришел. За ответами на вопросы. Меня с недавних пор ОЧЕНЬ интересует наша семья. Особенно предки. Вся история Эмеш вплоть до основателя. Мне важно знать всех прямых кровных предков, включая женщин. Из каких они семей, когда пришли в род. Кто были их отцы.
— Необычная просьба. Я не всех помню и не всех расскажу тебе родственников…
— Всех и не надо. В отличие от других, ты мой единокровный брат, оттого мне важно знать только наших с тобой прямых предков. Ты рассказывай, а я погадаю.
— Это срочное дело? Мы общались…
— Добрый Хе-Галь, — Мужчина постарше, второй за столом, махнул рукой. — Когда к тебе приходят родственник, особенно когда это магистр Гильдии, им не отказывают. Мы подождем и с удовольствием послушаем рассказ об истории твоей семьи.
— Хорошо, Энгиду. Спасибо за твое терпение.
— Нам теперь интересно это услышать. Тем более, раз эта история интересует такого гостя, — старик кивнул мне. — Не стоит задерживать рассказ.
— Да… Хорошо. Неожиданные вопросы, но… С чего бы начать… Наверное, раз тебя интересуют женщины тоже, начну с матери?.. — Я кивнул головой, откусывая очередной кусок лепешки. — Ты верно заметил, наша мать тяготела к Энки. К Хеху, как она часто его называла.
— Она из Те’Кемет?
— Верно, — Хе’Галь кивнул. Я мысленно на миг унесся в годы детства. раннего. Три-четыре года. Я тогда все понимал. Кто я, откуда. Примерно понимал, где оказался. Но при этом ничего не мог сделать. Меня нагружали дурацкой и мерзкой работой, шпыняли все, кому ни лень. Хе’Галь был старше на семь лет. И тоже дружелюбием не отличался. Правда — сейчас мне было попросту плевать на старые обиды. Оно того не стоило. — Дочь жреца Те’Кемет, попала в Шумер с трофеями во время последней аккадской войны. Я про большую войну… За Формин и Гильгаду. Ее взял в плен вместе с другими женщинами и богатствами наш дед, привез домой.
— Я не знал, что в роду были воины.
— В роду были многие. В то время мы были достаточно бедны. Дом купил дед, когда отправился в созванном Императором войске в Аккадию и вернулся живым и разбогатевшим. Она была мала, поэтому, когда подросла, стала наложницей отца. Ему приглянулась.
— Сколько лет назад это было?
— Прости, брат…
— Сколько лет прошло с момента ее рождения? — Я нахмурился. Хе’Галь задумался.
— Меня она родила в четырнадцать, я старше тебя на семь лет, — несложные подсчеты дали нужную цифру. Я не особо следил за возрастом, но система вполне отчетливо показывала пятьдесят два года в интерфейсе. Хе’Галь, значит, отжил уже пятьдесят девять лет… И Хе’Иннит родила его в четырнадцать. Значит сама она родилась семьдесят три года назад. Плюс-минус год. Кстати, это ведь очевидно, что она из земель Фараона. “Хе’Иннит” не совсем похоже на шумерское имя. Да, у него есть значение на шумерском. Что-то вроде “Разлива любви” или вроде того. Но в полностью шумерском варианте звучало бы Хе’Инни. От Инанны. Здесь же, я готов тысячу золотых сиклей поставить, исходно было скорее всего “Хеприт” — "Та, что подобна Хепри". Символ нового начала и возрождения. Жрец вполне мог дать такое имя дочери. Это очень логично. Дальше уже здесь, в Шумере, его переиначили.
Но дело было не в именах. Дело было в возрасте. Хе’Иннит, мама… Как бы ни было непривычно это слово… Она родилась семьдесят три года назад. Йену на момент смерти было что-то около восьмидесяти. Он сын Кель’Таля. Но у Хе’Иннит отец — жрец Хеха из Те’Кемет. Она могла быть в лучшем случае внучкой Кель’Таля через кого-то из родителей. Вероятность этого была чрезвычайно мала. Вряд ли этот маг, от которого столько проблем, успел посетить Те’Кемет, выдать туда свою дочь или оставить там сына, да еще и жрецом ставшего… Нет, это точно невозможно. Надо узнать, конечно, о наличии у Йена старших братьев и сестер, но скорее всего их нет или их судьбу можно будет восстановить. Значит Хе’Иннит точно потомком Кель’Таля не была. Отлично.
— Не она, слава Энки. Дальше. Отца я знаю. Кто был его родителями?
— Если ты, абгаль, скажешь, что тебя интересует так яро, я или твой брат могли бы помочь тебе с ответами на вопросы, — в диалог осторожно вступил мужчина, гость Хе’Галя. Я покачал головой:
— Я желаю беспристрастных ответов, потому скажу, но позже.
— Хорошо, брат… — Хе’галь уже не в первый раз так меня называл, словно пробуя это слово на вкус. Надо будет осадить его. Вероятно, он уже построил какие-то планы на меня. Даже не будучи с ним в близких деловых отношениях, я самим своим статусом поднимал его и его семью над окружающими. Стоило прочертить границы заранее, чтобы потом не стало поздно. — Нашим дедом является Забала-Дугу. Он купил этот дом, привез трофеи с войны, вложился в корабль, везший пиво и ткани в Та’Кемет, чем заработал еще больше денег. Затем собрал бывших солдат, с которыми ходил в Аккадию. Из тех, кто не желал возвращаться к мирной жизни. Открыл харчевню. там они работали вышибалами, еще нам припоминают, что они обирали два соседних кабака и держали всю улицу…
— Неплохо он жил! — Я даже восхитился неожиданным откровением. — А чего сейчас не держите? Отец растерял влияние?
— Начальник стражи сменился в то время, — Хе’Галь развел руками. Кабаки мы сожгли, чтобы не было конкурентов. А Владельцев выгнали из Вавилона, чтобы не было проблем. На улице остался только наш.
— Не помню никакого кабака, который принадлежал бы семье.
— Его сейчас и нет. история долгая.
— Ясно. Какого он был рода? Я помню, что мы ведем род от Даган’Уру, не от Забала’Дугу.
— Да, Даган’Уру — наш прадед. Отец Забала’Дугу. Он был рыбаком из деревни близ устья Хабура, — я сразу же мысленно добавил в “заметки” приток Евфрата. надо будет разыскать эту деревню и проверить ее в случае необходимости. — Мать Забала’Дугу — освобожденная рабыня из Куша. Ее привезли на каком-то торговом корабле, имени я не знаю.
— А почему освободили?
— Этого тоже не знаю. Знаю, что она осталась одна без всего в Шумере. Даган’Уру был милосерден, взял ее женой, — говоря проще, подобрал. Женщина — удовольствие дорогое. Даже крестьянка — за нее и выкуп плати, и не каждому отдадут. Все торгуют своими детьми. Если за деньги не продается, то хотя бы с умелым соседом брак заключить, руки чтобы из нужного места росли. Или авторитет был. Или еще что. Кушитка — это либо великая любовь, в которую я не верю, либо у рыбака просто не было средств… Или он не хотел их тратить. Вполне может статься, что женщина была достаточно красива. А досталась ему скорее всего бесплатно. Вот и решил, что это удобнее, чем выкупать местную. Тоже возможный вариант. И главное — крайне удобный мне.
— У нас интересно получается — все женщины из других стран и народов.
— Да, это интересное совпадение, — Хе’Галь поднял кувшин с пивом и отпил из него глубокий глоток. — До самого основателя осталась только жена Забала’Дугу.
— Верно. Кем была она. Чьей крови?
— Она была из рода мага-подмастерье, — я насторожился донельзя. — Отдали ее, когда дед вернулся из первого похода…
— Аккадия?
— Нет, набег на дикарей с юга. Ходил с торговыми кораблями. он тогда тоже обогатился и собрал четырех человек в свой отряд. Вместе с ними позже нанялся в аккадский поход. Там двое умерли, двое разбогатели и решили на деда больше не работать…
— Но остаться добрыми друзьями, — поддакнули справа. Посмотрев на второго старика, я понял, что основателем его рода точно был один из этой парочки.
— Так как звали того мага?
— Кель’Таль, — я сохранил самообладание с огромным трудом. Огромнейшим. Ни один мускул не дрогнул, но эмоции в тот момент во мне вспыхнули с такой силой, что молнии едва не заструились по рукам. Впрочем, следующая фраза ввела меня в совсем дикое смятение. — Она была его племянницей.
— Че… Чего?.. Племянницей?.. — Я переспросил, видимо, достаточно растерянно, чтобы два хитрых лиса, явно съевших ни одну овцу на торговых делах, поняли мою заинтересованность.
— Верно. Дочь его младшего брата. Тот умер совсем молодым — всего семнадцать лет. И его дочь, чтобы не висела на шее дяди, отдали нашему деду. Породниться с магом — большая честь. Он забрал ее даже без приданого. Вроде бы Кель’Таль дал с ней какие-то деньги и несколько оберегов, которые помогли в аккадской кампании.
— То есть — она не кровный потомок Кель’Таля? Это точно известно?
— Однозначно нет, — мужчины переглянулись. — Тебя именно это интересует… Абгаль?
— Да. Все подробности, какие только есть об этой женщине.
Я слушал довольно долго. И, кажется, начинал кое-что понимать. Племянница. И с Йеном наверняка знакома. Умерла достаточно рано: незадолго до моего рождения. А старик… Йен, видимо, имел вполне однозначные негативные чувства ко мне и всем ее потомкам еще с самой той свадьбы. Она скорее всего не попадала под действие договора Кель’Таля. Ведь в нем стояла очень четкая формулировка: “кровные потомки”. Не как в Шумере любили говорить “те, в ком течет его кровь”, чтобы иметь в виду всех членов семьи. Нет! Именно потомки. И именно кровные. Здесь могла бы быть двоякость, если бы Кель’Таль удочерил бы девочку, но он этого точно не сделал. Да и в этом случае она все равно не была бы полноценным кровным потомком, хотя тут и была тонкость. Вопрос еще в том, что деду ее отдали в… Шесть-семь лет, выходит? А в жены он ее взял позже, очевидно. Вряд ли даже в шесть-семь. Скорее всего раньше. Если ее отец умер в семнадцать, то ей никак не могло быть больше пяти на момент его смерти. Скорее всего — меньше. Еще год максимум — потом она перешла Забала’Дугу. Но почему так рано? Подмастерье, отрабатывающий исправно илькум, не мог содержать ребенка? Да вряд ли. Кель’Таль точно стал мастером — это мне известно. Магистром не становился вроде бы. Уж на девчонку у него деньги быстро бы нашлись. Не так много она требует, а позже можно ведь и сосватать. Тут по-разному бывает: иногда выкуп за невесту платит мужчина, но иногда ему платят приданое. Смотря кому нужен союз. В случае Кель’Таля, ставшего мастером, племянница становилась дорогим активом, если правильно найти мужчину. Да даже другому магу в гарем… Родственная связь — дело выгодное. Нет, тут что-то другое… Разве что договор с Лэнгом. Возможно — он хотел отрезать племянницу от себя полностью, чтобы она на момент заключения договора вообще ни под каким предлогом под него не попадала? Но тогда странно. Если он не считал договор выгодным, то зачем заключал? Если считал, то зачем выкинул из Эмеш девочку так резко? Не хотел, чтобы ей досталась часть покровительства Лэнга? Дескать — на себя не хватает, куда еще и ей?.. Так по договору она и не имела на него права.
Странная история. Очень странная и мутная. Возможно, мне требуется-таки помощь демона знаний. лучше не из Лэнга. Человек-скорпион? Возможно. Но как же не хочется его в очередной раз звать. Каждый его призыв — это хождение по краю лезвия. Если самка успеет прийти слишком быстро, то она не только своего “мужа” сожрет. Это крайне опасный демон. Да и сам этот знаток всего и вся далеко не безобиден. Если призвать его без защитного круга, он вполне может отобедать идиотом-заклинателем. Если со слабым защитным кругом, то его лояльность и безобидность будут продолжаться ровно столько, сколько он будет считать, что отвечать на вопросы быстрее и проще, чем разорвать защитные чары и демонолога. Если Человека-скорпиона вовремя не отпустить, он может попробовать разорвать защитный барьер и убить мага. И скорее всего у него получится. Это крайне сильный демон, пусть до архидемонов ему и далеко.
Я его призывал много раз. Призову и еще один. Дело важное. Но нужно задавать как можно меньше вопросов и выбраться куда-нибудь подальше на всякий случай. Даже одного демона в Вавилоне мне не простят, а уж двоих, если самка пожалует…
Сначала нужно проверить все остальные источники информации.
Хе’галь, видя мой интерес, рассказывал все подробности, которые мог вспомнить. Я узнал и о взаимоотношениях семьи с Йеном и всем родом Кель’Таля. Оказывается, дела они вели достаточно давно. И лишь у отца сложились очень неприятные финансовые результаты… Долг перекупил Гази, дав деньги, чтобы расплатиться. А дальше история мне знакома. Отдавать было нечем. Забрали меня. дружеских взаимоотношений там отродясь не было, но услуги того или иного рода взаимно оказывались. Хотя все равно все звучало как-то мутно. Либо Хе’Галь умело что-то недоговаривал, либо просто чего-то не знал. Не пытать же его теперь?..
Но самого главного — чего-то, что ставило меня перед Лэнгом в дрянное положение, я так и не услышал. Страхи оказались напрасными. Однако бабку следовало проверить, насколько это возможно. Как оказалось, связь с Эмеш Кель’Таля у меня куда более давняя, чем я мог бы подумать. И тем не менее. Я не попадал под договор этого старого мастера. Ни под какой. Не понимаю. Просто не понимаю. Может ли быть так, что я ищу черную кошку в черной комнате, а тут никого и нет?.. Вполне. Небольшое подозрение заставило меня самого подкармливать и взращивать свою паранойю. Вполне возможно, что так.
— Брат…
— Да?
— Я прошу тебя помочь мне с одним делом, — Хе’Галь неожиданно твердо посмотрел мне в глаза, когда я уже стал прощаться.
— Кого-то надо убить?
— О… Нет, нет конечно…
— Жениться что ли? — Я устало потер виски. Вместо ответа хозяин дома махнул рукой. Из-за угла здания вышел юноша. Лет… Четырнадцать что ли. Его нога была перекособочена и сломана в паре мест. Кое-где виднелись шрамы. не свежие, но и не застарелые. Он опирался на неудобную трость. — Вылечить? Есть же маги целители?
— Очень дорого просят, — Хе’Галь вздохнул. — Я заплачу им, но даже я не могу собрать такую сумму быстро. Уже больше года прошло…
— Не утруждай себя, — Я подошел к очередному родственнику и положил руку на ключицу. Жизненная сила с неохотой покинула мое тело, но все же потекла в другого человека, пусть и с большими потерями.Я мог исцелять с помощью праны, но потери были чудовищны. Я влил около восьмидесяти единиц, одновременно применив Среднее Исцеление, бывшее заготовленным в памяти.
Мальчишка упал на землю, засипев и схватившись за ногу, которая с хрустом начала вставать на место… Ну как. Я телекинезом начал ломать ее в нужных местах. остальное делали чары и прана. Боль была, наверное, жуткой. Но зато недолгой. Уже через полминуты юноша с очумелым видом лежал на земле, начав шевелиться. В конце концов он попытался подняться и даже попробовал опереться на выздоровевшую ногу. Колено подкосилось, но не сильно. не упал.
— Есть мясо, овощи. Ходить побольше, — Я пожал плечами.
— Спасибо, брат. Абгаль, — Хе’Галь уважительно добавил последнее слово.
— Как-нибудь еще угостишь лепешками с медом. Мясо мне тоже понравилось, — я фыркнул, а затем не прощаясь более взмыл в воздух. Мне предстояла новая цель путешествия — Гильдия Шестидесяти Знаний. Пора покопаться в прошлом одного мастера поглубже.