Губернатор Шин Джин, человек с масляной улыбкой и глазами хорька, разбогатевший на казнокрадстве и поборах, устроил приём, достойный самого Хозяина Огня, не то, что его дочери. Вернее, так ему казалось.
Зал губернаторского дворца в колонии Хуаньгье утопал в алом шёлке и позолоте. Воздух был густ от аромата дорогих благовоний и едва уловимого запаха страха. Вся местная элита — офицеры с начищенными до зеркального блеска кирасами, чиновники в роскошных, явно не по жалованью, одеяниях, аристократы с надменными лицами — столпилась вокруг двух фигур.
Принцесса Азула, прямая как клинок, в своих совершенных латных доспехах, принимала свою излюбленную дань — дань раболепия. Её лицо было бесстрастной маской, но в глазах золотились искорки удовлетворения. Этот подобострастный гул, эти преклоненные головы, этот страх, смешанный с обожанием — вот то, что она заслуживала. Вот естественный порядок вещей. Она — меч и воля Нации Огня, и эти люди правильно делали, что трепетали.
Рядом, невозмутимый как гора, стоял Айро. Он знал очень многое о положении местных дел. Гораздо больше, чем ему и его племяннице хотели показать эти напыщенные снобы. Но даже это знание не мешало ему уплетать крохотные канапе с угрём и с интересом, как этнограф на изучении племени дикарей, наблюдать за этим спектаклем.
— Ваше Высочество, ваше присутствие — как восход солнца после долгой ночи! — расшаркивался губернатор Шин. — Наша колония процветает! Налоги собираются исправно, армия сильна, народ счастлив! Мы живём лишь для того, чтобы служить Хозяину Огня и его мудрой дочери, ибо лишь ваше мудрое правление, ваше, и вашего отца, нашего великого Хозяина Огня Озая, позволяет процветать любым землям, лежащим под тенью вашего величия!
Азула кивнула, снисходительно позволив лести омыть себя. Пусть чинуша распинается. Ему положено лежать в нигах таких людей, как она.
В этот момент её взгляд скользнул по генералу Мако, командующему гарнизоном. Лучше бы её обществом злоупотреблял не этот червь, а этот бравый офицер. Солдаты — люди дела, и это куда больше импонировало принцессе, чем велеречивое лизоблюдство этого приложения к пергаменту и кисти.
Офицер, поймав взгляд Азулы, вытянулся в струнку.
— Генерал. — голос Азулы был ровным и холодным, как сталь. — Готовы ли ваши войска к выполнению любых приказов?
— Без сомнения, Ваше Высочество! — рявкнул генерал, выпятив грудь колесом. — Каждый солдат рвётся в бой! Армия — это закалённый клинок в руках Нации Огня!
Айро, прожевав канапе, с интересом наклонил голову.
— Закалённый клинок, говорите? — его голос был бархатным и спокойным, выделяясь на контрасте после металлического тембра племянницы. — Интересно. А как обстоят дела с закалкой самого металла? Сколько танков в вашем распоряжении находятся в полной боевой готовности? Все ли они на ходу?
Генерал Мако слегка растерялся.
— Э-э… Разумеется, принц Айро! Наши стальные махины… они… готовы к броску! — начал мяться офицер под добрым, как у голодного дракона, взглядом.
— Это радует. — Айро медленно кивнул, словно взвешивая каждое слово. — А состояние ходовой? Гусеницы, двигатели? Не подводят? И обмундирование солдат? Всё ли в порядке с кожаной амуницией, нет ли проблем с сапогами? В сыром климате этой приморской части континента это важно. И, скажите, как часто ваши маги огня практикуются в стрельбе по движущимся целям? А как часто они проводят показательные спарринги? Моральный дух войск на высоте?
Лицо генерала начало покрываться мелкими каплями пота, словно его засыпали не вопросами, на которые любой грамотный офицер с лёгкостью даст ответ, а выставили под проливной дождь. Он ожидал общих вопросов, а не этого дотошного допроса.
— Мы… мы работаем над этим ежедневно! Детали… я доложу вам позже в письменном отчёте, со всеми цифрами…
— Конечно, конечно. — Айро снова кивнул, и его лицо выражало полное понимание. — Бумаги — великая вещь. Они никогда не потеют.
Азула, до этого наслаждавшаяся унижением генерала, вдруг почувствовала лёгкий укол сомнения. Почему этот болван не может ответить прямо?
В этот момент к ним подкатился, сияя, начальник налоговой службы, Чжоу Ли, чьё брюхо обтягивал шёлк, стоивший годового жалования лейтенанта.
— Ваше Высочество! — возликовал он. — Под вашим мудрым руководством, даже здесь, на краю империи, казна ломится! Сбор налогов в этом квартале превысил все ожидания! Мы собрали на сто пятнадцать процентов больше той суммы, что была собрана в этот же период в прошлом году!
— Ого. — Айро поднял бровь, делая вид, что впечатлён. — Сто пятнадцать. Это очень… точно. А не подскажете, уважаемый Чжоу Ли, какую часть этих средств вы уже отправили в метрополию? И сколько было выделено, скажем, на нужды местных больниц или починку дорог? И, конечно, какой размер неприкосновенного фонда на случай… ну, эпидемии, к примеру, или неурожая?
Улыбка чиновника замерла, превратившись в гримасу.
— Н-ну… это… операции ещё ведутся… Точные цифры… у моих помощников… — он замялся, нервно поправляя воротник.
— Ясно. — Айро с сочувствием вздохнул. Затем его взгляд упал на одежду Чжоу Ли. — А вот это платье… изумительной работы. Шёлк высочайшего качества, цвет — просто огонь закатного солнца — очень насыщенный и яркий. Не сочтите за труд, подскажите, где вы приобрели сие чудо? Окажите милость старому отставному генералу, я тоже хочу порадовать себя обновкой. Должно быть, это была очень недешёвая покупка, чтобы соответствовать статусу такого импозантного господина?
Чжоу Ли вспыхнул от гордости.
— О, это работа одного столичного мастера, чей труд славится на всю державу! Только он может создавать такие шедевры золотого шитья! Если учесть индивидуальный заказ, шёлк, золотую вышивку и доставку из столицы в наши края, то выходит всего-то около пятисот золотых!
Айро свистнул, восхищённо покачав головой.
— Пятьсот золотых… Потрясающе. А ведь, если мне не изменяет память, годовое жалование начальника налоговой службы колонии — сто шестьдесят золотых. Как же вам удаётся… э-э-э… так грамотно распределять бюджет? Должно быть, у вас талант.
Чжоу Ли побледнел так, что его красное одеяние стало выглядеть кощунственно, словно кто-то пролил кровь на свежевыпавший снег, или будто пролетавшая неразумная пичуга сделала кляксу на шкуру благородного красного дракона. Да, вторая аналогия была ближе по ощущениям. Пробормотав что-то о срочном деле, он ретировался быстрее, чем ящерица проскальзывает в трещину старой каменной кладки.
Азула смотрела ему вслед. Удовлетворение от начала этого вечера сменилось холодной, нарастающей яростью. Они лгут. Они все лгут ей прямо в лицо, прикрываясь сладкими речами и дорогими одеждами, пускают пыль в глаза! Но стоило только дяде немного надавить, и это вызвало эффект от давления на фурункул — начала сочиться гнилостная жижа, источая отвратный запах. А что будет, если вскрыть этот яркий гнойник и покопаться в нём? Что ещё можно будет обнаружить? Она была дурой, если даже на секунду поверила в эту идиллию.
Именно в этот момент к ним пробился он. Мужчина лет пятидесяти, в потрёпанном, но чистом сюртуке, с лицом, измождённым бессонными ночами и вечным недовольством. Он стоял, не кланяясь, его кулаки были сжаты.
Это был некий доктор Люн. Его уже довольно давно не приглашали на подобные мероприятия. Когда он только прибыл в эти места, властьпридержащие ещё рассчитывали, что это окажется человек их круга — не самый лучший специалист, не слишком заботящийся о вверенной ему епархии, но оказалось, что это был принципиальный человек, а потому ужиться с ним высшее общество не смогло. Об этом человеке узнал Айро, когда только получил данные о происходящем в городе. Именно он поспособствовал появлению Люна на этом вечере. И сделал он это для того, что должно было сейчас произойти.
— Принцесса Азула. Принц Айро. — его голос был хриплым и резким, как скрежет железа. — Меня зовут Доктор Люн. Глава медицинского департамента этой дыры.
Азула холодно окинула его взглядом.
— У вас есть три слова, чтобы объяснить вашу наглость. — Недовольным и холодным тоном сказала принцесса, возмущённая его бестактностью и наглостью.
— Эпидемия брюшного тифа. — выдохнул Люн, не моргнув глазом. — Полгорода заражено. Солдаты мрут как мухи. Губернатору плевать. Мне уже всё равно, пошлёте вы меня на рудники или сожжёте на площади. Но кому-то надо вам это сказать. Мне нужно было обратить на это внимание хоть кого-то из иех, кого интересуют не только пышные приёмы. Очень надеюсь, что молва о том, что вы, принцесса, человек дела, не расходятся с реальностью.
Тишина, повисшая вокруг, стала громче любого крика. Азула почувствовала, как кровь ударила ей в голову. Эпидемия. Солдаты. А этим ничтожествам… этому мусору в шелках и золоте… было всё равно. Эти лизоблюды стелились перед ней, и единственный, кто осмелился показать ей правду, был этот наглый докторишка, не удосужившийся даже поклониться!
— Вы лжёте. — прошипела она, и пламя едва не вырвалось из её кулаков.
— Проверьте. — парировал Люн с той же мёртвой желчностью. — Ваш губернатор, вместо карантина, выставил заслоны между «чистыми» кварталами богатеев и трущобами. Теперь заражены и его солдаты. Поздравляю, Ваше Высочество, ваша «закалённая» армия разбегается по сортирам с кровавым поносом.
Айро положил руку на плечо Азулы. Тяжёлую, успокаивающую.
— Гнев — это пламя, которое сжигает того, кто его держит. — тихо сказал он. — Давайте послушаем доктора. Правда, какой бы уродливой она ни была, полезнее сладкой лжи.
На следующее утро они покинули позолоченные стены дворца. Азула, Айро и доктор Люн, чьё лицо не выражало ничего, кроме привычного презрения к миру, шли по настоящему городу.
Воздух трущоб был густым и сладковато-гнилостным. Они зашли в лавку торговца. Хозяин, испуганный видом знати, всё же проговорился:
— Акцизы, господа… перед юбилеем губернатора подняли. На всё! Я еле свожу концы с концами. А он, слышно, фонтаны в саду элитными винами заливать будет!
Дальше — хуже. На окраине они наткнулись на полуразрушенную ферму. Старик с глазами, в которых угасла последняя надежда, оставив после себя, почему-то, не отчаяние, а смирение и что-то, что Азула, мнящая себя знатоком сущностей человеческих, не могла точно идентифицировать. Это было нечто среднее между покорностью судьбе и… чем-то неуловимо знакомым. Казалось, что такими глазами когда-то смотрела на Зуко их с Азулой мать.
Он рассказал им, что от тифа умерла его жена. Показал гроб, стоящий в сарае, украшенный дешёвыми бумажными печатями.
— Хотел мудреца огня позвать… для обряда. — голос старика не дрожал, лишь был тих и отстранён, казалось, от амего. — А в администрации сказали: есть «налог на погребение». У меня таких денег нет. Вот и лежит она…
Азула смотрела на этот гроб, и её пальцы сжимались так, что кости хрустели. «Налог на погребение». От этих слов вставали дыбом волосы на затылке. Почему ей никто не доложил о подобном… варварстве?
— А где же твои дети? — спросил Айро, его голос был необычно мягким.
— Дочка… и внучка… в доме. — старик махнул рукой в сторону покосившейся хижины. — Тоже болеют. Лекарства… они теперь дороже золота по весу.
Доктор Люн, не спрашивая разрешения, прошёл в дом. Через минуту он вышел, его лицо стало ещё мрачнее.
— Девочке не более шести. Шансов почти нет. У матери шансов чуть больше, но ненамного. Без лекарств — обе умрут до конца недели.
Айро молча достал из складок своей одежды небольшой мешочек с травяным сбором и, к удивлению Азулы, туго набитый кошелёк.
— Возьмите. — сказал он старику. — На лекарства. А этот чайный сбор облегчит их состояние. И позовите, наконец, мудреца для вашей жены. Она заслужила достойные проводы.
Старик смотрел на монеты, не веря своим глазам, а потом благодарно поклонился, прижав подарок к тощей, впалой груди.
Последней каплей стал гарнизон. Вместо бодрых маршей и запаха трудового пота — тихий стон больных и запах гниения и испражнений. Казармы были переполнены, солдаты лежали в бреду и собственных выделениях, некоторые уже не двигались. Едва стоящий на ногах сержант, увидев Азулу, не испугался, а лишь с горькой усмешкой показал на ржавеющие в стороне танки.
— Деньги на ремонт комендант, видите ли, на содержанку из театра потратил. — хрипло сказал он. — А кормят нас отбросами. Лекарства кончились. Эти. — он кивнул на самых тяжёлых. — до утра не доживут.
Доктор Люн, осмотрев нескольких солдат, мрачно подтвердил:
— Правда. Организм обезвожен и истощён. Шансов практически нет.
Азула стояла посреди этого ада, созданного не врагами, а её же людьми. Её людьми! Ложь, воровство, манкирование своими полномочиями и это… это немыслимое, чудовищное равнодушие. Ярость в ней закипела, холодная и безжалостная. Она была не просто оскорблена. Она была предана.
— Гвардия! — её голос прорубал гнетущую тишину, как удар топора. — Арестовать губернатора Шин Джина, генерала Мако, чиновника Чжоу Ли и коменданта гарнизона. В цепи их. Доставить на центральную площадь. Немедленно.
Час спустя она стояла на том самом месте, где накануне её так восторженно приветствовали. Теперь толпа была иной — молчаливой, напряжённой, полной ненависти, но не к ней.
Четверо осуждённых, бледные, дрожащие, стояли на коленях.
— Вы обманули доверие Хозяина Огня! — голос Азулы гремел, не оставляя места для сомнений. — Вы обокрали свой народ! Вы обрекли на смерть солдат, присягнувших вам! Вы подрываете устои Нации Огня изнутри! За это — единственное наказание! Смерть через сожжение!
Она не стала поручать это палачу. Она шагнула вперёд. Её движения были отточены и резки. Мгновение — и её пальцы сложились в смертоносную форму. Один широкий, сконцентрированный поток пламени, бело-голубой от ярости, поглотил осуждённых. Не было крика, лишь короткий, обжигающий воздух шум и запах гари. Через секунду на камнях осталось лишь обугленное пятно.
Народ замер, а затем гул одобрения, мрачный и торжествующий, прокатился по площади.
В последующие дни Азула работала так, как никогда раньше. Она лично руководила конфискацией имущества казнённых. Счета были арестованы, наворованное золото потекло обратно в казну. Попутно были разосланы письма в престижные учебные заведения столицы, где, как она узнала, учились на платном обучении отпрыски этих проворовавшихся предателей. Парней отправят в войска рядовыми, пусть принесут хоть какую-то пользу стране, а девушки… ну, им предстоит вернуться к матерям и постараться жить без краденных денег отцов. На эти деньги были закуплены лекарства, продовольствие, организованы полевые госпитали. Доктор Люн, наконец получивший нужные ресурсы, развернул борьбу с эпидемией. Из метрополии были вызваны инженеры для починки танков. «Налог на погребение» был отменён, акцизы снижены до приемлемых значений.
И вот настал день, когда та же самая площадь была заполнена другим народом. Не испуганным, а благодарным. Люди кланялись уже не от страха, а с искренним облегчением. И тогда из толпы вышла маленькая девочка, та самая, внучка фермера. Она была бледна, но уже на ногах. В её руках был скромный венок из полевых цветов. Она, не говоря ни слова, подошла к Азуле и протянула его.
Азула, ошеломлённая, взяла венок. Он был нелепым, простым, но в нём была какая-то невероятная, щемящая ценность. Она смотрела на девочку, на её чистые, сияющие глаза, и что-то ёкнуло у неё внутри.
Позже, в покоях, она вертела в руках этот дурацкий венок.
— Я не понимаю, дядя. — сказала она, и в её голосе не было привычной уверенности. — Они боялись меня. Это я понимаю. Это сила. А это… что это?
Айро улыбнулся, заваривая новый чай.
— Это, племянница, другая сила. Сила, которую не купишь и не возьмёшь страхом. Страх заставляет людей подчиняться. Благодарность… благодарность заставляет их следовать за тобой. Они боялись тебя как карающую десницу. А сейчас… они увидели в тебе защитницу. И это, поверь своему старому дяде, куда ценнее.
Азула молчала, глядя на цветы. В её душе бушевала буря противоречий. Всё, что она знала, сыпалось, как карточный домик. Она видела в глазах этих людей обожание, почитание. Она понимала: прикажи она этим людям пойти и порвать неугодного ей человека — и они это сделают с удовольствием. Страх… не давал подобного эффекта. Такого всеобъемлющего.
Но её мысли прервались и перешли в другую плоскость: Отец требовал победы любой ценой. Поймать аватара, захватить Ба Синг Се… всё это было поручениями её Лорда, а она потратила время на то, чтобы копаться в этой яме, хотя это её не касалось.
Наконец, она резко встала, отложив венок.
— Мы выдвигаемся на рассвете. — её голос снова стал твёрдым, командным. — Пора найти Май и Тай Ли. И найти этого проклятого Аватара. У нас есть приказ.
Но теперь, произнося слово «приказ», она чувствовала в его вкусе не только металл долга, но и горьковатый привкус чего-то… неправильного. Она осознала, что сама она не сможет порвать любого по приказу отца. У него не было такого же влияния на её порывы, какое было у самой девушки над порывами этой благодарной толпы. Она знала только двух человек в мире, обладающих подобной властью: Аватар и, почему-то, Джек Воробей. А её мудрый, как она считала, отец, не входил в это число.