Азерот
Лагерь орды
Шатер вождя представлял из себя просторное жилище по меркам орков. Для людей он мог показаться вовсе огромным. Внутри него царил порядок и мир. Мерно потрескивал костерок в центре. Не необходимость, скорее дань прежним традициям. А дым тянулся вверх и уходил через отверстие. Стены из хорошо выделанных шкур отлично удерживали гоняющий пыль ветер, и не давали проникать ночному холоду. На них же висели трофеи, добытые на Дреноре в ходе многочисленных охот, отражений нападений и ответных рейдов. Черепа огров составляли целую композицию, в купе с их же клыками. Отдельной категорией шли клыки орков, сильных воинов, из них составлялись ожерелья и делались нашивки на одежде. Не обошлось без костей опасных тварей, встречавшихся на прежнем Дреноре с завидной регулярностью.
Чуть не все стены и каркас были увешаны трофеями, что громче любых слов говорило о силе и мастерстве хозяина. Туда же добавлялось оружие, от мечей и топоров с молотами, до луков и арбалетов, взятых у дренеев. Оружие, единственное, что Чернорук брал у поверженных. В отличии от того же Гул’Дана, упивавшегося страданиями синекожего народа, а потому всюду носившего на себе их черепа, в том числе детские. Последнее, по меркам воинов, было сравнимо с унижением и позором, наведенным собственными руками.
Под стенами стояли сундуки, набитые всевозможным добром. В основном ценностями. Украшениями жен и дочерей. Редкими металлами и минералами. Пергаментами и бумагами. Старыми картами. Всем, что имело значение.
Единый шатер делился на три секции все теми же шкурами, служившими дверьми. В одном, на каменном очаге, готовилась еда на всю семью. Там же хранились запасы. В другом предполагалось спать. Но чаще там просто прятали детей, когда приходили важные гости. Там же женщины занимались своими делами, пряли, мастерили украшения или иные изделия.
Сам Чернорук толком не знал, что и где находится в его шатре. Кроме сундука с кузнечными инструментами и слитками. Оружие всегда находилось на виду, а броня почти все время была надета. Не считая каких-то отдельных элементов. В остальном, он полностью полагался на жен. Они следили за бытом, за убранством и сами знали, где что лежит. Они же это и размещали, каждый раз в новом порядке, как считали нужным. Но всегда так, чтобы максимально отразить статус шатра для каждого входящего.
Услышав шаги, вождь приподнял голову, вход располагался впереди, а сам он сидел на стопке шкур у дальней стены, перед костром. Непростые мысли терзали его голову. Когда Аспект Пламени говорил, все казалось простым. Когда он ушел, таким легким и простым будущее уже не виделось. Но странное облегчение, поселившееся где-то в груди, никуда деваться не хотело. Оно будто твердило о верности принятого решения.
Полог качнулся и внутрь вошел орк с ореховой кожей, нехарактерной для большинства в лагере. Знак того, что его не коснулась скверна. Голову, плечи, спину и часть груди, покрывала накидка из шкуры белого волка. На шее висело сразу несколько ожерелий из клыков хищников. Такие же перевязи из кожаных ремней окольцовывали руки. Длинные волосы были заплетены в косицы.
— Не для простого разговора ты ко мне, Дуротан из Северных Волков. — произнес вождь, не вставая. Только упер руки в сложенные колени.
— Мой клан выследил и нагнал двух последних чернокнижников, как ты приказал. — пройдя внутрь, глава клана также присел у костра, на расстеленные шкуры. — Головы насажены на пики, к прочим, перед твоим шатром. Остатки Совета Теней на Дреноре. Что дальше?
Полог шатра опять качнулся, пропуская внутрь еще одного орка. На сей раз зеленокожего. С исполинским боевым молотом в руке. В глянцево-черной тяжелой броне. Если черты Дуротана еще можно было назвать мягкими, как для орка, то лицо Оргрима было скуластым, резким, будто высеченным из камня. Угрожающим. Шею украшало множество медальонов и трофейных побрякушек. Окоемы брони покрывала золотая чеканка.
Его род носил имя, полученное от легендарного оружия — Молот Рока, входя в состав клана Черной Горы. По праву клан являлся самым искусным по части работы с металлом. И только выходец из него мог выковать из волшебной лавы оружие, в которое силу вдохнули духи огня, восхитившись его старанием.
— Мой вождь, какие будут указания? В лагере не все довольны приказом, но никто противиться не стал. Кланы смирны.
— Оргрим… — задумчиво и рычаще протянул Чернорук. — У меня нет более близкого соратника, чем ты. Ты посвящен во многие дела. Тебе я доверяю. Поэтому, отправляйся на Дренор. Возьми с собой воинов, сколько посчитаешь нужным. Объезжай кланы, не утонувшие в кровожадности и безумии. Прикажи им выдвигаться к порталу и идти к нам. Пусть берут всех до последнего. Тут хватит еды. И притащи ко мне Нер'Зула с его кланом. — при упоминании верховного шамана, желваки на лице вождя заиграли, выдавая гнев.
— Что сказать остальным? Перед порталом много кланов.
— Прикажи им охотиться на Совет Теней. И пусть позаботятся о еще живых дренеях в жертвенных клетках. Их пока рано отпускать, но и чернокнижников, которым они нужны, тоже больше нет.
— Будут недовольные. — осторожно заметил Молот Рока.
— Так проломи им головы! — прикрикнул Чернорук. — Приказ вождя орды должен исполняться!
— Сделаю. — Оргрим резко поднялся, ощерив клыки. — Будет много крови. Я уйду до заката.
— Да прибудут с тобой духи предков.
Сбившись, орк обернулся и благодарно кивнул, прежде чем в два шага покинуть шатер.
— Зачем тебе дренеи, Чернорук?
— Отпустить, когда поуляжется. Больше нет нужды их держать.
— Суровое испытание их ждет, но я рад, что ты прислушался к словам того чужака. Путь, на который указывал Гул’Дан, не для орков.
— Как не прислушаться?! — вождь выхватил из костра тлеющую деревяшку и сжал в руке, глухо зарычав. От его кожи пошел дымок. А боль разлилась по всей конечности. — Видишь? — он выбросил дерево обратно, раскрыв обожженную ладонь. — Ты дружен с Оргримом, должен знать, что раньше для клана Черной Горы подобное было нестрашно! Духи огня благоволили нам! Они жили в наших печах, кузнях! Мы не боялись такого слабого огня, он не мог причинить вред. А теперь?! Чужак прав. Мы оступились. Проклятый калека обманул нас! Пусть духи предков его клана не дадут ему покоя в смерти!
— Твоя рана… затягивается. — Дуротан подался вперед, чтобы рассмотреть ожог. — Будто шаман исцеляет.
— Правда. — Чернорук и сам уставился на руку, потеряв часть запала. Через несколько секунд, он сжал и разжал ладонь, а следом стряхнул с нее сухую кожу, как пыль, в костер. — Ни следа от раны. Даже шрама нет. — последнее заставило его нахмуриться.
— Духи снова с нами?
— Нет, пока еще. Чужак сказал, что духи вернутся позже, когда мы смоем с себя скверну и вернемся к старым обычаям. Тогда не запятнавшие себя шаманы снова услышат их голос. А это другое. Дар чужака. — Чернорук убрал руку обратно на ноги. — Ты спросил меня, что будет дальше. Так слушай. Я соберу верные кланы, чужак обещал избавить нас от скверны, а потом поведу их обратно через портал. Орда уничтожит оставшихся на Дреноре и вернется обратно. Дренеев, каких найдем, освободим и отпустим с миром. Или приведем с собой, если захотят. Их и нас нашла иная судьба. Этот мир не нужно завоевывать, как того требовал Гул’Дан. Он сам предлагает нам место, возможность жить, а не грызть друг другу глотки за кусок мяса. И мы сможем отомстить чудовищам, обманом заставивших нас принять скверну и растить детей при помощи черных ритуалов.
— Ты первым отдал своих отпрысков Гул’Дану. — заметил Дуротан.
— Да, отдал! — рыкнул вождь. — Считал, что так надо. Орде требовались воины. Я делал все, чтобы мы могли победить! И к чему нас это привело в итоге?! Почти все молодые воины — тупые бугаи, не знающие ничего о военном деле! Они сильные, выносливые, но разумом не отличаются от ребенка! Раньше, я считал твой клан слабым. А тебя — дураком. — уже тише продолжил он. — Теперь мне видится мудрость в отказе Северных Волков от скверны. Ты, Дуротан, любишь свой клан и любил Дренор, каким он был. Тебе удалось распознать губительность скверны раньше. А мне понадобилась указка чужака!
— Ты хороший вождь, Чернорук. И Северные Волки пойдут с тобой до конца. — глава клана ударил себя кулаком по груди. — Только, не губи тех, кого еще можно вернуть. Не уподобляйся Гул’Дану. За твоим словом и решением последуют все кланы.
— От части надо точно избавиться. — вождь покачал головой. — Кровавая Глазница, Изувеченная Длань и Сумеречный Молот не смогут вернуться к мирной жизни. Они будут хотеть войны со всеми вокруг, включая другие кланы. Они будут наводить тень на орду. Станут устраивать дрязги. Или думаешь, нам нужен клан Веселого Черепа? Они хорошие мясники, безумцы. Но их не любили и избегали в старые времена, не нужны они и в новом мире.
— Жестоко. — лицо Дуротана чуть осунулось. — Но я понимаю твое решение.
— Орки должны очиститься. — твердо произнес Чернорук. — От власти колдунов, от власти демонов и кровавого безумия. У нас не получится завоевать мир, у которого есть такой защитник. Гул’Дан даже не смог нанести ему ни одной раны.
— И он пришел к нам, зная, где лагерь. Всего с одним членом клана. Оба без брони. Только с оружием. Были уверены, что смогут уйти.
— В этом мире живут сильные и опасные воины. — вождь пожевал мясистыми губами. — Чужак сказал, что демоны уже пытались напасть и проиграли войну. Орков ждала бы та же участь.
— Поэтому ты поступил мудро, вождь.
…
— В чем твоя задумка, дракон? — спросил высокий калдорай.
Выйдя к деревьям, где их остались дожидаться эльфы, Алгалон сразу встретился с явно недовольным Малфурионом. Брови того были грозно сведены к переносице, руки сложены на груди. Рядом стоявшая Тиранда выглядела обеспокоенно.
— Собираю армию. — Алгалон пожал плечами, останавливаясь. — Братья моего ордена бессмертны, но нас мало, а воскрешение требует сил и времени. Големы и механизмы не особо помогут сравнять шансы с бесчисленными легионами демонов. Так почему не взять на войну орков?
— Они чужаки и уже поддались скверне однажды! Тем более, ты не имеешь права распоряжаться землями, которые тебе не принадлежат! Калимдор останется за калдорай!
— А рожа не треснет? — владыка Цитадели для наглядности поднял кулак. — Права ночных эльфов на весь Калимдор такие же зыбкие, как и мои. Он не принадлежит вам, хотя бы потому, что там вполне себе свободно живут другие разумные племена. Я их видел. Какие-то свинорылы, кентавры, гарпии и даже кто-то под землей. Те же таурены. Гоблины копошатся отдельными анклавами.
— Эта земля принадлежала калдорай и однажды вернется нам. Я не хочу видеть этих дикарей вблизи наших лесов!
— Дикари не больше вашего. — Первый Страж хмыкнул. — Мое слово твердо. Орки поселятся на Калимдоре, хочешь ты того или нет. Твое мнение волнует меня меньше, чем дуновение ветра, Малфурион. Вы можете попробовать нападать на них, но тогда готовьтесь столкнуться с моим недовольством. Аналогичное ограничение ляжет на орков.
— Тогда ты не получишь военной поддержки.
— Напугал ежа голой жопой. — вонзив копье в землю, драконоборец начал идти вперед, постепенно увеличиваясь в размерах. Пока не стал вышел собеседника, нависнув над ним скалой. — Ты не правишь своим народом, друид. Ты вообще не имеешь власти, как оказалось. Все, что у тебя есть — авторитет героя войны и ученика козоеба. Ты пустое место. И не за тем я привел вас сюда, чтобы разводить очередные споры. Вы увидели орков. Увидели скверну. Теперь, зная, что Пылающий Легион близко, как поступят ночные эльфы?
— Мы присоединимся к Цитадели. — на миг закрыв глаза, Тиранда глубоко вдохнула, словно набираясь решимости перед прыжком в пропасть. — Нельзя допустить вторжение Пылающего Легиона и повторения ужасов Войны Древних.
— Рад это слышать. Уж думал, что придется действовать жестоко. — скосив взгляд на верховную жрицу, Алгалон разительно смягчился.
— Что может быть более жестоко, чем ввязывание калдорай в ненужную войну?
— Помимо уничтожения мирового древа? Я бы заставил вас делиться ресурсами на нужны армии. — голос владыки Цитадели приобрел прежнюю жесткость. — Забрал наиболее могущественные артефакты. Да вы бы сами начали мне все отдавать, лишь бы не сжег ваши леса.
— Чудовище. — выплюнул Малфурион.
— Все, что будет отделять тебя от Легиона, друид, — это чудовище. Теперь, когда мы разобрались с эльфами в целом, я хочу знать, готовы ли друиды выдать мне Кенария? И будут ли почитатели природы сражаться на одной с нами стороне?
— Я соберу всех, кого смогу. Друиды не останутся в стороне.
— Славно. — владыка Цитадели похлопал собеседника по плечу. — Тогда помогите зеленой стае скорее разобраться с Кошмаром. Пока есть возможность его запечатать.
— Кенарий мог бы помочь больше прочих.
— Но он трусливая тварь и не покажется, потому что знает — в следующий раз мое копье его настигнет.
— Разве нельзя найти другой способ решить конфликт?
— Тогда передай ему сообщение. — Первый Страж говорил с абсолютной уверенностью быть услышанным. — Пусть явится к Изере, она позовет меня. И тогда он сможет просить прощения за содеянное. В противном случае, только его голова сможет унять мой гнев.
— Боюсь, наставник не пойдет на такой уговор. Он слишком горд.
— Не горд. Горделив. Ты сам это понимаешь. Поэтому еще раз подумай, друид, нужен ли вам такой покровитель? Он не приведет вас к рассвету цивилизации. Скорее загонит в еще большую дикость. Может, он и неплох. С точки зрения друидов. Однако, народ калдорай не состоит только из одних любителей побегать с сексуальным интересом за животными. Есть другая, большая часть калдорай. Уверен, они с большим рвением почитают Элуну, не заставляющую их жить подобно дикарям. Дай своему народу освободиться от гнета учения полубога. И увидишь, что хуже не станет. Вам пора бы очнуться ото сна.
— Хватит упоминать мерзости. — Малфурион поморщился, отводя взгляд. — Мне противно слышать, как ты говоришь о моих собратьях. Откуда в тебе столько ненависти к нам?
— Я ненавижу извращения. И с недавних пор могу, если сосредоточусь, увидеть картины прошлого, заглянуть в душу. Отыскать сокровенное или постыдное. — глаза драконоборца разгорелись нестерпимым золотом. Он всмотрелся в душу верховного друида. — Тогда, у мирового древа, я не лгал. И у тебя тоже есть пара славных медвежат, несколько тигрят и… птенцы? — лицо его перекосило от омерзения, а эльф застыл, как соляной столп. — Не зря именно ты верховный друид. Переплюнул всех.
Невольно Алгалон посмотрел на Тиранду, испытывая лишь одно чувство — искреннее сожаление. У него в голове не укладывалось, как можно принимать животный облик, при этом поддаваться животным же чувствам. Сношать медведиц и прочих созданий. А потом еще и находить время, чтобы присматривать за “потомством”. При живой супруге, не обделенной красотой и даже наоборот — прекрасной.
— Как… — эльфийка открывала и закрывала рот, подобно выброшенной на берег рыбе. Ее руки безвольно повисли вдоль тела, а ноги, казалось, вот-вот подкосятся. — Почему? — все, что она смогла вымолвить в конечном итоге, вылилось в одно единственное слово.
— Убожество. — тихо прошептал позади Рейнхарт, растерянно поправляя одежду и разглаживая складки.
— Часть учения. Часть слияния с духом зверя. — Малфурион отвечал стойко. Он не выглядел пристыженно, из-за вскрывшегося секрета. Будто и не считал свои деяния постыдными. — Любовь моя… — отвернувшись от Аспекта Пламени, он было потянулся к супруге. Хотел прикоснуться к ней. Обнять. Но она отпрянула от него, как от ядовитой змеи.
— Уходи, верховный друид. У тебя еще есть время подумать, так ли важно учение, следуя которому, ты в глазах любимой стал хуже слизняка. Да и своих детей с ней не имеешь. Может, придумаешь, как вымолить прощение.
— Не учение виновато! Ты корень всех бед! — Малфурион взъярился, собираясь призвать гнев природы. Тому свидетельствовали вспыхнувшие зеленым ладони. Но вспышка Света разрушила магию.
— Было бы справедливо, расти твои рога совсем по иной причине. — схватившись за них руками, пока собеседник был дезориентирован и ослеплен, владыка Цитадели под треск выломал те из черепа легкими движениями.