Несмотря на слова Элигора, я не был уверен, что его демоны мне помогут. Агаст, вернувшийся из купален — полубога, сына Посейдона, понесло в купальни даже в Ониксовом Замке, смешно — пытался предложить идеи, вспоминая все, что прочитал о местных хозяевах и что я рассказывал ему. Своеобразный экзамен.
— Тогда, может, Ронов?
— Он усмиряет врагов, обучает языкам. Он не информационный демон. Не подходит.
— Орноме?
— Ты наугад называешь, что ли? — я раздраженно глянул на ученика. — Что делает Орноме? Что она умеет?
— Творить иллюзии, фокусы. Прекрасные зрелища и представления…
— Ну и на кой она мне? Как она мне расскажет о ритуале вассалитета Ада?!
— Асамот, о котором ты мне говорил, учитель, тоже любит фокусы. Может быть — они знакомы?..
— Логика у тебя… — я поморщился.
— Тогда остаются Тей, Хананду, Фейро, Горта, Андромалиус, Агаресс, Зарин.
— Все — не те.
— Других мы не знаем, — Агаст решил проявить редкую для него дипломатию.
Элигор задал задачку, конечно. Может быть, он думал, что я что-то знаю, что мне поможет в размышлениях? Ну, то есть… Он ведь сказал, что в его легионе есть демон, который мне может помочь. Но не сказал, какой! А по общеизвестным способностям, как ни странно, никто особо и не подходил.
Еще спустя несколько минут я понял.
— Я понял.
— Понял? — несмотря на то, что Агаст вел себя подчеркнуто аккуратно, я видел ауру. И положительных эмоций там не было. Но вот сейчас появилось любопытство.
— Он просто издевался.
— Элигор соврал?
— Элигор не соврал. Скорее всего, в его легионе и вправду есть подходящий мне демон. Только имя он не назвал. Бежать переспрашивать смысла нет, бегать к каждому демону его легиона и выспрашивать — тоже нет. Это просто реклама.
— Реклама?..
— Парифатское слово. Призыв, зазыв… Как торговцы зазывают на рынке. Он, скорее всего, имел в виду то, что я, если бы согласился на последнее дельце, которое он предлагал, мог бы одно из двенадцати желаний демонам его легиона использовать как раз для этого…
— А что за дело?
— Не важно. Я отказался. Гм… В Лэнге есть еще Ниннгхизхидда. Вроде бы она что-то вроде огромной сколопендры… Дает ответы на вопросы, но любит плоть. Праздник… Нет, вряд ли мы с ней договоримся. Она из легиона Гаморы, а не Элигора. Есть еще Йессор’Ро’Сотх… Но он попросит за помощь плату. С другой стороны, почему бы не попросить его чисто из дружеских побуждений? Может быть, он информацией поделится бесплатно?.. — я сам не особо в это верил, но за спрос даже демоны денег не берут. — Да, надо попробовать. Попробую найти Йессор’Ро’Сотха. Ты… Ты со мной, наверное. Будет тебе практический урок. Идем. Уверен, этот тип где-то в Кадафе или окрестностях.
Если кажется, что найти конкретного демона среди множества тварей и чудовищ на празднике в Лэнге просто, то это только так кажется. Вроде бы огромное количество важных шишек — множество господ точно — собрались в Кадафе и окрестностях, но Кадаф — это не просто старая крепость. Это лабиринт из ходов, переходов, зал и искаженных пространств. Его внутренний двор может быть городом, а может быть небольшим пятачком, может раскинуться ровной площадью, а может свернуться в странное сочетание изгибов и поворотов внешних стен.
“К счастью”, гостей на празднике было много. А Эг-Мумии даже в такой пестрой толпе уродцев и мерзопакостной гадости выделялись. Многие из них были настроены благодушно и благожелательно, так что путь к Йессор’Ро’Сотху нам узнать удалось. Все время, пока я общался с тем или иным монстром или потусторонним существом вроде группы гоблинских шаманов, которые указали мне путь к нескольким Эг-Мумиям, Агаст хмурился.
— Они что, тоже едят человечину?!
— Гоблины… Твари не сильно лучше демонов, только смертные…
Искомого индивида удалось найти лишь спустя три часа. Первые сутки в Лэнге уже минули. Фактически нам оставалось не так много времени до традиционной открывающей церемонии и “пира”, на котором никому, по-хорошему, присутствовать не хочется.
Во время поисков мы из сводчатой галереи, поднимавшейся выше стен, увидели громаду Хумбабы, проходящего рядом с Кадафом. Архидемоны не вызывали у меня сейчас того животного ужаса, который парализовывал одним своим видом. Нет… Но волосы на затылке все равно начинали шевелиться. Я замирал, смотря на этих созданий, застывал, ощущая их мощь. Мое нутро буквально сжималось от того гула — воя сотен миллионов голосов, которые я “слышал”, невольно касаясь краем восприятия ауры этих существ. Словно я муравей, мимо которого прошел слон. Слону до муравья дела нет, но он одним своим присутствием сотряс почву у меня под ногами, одним выдохом снес меня в сторону, одним теплом своего тела поменял климат…
Что чувствовал Агаст при взгляде на это чудовище, мне даже представить было сложно.
— Это кто?.. Это что?.. — спрашивал подросток, тупо смотря перед собой даже тогда, когда демон прошествовал мимо.
— Хумбаба. Один из архидемонов Лэнга. Выше него тут немногие. Йог-Сотхотх, Сньяк, Ктулху… Носящий Желтую Маску, быть может. Еще бог мертвых — Нергал. Ты его знаешь, кстати. В Храме его не слишком жалуют, но все равно почитают под именем Йаама.
— Такие они — архидемоны?
— Не все. Есть много слабее. Но для тебя разницы не будет. Как и для меня. Любой из них усилием мысли сотрет нас в пыль. И не вешай нос. Это Лэнг. Быть может, когда-то ты сумеешь превзойти даже такую силу.
— Это невозможно! — Агаст потерянно смотрел на меня. Его взгляд был тусклый. Он до сих пор не отошел от виды Хумбабы. Даже издали мы чувствовали ту чудовищную концентрацию силы, которой был архидемон.
— Я не так давно видел воспоминания мира под названием Парифат, — подумав секунду-другую, я вроде бы нашел слова, которые могли бы поддержать ученика. — Мир, местность, пространство — они хранят память очень долго. И в том мире я узрел память о двух величайших чародеях. Бриаре Всемогущем и Арикеде Красном. Первый буквально на моих глазах призвал владыку темного мира Паргорона — Гламгольдрига. Огромного ненасытного демона, который, поверь, куда могущественнее всех, кого ты тут, в Лэнге, можешь лицезреть.
— И что же? Они сразились?..
— Ха-ха… Нет. Бриар использовал его как огромную мутовку, чтобы намыть новый континент, — с десяток секунд Агаст непонимающе смотрел на меня.
— Ты шутишь?..
— Я клянусь, что говорю правду и только правду.
— Он бог? Великий дух?..
— Нет, Бриар родился обычным смертным, — я усмехнулся. — Но это ему не помешало. Еще я видел Арикеда Красного. Он сразился на дуэли с могущественным демолордом Паргорона. Тот был, уж поверь, не слабее Хумбабы. Во время Вторжения Паргорона на Парифат. Я бы сказал, что у них была ничья, но технически победа осталась за Арикедом. Это было последнее сражение всей войны. Паргорон ушел с Парифата. И больше туда не возвращался. Наконец, у этого мира есть память о не менее великом маге. Может быть, даже более.
— О ком же?
— Я назову тебе его имя на Земле. Тут его не любят. Тебе стоит лишь знать, что он был основателем нынешней магической гильдии Шумера, он пошел на Лэнг войной. И в то время архидемоны Лэнга были куда сильнее. Он убил многих из них, сокрушил этот мир, заточил всех, кого ты видишь вокруг, под печатями, не позволяющими им проникнуть в соседние измерения. И стал богом. И он тоже родился смертным человеком.
— Забыл сказать, что он создал звезду, — раздался знакомый голос из-за спины. Обернувшись, я увидел того, кого мы так долго искали. Йессор’Ро’Сотх. — Давно не виделись, Тиглат Вавилонский. С тех пор, как ты приказал мне… Дай-ка вспомнить, — он картинно задумался, что на его лишенном кожи лице выглядело жутко из-за шевеления мимических мышц. — С тех пор, как ты приказал мне убить всех рабов в доме эна Гуабы? И потом подарил мои услуги бею-мариду. Я ничего не упустил?
— Есть ли смысл обижаться? — я примирительно поднял руки. — У нас был договор. Я честно ему следовал.
— А я честно выполнил все желания джинна. Так что теперь свободен. Впрочем, ты очень существенно поднял мой статус, — Йессор’Ро’Сотх усмехнулся, показав десны с ровными белыми зубами. — Плата была весьма щедрой, так что я не в обиде. Ты искал меня? Зачем?
— Я хочу, чтобы ты рассказал мне все, что знаешь об ритуале вассалитета в Аду. Или свел меня с кем-то, кто знает достаточно.
— Сейчас это не имеет смысла, — он покачал головой. — Сделаем так: я соберу необходимую информацию. А ты… Призовешь меня через месяц. Плата — согласно нашему договору за одно желание.
— Приемлемо, — я, пару секунд подумав, кивнул. Такой вариант решал мои проблемы. Плата… Демон в свое время дорого попросил, а я прогадал. Он дал мне авансом семьдесят два желания, но взамен оставил свое первоначальное условие неизменным — пять душ смертных за каждое свыше оговоренной цифры. Принести в жертву пятерых я, конечно, могу, но дорого выходит… — Но ты помимо информации о ритуале вассалитета принесешь мне чары призрачных стражей. Они же — бледные стражи. Они в Шумере утеряны, но я знаю, что их создали демоны Лэнга. И это будет все еще одно желание.
— Редкости желаешь, непростые у тебя запросы…
— Но вполне приемлемые за ту плату, которую ты берешь.
— Тут глупо спорить, — демон примирительно поднял руки. — Я сделаю то, что ты просишь.
Если бы я знал, что Йессор’Ро’Сотх сможет мне помочь… Все равно Лэнг имело смысл посетить. Для Агаста полезно. Изначально я надеялся, что Йессор’Ро’Сотх просто меня сведет с кем-то знающим, но мой разум упустил тот факт, что демоны не есть заклинания или функции. Они общаются промеж собой, могут что-то сделать, добыть, помочь, выполнить определенную работу.
Дальнейшие события прошли словно в тумане. Праздник, пир, выступление с самовосхвалениями Йог-Сотхотха… Агаст сидел тише воды, ниже травы. Я же… Меня все это еще трогало, еще задевало, иногда я морщился. Но больше был, конечно, погружен в свои собственные мысли. Сознанием я был далеко.
Мозг перебирал варианты, переключался с темы на тему. От боевого стиля, обучения Агаста, Ксарнраадж я возвращался к Элигору и недавнему разговору, смысл которого мне так и не стал ясен. Он проверял что-то? Издевался? Ему просто было скучно — не с кем поговорить? Ничего не понятно.
Что меня теперь с Лэнгом связывает? Ничего. Ведь так? Ничего же. Я больше не эмиссар… Не должен быть. Все закончилось. Договор выполнен. Сайам был последним из тех, кого я должен был прикончить. Изначально Элигор меня немного нагрел… Я думал, что мне нужно убить только Йена. Но разница невелика. Не могу сказать, что ребенок Ли’Катты и Хорана вызывает у меня жалость. Не факт, что я бы прикончил его сам по себе, но никакого сожаления от ускоренной трансмутации этого выродка в труп у меня нет. Тогда что? Договор… Какие условия договора у меня были с Элигором?
Я обязуюсь убить всех живых потомков Кель'Таля — отца Йена. Но уточнено, что всех живых, про которых я буду осведомлен. Этот пункт был добавлен, чтобы избежать проблем, если вдруг у кого-то из рода будут бастарды. Что еще? Я не обязан был именно убить все цели любой ценой. Только лишь приложить к этому максимальные усилия. То есть я не нарушал договор, если бы тот же Йен от меня бы спрятался, сбежал бы… Или бы был сильнее, из-за чего я не смог бы его прикончить.
Еще было множество перекрестных условий. Например, если бы Элигор сказал бы мне хоть слово лжи, то договор становился недействительным.
Что еще?
Если бы я намеренно без причин отказался бы выполнить договор, то обязан был бы Лэнгу неустойку в две сотни душ за каждый свой отказ. Я почти влетел на эту неустойку, когда Инанна вмешалась во дворце Йена… Договор разрывается после моей смерти. На время исполнения договора я становлюсь эмиссаром Лэнга. Никоим образом, ни скрытым, ни прямым, ни косвенным, условия договора не являются основанием для передачи моей души Лэнгу, моей жизни Лэнгу, моего разума Лэнгу… Короче, всего меня Лэнгу, исключая ряд пунктов. Фактически я не обязан ни при каких обстоятельствах отдаваться Лэнгу в когтистые щупальца, если только сам, добровольно и без всякого принуждения не откажусь прикончить потомка Кель'Таля и не пожелаю выплатить неустойку. Что не могло случиться, очевидно, и не случилось — их всех я прикончил.
Что я упускал?.. И упускал ли хоть что-то?
Кель’Таль заключил договор на свой Эмеш. Это шумерское понятие, означающее “род”. Большую семью. Принадлежность двух человек к Эмеш определяется просто: могут ли они проследить свои корни к одному предку. Если могут, то они часть Эмеш этого предка. Это частично общественное понятие. Например, существенно разошедшиеся части семьи могли независимо выбрать себе нового предка, более близкого, и считать себя уже от него. Или и так, и так, сохраняя более малый род внутри одного огромного. Не помню точно, какой город — Кид’Нун или Араль’Ман, но какой-то их них вроде бы до сих пор ведет себя от одного предка-основателя, отчего весь город считается Эмеш. Но внутри все равно существуют отдельные семьи. Разумеется, Эмеш может основать только мужчина. Женщина входит в род мужа. Соответственно, есть целый ряд традиций и правил. Например, конкретная земля принадлежит Эмеш, в таком случае её можно продать, но только внутри рода. То есть внутри семьи один человек может заплатить другому, чтобы пользоваться землей. А вот если никто не пожелал купить, если семья не против, тогда ее можно передать другой семье. Хотя границы очень условны — их нигде точно не регистрируют, часто из-за этого дерутся… Но это единственное более-менее стабильное право на землю. Например, то место, где я поставил дворец, ни одной семье не принадлежало, но вроде как принадлежало городу. Только вот город обычно все же Эмеш не является. Именно поэтому я был в своем праве, пусть даже эн считал иначе.
Кель’Таль заключил контракт на свой Эмеш, но только на кровных потомков. То есть пришедшие в род женщины не были частью договора. А вот их дети — да. Элигор сказал, что у Кель’Таля было три сына… Двое имели детей. Йен был одним из этих троих. Его сын умер, но внук был жив — это Хоран, которого я прикончил. От Хорана пошел Сайам. Его я тоже прикончил. От брата Йена пошел Гази. Он был племянником Йена. Отец Гази мертв. Гази я прикончил. Пока все вроде бы правильно. Касательно других родственников, то я очень хорошо помню слова Элигора:
“— И вы хотите от меня что? Чтобы я стал вашим эмиссаром, убил Йена… У его отца ещё были потомки?
— Единственными родственниками Гази были Йен и Хоран. Живых детей и внуков у Йена нет.
— А правнуки?
— Хоран был единственным внуком Йена. И он умер бездетным, — Элигор сверкнул глазами.”
Он сказал тогда “родственниками”. Родственники — это все, кто входит в Эмеш. То есть это эквивалент тех, кого я должен прикончить. Более того, я очень правильно, сам того не ведая, поставил тогда вопрос: были ли у отца Йена потомки? То есть даже если бы Элигор имел бы в виду что-то другое, то под словом “родственники”, отвечая на такой вопрос, он не мог иметь в виду никого кроме членов Эмеш, то есть рода именно Кель’Таля, а не Йена или Гази с Хораном. Тут никак не выходит схитрить. Что же я упускаю? И упускаю ли хоть что-нибудь?
Мозг зацепился только за одну малюююсенькую нестыковку. Когда я спросил про отца Йена, Элигор сказал, что “единственными родственниками Гази были Йен и Хоран. Живых детей и внуков у Йена нет”. Почему родственниками Гази, а не Кель’Таля? Но разницы-то нет. Под “родственниками” тут все равно понимается именно род Кель’Таля, родственники из Эмеш Кель’Таль будут, как ни крути, родственниками Гази. И наоборот. Степень родства здесь не важна. Именно поэтому я не обратил внимания тогда на эту оговорку. Она просто не имеет никакого смысла. Другое дело, что демон утаил от меня существование Сайама. Но я что-то сомневаюсь, что было еще много женщин, которые бегали беременные от мертвых мужчина из рода Кель’Таля на момент их смерти. А именно так хитрый демон сумел впихнуть в договор еще одну цель. Хотя мог бы и не изворачиваться: если бы он предложил прямо, я бы Сайама и так прикончил бы за награду.
Может, дело еще в чем-то? Гм… Элигор сказал, что у Кель’Таля было три сына… Про дочерей разговора не было. Но женщины никакого значения тут не имеют. Они переходят в род мужа. Более того, даже если у Кель’Таля и были дочери, которые ушли в род мужей, а потом, овдовев, или по иным причинам вернулись в род Кель’таля, то их дети все равно принадлежат роду их отца, а не Кель’Таля. Дело было давно. Сестры Йена… Столетие назад минимум они родились, наверное. Проще говоря — сами они уже мертвы, а их дети никак не могут принадлежать роду Кель‘Таля. Аналогично Сайам не принадлежал Эмеш Арамей.
И что же? Оставалась еще одна практика — практика усыновления. Как раз усыновленные дети, если они были согласны с усыновлением во взрослом возрасте, становились полноправными членами Эмеш. Они обязаны почитать родителей, заботиться о них… Практика широкая на самом деле. Усыновляют, например, родственников главы семьи по мужской линии, если нет детей мужского пола, чтобы передать наследство. Или девочек, чтобы выдать замуж и породниться… Или чтобы в старости заботились. И вот такие вот люди являются частью Эмеш. Но Кель’Таль заключил договор именно на кровных потомков своего рода! То есть усыновленные не подходят. Если даже кто-то и принял в род нового человек, пусть даже Йен решил перед смертью кого-то усыновить, к примеру, то этот кто-то ведь не кровный потомок Кель’Таля. Крови нет. Так что под действие договора Кель’Таля такой человек не попадает.
Никак ничего не складывалось. Не было тут подвоха. Вот просто негде. Да и мои страховки… Я ведь многое внес в договор. Например, если после подписания договора у Кель’Таля появлялись еще потомки, то они не попадали под действие договора. То есть даже если Сайам успел где-то заделать детей, что маловероятно, то они под действие моего договора об убийстве не попадали.
Тогда у Элигора другой интерес. Но в чем он заключался? В этом небольшом “дельце”, которое он хотел мне поручить? Или в чем? Все равно ничего не понятно. А главное — стоит ли вообще в этом направлении копать? Меньше знаешь, крепче спишь. С моим договором это исключительно так, ведь пока я не знаю о потомках Кель’Таля, я не обязан их убивать. Их вроде бы не должно быть, но договор меня ничем не обязывает, если я просто держусь подальше от всех этих дел, правильно? Даже если там и есть какая-то интрига, мне достаточно просто в ней не разбираться. И все.
Последний день мы провели в покоях, которые нам выделили, почти никуда не отлучаясь. Я рассказывал Агасту теорию применения маны, как работает волшебство, как медитировать… Пытаться это сделать в Лэнге — идея так себе. Медитация — это слияние разума с действительностью. Лучше пробовать это делать где-то на Земле. Еще лучше — около океана. Уверен, Агасту проще всего будет именно в таких условиях.
Спустя какое-то время праздник закончился — мы отправились домой.