• Boosty Shared
• Виталий Петров

• T

• призыватель террарии
• глава

Перенос работы 2019 года на Бусти.

текущий статус: продолжение в 2026 году

25к символов

* * *

С раннего детства я был заворожён книгами о приключениях прославленных авантюристов и отважных героев. Сначала мне их читали родители, и я с восхищением слушал, как они переносили меня в далекие времена, полные чудес и тайн. Но затем, когда я подрос и научился читать сам, всё изменилось: книги перестали быть просто развлечением. Они стали для меня окном в другой мир, и каждая из них открывала новые горизонты. С каждой страницей я словно сам становился частью этих историй, погружаясь в необыкновенные приключения, где простые люди, благодаря невероятной смелости и неутолимому желанию познания, превращались в легендарных героев. Это стало настоящей страстью, от которой я не мог отказаться.

Чем старше я становился, тем больше жажда новых историй захватывала меня. Я проводил часы, дни и даже недели, зачитываясь книгами и рассказами. Остановиться было просто невозможно. Время от времени мне приходилось вытаскивать книги из самых дальних уголков семейной библиотеки, не в силах остановиться в своем стремлении к новым приключениям. Однажды, к моему ужасу, я осознал, что дома просто не осталось книг, которых бы я не прочитал. Этот день стал для меня ударом: в комнате воцарилась пугающая пустота, а внутри меня будто что-то оборвалось. Но вскоре наступил важный момент в моей жизни: я пошёл учиться в академию и получил доступ к библиотеке.

Для меня эта библиотека была больше, чем просто комнатой с книгами; она была сокровищницей знаний, пропитанной духом древности, словно сама жизнь хранила там свои секреты. После занятий я спешил туда, готовый провести там каждый свободный миг. Я сидел на одном и том же месте, ожидая свою старшую сестру, которая забирала меня домой. Иногда я проводил в библиотеке целые вечера, пока небо за окном не затягивалось густыми сумерками, но даже тогда я был рад этому. Мне казалось, что в таких сказках и рассказах есть нечто особенное, как будто эти истории и герои оставляют в нас частичку себя и своей мудрости. В книгах, которыми я зачитывался, главные персонажи или их верные спутники всегда обладали чем-то уникальным: одним открывался мудрый голос, который направлял их на путь, другим внезапно открывались неведомые силы, которые проявлялись в моменты большой опасности.

Каждая новая история пробуждала моё воображение, особенно потому, что я знал: многие из них основаны на реальных событиях. Я представлял, что герои, о которых я читал, вполне могли существовать среди нас и по сей день, возможно, просто скрывая свои способности. Как же это было захватывающе — думать, что кто-то из них мог бы жить рядом, среди таких же простых людей, как и ты сам!

Впрочем, я никогда бы и не предположил, что моя собственная жизнь когда-нибудь станет похожа на одну из этих историй. Я искренне верил, что я самый обычный парень, мечты которого не отличаются от мечтаний остальных. Мне нравилась тихая, спокойная жизнь, полная простых радостей. Обычное существование в городе казалось мне куда более привлекательным, чем опасные приключения за его пределами, где каждый шаг грозил смертельной опасностью. Чтение — это одно, а реальная жизнь — совершенно другое.

Но всё же я иногда представлял, что однажды смогу встретить настоящего авантюриста, о котором когда-нибудь напишут книгу. Возможно, я даже появлюсь на её страницах — как тот самый человек, который однажды пересёкся с легендой и стал частью её приключения.

— «Вот, видите, — мог бы я рассказывать друзьям. — Я был там, я тоже сыграл свою роль!»

Какая была бы это гордость!

Однако…

— «Хпфурллььь!»

— «Флль!»

— Чёрт… — просипел я, едва не сорвавшись с ветки, когда посмотрел вниз и увидел то, что окружало меня.

Снизу доносились противные, водянистые хлюпающие звуки, заставляя меня прижиматься к стволу дерева так, словно это дерево могло укрыть меня от всех бед.

Совсем недавно я был обычным парнем, который выполнял очередное поручение мастера Тевиадора, помогая ему разбирать новые покупки, привезённые со столичной ярмарки магических артефактов. Каждый месяц это происходило без происшествий, но именно сегодня во время этой рутины я оказался в каком-то глухом лесу, полном слизней, и всё это, как ни странно, началось с того, что я выпил обычное зелье от усталости, которое мастер сам дал мне несколько дней назад!

И, почти закончив с делом, я выпил его и тут же оказался в неизвестном месте с одним бумажным пакетом в подмышке, посохом мастера в левой руке и пустой склянкой от зелья в правой. Всё произошло мгновенно: вспышка света — и вот я уже стою в густом, незнакомом лесу. Деревья здесь были непривычно высокие, с огромными пышными кронами, закрывающими почти всё небо, так что внизу царил полумрак. Эти тени придавали лесу угрюмость и таинственность, из которых почти сразу же начали вылезать скользкие, отвратительные слизни, размером с собак, с неприятными липкими звуками подползая и прыгая ко мне всё ближе и ближе.

Их было так много, что я потерял счёт!

Эти существа, как мне доводилось читать, могут быть крайне опасными в больших количествах: один слизень не представляет угрозы, но, когда их десятки, они могут свалить с ног даже опытного воина. Я, как увидел их, мгновенно вспомнил всё, что знал о них, выронил из рук всё, кроме посоха, и кинулся к ближайшему дереву, прежде чем они успели замкнуть кольцо вокруг меня. Я забрался как можно выше и, оказавшись на прочной толстой ветке, наконец, смог выдохнуть.

Не знаю сколько времени прошло, но я до сих пор сидел на дереве, в безопасности — насколько это возможно назвать безопасностью, ведь внизу собрались десятки слизней, с отвратительными звуками извиваясь и тянутся ко мне. Эти маленькие, полупрозрачные зелёные монстры заполонили всё окружение под деревом, и их было так много, что я не мог даже разглядеть землю.

— Аа! Сгинь, монстр! — в панике вскрикнул я, когда один из слизней неожиданно оттолкнулся от своих собратьев и подпрыгнул вверх, чуть не задев мою ногу.

Слизни всегда внушали мне страх, особенно после прочитанного в энциклопедиях. Встреча с ними в такой обстановке наполняла меня первобытным ужасом, несмотря на их безобидный внешний вид, ведь я точно знал, на что они способны. Я не был ни воином, ни полноценным магом — всего лишь новичок, только что устроившийся учеником к своему наставнику, где оплата моего труда заключалась в получении уроков по основам магического искусства. С собой у меня был лишь небольшой клинок на поясе — скорее символ самообороны, чем реальная защита. Он казался ничтожным против всей этой армии слизней: даже если бы я смог отбиться от одного-двух, другие тут же захлестнули бы меня волной, окружая со всех сторон.

Нервы у меня были на пределе.

Я оглядывался вокруг, судорожно сжимая ствол дерева, будто оно было моим единственным спасением. Но, к сожалению, рядом не было ни единой живой души, готовой прийти на помощь, а лишь холодный, неприветливый лес и эти зловещие существа внизу. Порывистый ветер с лёгким налётом холода и видневшиеся тяжёлые облака, закрывшие небо, намекали на возможный дождь. Я вспомнил, что слизни не любят воду, и это казалось спасением… но тут же осознал: под густыми кронами деревьев дождь вряд ли отпугнёт их — капли в нужном объёме просто не доберутся до почвы. Этот вариант отпадал, и мои надежды снова угасали, как мерцающий огонёк в темноте.

Единственным предметом, который хоть как-то мог меня выручить, оставался метровый посох, который я держал в левой руке. Это был довольно грубо обработанный артефакт: обычная толстая палка светлого дерева с тёмными веточками на одном из концов, как будто они были случайно прилеплены к нему. Я получил его от мастера совсем недавно, чтобы выставить артефакт на витрину, и не успел ничего узнать о его возможностях. В голове проскочила безумная мысль: а что, если я попробую воспользоваться им прямо сейчас? Рядом ведь не было никого, кто мог бы мне этого запретить, верно? Верно… В конце концов, отступать было некуда.

Понимая, что у меня нет выбора, я осторожно переложил посох в правую руку для удобства, и, ухватившись свободной рукой за ствол дерева, направил его конец на слизней, которые сбились в плотную группу немного в стороне от ствола. Даже не представляя, что может сделать этот артефакт, я решил попробовать. Сконцентрировавшись, я встряхнул посох, как будто от этого зависела моя жизнь, надеясь, что таинственная сила проявится.

— Ну, давай, посох, работай! — почти моля, выкрикнул я, словно от этого зависела моя жизнь.

А в ответ — тишина. Никакого волшебного взрыва, ни искр, ни пламени, ни молний. Лишь слабая, еле уловимая боль в висках, как будто я отдал частичку своей энергии, но никакого эффекта. Нервно стиснув зубы, я приготовился вновь встряхнуть посох, как вдруг услышал пронзительный крик:

— Кри-и-и!

Я инстинктивно поднял голову вверх, откуда доносился этот звук, и увидел, как из густой листвы вылетела белая птица, немногим крупнее воробья. Она внезапно устремилась вниз, направляясь к тому скоплению слизней, на которое я только что указывал посохом. С невероятной ловкостью птица атаковала слизней, рассекая их своим клювом и острыми крыльями, отрывая от них кусочки и разбрасывая вокруг. Я ошеломлённо наблюдал за этим зрелищем, не в силах поверить в происходящее.

Птица кружила над слизнями, атакуя их с неожиданной яростью, вновь и вновь повторяя свои удары, пока те не начали распадаться на части под её стремительными атаками. Я понял, что эта птица не случайно появилась — её призвал посох, именно я призвал её в момент опасности… И пока я сидел на дереве, боясь пошевелиться лишний раз, она методично уничтожала слизней. Но их было так много, что битва продолжалась не меньше двадцати-тридцати минут, в течение которых я с замиранием сердца наблюдал за сражением, уже зная, что проблема вот-вот будет решена.

Когда последний слизень, издавая хлюпающий звук, наконец растёкся по земле лужей, я вздохнул с облегчением. Всё это время я держался на ветке, изрядно замёрзнув, ведь страх и физическая усталость сделали своё дело. Теперь, когда холодный ветер пробирал меня насквозь, я начал дрожать. Моя рубашка и жилет, промокшие от пота, не спасали от холода, и, несмотря на радость, мне не терпелось спуститься на землю.

— Фух, наконец-то, — прошептал я, ощущая твёрдую землю под ногами и стараясь избежать пятен от слизняков, которые остались после их поражения.

Мне совершенно не хотелось заболеть, поэтому я постоянно двигался, не задерживаясь на одном месте. Оглядываясь по сторонам в поисках птицы, которая улетела после того, как уничтожила последнего противника, я осторожно подошёл к пакету, который ранее бросил от испуга, и надеялся найти там что-то полезное, в лучшем случае — зелье, которое вернёт меня домой. Однако, когда я подошёл к нужному месту, обнаружил, что брошенные вещи почти полностью разъедены, превратившись в смесь слизи, остатков бумаги и высушенных трав…

— Ой-ой… Это нехорошо, — прошептал я, вставая с корточек.

Похоже, часть разорванного слизня попала на пакет и разъела его вместе со всем содержимым. Но учитывая остатки сушёных трав, разбросанных рядом, ничего критического не случилось. Травы сейчас точно не помогут. Сжимая посох крепче в правой руке, я осознал, что, если бы выбросил посох тоже, мог бы превратиться в такую же кучу слизи, как и этот несчастный пакет.

— Чирик-чирик! — услышал я знакомое чириканье над головой и поднял взгляд.

Прямо на моей голове сидела та самая белая птица, теперь мирно щебечущая и поигрывающая с моими волосами, словно ничего не произошло. Она доверчиво наклонила голову, и я с благодарностью её погладил, чувствуя себя почти спасённым.

— Ну что, птичка? — с улыбкой произнёс я, поглаживая её по белоснежному оперению. — Пойдём вместе искать путь домой?

Птица, казалось, поняла меня, издав звонкий радостный звук и взмахнув крыльями, словно одобряя моё предложение. Усмехаясь самому себе, я мысленно собрался с силами и побрёл в случайном направлении, надеясь, что безопасный город ждёт меня где-то впереди, и оттуда я смогу вернуться домой.

* * *

Небо, тёмное и тяжёлое, угрожающе нависло над лесом, создавая атмосферу безысходности и гнетущего одиночества. Казалось, оно вот-вот обрушится на меня, поглотив холодной и вязкой тьмой. Я прошёл всего несколько сотен метров от того дерева, где укрывался, и уже почувствовал, как первые капли моросящего дождя ударили мне по щекам — мелкие, ледяные, но пугающе бесстрастные. В этом дождике, мягко стучащем по широким листьям и хвое, был свой тревожный шёпот, что перетекал в настороженный шорох крон. Грозовые раскаты вдали зловеще перекатывались от одного края леса до другого, словно предупреждая о том, что впереди не менее опасно, чем позади.

Чувство страха переплеталось с каким-то мистическим напряжением — не тем, что заставляет замереть на месте от ужаса, а тем, что понуждает постоянно оглядываться через плечо, чувствуя, что тебя не отпускают, что лес словно наблюдает за каждым твоим шагом. Я старался убедить себя, что это просто моя нервозность от усталости и сырости, что дождь скоро пройдёт, и я просто найду выход, но внутренний голос не унимался, вползая в мысли тревожным предупреждением.

Я до дрожи хотел рвануть прочь, куда глаза глядят, просто броситься наутёк и оставить позади эту лесную неизвестность. Но каждый раз, как собирался бежать, словно сворачивая решимость в тугой узел в груди, что-то снова удерживало. Это были уже знакомые слизни — эти жуткие комки живой массы, появлявшиеся из тьмы деревьев и возникающие из мрака, как призрачные стражи леса. Их, слава богу, не было так много, как у того дерева, но каждого отдельного монстра я боялся не меньше, чем целую стаю.

Сидящая на моей голове маленькая белая птица, моя неожиданная спутница, конечно, помогала отбивать врагов, но слишком медленно и устало, словно и она уже начинала поддаваться этому странному лесному отчаянию. Я бросал на неё благодарные взгляды, каждый раз, как она огрызалась на слизней, но одновременно боялся: что будет, если она решит улететь и оставить меня одного в этой глуши?

От мысли, что я останусь совсем один, пробирала ледяная дрожь. У меня ничего не было для защиты — ни зелий, ни заклинаний, ни даже медицинских принадлежностей, чтобы перевязать раны, если вдруг один из слизней всё же подкрадётся слишком близко. Всё, что у меня было, — это лёгкий клинок и этот посох, странный и непонятный, которым я даже не умел пользоваться. Впервые в жизни я чувствовал себя настолько уязвимым, настолько беззащитным, словно уже проиграл этот бой с лесом.

Шаг за шагом я старался продвигаться дальше, выискивая безопасные тропинки, где слизней было меньше, и прислушиваясь к любому звуку вокруг. Почва под ногами всё больше размокала под дождём, и я всё чаще поскальзывался, каждый раз чуть не падая. Туфли промокли насквозь, холодный, липкий пот стёк вниз по позвоночнику от страха, а левая подошва начала отваливаться. При каждом шаге она отвратительно хлюпала, раздражающе напоминая мне о моём жалком состоянии. Да и сам я, наверное, выглядел сейчас, как заблудившийся в ночном лесу ребёнок — промокший, уставший и потерявший последние остатки уверенности.

Я сжимал посох в руке, как спасительный талисман, хотя совершенно не знал, как он работает и будет ли он полезен, если начнётся очередная схватка. Подняв глаза к серому, бесстрастному небу, я думал только об одном — если бы оно решило, наконец, излить дождь, густой, проливной, чтобы очистить меня от этого страха, от этой липкой, тягучей тревоги… Но даже небеса сейчас были против меня, морося лишь слабыми каплями, словно давая мне понять, что никакой защиты от леса у меня не будет. Вдруг я ощутил, как маленькие коготки птицы на моей голове, сжимающие мои волосы, стали крепче, и это неожиданно утешило меня. Пускай даже на мгновение, но мне показалось, что я не один, что этот маленький боевой компаньон не бросит меня в одиночестве.

* * *

Сквозь промозглый дождь и холодный ветер, что без устали пронизывали меня насквозь, лес становился всё более пугающим и беспокойным, будто он жил своей жизнью, с каждым шагом втягивая меня в свою мрачную глубину. Не могло быть и речи об отдыхе, и от усталости мне пришлось просто менять посох из одной замёрзшей руки в другую, пытаясь хоть на мгновение отвлечься. Капли дождя проникали сквозь одежду, стекая по шее, замерзая на теле, и я ощущал, как каждый шаг по этой скользкой и сырой земле отнимал у меня последние силы.

Слизни, к счастью, постепенно исчезали из моего поля зрения из-за дождя, но тревога не покидала ни на секунду — лес по-прежнему таил в себе невидимую, непроницаемую опасность. Нервозность усилилась, когда где-то впереди послышался резкий звук, будто оглушительный хлопок разорвал воздух. Я замер и, прижавшись к дереву, напряжённо вслушивался, как листья перешёптывались под порывами ветра, а противный хлюпающий звук моих мокрых туфель тянулся за мной, как тень.

— Тише, — прошептал я птице, сидящей у меня на голове, как будто успокаивая не её, а самого себя. Она чирикнула тихо и напряжённо, словно тоже уловила странные вибрации вокруг нас.

И тут громкий «Пх!.. Пх!..» прокатился ещё раз, да так, что я от неожиданности сел на землю, ошеломлённый и ошарашенный. Что-то в этих звуках беспокоило меня гораздо сильнее, чем обычный шорох веток. В голову начали пробиваться дурные мысли, но всё же, отбросив страх, я медленно встал, сжимая кинжал в одной руке и посох в другой, намереваясь проверить, что это было. Сердце колотилось в груди, отчётливо напоминая о том, как мне сейчас страшно, но идти было необходимо. Оставаться на месте означало, что я, рано или поздно, встречу кого-то или что-то, от чего уйти уже не получится.

Я осторожно двинулся в сторону, где, как мне показалось, прозвучали звуки. Лес всё так же угрожающе молчал, и каждый шаг по мокрой земле усиливал ощущение, что я иду навстречу чему-то неизбежному. Я брёл, погружённый в собственные мысли, которые хаотично метались, хватаясь то за воспоминания о детстве, то за образы сестры Кларисы, моей единственной родственницы, с которой у меня были бесконечные споры, и вдруг, совершенно неожиданно, я подумал, что она, возможно, уже объявила меня пропавшим без вести, считая погибшим. Мысли о том, как она справится с потерей, пробили в сердце боль, глухую и мучительную.

— Только бы не начала пить… — пробормотал я сам себе, не сдержав накатившего на меня горького отчаяния.

— Чирик? — спросила птичка на моей голове, как будто с лёгким любопытством или даже пониманием.

— Прости, — вздохнул я, пытаясь улыбнуться, чтобы хоть немного разрядить это болезненное напряжение. — Просто плохая привычка — болтать с собой, когда никто не слышит.

И тут резко раздался чей-то отчаянный крик:

— Н… Нет! Не надо!..

Эти слова, полный ужас, сплелись с дождём, ветром и треском деревьев, мгновенно заставив меня насторожиться и броситься вперёд, туда, откуда раздавался голос. Я не успел даже осмыслить, что делаю. Как будто само тело рванулось, вынудив меня нестись сквозь заросли, спотыкаясь и падая, но не останавливаясь. Адреналин и страх смешались в одно единственное, кипящее чувство, которое подсказывало: я должен бежать, должен помочь, пока ещё не поздно.

Крик становился всё громче, но природа этих звуков оставалась неясной. Вся эта незнакомая местность вдруг показалась мне бесконечно далёкой, будто бы лес становился всё шире и глубже с каждым моим шагом. Когда я наконец вырвался на поляну, то на мгновение остановился, пытаясь понять, что происходит, но страх затопил сознание, едва я заметил что-то мелькнувшее сбоку.

Рука, торчащая из земли у края поляны, двигалась, как будто её хозяин отчаянно звал на помощь. Подбежав ближе, я увидел молодого парня, измученного, с короткими рыжими волосами и лохмотьями багровой одежды, которые были в грязи. Он вырывался, отчаянно дергая руками, но, похоже, что-то невидимое сковало его в земле. На лице его застыл ужас, и он изо всех сил пытался не дать лесу окончательно поглотить себя.

— Держись! — выкрикнул я, хотя внутри раздирало страхом, что и меня может постичь та же участь.

Парень с трудом повернул голову и посмотрел на меня, сжимающего кинжал и посох, и в глазах его на миг мелькнула надежда, как слабый отблеск в беспросветной тьме.

Остановившись в нескольких шагах от него, я невольно застыл, ошеломленный его внешним видом. Часть его тела почти полностью скрывалась под плотным голубым слоем слизи, медленно и настойчиво втягивавшей его в небольшую яму, заполненную тем же вязким веществом. Густая слизь прилипала к его коже, изгибаясь и подрагивая, как будто жила собственной жизнью. Всякий раз, когда он пытался высвободиться, раздавался противный булькающий звук, от которого внутри всё холодело. Правая рука и верхняя часть лица пока оставались на поверхности, но с каждой секундой слизь засасывала его глубже.

— Мгх!!! — издал он сдавленный звук, заметив меня.

Я увидел, как его лицо исказилось в панике, а глаза замерли в отчаянной мольбе. Его попытки выбраться только усиливали бульканье, словно этот кошмарный студень насмехался над ним.

— Тц, боже… — пробормотал я, с трудом приходя в себя от шока. Но даже если я и был напуган, помочь ему было важнее всего. — Сейчас… Сейчас! Я освобожу тебя!

Резким движением я встряхнул посох, указав на слизистую массу.

Моя верная птичка на голове, улавливая сигнал, стремительно взвилась в воздух с пронзительным криком, размахивая крыльями и бросаясь на слизь. Сила и ярость её атак казались неожиданными для такой крохотной птички. Она клевала и рвала эластичную массу, проделывая первые крошечные прорехи, которые моментально начинали сжиматься. Вдохновленный её натиском, я приблизился к пленнику, держа кинжал наготове, и принялся осторожно, но настойчиво и быстро прорезать скользкую, прилипшую к его телу субстанцию.

— Сейчас! — процедил я сквозь зубы, пытаясь протолкнуть кинжал сквозь плотные слои слизи.

Лезвие застревало, но, наконец, я прорезал внушительный кусок, освобождая его лицо и шею.

— Кха! Воздух! Благодарю! — хрипло выдохнул он, с облегчением хватая ртом воздух.

Его лицо, хотя и покрытое слизью, засияло от радости. Он с трудом оторвал кусок слизи и отбросил его в сторону, показав своё грязное, но благодарное лицо.

— Дай-ка мне этот ножик! Я сама порублю эту гадость! — срывающимся голосом проговорил он — или, скорее, она.

Не успел я сообразить, как кинжал оказался у неё в руках. С быстротой и яростью, на которую я не ожидал, пленница принялась колоть и разрывать слизь, освобождая себя. Вода с неба струилась на неё, постепенно ослабляя липкую массу и облегчая нам работу.

— Дай мне руку! — я бросил посох в сторону и крепко схватил её за плечо, начиная вытягивать из коварной ямы.

— Тяни! Тяни-тяни меня! — хрипнула она, вцепившись в меня одной рукой и судорожно дёргая ногами. — Иначе эта дрянь нас всех сожрёт!

Сквозь боль я продолжал тянуть, не замечая, как слизь жгла мои руки и впивалась в рукава рубашки, которые медленно разъедались. Наконец, с резким рывком, мы оба вылетели из захвата слизи, и я упал на траву, тяжело дыша. Боль в копчике была неприятной, но это не остановило меня от того, чтобы тут же вскочить, оценить обстановку и убедиться, что мы в безопасности.

Сквозь редкие капли дождя я огляделся.

Повсюду валялись куски бледно-голубой слизи, разбросанные в хаотичном порядке. Моя птица, испачканная и измотанная, продолжала сражаться с остатками слизи, поднимаясь в воздух с воинственным криком, как будто объявляя победу над врагом.

— Чёрт… Я спас человека, — выдохнул я, медленно начиная осознавать, как мне повезло.

Но тут рядом раздался звонкий голос:

— Свободу авантюристам! Я же говорила Филиппе, что принцы на белом коне существуют! — из-под слоя слизи на меня смотрело лицо девушки. Её искренняя улыбка и задорный взгляд совсем не вязались с её состоянием — уставшее, в грязи и измученное, это лицо всё равно светилось благодарностью.

— Эй, парнишка, — продолжила она, опираясь на руки и кривя губы от боли. — У меня ноги не слушаются. Слизь ещё до конца не отпустила.

— Я помогу, — твёрдо ответил я, подхватив свой посох.

— Извиняй, что я так выгляжу… — пробормотала она, взглянув на свои заляпанные руки и одежду.

— Держись покрепче, — отозвался я, не менее серьёзным тоном, передавая ей посох и крепче сжимая кинжал.

Вдруг из-под земли в норме со слизью раздалось очень громкое, пузырящееся бульканье. Моя птица, измотанная, тут же сорвалась с места и… скрылась среди деревьев, просто бросив нас.

— Ох, так ты призыватель, — заметила она, морщась.

Я схватил её, крепко прижимая к себе, пока она упрямо бормотала что-то про осторожность.

— Ох! Ты поосторожней! Не мешки тягаешь, — протестовала она, когда я прижал её к груди.

Бульканье в норе становилось всё громче, уже не вызывая у меня сомнений — слизь собиралась выбраться за своей добычей.

— Ладно-ладно! — испуганно зачастила девушка. — Неси как знаешь, лишь бы побыстрее отсюда!..