Веди-нас_-предводитель_-Глава-45.epub
Веди-нас_-предводитель_-Глава-45.docx
Веди-нас_-предводитель_-Глава-45.fb2
Скачать все главы одним файлом можно тут
Глава 45. Человек, который живёт на крыше
Имперский город, столица провинции Сиродил и всего Тамриэля, взгляд со стороны
— «Кто по природе не принадлежит самому себе, тот раб», — пробормотал лежащий в постели Лоренц Вэстрен. — Знаешь такую цитату? Известный философ сказал! Наверное бретон. Они любят сказануть подобную чушь. Почему чушь? А ты подумай. Все люди рождаются с одинаковым потенциалом к сознанию, разуму и развитию. Идея, что кто-то «по природе» не принадлежит себе — предполагает наличие «неполноценного» человека, что отрицает универсальность человеческого достоинства. Даже младенец, зависимый от других, не становится рабом. Зависимость не равна принадлежности другому. Природа человека — это разум, свобода воли, способность к мышлению и выбору. Если человек обладает разумом, он по определению принадлежит себе. Значит, либо человек — человек, и он принадлежит себе, либо он — не человек, а объект. Но раб — всё ещё человек.
Финч, сидящий на низеньком трёхногом табурете в ногах кровати, прекратил вязать и, критически прищурившись, оглядел получающуюся рубаху из грубой шерсти.
Глядя на своего старого слугу, Лоренц вздохнул:
— Я практически уверен, что моя левая рука почти или совсем такая же по длине, как и правая. Почему ты упорствуешь? Если подумать, у тебя нет никаких талантов, о которых стóит говорить. Может, поэтому я так и люблю тебя, Финч.
— И вполовину не так, как себя, — проворчал старик, возвращаясь к вязанию.
— Не вижу смысла спорить. — Лоренц снова вздохнул и пошевелив пальцами ног под старым одеялом. Ветер на крыше (кровать располагалась на крыше дома) освежал благословенной прохладой, лишь слегка отдавая гнильцой вонючих трущоб, запах от которых доставал даже сюда.
Кроме кровати и табурета, в доме Лоренца мебели не было. Финч продолжал спать внизу, несмотря на удушающую жару, и поднимался наверх, только если для работы требовалось больше света.
Экономия на масле для лампы, говорил себе Лоренц. Масло чудовищно дорожало, поскольку уменьшилось число масляных деревьев и их плодов — маслин. А уменьшилось оно из-за того, что Империя теряет всё больше земли в постоянных столкновениях и стычках.
Лоренц потянулся к старой тарелке с полудюжиной сушёных фиг, которую Финч поставил рядом.
— А, снова фиги. Значит, меня ждёт поход в общественное место уединения. — Лоренц бездумно жевал, глядя на рабочих, снующих как мартышки по куполу Башни Белого Золота. Не на самом верху, конечно, но всё равно. Совершенно случайно отсюда открывался поразительный вид на отдалённый дворец, возвышающийся в сердце столицы Тамриэля, и даже больше. Именно там проживал император Тит Мид Второй. — Надо же, Башня Белого Золота… Скорее Белых Обещаний. Сколько уже говорили, что доведут эту постройку до ума?
Купол оказался таким сложным для императорских архитекторов, что уже четверо совершили самоубийство по ходу его перестройки, а ещё один погиб трагически — если не сказать таинственно, — застряв в сточной трубе.
— Двадцать шесть лет прошло с момента возвращения столицы в руки императора. И всё это время тянется ремонт его «великолепного» дворца. И конца-края не видно. Похоже, они окончательно сломались на пятом крыле. Как думаешь, Финч? Я ценю твой опыт мастера.
Опыт Финча сводился к перестройке очага на кухне внизу. Двадцать два обожжённых кирпича были уложены почти в правильный куб — если бы только не три кирпича от развалившегося мавзолея с местного кладбища. Устроители могил придерживались очень странных взглядов на то, какими должны быть размеры кирпичей. Благочестивые уроды!..
Услышав вопрос, Финч поднял взгляд на Лоренца, кося обоими глазами.
У дворца было пять крыльев и высочайший купол в центре. В каждом крыле было четыре этажа, а в прибрежном (у гигантского озера Румаре) успели перестроить только два уровня. Работы приостановили, когда глина под фундаментом стала расползаться, как масло из сжатого кулака. Пятое крыло тонуло.
— Гравий, — сказал Финч и снова принялся за вязание.
— Что? — непонимающе нахмурился Лоренц.
— Гравий, — повторил старик. — Пробурить в глине глубокие колодцы, через несколько шагов друг от друга, заполнить гравием и утрамбовать обрезком бревна для забивки свай. Накрывай и строй сверху свой фундамент. Тяжесть не будет давить на глину, значит, ей незачем расползаться.
Лоренц уставился на слугу.
— Точно. И откуда, во имя Девяти, ой, то есть Восьмерых, ты это взял? Только не говори, что сам придумал, дабы не дать очагу уплыть.
Финч затряс головой.
— Нет, очаг не такой тяжёлый. Иначе я так и поступил бы.
— Пробурил бы дыру? — внезапно заинтересовался Лоренц. — А как глубоко?
— До камня, разумеется.
— И засыпать гравием.
— Ага, мелким. И утрамбовать.
Лоренц взял с тарелки ещё одну фигу и отряхнул её — Финч предпочитал отовариваться на мусорной куче возле рынка, отнимая добычу у крыс и собак.
— Похоже на впечатляющий кухонный очаг, — спокойно заметил Вэстрен.
— Похоже, — не меняя тона, согласился Финч.
— Можно спокойно готовить и знать, что плита с места не сдвинется — если только не землетрясение…
— Да нет, и землетрясение выдержит. Это ведь гравий. Понимаете, он подвижный.
— Потрясающе. — Лоренц выплюнул косточку. — Как думаешь, Финч: вставать мне сегодня с постели?
— Вроде незачем… — слуга вдруг замолчал, потом задумчиво наклонил голову. — А может, и есть зачем.
— Неужели? — вяло удивился его господин.
— Утром приходили три женщины.
— Три женщины. — Лоренц посмотрел на ближайший мост, на людей и повозки. — Я не знаю трёх женщин, Финч. А если бы даже знал, три женщины вместе — это повод для ужаса, а не какое-нибудь «ах, как кстати».
— Да, вы их не знаете. Ни одной из них я думаю. Мне, во всяком случае, их лица не знакомы.
— Ты их не видел прежде? Даже на рынке? Или у озера?
— Нет. Может, они из другого какого-нибудь города, может, из деревни. Акцент странный.
— И они называли моё имя?
— Не совсем. Они спрашивали, принадлежит ли этот дом человеку, который спит на своей крыше.
— Раз они такое спрашивали, значит, точно из какой-нибудь жопы мира. Что ещё столь же очевидное их интересовало? Цвет твоих волос? Что на тебе было надето, когда ты стоял перед ними? Может, они хотели узнать и собственные имена? Они сёстры? У них у всех сросшиеся брови?
Язык не поспевал за мыслями Вэстрена, но Финч уже привык к такому.
— Я не обратил внимания. По-моему, все симпатичные. Молодые, немного пухленькие. Впрочем вам, полагаю, не интересно.
— Нечего слуге полагать, — вздорно ответил Лоренц и тут же задумался: — Симпатичные. Молодые и пухленькие… Ты уверен, что это женщины? — резко побледнел он.
— Совершенно уверен. Даже у евнухов не бывает грудей таких больших, идеальных и, честное слово, торчащих чуть не до подбородка…
Лоренц вдруг понял, что стоит у кровати.
— Финч, ты доделал рубашку?
Слуга снова вгляделся в вязание.
— Только рукава ещё подвязать.
— Наконец-то. Я снова могу выйти в люди. Закрывай края, или что там нужно сделать, и давай сюда.
— Но я даже не начал штаны…
— Забудь, — отрезал Вэстрен. Он обернул простыню с постели вокруг талии, раз, другой и заткнул конец на поясе. Потом задумался, на лице появилось странное выражение, а рука опустилась на живот. — Финч, во имя Восьмерых, пока никаких фиг, ладно? Где эти несметно одарённые сестрички?
— На Красной улице. У Нарена.
— Снаружи или во дворе?
— Во дворе.
— Хоть что-то, — проворчал Лоренц. — Как думаешь, Нарен забыл?
— Нет. Но вряд ли вы встретитесь, он много времени проводит на Дноводье.
Лоренц улыбнулся, потом начал тереть пальцем зубы, пытаясь привести себя в божеский вид.
— Выигрывает или проигрывает? — мимоходом поинтересовался он.
— Проигрывает.
— Ха! — Лоренц пригладил рукой волосы и встал в небрежную позу. — Как я выгляжу?
Финч протянул рубашку.
— Не понимаю, — пожал старик плечами, — как вы сохраняете такие мышцы, хотя ничего не делаете.
— Фамильная черта Вэстренов, дорогой печальный прислужник. Ты бы посмотрел на Валдрика во всех его доспехах. И даже ему далеко до Ранцера. Я, как средний сын, разумеется, представляю золотую середину: ум, физическая развитость и множество талантов плюс природная грация. Добавь сюда выдающееся умение всем этим пользоваться, и налицо блистательный результат, который ты видишь перед собой.
— Изящная и трогательная речь, — кивнул Финч.
— А что, скажешь, нет?.. Мне пора. — По дороге к лестнице Лоренц сделал жест рукой. — Приберись тут. Возможно, вечером будут гости.
— Приберусь, если время найду.
Лоренц остановился у неровного края дыры — там, где провалилась часть крыши.
— Ах, ну да, тебе же еще штанами заниматься… — сообразил он. — Шерсти хватит?
— Могу сделать одну штанину в полную длину — или обе покороче.
— Насколько короче?
— Прилично короче.
— Давай одну штанину.
— Как прикажете, хозяин. А потом пойду, поищу что-нибудь поесть. И попить.
Лоренц обернулся, уперев руки в бока.
— Мы продали буквально всё, кроме кровати и табурета. Сколько же нужно времени на уборку?
Финч прищурился.
— Немного, — согласился он. — Что вы хотите на ужин?
— Что-нибудь, что требуется готовить, — фыркнул Лоренц.
— То есть что-то вкусное и приготовленное или что-то, что ещё требует готовки?
— И так, и так хорошо, — на миг задумался Вэстрен.
— Как насчёт дров?
— Я не буду есть…
— Для очага.
— А-а… Найди где-нибудь. Посмотри на табурет — ну зачем ему три ноги? Когда воровство не приносит дохода, нужно выкручиваться. Я отправляюсь навстречу своей судьбе, Финч. Молись, чтобы боги отвернулись, ладно?
— Разумеется.
Лоренц двинулся вниз по лестнице, с ужасом обнаружив, что осталась только одна из трёх ступенек.
Комната на уровне земли была голой, только у стены лежал свёрнутый матрац. Одинокий грязный горшок отдыхал на плите очага, устроенного под окном, на полу — пара деревянных ложек и две миски.
«И всё-таки, — отметил Лоренц, — есть в этом некая суровая элегантность».
Он отодвинул жалкую занавеску, заменявшую дверь.
«Кстати, надо сказать Финчу, чтобы достал дверную задвижку из очага. Немного почистить — и можно получить пару медяков с жестянщика Скоба».
Лоренц вышел из дома и оказался в узком проходе — узком настолько, что приходилось протискиваться до улицы бочком, отшвыривая на каждом шагу мусор.
«Пухленькие женщины… Жаль, я не видел, как они протискивались к моей двери. Точно, надо пригласить на ужин».
Улица была пуста, только в нише стены напротив нового дома обнаружились трое человек; норды — мать с двумя детьми. Видать бежали из Скайрима, после того, как там началось восстание. Они спали.
Лоренц прошагал мимо прижавшихся друг к другу людей, пнул крысу, подобравшуюся слишком близко, и пролавировал среди наставленных в высокие штабеля деревянных ящиков, которые почти перекрыли улицу. Склад Турла постоянно был переполнен, и он рассматривал конец улицы по эту сторону канала как свою личную территорию.
На скамье с другой стороны, где улица выходила на площадь, примостился сторож Томель, положив на колени отделанную кожей палицу. Красные глаза уткнулись в Лоренца.
— Отличная юбка, — прокомментировал сторож, рассматривая простынь.
— Ты меня утешил, Томель, — будничным тоном заметил Лоренц.
— Рад услужить, — ухмыльнулся мужчина.
Вэстрен остановился, подбоченился, и осмотрел заставленную площадь.
— Город процветает, — с налётом драматизма заметил Лоренц.
— Ничего нового… разве что в тот раз.
— Мелкая стычка в переулке, собственно говоря, — пожал Лоренц плечами.
— Это если не слушать, как рассказывает Турл. Он по-прежнему хочет засолить твою голову и бросить в бочке в море.
— Турлу всегда не хватало воображения, — отмахнулся Лоренц.
Томель хрюкнул.
— Тебя не было видно несколько недель. Что сучилось, ради чего вылез? Особый случай?
— У меня свидание с тремя женщинами, — гордо заявил Лоренц.
Улыбка Томеля расширилась.
— Дать тебе палицу? — ехидно спросил он.
Лоренц внимательно осмотрел видавшее виды оружие.
— А как же ты? Останешься беззащитным?
— Моё лицо всех распугает. Впрочем, кроме нордов. Одна троица вон проскочила.
— Доставляют неприятности? — Лоренц приподнял бровь.
— Нет. На самом деле тише воды. Но ты ведь знаешь Турла.
— Даже лучше, чем он сам себя знает. Так ему и передай, если он надумает их притеснять.
— Передам, — с толикой удивления кивнул Томель.
Лоренц пошёл дальше, ввинчиваясь в бурлящую толпу на площади. Нижний рынок окружал её с трёх сторон. Какую бесполезную чушь тут продавали — Лоренц и представить не мог.
«И люди всё это прекрасненько покупают день за днём. Наша цивилизация зиждется на тупости. Не нужно большого ума, чтобы вскрыть эту жилу идиотизма и доить богатых. Такова горькая правда».
Лоренц пересёк площадь и вышел на Красную улицу. Тридцать шагов — и он у арочного входа в трактир «У Нарена». Прошёл по затенённому коридору и вновь оказался на ярком солнце во дворе. Полдюжины столов — все заняты. Тут отдыхают благословенно неведающие или не имеющие ни гроша, чтобы проникнуть в игровой зал — святая святых Нарена, где днём и ночью обделывались грязные делишки.
«Вот ещё один пример, — подумал Лоренц, — за что готовы платить люди, только выдайся случай».
Три женщины за столом в дальнем углу выделялись не только по естественной причине — больше тут женщин не было, — но и по более тонким признакам.
«Симпатичные… вот правильное слово. Если сёстры, то только по духу и по общей склонности к своего рода военной доблести, судя по мускулатуре и сложенным под столом доспехам и оружию», — прикинул Лоренц.
У сидящей слева — явной нордки с белой кожей — были рыжие, выцветшие на солнце локоны, которые рассыпались по широким плечам. Она прихлёбывала прямо из обмазанной глиной бутылки, то ли презирая, то ли не понимая назначения стоящего перед ней бокала. Лицом она походила на героическую статую из тех, что стоят вдоль колоннад — крепкую и гладкую. Её голубые глаза смотрели застывшим, безмятежно равнодушным взглядом, под стать тем же статуям. Рядом с ней опёрлась предплечьями на стол женщина с примесью редгардской крови — судя по медовому оттенку кожи и чуть раскосым глазам. Тёмные, почти чёрные волосы, собранные на затылке, полностью открывали сердцевидное лицо. Третья женщина — Лоренц сказал бы, что она родом из Сиродила, — сидела, чуть сгорбившись: левую ногу она отставила в сторону, а правой, затянутой в выделанную почти до белизны кожу, непрерывно подёргивала.
«Хорошие ножки», — отметил Вэстрен.
Бледная кожа поблёскивала на её бритой голове. Широко посаженные светло-серые глаза лениво оглядывали гостей, пока не остановились на Лоренце, который стоял на пороге.
Он улыбнулся.
Она поморщилась.
Из тени вынырнул Ярек, старший подавальщик Нарена, и жестом пригласил Лоренца.
Тот подошел так близко, насколько было возможно.
— Хорошо… выглядишь, Ярек. Нарен тут? — с трудом сдерживая дыхание, спросил Лоренц.
Нежелание Ярека мыться вошло в легенду. Клиенты делали заказы с завидной краткостью и до конца трапезы редко подзывали старшего подавальщика, чтобы принёс ещё вина. Сейчас он стоял прямо перед Лоренцом, теребя пальцами широкий пояс.
— Нарен? Нет, слава Аркею. Он на нижней галерее на Дноводье. Лоренц, эти женщины сидят тут всё утро! Они меня пугают: так страшно хмурятся…
— Я ими займусь, Ярек. — Лоренц отважился хлопнуть подавальщика по мокрому плечу.
— Ты? — шокировано переспросил он.
— А что? — Лоренц поправил простыню, подтянул рукава и пошёл между столиками. Остановившись перед тремя женщинами, он поискал взглядом свободный стул, нашёл, подтянул к себе и со вздохом сел.
— Что тебе нужно? — спросила бритая.
— Это мне следует спрашивать, — улыбнулся Лоренц. — Слуга сообщил, что вы приходили утром. Я Лоренц Вэстрен… который спит у себя на крыше.
Три пары глаз уставились на него.
«Смутит и закалённого полководца… а меня? Разве что чуть-чуть».
— Ты? — недоверчиво нахмурилась лысая имперка.
Лоренц сердито посмотрел на неё.
— Почему мне все задают этот вопрос? — раздражённо взмахнул он руками. — Да, я. А ты, рискну предположить по акценту, из отдалённой сиродильской провинции? Я бы сказал — Анвил. Самый западный город, возле Абесинского моря. Место на стыке Хаммерфелла, Валенвуда и Алинора. Немудрено, что решили перебраться в столицу, проблем там хватает. Ну да не важно. Главное — я никого там не знаю. Значит, не знаю и вас. Не говоря уж о том, что и не желаю. Знать вас, имею в виду. Наверное.
Рыжая со стуком поставила бутылку на стол.
— Мы ошиблись, — жёстко сказала она.
— Я разочарован, — Лоренц закатил глаза.
— Нет, — сказала ей лысая. — Его вид — напускное. Нам следовало ожидать некоторой степени… притворства.
— У него штанов нет, — отрезала нордка, скрестив руки на внушительной груди.
— И руки разные, — добавила редгардка.
— Ну, не совсем, — поправил Лоренц. — Разные рукава, не руки. — И, в доказательство, вытянул их перед собой. — Видите?
— Он мне не нравится. — Темнокожая гордо откинулась на стуле.
— И не нужно, — сказала лысая. — Видят боги, мы же не собираемся с ним спать?
— Вы меня убиваете, — усмехнулся Лоренц.
— Не исключено, — заметила рыжая, неприятно улыбнувшись.
— Спать с ним? На крыше? Ты рехнулась, Орса! — воскликнула редгардка.
Лысая, которую назвали Орса, вздохнула и потёрла глаза.
— Послушай, Эльба, у нас дело. В делах нет места чувствам — я тебе уже говорила.
Темнокожая Эльба покачала головой.
— Нельзя доверять тому, кто тебе не нравится, — с редкой уверенностью, переходящей в упрямство, произнесла она.
— Ещё как можно! — прикрикнула Орса.
— Мне не нравится его репутация, — поведала третья, ещё не названная женщина, светлокожая и рыжеволосая нордка.
— Маренна… — Орса снова вздохнула. — Именно из-за его репутации мы здесь.
Лоренц хлопнул в ладоши. Один раз — и громко, чтобы заставить трёх женщин вздрогнуть.
— Прекрасно. Маренна — рыжая. Эльба — примесь редгардской крови, потому что, ты уж прости, недостаточно тёмная для них. И безволосая Орса. Что же, — он упёрся руками о столик и поднялся на ноги, — это всё, что я хотел знать. Прощайте…
— Сядь! — в рыке Орсы прозвенела такая угроза, что Лоренц тут же сел, ощущая струйки пота под шерстяной рубахой. — Вот так-то, — куда спокойнее проговорила лысая имперка. Она подалась вперёд. — Лоренц Вэстрен. Мы знаем о тебе всё.
— Да? — с трудом подавил он ехидство в тоне.
— Мы даже знаем, почему случилось то, что случилось, — надменно улыбнулась Орса. Лоренц мимоходом отметил, что она среди этого трио явно играет бóльшую роль, нежели остальные. А может и лидер, кто знает?
— Неужели? — по-прежнему сдерживаясь, уточнил Лоренц.
— И мы хотим, чтобы ты сделал это снова, — в голосе Орсы проскрежетала сталь.
— Хотите?.. — нахмурился мужчина.
— Да, — уверенно кивнула она. — Только на этот раз и с нашей помощью тебе хватит смелости дойти до конца. До самого.
— Хватит?.. — теперь уже искренне удивился Лоренц.
— Потому что мы — я, Эльба и Маренна — станем твоей смелостью. А теперь пойдём отсюда, пока подавальщик не вернулся. Мы купили дом. Там и поговорим. Там не воняет.
— Вот это, конечно, приятно, — улыбнулся Вэстрен.
Троица поднялась.
Он остался сидеть.
— Я же говорила, — обратилась темнокожая Эльба к Орсе. — Ничего не получится. Посмотри на него, — и демонстративно с полным презрением, указала на Лоренца пальцем.
— Получится, — хмыкнула лысая имперка.
— Увы, Эльба права, — ухмыльнулся Лоренц. — Не выйдет.
— Мы знаем, куда делись деньги! — прорычала Орса, сжав кулаки.
— Известно куда, — отмахнулся Лоренц. — Псу под хвост. Я их потерял.
Взяв себя в руки, Орса надменно покачала лысой головой.
— Нет, не потерял. Повторяю, мы знаем. И если мы заговорим…
— Говорите что угодно. — Лоренц легкомысленно пожал плечами.
— Ты же сам сказал, — с улыбкой добавила Орса, — мы из прибрежного города…
— Не того города, — хохотнул мужчина.
— Конечно, кто же отправится в ТОТ? — поморщилась лысая. — На это ты и рассчитывал.
Лоренц поднялся.
— Как говорится: «Кто по природе не принадлежит самому себе…» М-да… Ладно, вы купили дом.
— Ты всё сделаешь, — упорствовала Орса. — Потому что если правда выйдет наружу, Ранцер тебя убьёт.
— Ранцер? — настала пора Лоренцу улыбнуться. — Мой брат ничего об этом не знает.
Он наслаждался потрясением трёх женщин.
«Вот теперь вы представляете, каково это».
* * *
Примечание автора: понравилась глава? Не забудь поставить лайк вот здесь и конечно же буду ждать твой комментарий :))