— Так значит… ты правда стал вампиром, братик?
Нагиса пришла в себя уже через десяток минут после инцидента с появлением Авроры. Больше не было истерик, паники или какого-либо другого чрезмерного проявления эмоций. Наоборот, сейчас она разговаривала гораздо тише и спокойнее обычного. Такой её видел лишь прошлый Коджо, и то всего пару раз.
Нагиса — очень активная девочка, это успел понять уже и я сам, на личном опыте. И видеть её такой… не привычно было даже мне.
— Ага. Я не был уверен, что стоит тебе об этом рассказывать. Боялся, что это будет для тебя слишком, но… Всё же решил, что не должен скрывать такое.
— Глупый братик…
Мы оба расположились на диване в гостиной, пока Цубаса тактично оставила нас, засев в моей комнате. Нагиса же, изначально будучи в горизонтальном положении, в процессе диалога аккуратно расположилась головой у меня на коленях, смотря мне в глаза снизу вверх.
— И… прости, Коджо. Это… было очень неожиданно, и я… Сама не поняла, как всё так получилось.
— Ничего страшного. Я ведь знал о твоей травме. Стоило изложить всё это… более аккуратно. Последовательно.
— Ну, ты никогда не умел думать наперёд. Именно поэтому я не буду брать своих слов назад: Коджо — это всё ещё Коджо, даже если теперь ты вампир.
Я промолчал, лишь чуть улыбнувшись.
Увы, но прежнего Коджо больше не было, и его сестра об этом никогда не узнает. Конечно, если не случится чего-то совсем из ряда вон, и я по каким-то причинам не пойду в разнос.
— Что ж… получается, ты тоже сегодня прогуляла занятия?
— Получается, что так… Бли-и-ин, Сасасаки-сенсей будет задавать вопросы… много вопросов… — Нагиса страдальчески запрокинула голову, раскинув руки в стороны.
В этот момент я замер, ощущая пробежавшие по спине мурашки. А ведь… от Нацуки мало что способно скрыться, если оно происходит на территории острова. Да и кто-то явно поставил барьер вокруг нас с Цубасой, пока мы… были слишком заняты другими… важными делами. И… это что получается? Мне же ещё говорить с ней по поводу жилья для Ханекавы…
— Вот бл…
— Эм… простите, что отвлекаю, но… — как раз в этот момент в гостиную вошла Ханекава, держа в руках телефон. — Коджо, тут… тебя. — и протянула его мне.
«Минамия-сенсей» — значилось на экране активного вызова.
Я достал свой телефон, попробовав его включить, но встретил неудачу. Сел. И совсем недавно, ибо ещё полчаса назад я звонил Нагисе.
— Пиз…
— Акацуки Коджо? Ты ведь меня слышишь, да? — громкая связь не была включена, но я и правда её слышал даже так.
— Да, Нацуки-тян? Что-то случилось? — взяв телефон Ханекавы, я постарался выдать как можно более позитивный голос.
— Акацуки Коджо… Нам очень… очень нужно поговорить. — её голос слегка подрагивал от едва сдерживаемого гнева, который она пыталась скрыть за отстранённым тоном. Вполне очевидно — у неё не получалось. — Жду тебя в учительской. Вместе со старостой вашего класса. Ты меня услышал?
— Чётко и ясно.
— Славно. Очень славно.
Длинные гудки ознаменовали завершения диалога, но с телефоном у уха я просидел ещё, наверное, секунд пять.
— Братик?
— А. Ну… в общем, у меня проблемы. Не то, чтобы у меня их не было раньше, но… Эта, пожалуй, одна из самых больших.
— Э-э-э…
— Меня Нацуки-тян на ковёр вызывает. Очень-очень злая Нацуки-тян. Она даже не поправила меня, когда я так к ней обратился.
— У-у-у… — Нагиса, широко раскрыв глаза, прикрыла рот ладонью. Да, это было очень красноречиво. — Погоди-ка! — затем она резко вскочила, едва не вдарив головой мне в подбородок. — Так чем вы вообще всю ночь занимались?! И что значило это твоё «мы теперь вместе»?! Ты тоже не молчи! Ты же… Ханекава, да? — это досталось уже бедной Ханекаве, и так не знающей куда деть взгляд. Или себя.
— Ханекава Цубаса. Можно просто по имени. Мы с Коджо… учимся в одном классе.
— Что-то я как-то сомневаюсь, что под «вместе» имелось ввиду именно это, — с явным подозрением в голосе сказала Нагиса.
— Это… очень сложный вопрос. От ответа на который я, пожалуй, воздержусь…
— А?! Как это «воздержусь»?! — сестрёнка метнула взгляд на Ханекаву… а та тут же отвела взгляд, начав краснеть. — Ч-чего?! Почему это ты так покраснела? Да нет, быть не может. Или… что, вот прям… настолько вместе?
Степень покраснения моего кровного партнёра вышла на совершенно новый уровень.
— Коджо, это… это же… возмутительно! Как… как ты вообще до такого докатился?!
— Это могло прозвучать немного обидно для Цубасы.
— Э-э… Прости, я ничего такого не имела ввиду, но… — виновато замахав руками, Нагиса посмотрела сначала на Ханекаву, потом вновь на меня. –…но Коджо! А как же… Асаги-тян?
— Я же говорю, там всё очень сложно… Если вкратце, то…
Вкратце не получилось. На одно пояснение Нагиса задавала ещё по два-три вопроса, выпытывая вообще все подробности, некоторые из которых я узнавал вместе с ней прямо на ходу, открывая для себя что-то новое.
Сейчас, благодаря помощи Авроры, мне было доступно два фамильяра. От Ханекавы я получил контроль над фамильяром по имени Альнасл-Миниум — девятым номерным фамильяром и существом, выглядящим как огромный чёрный конь с гривой, пылающей пурпурным пламенем и двумя рогами, один из которых рос из черепа, а второй — чуть ниже уровня глаз. Его сила — создание и управление звуком на таком уровне, что создаваемые им вибрации способны разрывать молекулы в атомном масштабе.
Имя второго фамильяра я уже называл — Садальмелик-Альбус. В списке фамильяров она занимала одиннадцатый номер, а её сфера деятельность — вампирская регенерация. Этот фамильяр изначально был ближе всех к «пробуждённому» состоянию, и именно поэтому у Авроры получилось пробудить его своей остаточной связью. Без этого фамильяра я ничем бы не отличался в своей смертности от обычного человека. Но сейчас, когда она полностью пробуждена, мне буквально не страшны никакие раны. Меня не убить простыми способами.
Более того — её сила куда концептуальнее, чем простая регенерация. Садальмелик-Альбус способна возвращать явления в их исходное, первородное состояние. А что есть «исходное состояние» всего сущего в этом мире? Ответ очень прост — ничто.
Вот и получалось, что этот фамильяр, в теории, способен не просто убить человека, а буквально обратить в ничто. Стереть само его существование.
Страшная сила. Настолько страшная и глубокая, что становится даже жутковато. И это ещё учитывая, что мне попросту не дано было понять истинную глубину столь абстрактных концепций как «ничто».
Разумеется, в моём рассказе было опущено очень много деталей, из-за чего мне приходилось быть куда осторожнее с тем, что я говорю. Но, так или иначе, в общих чертах я выложил всё о своём положении и, с позволения Ханекавы, о её собственной ситуации.
Конечно, то, что Ханекава, фактически, теперь тоже может считаться демоном, немного потрясло Нагису, но уже не так сильно, как в случае со мной. Можно даже сказать, отделались лёгким, непродолжительным шоком. На место которому, впрочем, довольно быстро пришло нечто другое. Куда более пугающее…
— Давай подытожим, — с совершенно несвойственной ей серьёзностью, твёрдо постановила моя сестра. — Если я правильно всё поняла… если нигде не ослышалась и мой рассудок меня не подводит… Ты, Коджо, всем этим хочешь сказать, что… планируешь собрать себе гарем? Так получается?
Вторая. Нагиса уже вторая за последние двадцать минут, от кого я слышу подобный тон голоса. Такой, знаете, убийственно-спокойный.
Первой, очевидно, была Нацуки.
— И ты… с этим согласна, — вопрос, не звучащий как вопрос, был адресован Цубасе.
— Я… понимаю, что иначе никак. Статус Коджо-куна фактически принуждает к этому. Без силы всех его фамильяров он будет в опасности.
Нагиса открыла рот, чтобы сказать что-то ещё, но так и не нашла, чем возразить на это.
Ай да Цубаса, моя ты умница!
— Мне… всё ещё сложно смириться с этим. Слишком многое свалилось вот так, сразу.
— Да. Мне пока что тоже трудно принять это, но по-другому просто никак.
— Ох… мой извращённый брат втянул тебя во всё это. — Нагиса с жалостью посмотрела на Ханекаву, при этом бросая на меня обречённые взгляды.
— Совсем нет. — но Цубаса… добрая, милая Цубаса, отрицательно покачала головой. — Коджо-кун очень помог мне, и я ему за это очень благодарна. Всё, что произошло… я сделала по своей воле. Ну, почти…
Ох… Вот эта последняя фраза, пусть и сказанная гораздо тише, практически полностью перечеркнула весь прогресс!
— Мне… надо отдохнуть. — откинувшись на диване, Нагиса провела ладонью по лицу. — В академию я сегодня уже точно не пойду. Потом что-нибудь придумаю для Сасасаки-сенсей. — встав, девушка, медленно переставляя ноги, побрела к себе в комнату. — И как вообще наша жизнь превратилась в этот дурдом? Гарем… подумать только…
Нагиса окончательно удалилась, так и бормоча себе под нос.
— С ней… точно всё будет в порядке?
— Думаю, да. Нагиса справится. Вот увидишь, она тебя ещё потом так вопросами закидает, что тебе захочется сбежать.
Посидели, помолчали. Цубаса в это короткое мгновение передышки успела отчего-то покраснеть, затем прийти в норму, а потом снова покраснеть…
Женщины…
— Надо сдаваться.
— А?
— Пора идти к Нацуки. Нужно ещё решить что-то с жильём для тебя, да и игнорировать её вызов сейчас точно не стоит. Наша учительница английского, конечно, очень стойкая, но как бы в её головушку не пришла какая-нибудь «гениальная» мысль…
Ханекава лишь недавно узнала о второй ипостаси нашего миниатюрного сенсея, а потому ещё не представляла, чего от той можно ждать. Я же, как из памяти самого Коджо, так и по сведениям из канона, вполне мог себе представить возможные исходы.
В худшем случае Нацуки попросту попробует запереть меня в своей личной тюрьме. Просто на всякий случай. А мне такого счастья точно не нужно.
А значит, идём сдаваться. И готовиться к ещё одному тяжёлому разговору…
…
Минамия Нацуки, как и обещала, ждала нас в учительской. Почему-то в этот раз вид совершенно пустого помещения, где на офисном кресле одиноко восседала единственная находящаяся сейчас здесь личность, вызывал холодок вдоль позвоночника.
Крайне миниатюрная девушка, которая своим видом априори не должна вызывать подобных ощущений, вид имела пугающе задумчивый.
— Э-э… Привет, Нацуки-тян.
Дождавшись отстранённого «войдите» после стука в дверь, мы пересекли порог учительской.
— М? О, Коджо. Вы пришли.
— Ну да…
— Хм. Что ж, тогда не будем терять время. Объясните-ка мне, дорогие мои ученики… как так вышло, что в один день на Острове происходит сразу два события, способные его уничтожить? И как так вышло, что в обоих случаях замешаны мои студенты? Более того, как всё сложилось так, что мне, учителю, застав своих учеников в крайне… интимной ситуации, пришлось накрывать их непроницаемым барьером, дабы они могли… чтобы они не помешали своей деятельностью ни в чём не повинным людям? — совершенно спокойным голосом, глядя нам прямо в глаза, спросила Нацуки.
Значит, барьер был её…
— Понимаешь, это…
— Нет. Не понимаю. — тут же отрезала она, махнув веером, появившемся в её руке. — Я не понимаю, как можно поддаться голове, находящейся отнюдь не на плечах, и опуститься до такого! А что, если бы вас увидели?! Да вы… могли хотя бы дотерпеть, пока не окажетесь в более уединённом месте! — видимо, спокойствие нашей учительницы достигло своей критической точки, дав трещину. На её лице даже проступил едва заметный румянец. — Просто уму не постижимо! И ладно этот болван, но ты. — теперь её веер беспощадно ткнул в сторону Ханекавы. — Я совсем не ожидала такого от лучшей ученицы всей академии, об образцовости и порядочности которой говорят все учителя!
— Мне… очень жаль, Минамия-сенсей. — Цубаса тут же поклонилась, опустив голову. — Я правда очень виновата…
— Это вина не твоя, а обстоятельств, в которых ты жила. Не нужно брать на себя вину за то, с чем справиться просто не могла.
Здесь я уже не смог промолчать.
Размышлять о том, как всё могло бы сложиться, прояви кто-то из нас чуть больше осмысленности или сдержанности, можно бесконечно, но сделанного это не изменит. Тем более, что большая часть вины во всей этой истории, если убрать в сторону семейный вопрос Ханекавы, лежит именно на мне. Я мог бы остановиться в тот момент. Но попросту выпустил из рук поводья самоконтроля, отдавшись моменту.
— Ошибаешься, Акацуки Коджо. Ханекава Цубаса полностью отдавала отчёт своим действиям. По крайней мере… конкретно в самом возмутительном вопросе на сегодня.
— А?
Я повернул взгляд к Цубасе, и она, к моему огромному удивлению, отвела взгляд!
— Разве на тебя не влиял дух кошки?
— Ваша классная староста позволила на себя влиять. Иными словами, всё то, что делал дух Саваринеко, делалось с молчаливого одобрения своей хозяйки. Абсолютно всё. И даже то, что произошло между вами.
—…
Я уже начинаю привыкать к этим коротким немым сценам, последнее время так часто появляющихся в моей жизни.
Нет, я знал, что Ханекава возвращала себе контроль над телом. Я точно заметил это, по крайней мере, в момент её эмоционального спича. Но тогда я думал, что эмоции попросту пересилили контроль кошки, или та сама позволила хозяйке выплеснуть накопленное.
Но вот то, что произошло дальше… скажем так, в поведении Ханекавы были вполне очевидные отличия в поведении, из-за которых я и грешил на влияние кошки. Думал, что эффект от укуса помножился на дикий нрав духа, в итоге сорвав оковы самоконтроля и с неё тоже.
А получалось, что Цубаса даже не пыталась сопротивляться?
— Вы оба друг друга стоите. И вам очень повезло, что всё закончилось так просто. — немного успокоившись, сенсей, обмахиваясь веером, смотрела на нас гораздо менее убийственным взглядом. — Хорошо. Сделанного уже не вернёшь, но я предупреждаю тебя, Акацуки Коджо… Я не собираюсь каждый раз исполнять роль ширмы для твоих развлечений, и если такое повторится ещё раз…
— Я всё понял. Впредь — больше никакого разврата. Ну, по крайней мере у тебя на виду.
—…
—…
Ханекава, ожидаемо, начала краснеть, разглядев при этом что-то очень интересное где-то на потолке. Нацуки же, сжав веер, с силой зажмурилась, сделав глубокий вдох.
— Я очень на это надеюсь. Что ж, раз с этим мы разобрались, теперь скажи мне… От кого ты узнал о самой Саваринеко и том, как её можно усмирить? Ни за что не поверю, что ты додумался до этого сам.
— Подобное очень ранит мою душу, но всё же вынужден признать — мне помогли. И я даже очень охотно расскажу, кто именно.
Ну держись, бомж проклятый. Зуб даю, он с самого начала знал, что чем-то таким всё и закончится. Ну не может у обычного, не затевающего ничего пакостного человека, быть такая довольна рожа! Просто не может!
И один я весь урон точно принимать не буду.
* * *
На территории, построенной в классическом японском стиле, находилась площадка, созданная специально для выдачи тайных поручений членам организации, царствующей в этом регионе.
В совершенно пустом, тёмном помещении, сидя на коленях в традиционной японской позе, юная черноволосая девушка смотрела на безликую бамбуковую перегородку, за которой виднелись высокие тени представителей высшей власти организации — её текущей верхушки.
— Четвёртый… Прародитель?
— Именно так. — равнодушный голос окончательно развеял сомнения девушки, озадаченно смотрящей на тени своего руководства. — Тебе ведь известно, почему на данный момент мы находимся в нейтральных отношениях с вампирами — из покон веков злейшими врагами человечества?
— Причина в Священном Договоре, заключённом с тремя Прародителями много лет назад?
— Да. — более живой, мужской голос, подключился к разговору. — Но теперь нам стало известно, что объявился Четвёртый — сильнейший среди всех Носферату вампир. Его сила не поддаётся объяснению, а сам он до недавних пор ничем не выдавал своего существования. Если он вмешается в текущее положение дел, баланс может нарушиться.
— Грянет война, что заберёт с собой бесчисленное множество жизней, если Носферату вступят в новую войну за территории. Четвёртый — независимая, хаотичная переменная, которую никто не брал в расчёт до сего дня.
Взгляд девушки стал серьёзнее, но она всё ещё не понимала, как сказанное относится к ней.
Заметив явное непонимание своей подчинённой, лидеры организации заговорили одновременно с тем, как в помещение вошёл ещё один человек, что тут же удалился, оставив перед девушкой стальной кейс серебристого цвета.
— Химераги Юкина. Это наш прощальный подарок для тебя — одно из копий, созданных специально для борьбы с демонами. От имени организации Король Лев, мы приказываем тебе разыскать Четвёртого Прародителя, Акацуки Коджо, и установить за ним наблюдение. В случае же, если ты посчитаешь, что его существование или действия несут угрозу людям, ты должна немедленно устранить его — это копьё способно убить даже Носферату.
— Я… должна буду устранить его? — эмоции в голосе и лице Юкины нельзя было в этот момент назвать однозначными.
— Мы рассчитываем на тебя и надеемся, что ты прекрасно справишься с обязанностями Шамана Клинка.
— На этом всё. Ты свободна, Химераги Юкина. Немедленно приступай к выполнению возложенной на тебя миссии.
— Слушаюсь. — поклонившись в пол, девушка удалилась с площадки, аккуратно прихватив с собой кейс с оружием.
Когда же в пределах территории никого не осталось, Старейшины нарушили образовавшуюся тишину.
— Получилось через чур возвышенно. — прозвучал четвёртый, ранее не звучавший молодой женский голос. — Но, полагаю, на нашу Юкину такое действует лучше всего.
— Я всё ещё сомневаюсь, что стоило отправлять на это задание именно её.
— А ты думаешь, что с Ним может справиться кто-то другой? Юкина единственная и неповторимая. Никто другой не подойдёт. — казалось, голос говорившей лучился нескрываемой гордостью за свою подопечную. Впрочем, к этой гордости была примешана и толика грусти. — В конце концов, она ведь унаследовала силу Бога…
— И её потеря может сильно ударить по всей организации.
— Вы действительно верите, что ей может что-то угрожать? — избавившись от не самых позитивных мыслей в отношении своей ученицы, Старейшина с усмешкой посмотрела на говорившего. — Бросьте. Мы достаточно хорошо знаем как этого Коджо, так и нашу милую Юкину. Между ними просто обязана возникнуть химия, что закроет наши тылы от неожиданной угрозы.
— Вот только она будет не единственная. — всё ещё продолжал стоять на своём мужчина, чья внешность была скрыта за широкой шляпой. — Каждая организация захочет подложить под Четвёртого кого-то своего. Только идиот откажется от перспективы получить в союзники неокрепшего Прародителя-подростка.
— Юкина — лучше всех, — безапелляционно заявили ему в ответ.
— Ха-а… Ты неисправима. — тяжело вздохнув, мужчина прекратил споры.
Всем им теперь оставалось лишь надеяться, что выбранная ими девочка справится с той миссией, что на самом деле легла на её плечи. В худшем же случае… Акацуки Коджо не достанется никому.
Уж в боевых способностях своей подопечной никто из присутствующих не сомневался.
Которые, впрочем, для её истинной миссии совсем не требовались…