Шаг в темноту... Книга 3. Глава 6
Одинокая фигура, обладающая гуманоидными чертами, на четвереньках медленно заползла в пещеру, цокая длинными когтями по камню. Нар’глод делал совсем маленькие шажки, при этим держа спину высокоподнятой. Постоянно озираясь безглазой головой, он потихоньку продвигался вперед, щелкая челюстями, похожими на жучиные.
Добравшись до тела, он привстал на ногах, разводя руки в стороны. За ними зонтом потянулась натянутая серая кожа. Она снялась почти со всего тела, обнажив ранее сокрытое. Нутро существа, его грудная клетка и торс, с человеческими ничего общего не имели. Конструкция из мышц, длинных игольчатых зубов, костей и отростков разверзлась подобно пасти. Внутри отсутствовала пищеварительная система, как и нижняя челюсть, замененная мандибулами. А оставшиеся еще органы покрывали пленки, предотвращающие повреждения и соприкосновение с тем, что обычно попадало внутрь.
Склонившись над телом, гротеск как можно шире растянул руки, упирая их в пол. Брюшная же пара, сегментированная, похожая на лапки насекомого, принялась сноровисто ворочать тело. Наконец, найдя удобное положение, она подхватила его и подтянула к нутру. Вытянувшиеся отростки легко пробили ткань мантии и пронзили плоть между ребер, раскрываясь внутри лепестками.
Размеры позволили существу полностью втянуть, хотя и не самого крупного, человека внутрь себя. Присев на задние лапы, оно опустило руки, себя их вместе, вновь накрыв себя плотным кожным покровом. Только небольшой торчащий вперед горб свидетельствовал о совершенном акте пожирания.
Избавившись от постоянного ментального контроля, нар’глод начал рыскать повсюду. Совершая небольшие перебежки на четвереньках, он часто замирал и издавал щелкающие звуки, прежде чем двигаться дальше. Так, минуя препятствия в виде поросших идеально ровной, однородной плотью колонн, он дошел до каменных врат. Того, что от них осталось.
Тело Голоса Подземелий гротеск проигнорировал, не обратив на него никакого внимания. Разве что обошел и перелез пару рук. Оказавшись позади, он резко дернулся, начав активно щелкать и водить головой из стороны в сторону, активно принюхиваясь. А потом рванул, насколько мог, в одному ему понятном направлении.
Шлепая ногами и руками по слизистой плоти, нар’глод петлял по тоннелям, останавливался, разворачивался и снова бежал, выбирая новое направление Его метания продлились долго, пока, наконец, ему не повезло. Ход вывел из лабиринта в пещеру, полностью заполненную пульсирующей плотью. Со стен и потолка спадало множество толстых жгутов, часть из которых была больше самого существа. Они крепились к яйцу, чья прозрачная оболочка изнутри горела ярким зеленым светом. Внутри него плавал зародыш.
Вплотную подойдя к яйцу, гротеск раскинул руки, издавая шипящий звук. Его нутро начало идти ходуном, мышцы спазмировали. Иглы, впившиеся в плоть его добычи, одна за другой освобождались, позволяя человеку повисать все свободнее. Когда разжались брюшные лапки и отсоединились отростки, тело вывалилось наружу, упав к ногам.
Наступив на добычу, из которой не смог вытянуть ни капли крови, нар’глод положил обе руки на прозрачную пленку. Вжавшись лицом в нее же, он продолжил возбужденно пропускать воздух через горло. В какой-то момент эластичная пленка не выдержала, поддавшись когтям, и лопнула.
Субстанция, в которой купался подвешенный на спайках эмбрион, хлынула наружу. Но совсем жидкостью она не являлась. Частично испаряясь сразу, частично несколько секунд спустя, она не могла образовать лужи или большие скопления. Густой изумрудный туман почти мгновенно наполнил пещеру.
Существо истошно верещало, то и дело срываясь на хрип. Оно плюхалось в еще жидкую субстанцию раскрытым нутром, мгновенно ее поглощая, и бежало к следующей стремительно испаряющейся лужице. Оно спотыкалось, катилось, не могло нормально стоять на своих ногах, но продолжало это делать. Потому что каждая поглощенная капля меняла его несоразмерным образом.
Нутро обрастало нормальной, уже не мелко кровоточащей плотью. Мышцы на нем крепли, иглы изменялись. Отростки становились более плотными, покрывались костяными крючьями. Конечности трансформировались, приобретая более завершенный вид.
Гротеск превращался во что-то иное. Более могущественное, совершенное.
Несколько капель изумрудной субстанции попало на Тирисфаля. Однако, вместо того, чтобы испариться, они поползли вниз и оказались втянуты в темно-фиолетовую сферу у него на поясе. Поглотив материал, филактерия блеснула изнутри зеленым и стала чуточку светлее. На ее поверхности образовался крошечный провал, начавший втягивать густо разлитую в воздухе энергию Жизни.
Все набирая мощь, филактерия начинала втягивать больше и больше изумрудного тумана. Как черная дыра она засасывала ее, постепенно распространяя свое влияние на пещеру. В какой-то момент все зашло настолько далеко, что последние пять капель субстанции, все что осталось от самой большой лужи, поднялись в воздух и стремительно полетели к точке притяжения.
Заметив это, гротеск, успевший отрастить глаза, бросился следом. Новые, мощные конечности позволяли ему развить огромную скорость. Едва ли не за секунду добравшись до цели, он замахнулся когтистой лапой, собираясь нанести удар, но внезапно замер. И умер. Слишком сильный оказался перекос в сторону тела. Душа, оставшись такой же мелкой, больше еще не подходила, не могла питать. Все связи, удерживающие ее внутри, разорвались.
Невидимая обычному глазу Искра поднялась над плотью, грозя в любой миг исчезнуть, отправившись в неведомое место. Однако, вместо того, она так же оказалась затянута внутрь филактерии, вместе с последними следами энергии Жизни. Одновременно с тем сфера создала всплеск, заставивший все руны и глифы на одеянии проявиться, засветившись бело-серым огнем.
Сначала мелко задергались пальцы, потом слабо зашевелились руки, за ними шелохнулись ноги, и только в самом конце раздался вдох. Пустые глазницы наполнились клубящимся мраком.
Боль катком прошлась по сознанию Тирисфаля, смешивая все мысли в одну кучу. Душа болела с такой силой, что это отражалось на физическом состоянии. Контролировать конечности не получалось. Пальцы рук и ног двигались сами по себе, откликаясь совершенно не так, как следовало бы.
Несколько минут спустя, разум снова провалился в спасительное забытье, не выдержав борьбы. Филактерия создала еще один импульс, заставивший письмена вспыхнуть. На миг колдун снова пришел в себя и столь же быстро отправился обратно.
На третью попытку заряда филактерии уже не хватило.
…
Три дня спустя
Проверив и перепроверив запасы, Инфей машинально затянула завязки на сумке и отставила её обратно, к остальным. Без еще одной нахлебницы, срок, на который хватало еды и воды, заметно возрос. Не особо себя ужимая, можно было протянуть еще десять дней. Но проблема пришла оттуда, откуда ее ждать не приходилось — господин не стремился возвращаться.
От скуки хотелось лезть на стену, безвылазно сидеть у входа к источнику магии демонице надоело еще за первые четыре часа. Спать получалось лишь урывками, когда становилось трудно бороться с усталостью. Но страх не позволял расслабиться. Любой шум заставлял проснуться и готовиться бороться до последнего, лишь бы не попасть в лапы тварей.
Соваться дальше, глубже в катакомбы принадлежавшие некроманту или еще кому, соблазнительница тоже не хотела. Это казалось еще более ужасным, чем стычка с нар’глод. Усыпальница, построенная на источнике магии, могла содержать такие ловушки и активные чары, что последствия могли оказаться хуже любого шрама или уродства. И то, что древний маг смог пройти мимо них и вернуться, задержавшись внутри, хотя мог видеть сквозь все, заставляло напрягаться еще больше.
Одним из факторов, оказывавших наибольшее психологическое давление на суккуб, оказалось банальное отсутствие нормальной гигиены. Она уже не могла выносить грязи, копившейся на коже и волосах. Запах немытого тела. Взятые с собой ароматные масла плохо помогали бороться с проблемой. Скорее вонь смешивалась с их запахом и становилась еще более густой, тяжелой и отвратительной.
Поднявшись на ноги, жительница иной Сферы направилась в сторону, откуда то и дело мелькали голубоватые вспышки. Сама она не рисковала совать нос так глубоко в усыпальницу. А та, кто была их источником, наоборот, боялась из нее выходить.
Повернув за угол и пройдя к тупичку, Инфей положила руку на плечо человеческой девчонки, разворачивая ее к себе. Лицо той оказалось заметно измазано пылью и грязью, а вот глаза… странно поблескивали синевой.
— Идем, надо найти след господина и пройти за ним. Больше нельзя сидеть тут.
— Нет, я останусь. Наставник распорядился ждать. — без уверенности, скорее монотонно проговорила Лиала. — Раз он не вернулся, значит, есть веская причина. — на сей раз ее слова прозвучали с откровенным сомнением.
— Он жив, я все еще чувствую его удушающий поводок на горле. Но нам надо идти. И вообще скорее выбраться из-под горы. Дождь как раз ушел в сторону, поэтому надо действовать.
— Разве запасы кончаются?
— Еда и вода — нет. А то, чем мы вытираем наши сладкие попки — да. Еще пара дней и я буду вынуждена использовать твой язык!
— Кто же тебе позволит? — юная ученица опасно прищурилась, избавившись от рассеянности. Прямо перед ней загорелась готовая сработать схема заклинания Волшебных Стрел.
— Вот именно. Поэтому надо поторопиться и успеть вернуться обратно в Дальний Приют. Болотная вода меня тоже не интересует. — не поведя бровью, демоница выпустила свое Очарование, окутав им собеседницу. Впрочем, давить силой, когда странное становится заметным, она не собиралась. Вместо того выбрав более легкое и постепенное воздействие. Благо, девчонка и так ей доверяла.
— Согласна. Я тоже не хочу… кхм… сталкиваться с трудностями. — немного смутившись, Лиала прошмыгнула мимо, увлекая за собой маназмеев. — Сейчас, только сама все проверю.
— Буду ждать у выхода. — поправив сумку с припасами, которые могут понадобиться во время поисков, суккуб пошла следом, но вскоре их дороги разделились.
«Отлично, смогла ее убедить. Теперь будет, кем прикрыться в случае чего. Да и маназмеи пригодятся, если там еще остался кто-то живой. Вряд-ли у нар’глод найдется, чем с ними справиться. Щит держать научилась стабильно. Надежные оружие и броня при мне. Маны полно, постоянный канал для подпитки плаща невидимости обеспечу. Так что сбежать тоже получится. Смерть девчонки не обрадует Тирисфаля, но моя жизнь ценнее»
…
К трупу первого нар’глод присоединилось еще два десятка разнообразных тел. Их всех объединяло одинаковое состояние — полностью высушенные. В них не осталось ничего. Пустые оболочки, лишенные капли энергий и душ, могли рассыпаться от любого прикосновения. С частью из них так и произошло, от чего они валялись на полу пещеры в виде праха.
Сам же Тирисфаль смог переместиться в тоннели. Каждая поглощенная филактерией, ставшей чем-то иным, душа, давала ему небольшой период “бодрствования”. Уже на шестой раз он начал пытаться шевелиться, брать тело под контроль и хоть как-то, вяло, медленно, дергаясь, ползти. На ноги встать не получалось.
Очередная тварь, как и все те, что обитали поближе к сердцу гнезда, имела гуманоидные черты. Почти человеческие руки и ноги. На неестественно огромной голове располагался всего один глаз и безгубая пасть с торчащими наружу неровными рядами клыков. Пара дистрофичных рук росла из спины и выполняла только одну функцию — помогали поддерживать и поворачивать голову. Сама по себе шея не справлялась с такими нагрузками.
Пригибаясь к полу, гротеск прокрался до самого тела, постоянно оглядываясь в поисках засады. Когда, наконец, когти коснулись мантии, его тело схватил паралич. От поверхности кожи начал отделяться бело-серый и изумрудный туман. Смешиваясь, они ползли по спине Тирисфаля, огибали пояс и пропадали внутри сферы.
Полностью высушив очередное существо, филактерия создала импульс. Едва придя в себя, колдун сразу вцепился когтями в пол и начал ползти дальше. Его разум по-прежнему оставался запутан и цеплялся только за один образ — большую кристаллическую друзу. В ней виделось спасение. В ней виделась цель.
В который раз не выдержав боли, сознание отключилось всего два метра спустя. Но следующий нар’глод был уже рядом. Потеряв контроль и единое управление, они вернули себе полную свободу воли. От чего начали заново изучать гнездо, организовываться и постоянно тянуться к месту, где обитала главенствующая особь. Туда их манило сразу два мощных запаха, обещавших силу и возможность новых трансформаций.
…
Десять часов спустя
Мелькнув, чтобы привлечь к себе внимание, Инфей стала невидимой и постаралась как можно тише отскочить в сторону. Тактика сработала частично. Гротеск бросился в то место, где она стояла до исчезновения, однако начал в последний момент что-то понимать и полоснул по воздуху лапой.
Когти прошлись по нагруднику снизу-вверх, оставляя на коже крошечные следы, почти задев лицо. Слишком крепким оказалось изделие после обработки ремесленниками. Не успев испугаться, демоница всадила кинжал гротеску в подмышку, а вторым просто полоснула. Выделяемый металлом яд, хотя и порядком стершийся, должен был довершить дело за нее.
Напоследок пнув тварь, не прекращая подавать ману в камень, обеспечивающий поддержание чар невидимости, суккуб начала красться к следующей цели. Параллельно с этим, пара маназмеев чуть в стороне рвала здоровенного нар’глод, предварительно вытянув из него всю ману. Лиала же изредка выпускала градом Чародейские Стрелы, когда ей угрожала опасность. Большое количество маны, разлитой в пространстве, помогало ей творить заклинания куда чаще.
Добравшись до цели, соблазнительница вонзила оба кинжала той в глазницы, сразу отступив. Существо, больше похожее на слизня, начало булькать, сглотнув обратно собственную кислоту, коей активно плевалось весь бой.
Оглядевшись и поняв, что пока поблизости новых врагов нет, жительница иной Сферы вернула один кинжал в нужны, схватив освободившейся рукой рукоять хлыста. Раскрутив его, стеганула один раз по воздуху, сделав хлопок, от которого по спине прошлась дрожь. Второй взмах направил оружие пытки на слизня.
Острое лезвие, висевшее на кончике, распороло сочащуюся плоть. Боль подкрепилась чарами, поднявшими ее уровень на одну ступень выше. Сосредоточившись на страдании гротеска, жрица создала канал, через который могла ими питаться, по крупице вытягивая душу. И ударила второй раз, но так, чтобы кончик орудия закрепился на отростке. Следом пустив по нему жадное пламя. Простое заклинание, почти не требующее внимания и контроля, сработало как надо. Цель воспламенилась, от чего ее муки стали острее.
Вскоре тварь погибла, а та, что была ранена, уже почти не могла шевелиться, не представляя опасности.
Недовольно скривившись, слишком мало продержалась цель, Инфей вернула кнут на пояс, выхватывая второй кинжал. Она слышала, как к ним бегут новые жертвы и готовилась принять их с распростертыми объятиями. И полагающейся осторожностью.
Поиски правильного хода заняли много времени. И могли занять гораздо больше, не научись Лиала управлять маназмеями . Юркие духи обеспечили разведку, которой так не хватало. Чему суккуб очень радовалась. Без них по тоннелям можно было блуждать неделями. Помимо того, в бою они оказались незаменимы.
Тем более, нар’глод проявили слишком большую чувствительность к запахам и звукам, от чего легко находили ее в невидимости. От того ей приходилось постоянно скрываться и нападать только на тех, кто угрожал Лиале или сосредоточен на маназмеях. Поступать иначе означало нарваться сразу на двух, а то и больше, что грозило верной смертью или ранениями.
«Как хорошо, что взяла ее с собой. Одна бы тут никогда не прошла. А вместе у нас все идет вполне неплохо. Правда, многовато уродов как-то… Уже хочется отдохнуть»