Глава 12
— Охрану мы усилим. Только вы зря волнуетесь, мой царь.
Советник смотрел туда же, куда и сам Лафей. На сидящую с вышивкой глубоко беременную девушку. Сегодня было назначено отбытие, но перед тем, как уйти, Лафей хотел убедиться, что с возлюбленной все будет в порядке. И с его сыном. Раздражало, что его опасений никто не разделял. Его приближенные полагали, что в свете вторжения Одину и дела не будет до любовницы Лафея. О, хотел он бы, что это было действительно так.
— Делай, что я говорю, и этого будет довольно.
Йотун поклонился и оставил царя.
— Евника! Нет, не поднимайся! Я пришел проститься.
Говорить красиво Лафей не умел. Но в осторожное пожатие тонкой ручки постарался вложить всю нежность, что к ней испытывал. Ее было очень много, но царь выражать чувство умел только действием. Вот и сейчас сел рядом, чтобы прижаться лицом к животу. Он не вернется к родам. Война.
И все его время будет занимать другое. На нее и сына времени не останется. Ведь Лафей не просто воин, он царь. И на личное имеет крайне мало прав. Прежде всего — благо Йотунхейма.
— Мой господин, я буду скучать и ждать тебя. Мы будем ждать.
Евнику трудности обычных жителей Йотунхейма не касались. Она была защищена с того момента, когда приглянулось царю. Но слепой и глупой внезапное вознесение ее не сделало. Свое место женщина понимала четко и ценила то, что имела. Евника только за своего господина очень боялась и за сына. Свою судьбу она и без того знала. Нет, ей было дано вовсе не много. Так, крупица, безделица Дара и Силы. Но разве с умением это так уж ничтожно?
Она знала, что умрет. Но ее сын будет жить вопреки всему. И пусть его дорогу легкой не назовешь. Тут уж она ничего сделать не могла. Но он очень сильный, как и его отец. Евника могла бы попытаться предупредить своего царя об опасности. Однако каждый раз замолкала. За счастье нужно платить. И, открыв рот, она не отсрочит неизбежное, только осложнит жизнь сыну и Лафею.
Господина забавляло то, что она могла, напевая, прогнать кошмары. Поводив пальцами по воде, сделать ее целебной. Голова после браги переставала гудеть сразу после трех глотков. Царь не запрещал своей игрушке вязать кукол для детишек, которых было полно в замке. И амулеты для уходящих на войну. Более того, он сам носил такой на шее на удачу.
— Знаю, — Лафей улыбнулся. — Евника, не беспокойся, я буду слать вести, как смогу. И больше отдыхай. Береги себя и его. Обещаешь?
— Клянусь!
Лафей вскоре ушел. Дела не ждали. Старик Дамбр с помощью посоха и крепкого слова вбивал в новобранцев понимание того, что мять тюки с шаманским добром — дурная идея. Дамбр был радостен, несмотря на то, что это для него последняя война. Учеников оставил, сыновей и дочерей тоже. Они сегодня будут открывать и держать порталы в Мидгард. С чего древнему Йотуну печалится?
Корабли, которые они купили, прятались в пещерах. Они пойдут в бой последними, когда Один сделает свой ход. Лафею За десять минут во внутреннем дворе три доклада успели сделать. И все шло гладко, точно в срок. В казармах сборы уже завершили, только воины не спешили высыпать на ветер и мороз. Все знали, в каком порядке будут уходить. Несмотря на беготню, было видно, что никто не паникует.
Он только в сокровищницу сходил за Ларцом и вместе с личной охраной вошел в портал.
Лафей нес в руках сердце своего народа — Ларец Вечных Зим. Самую большую драгоценность Йотунхейма, мира, что медленно умирал и угрожал утянуть в небытие своих детей. Царь первым, неся Ларец, вступил в новый мир, что станет им домом. Все правильно. Но отчего на сердце так тяжело? Он знает, что второго шанса им не будет дано. Либо взять Мидгард сейчас, либо умирать с родным миром. Ответственность лидера и тревога более личного характера.
Он оставил любимую во дворце. Ни к чему ей быть в опасности. Тем более срок родов близок. Евника и не просилась с ним сюда, в гущу будущих сражений.
— Как тепло, — Хуман поражен.
И было от чего. Местное светило было щедро к мидгарцам. После вымерзающего Йотунхейма Мидгард поражал буйством жизни. Это ощущалось очень ярко. Сине-белые порталы схлопывались и открывались новые. Йотунов вокруг становилось все больше. И все они с неверием ощущали тепло.
— Ненадолго, — скупо отрезал царь.
Лафей бережно поставил ларец на землю, и тут же не прошло и мига, и она начала промерзать. Первая веха. Место, где они построят крепость, что будет хранить безопасность Ларца Вечных Зим. Царь не командовал, нет. Необходимости не было. Йотуны знали, что делать. Из порталов появлялись камни на полозьях. Громадные блоки, добытые в горах Йотунхейма, на которых нарастет неразбиваемый лед.
Основа для крепости и его замка. Шаг за шагом ледники наползут с севера и закуют собой всю планету. Лафей поймал первую упавшую с неба снежинку. Ларец образовывал снежную пелену вокруг них. Скоро шпион Одина ослепнет и не будет видеть, что здесь происходит. Магией и руками работа продвигалась.
Жаль ли ему было природу? Нет. Лафей понимал, что сила Ларца изменит климат Мидгарда для них. Флора и фауна очень сильно пострадают. Но своего часа ждут животные и растения Йотунхейма. Они размножатся и заселят новый мир. Шаманы и маги помогут им в этом. Все продумано.
А то, что успел заметить Хеймдалль, это лишь то, что Лафей пожелал показать дорогому родичу. Пусть Один думает, что они пришли в Мидгард с голой задницей. Имея из козырей только Ларец и свою спесь. Один его воин стоит троих асов.
— Хуман, разведчики не вернулись?
Лафей ждал гостей. Не асов из Поднебесья, а людей. Готовых присягнуть и служить новым хозяевам мира. Не только асы сеяли в тех мирах, которые посещали, дикий овес. Вожди племен — полукровки, как и их люди. Они смогут перенести холода и зимы Йотунхейма, станут подспорьем и шансом обновить густеющую кровь. Лафей не планировал вырезáть человечество под корень. Большинство передохнет самостоятельно. Но тех, кто готов присягнуть, он примет.
— Да, мой царь! Все спокойно и ваши гости скоро прибудут.
Лафей коснулся амулета на шее. Он был в просторной броне, такой же как у его охраны. Только меч был богато украшен каменьями. Единственный показатель статуса царя. Единственный, от которого отбиться не удалось. Дары новоявленным союзникам советники готовили без его участия. Меха да блестящие побрякушки. Они переломят хлеб, поговорят, а после присяга. Он вовсе не хотел начинать союз с унижения. И так понятно всем, что мидгардцы ниже статусом.
Пусть посмотрят, как быстро вырастает крепость, поразятся и крепко запомнят, кому лучше служить. Все равно риска нет: Дамбр прикрыл стройку иллюзией. Никакого военного секрета никто не выдаст. Удобно, когда ты не один такой весь из себя умный, и твои советники не зря хлеб и мясо едят.
— Можешь идти. Спасибо.
Лафей предпочитал благодарить преданных йотунов лично. От него не убудет, а им приятно. И рвение в нужную для дела сторону нужно поощрять. Кроме того, грядущая война с асами. Многих из своих Лафей больше никто не увидит. Он предпочитал твердо стоять на земле, обеими ногами, и не тешил себя иллюзиям, что обойдется без потерь. Для такого счастья у них слишком страшный и искусный враг.
Хотел бы Лафей найти и спросить у Шипа Бедствий. О чем Старейший думал, когда отдавал за князька из ниоткуда свою единственную и любимую дочь? Не случись этого союза, этой свадьбы, род Бури был бы почти ничем. Наглыми горлапанами, в меру удачливыми. И только.
Царь Йотунхейма и Мидгарда злорадно усмехнулся, то-то Один сейчас его клянет. Ему бы все силы сюда бросить. Вот только сейчас с таким трудом завоеванные земли полыхают под ногами асов. Едва заметное тлеющее недовольство вылилось в восстания, с которым Асгарду и его царю придется повозиться, давая йотунам драгоценное время.
Он почти победил. Но тогда почему это "почти" несет в себе тлен неизбежности? Будто Лафей уже потерял дорогу под ногами и бредет в потемках. Будто уже потерял что-то невероятно важное, чего в его жизни никогда не будет.
Царь гнал от себя такие тревожные думы. И все же то, что он приказал вопреки чаяниям Совета готовить подземные селения, Лафея чуть успокаивало. Если все будет совсем плохо, его народу будет где укрыться и переждать. Они обязаны выжить. Именно поэтому он не ставит все на одну ставку. Может, стоило отдать приказ увести Евнику из дворца?