Кажется, присвистнули мы одновременно и по одинаковой причине. Не ожидали друг друга увидеть. Вот мне лично совершенно непонятно было, зачем это сыну уважаемого товарища Ходжаева Артурчику было меня похищать? Да еще таким зверским методом. Но и тот, видимо, к моему явлению был не совсем готов.
— Можно мне очки? — попросил я, поднимаясь на ноги.
— Что? — спросил Артурчик, все еще пялясь мне в лицо. — Ах да, эй, верните ему очки.
Старший с яхты, с мерзкой улыбкой очки мне вернул. И положил у ног Артурчика мою сумку с торчащими из нее резиновыми ластами.
— Дэнэг не было в сумке, мамой клянусь! — заверил он.
Но Артурчик на сумку даже и не глянул. Он смотрел то мне в лицо, то куда-то в угол сарая.
Я проследил за его взглядом и… Впору было присвистнуть снова. Да что там присвистнуть, можно было и заорать. В углу сарая на кипе соломы лежал… связанный я. Точно я! Ну прямо моя точная копия, но без очков. И еще он был одетый. В клетчатой рубашке и светлой куртке с закатанными до локтей рукавами. В темных чуть коротковатых брючках. Кажется, именно в таком виде Шурик похищал Нину в фильме.
Я, то есть он, моя точная копия лежала на соломе совершенно недвижимо, словно труп. Руки и ноги у него были крепко связаны. Ноги даже в двух местах, в коленях и в районе щиколоток. Я осторожно подошел, посмотрел. Да, связанный труп с открытыми глазами. Нет, не труп — мигнул. Вот еще раз мигнул.
— Эй, ты кто? — спросил я и толкнул ногой его ногу.
— Он не отвечает, — нервно хохотнул Артурчик. — Молчит.
— Но кто это? — спросил я, повернувшись к хозяину.
— Это я у тебя хотел бы спросить, — ответил Артурчик и снова хохотнул. — Так, а теперь контрольный вопрос конкретно тебе. Где деньги?
— И ты туда же, — развел я руками. — Даже не представляю, о чем ты. Какие деньги?
— Ясно, ясно, — закивал Ходжаев младший. — Хрен вас разберешь. Но вот папа на обед приедет, он с вами разберется. С обоими. Ждите.
Артурчик попятился, так пятясь задом и вышел, словно боялся поворачиваться к нам спиной. Хлопнула дверь, звякнул запор. Все ясно, нас заперли. Я остался со странным телом наедине. И пребывать голым в этом курятнике, да еще со своей копией было не очень комфортно.
Я снова посмотрел на лежащее в углу тело и задумался. А ведь было! Было уже такое с Шуриком! Ну да, в «Кавказской пленнице» он искал на берегу горной речки Нину, чтобы сдать ее «кунакам влюбленного джигита», но вдруг наткнулся на свою точную копию в спальном мешке. Даже в очках.
Я подошел к лежащему на соломе, уже смелее потрепал его за плечо рукой, спросил:
— Эй, ты кто?
Спросил, не особо надеясь на ответ. Но моя копия вдруг повернула голову в мою сторону и что-то слабо промычала.
— Что? Что? — нагнулся я над ним, постарался я хоть что-то разобрать.
— Ге… ге… гелик… — выдохнул лежащий словно из последних сил и снова замер неподвижно, только изредка мигая.
Гелик так гелик, все равно больше из него хрен что выбьешь. Его что, зверски пытали? Но следов пыток на теле не видно.
Я отошел и стал осматриваться. Тщательный осмотр помещения не порадовал. Сбежать отсюда вряд ли получится, стены крепкие, из бруса, крыша тоже деревянная, без дыр, дверь крепкая, на запоре. Разве что попробовать вырыть подкоп. Только чем? Взгляд остановился на моей сумке. Трубка! Алюминиевая трубка для дыхания с резиновым загубником! Можно попробовать покопать трубкой. На алюминий — слишком уж хрупкий материал. Получится ли?
И тут я шлепнул себя по лбу. В боковом кармане сумки лежал шокер. Пока в разобранном виде, но кто мешает собрать? Не карабин, конечно, но в ближнем бою не помешает. Зарядка в малых гогатарейках — полная. Я вытащил из кармана запчасти, скрутил где надо провода, перемотал устройство где надо изолентой. Чуть прижал кнопку, меж штырьков вилки мелькнула голубая молния. Работает! Только прятать его негде. Я ведь голый, в одних плавках. Я посмотрел на тело двойника. Раздеть его что ли? Не всего, конечно, но хоть курткой он может поделиться. Но руки ему в этом случае придется развязать.
Узлы были тугие, но я справился. А стягивая с него куртку, я уже понял, в чем дело. На соломе лежала точная копия Шурика, но это был… робот. Очень похожий, одетый в человеческую одежду робот. Андроид.
Я рассмотрел добытую куртку. Присвистнул. В куртке на спине было множество мелких отверстий и две приличных таких дыры. Не иначе как били картечью с близкого расстояния. Я накинул куртку на плечи, не без труда перевернул тело на живот. Задрал и измочаленную попаданиями рубаху. Так и есть, сзади на спине — люк с двумя солидными вмятинами. Я поднял с поля щепку, выковырял «из раны» две смятых свинцовых бляшки и бросил их в солому. Кажется, это уже не картечь. Картечь — железная, а тут свинец. Жакан? А прочная у него спина, погнулась, но свинцовые пули выдержала. В районе поясницы робота я обнаружил колесики с цифрами. Понятно, кодовый замок. Иногда такими замками велосипеды к заборам пристегивают, чтобы не угнали. И кодовые замки на кейсах тоже примерно такие. Всего четыре колесика. Если мне не изменяет память — десять тысяч вариантов, с учетом того, что цифры могут повторяться. Неделю щелкать буду. Да и зачем? А интересно, эти придурки снаружи знают, что они поймали робота? И как, интересно, им это удалось? Судя по всему, батареи у робота совсем разряжены.
Я вернул робота в первоначальное положение, сел на солому рядом и стал думать. Как сказала когда-то небезызвестная Алиса, все страньше и страньше. Но кое-что странное теперь становилось ясным и понятным. По крайней мере — с портретом на стенде у отделения милиции. Если предположить, что на нем изображен мой двойник, он и есть опасный преступник, склонный к вооруженным грабежам. И его узнали сначала тамада на озере, а потом винодел Гоги с Пицунды. Первый явно испугался, а второй — благодарил. И этому должно быть объяснение. Да, и еще… Про какие деньги они все спрашивают? Каков статус этого самого Артурчика? Кажется, он тут главный. Робот украл деньги у его папаши? А откуда у папаши, главного по культуре из районной администрации большие деньги? Советская коррупция?
А солнышко меж тем палило все жарче, в сарае становилось совсем некомфортно. И куриный дух превалировал все активнее. Мне было душно физически и хреново морально. Вот тебе и горское гостеприимство. А роботу чего, лежит себе, глазами хлопает. Вот чего он хлопает? Видимо, линзы у него особо чувствительные, и как человеческие зрачки постоянно нуждались во влажной смазке.
Товарищ Ходжаев явился только ближе к обеду. Сначала раздался звук подъехавшего автомобиля, потом загремел засов на двери, потом сама дверь распахнулась, и сарай вошел крупный мужчина в белом костюме. Блин, я его едва узнал. Там, в кабинете директора кинотеатра он постоянно улыбался, ну прям сама любезность. Теперь бы я его лицо любезным не назвал — скорее, наоборот. Артурчик выглядывал из-за его спины и смотрел на меня… кровожадно что ли?
Минуты три вошедший нас молча рассматривал и морщился от ядреного куриного духа. Да уж, есть чему удивляться, Шурик в двух лицах, причем одно лицо тупо смотрит в потолок и хлопает глазами.
— Которого из них привезли с яхты? — спросил Ходжаев.
Артурчик сначала замешкался, потом уверенно показал на меня.
— А этот? — показал Ходжаев на робота.
— Этого нашли ночью в горах, на дороге к аулу. Сняли со столба.
— Какого столба?
— Электрического.
— Так эту линию год как обесточили. Чего ему на столбе понадобилось?
Артурчик только пожал плечами.
— С кем из вас мы вчера смотрели кино и кушали в кабинете Гурейко? — спросил Ходжаев уже нас с роботом.
Робот по понятным причинам промолчал, я же молча поднял руку.
— Слушайте, — наконец сказал Раис Гасанович, глядя на меня. — Не знаю, кто именно, но один из вас украл у меня деньги. Большие деньги. И я хочу эти деньги вернуть. Потому что это — чужие деньги. Срок вам до вечера. Не знаю, кто вы такие. Братья, двойники, или кто вы там еще есть. Это уже не важно. Но если до вечера я своих денег не получу, боюсь, что уже этой ночью одна очень красивая женщина останется очень красивой вдовой. Прошу меня понять.
Яснее и не скажешь.
Ходжаев развернулся и вышел, его сын и челядь отправились за ним. Снаружи звонко звякнул засов. И только тут я вспомнил про шокер. Надо было наброситься с шокером на Ходжаева? Вряд ли бы это помогло. В руках парня у него за спиной я заметил короткоствольный Калаш. С шокером против калаша — очень рисково.
— Слышь ты, чудо техники, — сказал я в сторону робота, нащупывая на своем затылке приличную такую шишку. — Не знаю, кто или что ты есть, но нам реально грозит кирдык. Соображаешь? Ты бы придумал чего, андроид гребаный. И какого хрена ты на столб полез? Батареи сели, решил от проводов подзарядится?
Не знаю, то ли робот услышал, то ли батареи у него совсем разрядились, но в голове у него что-то запищало. Громко так и очень противно. Пропищало и замолкло. А дальше… А дальше — ничего. Мы продолжили томиться в этом чертовом курятнике, он — лежа, я — сидя. И мысли у меня были совсем хреновые. Помирать по понятным причинам совсем не хотелось. А в словах Ходжаева были еще и намеки на пытки. По крайней мере мне так показалось.
Шорох в углу я услышал примерно через час, может, чуть больше. Сначала я подумал, что это мышь или крыса, но шорох усилился. В скором времени снизу реально заскребло чем-то острым по дереву. Я подошел к «шумному» углу и обнаружил, что доски там свободно «дышат». Взял из сумки трубку, нашел щель, поддел одну доску, трубка погнулась, но доска поддалась. В образовавшейся дыре появилась… собачья морда. Тот самый эрдель, что смотрел на меня в самолете. Кофейно-шоколадного цвета. Пес не без труда протиснулся в дыру, встряхнулся, понюхал мне руки, вильнул хвостом — обрубком и подошел к лежащему на соломе киборгу. Пес его обнюхал, тихонько заскулил, потом повернулся ко мне и отрывисто дважды тявкнул. Не громко, но четко.
— И чего ты разлаялся? — спросил я. — Делать-то чего?
Пес снова посмотрел на меня, заскулил, сделал паузу и снова дважды тявкнул. Потом три раза. Потом пять. Потом один.
— Погоди-ка!
Я подошел к роботу, перевернул его на живот.
Пес одобрительно рыкнул.
Я снова задрал на спине киборга простреленную рубаху и принялся крутить колесики на пояснице. Два-три-пять-один. Все верно? В районе затылка киборга что-то щелкнуло, крышка на спине резко открылась. Ну да, киборг. Два ряда батарей по три штуки в каждом. И что мне со всем этим делать?
Но тут пес снова заскулил, подошел ко мне, развернулся боком. Щелк, и кусок бока вместе с курчавой шерстью поднялся, как навес у павильона «Крошка-картошка». Там были две батареи. Совершенно аналогичны тем, что в киборге. Ну, способ крепления мне показался вполне знаком, я вынул батареи из пса, вставил в андроида, в два верхних слота взамен разряженных. Хоть пара, но, кажется, на полной зарядке. Я едва защелкнул крышку на спине робота, а он уже зашевелился. Сам перевернулся на спину, сел, огляделся по сторонам, потом сфокусировал взгляд на мне, очень часто моргая. Видимо, старался ускорить смазку линз окуляров.
— Зарядка — двадцать шесть процентов, — сообщил он противным механическим голосом. Тут же закашлялся, словно поперхнулся.
— Ты — идентифицирован. Ты — образец для прототипа, — это он сказал уже голосом, весьма похожим на мой. — Я — прототип. СМИСИ. Самостоятельно мыслящий, искусственный, самообучающийся индивидуум. Вероятность нашей с тобой повторной встречи… крайне мала. Приближается к математической погрешности.
— Сам ты погрешность, — сказал я, засовывая разряженные батареи в собаку и закрывая крышку. — Ты думай лучше, как отсюда сваливать?
А робот уже снимал веревки с ног и смотрел вверх. Я проследил за его взглядом. На одной из стропил висел провод с мутной лампочкой в патроне. Блин, а я на нее и внимания не обратил, и на провод тоже. Просто не ожидал, что в курятник могло быть проведено электричество.
— Допрыгнешь? Или мне плечи подставить? — спросил я не без ехидства.
— Нет необходимости.
Робот встал, подошел к столбу, очень ловко по нему вскарабкался, в прыжке повис на балке, уцепившись одной рукой, другой резко дернул провод, оторвав его от стропил, и скинул вниз. Сам спрыгнул, быстро вывинтил лампу из патрона, сунул туда два пальца. Я вздрогнул от неожиданности, готовясь к мощному кэзэ, но ничего такого не случилось, только робот тихонько загудел. Примерно так у меня гудело зарядное устройство на Букашке.
— Лишенные практического значения звуковые колебания, — сообщил робот. — Будут устранены на следующей модели СМИСИ.
— Слушай, чего ты заладил про эту смесь? — сказал я, прислушиваясь к звукам за дверью курятника. Кажется, к дому подъехала машина. — Когда ты на соломе валялся, то сказал, что тебя зовут Гелик.
— Это имя, — кивнул робот. — А честь отца. Моего отца зовут Гель. Он дал мне свое имя, но уменьшительное. Как Слава — Славик. Как Шура — Шурик, как…
— Понятно, понятно, — сказал я. — Только что за имя такое Гель?
Внезапно голос робота изменился, словно говорил старый, немного простуженный человек:
— Скорее всего имя Гель и фамилия Гельман происходят от еврейского слова «гель», что означает «песня» или «мелодия». Но, возможно, оно имеет германские корни и может происходить от древнегерманского слова «хель», что переводится как «высокий» или «светлый».
— Ага, теперь буду знать, что «Геленваген» это либо высокий, либо музыкальный ваген. Твой папа, он где?
Робот отвечать не торопился, только загудел громче. Наконец сказал опять моим голосом:
— Не имею информации. Нет данных. Не имею с ним связи.
— А деньги ты у кого спер? — наконец догадался задать я самый интересующий меня на сегодняшний день вопрос.
— Денежные знаки я забрал у плохих людей, у которых их много, и передал хорошим людям, у которых их мало. Я поступил справедливо, ибо этот мир часто не справедлив.
— А кто тебе сказал, где у этих самых людей хранятся денежные знаки в больших объемах?
— Мне это сказали хорошие люди.
— У которых денег мало?
— Да, совсем мало. Практически нет.
Робот вдруг повел плечами, сделал пару шагов в сторону и ухватил пса за нос. Загудел еще сильнее, но я заметил, как хвост у пса пару паз вильнул.
Ага, пошла двойная зарядка. И вот только тут до мня дошло. Ну да! Электронный пес, пришедший на помощь, и электронный двойник — моя точная копия. Это что, очередные приключения Электроника? Как же там было? «Вкалывают роботы — счастлив человек»? Я смогу забрать его с собой в Москву, заставить его впахивать на производстве, а сам буду получать за него зарплату, наслаждаться жизнью и кататься на мопеде. Дурдом какой-то! А тут еще и криминал. Хотя там, кажется, что-то по части криминала тоже было. Что-то с картинами.
— Ладно, про бедных и богатых еще поговорим, как будем выбираться отсюда? Напомню тебе, что нас обоих тут собираются грохнуть ближе к ночи.
— Грохнуть — это уничтожить? Нас заперли здесь плохие люди? — спросил робот.
— Не сомневайся, очень плохие, — заверил я. — Именно у них ты спер… украл… как их… денежные знаки.
— Тогда я не вижу проблем. Моя конструкция позволяет мне вступить в противоборство с противником даже оснащенным огнестрельным оружием.
— Ну да, конечно. Тоже мне нашелся Терминатор. Видел я у тебя на спине следы от этого самого огнестрельного оружия. По всему, тебе в спину с гладкостволов шмаляли.
Я повернулся к роботу спиной, чтобы он своими окулярами посмотрел на следы применения этих самых гладкостволов.
— А если ввалят с Калаша сорок седьмого? Очередью, да с ближней дистанции? Что будешь делать? — поинтересовался я.
Робот задумался, кажется, просчитывал варианты применения по себе АК-47.
— С ближней дистанции? — уточнил он.
— С ближней, — подтвердил я.
— Последствия могут быть фатальными, — кивнул он. — Особо при попадании в центры управления, или в батареи. Но я не рассматриваю такой возможности. Указанное вами огнестрельное оружие доступно исключительно служащим вооруженных сил, милиции и военизированной охраны. Но это все хорошие люди. Плохие люди вооружены иным, менее мощным огнестрельным оружием.
Я посмотрел на него сочувственно. Кажется, голова робота набита прописными истинами, в которые он еще и верит.
В этот момент снаружи раздались голоса, звякнул запор, дверь открылась. На пороге стояла молодая, красивая, грудастая женщина в узких, обтягивающих брючках и короткой кожаной курточке.
Елизавета Павловна — личный секретарь ответственного товарища Кравцова.