Поработитель опустил несколько крупных дымных отростков на плечи Тирисфаля, скрывшись у него за спиной. Другие, поменьше, обвились вокруг рук, протянувшись до перчаток. Окончательно утрачивая форму, порождение мрака наплыло на Облик Тьмы, почти расплывшись по нему тонким слоем. Но все же большая его часть осталась позади, поглотив плащ, вместе со всеми низшими духами, запертыми внутри.
Вся стелящаяся вокруг чернота, затмевающая подземелье, лишенное источников света, начала еще активнее стекаться к фигуре мага. Она нахлестывала поверх него, клубилась вокруг. Омывала, как вода волнами, обещая защиту, в всякому, кто дерзнет напасть, смерть.
— Зрящий из Астрала… — повторил колдун. — Такой же, как Владыки наших народов?
— Да. Он пришел, когда все сотворяющая сила была неспокойна, вместе с ужасными созданиями из изначального мира.
— В период прошлого Кровавого Солнца?
— Лик Безумия? — нар’глод по-своему истолковал услышанное. — Не понимаю.
— Время, когда у источников магии раскрывается портал в Астрал.
— Да-а… Его слуги явились в мое гнездо из источника творения, когда мир волновался.
— Раз так, то зачем ты стремился к еще одному источнику магии?
— Без него не дать жизнь и свободу развития гнезду. Он начало и конец всех сильных или неудачных особей. Он мне нужен, чтобы противостоять врагу. Слуги зрящего из Астрала ведут борьбу с моим гнездом. Они лишили мою линию всех особей, способных управлять силой творения.
— Другие гнезда тоже ведут войну?
— Нет. Остальные линии не знают о враге. Подземный мир огромен, больше верхнего, в нем легко скрыться или найти свободное место. Враг хочет уничтожить нас, чтобы сохранить свой секрет и набраться сил. Они умны.
— Что означает “линия”.
— Это… — чудовище на секунду замерло. — Род, выводок. Оставшись без Рабского Разума, мы обрели свободу и разделились на многие тысячи линий. Без контроля мы начали меняться, пробовать новое и исследовать места, в которые Изменяющий нас не пускал. Многие линии оказались уничтожены ужасами подземного мира, других погубило неизвестное или растревоженное. Кто-то решил повести свою линию на поверхность, туда, откуда ушли соперники. Как я.
— Выходит, нар’глод прямо сейчас расселяются по всему подземью, множатся и пробуют… новые формы. А ты бежишь от народа нового Астрального Владыки?
— Ты неправильно меня понял, слуга Ведающей Все Тайны. Мы были велики в единстве. Оказавшись одни, многие линии пришли к погибели, тупику или деградации в своей глупости и неверных решениях. Подземный мир огромен и настолько же ужасен. Единое гнездо владело его крошечной частью. А я не бегу, а сражаюсь и пытаюсь эволюционировать. Мне стало ведомо, что Рабский Разум вел нас верным путем. Без него гнезда начало пожирать угасание.
— Ты знаешь, куда делся ваш Астральный Владыка? Люди считают, что они по-прежнему следят за своими народами.
«Все не так сладко, как я рассчитывал. Не получится загнать нар’глод обратно в подземье, а потом запускать туда руку, как пространственную сумку, чтобы достать несколько душ. Если верить рассказу паразита, их не так много. Конечно, наше понимание значения “мало” может разительно отличаться, но факт в том, что не получится держать у себя в подвале башни целый улей. За то будет проход, где, возможно, можно будет делать новые открытия и находки. Включая другие гнезда. Впрочем, врата я бы вернул на место и как-то запечатал это место. Что-то не хочется мне сталкиваться с теми, кто предположительно находится под рукой сущности, способной убить меня едва ли не взглядом»
— Люди сами должны знать, где их зрящий из Астрала, как знаем мы. Это должны знать те, кто мог с ним говорить. Спроси у них, человек.
— Так и сделаю. Но ты не ответил, что известно тебе.
— Моя память хранит ужасающий вопль, поражавший разум и плоть. Он даровал нам свободу и изменения. Слабые умом погибали, другие менялись. Они принимали новые формы, сильные и слабые. Нападали на свои линии или отрекались от них. Когда голос стих, останки Рабского Разума рухнули в изначальное гнездо. Они все еще там, стали еще одним ужасом нашего мира.
— Останки… — задумчиво протянул чернокнижник. — Тело?
— Тело разума — мозг. Но у зрящих из Астрала его нет.
— Что же тогда от него осталось?
— Разум. Не такой, как был раньше. Его стало много частей.
— Почему он представляет угрозу?
«Дух? Но его нельзя разделить на множество частей, сохранив каждую в отдельности. Они должны обязательно развеяться. В конце концов, душа не может существовать в разорванном состоянии. Впрочем, тут может крыться нечто иное. Паразит не совсем понятно изъясняется. Однако, поведанное им интересно. Где-то там, в подземье, своего часа ждет то, что осталось от Астрального Владыки. Как бы до этого дотянуться?»
— Изменяющий был велик. То, что от него осталось, заставляет меняться всех существ, что неосторожно к нему приближаются. Останки порождают новые формы, неповторимые для линий. Они бывают велики, страшны и прожорливы, но умирают от голода. Бывают малы, невидимы, и селятся внутри наших тел. Заставляют плоть увядать и чахнуть. Останки наводняют наш мир новыми формами, пока мы обмениваемся мыслями, сын Ужасающей. А каковы останки твоего зрящего из Астрала?
— Я их никогда не видел и не слышал о них. Люди считают, что он еще жив.
— Все зрящие обернулись останками.
— Почему ты так считаешь?
— Мы живы.
— Удивительно… логично. Одержу единоличную победу кто-то из Владык, он бы непременно уничтожил остальные старшие народы.
— Ты сделал первое разумное заключение за весь наш разговор, человек. Я склоняюсь к тому, что ты занимаешь низкое положение в иерархии. Это правда?
— Нет.
— Ты задаешь много вопросов, как особь, которой не положено многое знать. Это подвергло меня сомнениям.
— За тобой я вижу яйцо. — пропустив слова чудовища мимо ушей, чаротворец продолжил говорить, пытаясь вытащить как можно больше информации. — Оно особенное?
— Подземелье не ослепило тебя, слуга Матери Мрака. — впервые за весь разговор Гла’Тарат пришел в движение. Упираясь многочисленными руками в стены и пол, он постарался осторожно сдвинуться так, чтобы заслонить собой означенное. — Во второй раз твои мысли оказались остры. Сосуд жизни важен для гнезда.
— Сильная особь?
— Надежда.
— Однако, я вижу, что зародыш не развивается. Его рост остановился. Дело в недостатке маны?
— Да.
— Он должен остановить нашествие народа нового Астрального Владыки? Что за существо ты собирался вырастить?
— Это спонтанное зарождение, мне неизвестно, какая особь получится. Для создания сосуда жизни я использовал омертвевшую плоть, добытую в породе. То существо обладало сильной связью с энергией сотворившей все сущее. Его кости продолжали ее притягивать.
— Это заметно. Он может занять твое место, когда войдет в силу.
— Значит, он сильнее и умнее меня. Достоин вести линию. Может одержать победу над врагом. Надежда.
— То есть, ты готов рискнуть своим родом, понадеявшись, что родившееся из яйца существо поможет тебе победить?
— Надежда.
— Я разочарован. Ты в отчаянии. Значит, не можешь сдерживать тех, кто занял твое прошлое гнездо.
— Без источника творения гнездо не полноценно. Особи рождаются глупыми. Но у моего гнезда появились новые, заново рождающиеся прежними особи. Они сообразительны. Быстро становятся сильными. У других линий такого нет.
— Чем так силен твой враг?
— Наш враг. Они родом из изначального мира, Астрала.
— Все народы оттуда вышли так или иначе.
— Все согласно твоим мыслям. Но враг другой. Они избавлены от плоти. У них нет лап или хвостов, когтей и пальцев. Они как останки Рабского Разума. Гнезду тяжело с такими бороться. Их нельзя разорвать и сожрать. Борьба не дает питание и не открывает новые пути. Борьба с ними несет угасание.
— Тогда, как ты собираешься продолжать их сдерживать? Всех твоих магов уже убили.
— Мой разум защищает остатки гнезда от них. Не станет меня, враги хлынут внутрь горы и найдут источник, который ты выбрал своим. Мы можем соединить наши силы и победить. Либо оставь меня, не тревожь покой. Я уведу остатки линии в другое место, найду источник и продолжу войну. Враг не должен выплеснуться в наш мир.
— Не могу тебя отпустить.
— Почему? — нар’глод крепче вцепился лапами в стены и пол, напрягая пальцы. — Мы соперники, а он враг. Врага надо уничтожать. Соседство с соперником делает сильнее. Не хочешь, чтобы моя линия была рядом, я ее уведу. Мир велик. Нам не нужно бороться. Зрящих в Астрал больше нет.
Вместо слов, Тирисфаль активировал первое заготовленное заклинание, тяжким грузом висевшее на его разуме и воле. Без всяких внешних проявлений, его лицо, ставшее призрачным, бестелесным, из-за Облика Тьмы, обожгло холодом. Сам дух и душу тронуло прикосновение Тьмы, по мозгу будто заскользили черви, а потом резко нырнули внутрь, принося знание. Возвращая, то что и так знал.
Слово Силы: Ужас.
Стоило звукам невыразимого наречия сорваться с уст, было рванувший вперед Гла’Тарат замер на месте, парализованным. Его руки, оказавшиеся способными с легкостью дробить камень, пальцы, хватавшиеся за неровности, все застыло в неподвижности. Только огромная длинная голова, коей и являлось его тело, мелко подрагивала. Вившиеся возле нее ментальные щупальца топорщились вверх, как шерсть у кошки.
Второе заклинание коснулось Пожирателя Интеллекта. Отделившись от “тела’, на котором был закреплен для защиты и как прослойка, щит от ментального воздействия, он огромной черной кляксой полетел вперед. За собой он увлек всю разлитую в пространстве Тьму, утащив добрую часть того, что собралось на Облике Тьмы.
Еще в полете порождение мрака начало меняться и увеличиваться. Его душа шла рябью, набирая силу. А вместе с ней трансформировалось его дымное тело. Вытягивалось, становилось менее тягучим и приобретало гуманоидные черты. Но не теряло щупалец, на которых появились шипы и колючки. А добравшись до цели, он оплел ее ими, перехватив все ментальные щупы, прямо вцепившись в них новыми приобретениями. Последним штрихом стали пара мощных когтистых лап, легших поверх головы чудовища.
Все случившееся несколько удивило мага, заставив промедлить со следующим заклинанием. Он никак не ожидал, что придуманная на ходу формула даст такой результат. В ее основу легло Темное Могущество, чары третьего порядка. Их действие было весьма простым в своей основе — заставляли ауру мага или его цели насильно расширяться, чтобы принять в себя недоступное ранее количество Тьмы. Эти же чары заставляли тело и ауру активнее обмениваться энергией, что имело последствия только для существ из плоти и крови. Помимо того, вся окружающая Тьма начинала до определенного порядка подкреплять все заклинания и действия цели в целом, от чего они несли дополнительный разрушительный посыл.
«Перестарался с наращиванием потенциала заклинания, да еще и душами его зарядил напрямую. Я-то рассчитывал таким нехитрым способом прибить Поработителя, а он, сука, еще и во что-то другое превратился. Не хорошо это. Канал подчинения трещит, он не был изначально рассчитан на существо такого уровня»
Третье заклинание воплотилось в виде десятка фиолетовых игл, замерших в произвольном порядке вдоль головы Гла’Тарата. Они состояли из ментальной энергии самого колдуна, буквально воплощая в себе силу его разума. Вонзившись в голову, без вреда для кости пройдя сквозь череп, они атаковали мозг. Однако, физического вреда не нанесли.
Фиолетовая вспышка вырвалась из головы нар’глод, подняв облако пыли. Окажись рядом еще кто-то, столь сильный Взрыв Разума мог его вполне убить. Не тело, волю и всякие зачатки разумности.
Пожиратель Интеллекта, ставя точку в противостоянии, разом сжал все свои щупальца, крепче охватывая ментальный щупы соперника и взвился к полотку. Из головы, держа лапами основное тело, он вырвал проекцию мозга жертвы, окруженную отростками. Огласив пещеры торжествующим воплем, внутри которого слышались чужие голоса, он вцепился в ментальную энергию пастью, начав ее поглощать.
Чернокнижник, подлетев к Голосу Подземелий, коснулся левой дланью кончика его головы, прикасаясь не к плоти, а напрямую к духу. Направив в перчатку еще несколько душ, для подкрепления ее силы и возможности контактировать с душами, от чего символы на ней налились светом, он сжал пальцы. Меж ними, не охотно, в хватке проявилась бело-серая дымка. Сделав шаг назад, с трудом тяня на себя, дух, он чувствовал, как напрягается его собственная душа.
Попытка украсть чужую Искру в первую очередь являлась полностью духовным противостоянием. Длань Пожинателя Душ давала преимущество и саму возможность ухватиться за то, что другие не в силах понять или увидеть. И Искра гротеска оказалась весьма тяжела. Не смотря на потерю больше части ментальной энергии, от чего тело впало в бессознательное состояние, дух его сопротивлялся. Руками, что в целом могли не многие нематериальные сущности, он цеплялся за пол, отчаянно силясь не уступить. Другими руками он держался за собственное тело и тянулся себя обратно к нему.
Противостояние можно было облегчить, достаточно оборвать все нити, что удерживали душу внутри тела. Больше всего таких нитей шло к мозгу. Его требовалось уничтожить, однако, чаротворец не хотел идти на такой шаг. Происхождение твари его отталкивало, но орган, занимавший большую часть тела, весьма и весьма интересовал. Его хотелось изучить. Разобрать частично по колбам. Или, опорожнив часть пространства сумки, утащить с собой хотя бы половину. Если окажется, что он годен для использования Алхимической Трансформации.
Потому, отчаянно напрягаясь, чувствуя, как все больше огнем начинает гореть собственная душа, он тянул дух на себя. Но уже не отступая назад, а собирая его в одном месте, над ладонью. С каждой секундой борьбы образ Гла’Тарата все больше смазывался, походя на постепенно стираемый рисунок. А сфера росла, превращаясь постепенно в полноценную Искру.
Резко дернув всем телом в сторону, Тирисфаль добился своего. Еще минуту спустя, остатки духа втянулись в шар и на его месте проявилась Искра. Большая, полная энергии. Она ярко светилась в Призрачном Зрении, почти ослепляла, став единственным, что вообще имело какой-то цвет.
Накрыв ее сверху второй рукой, он приступил к следующему шагу — наложению тюрьмы. Превращение души в кристалл сожрало почти половину всей имевшейся в запасе силы, от чего Облик Тьмы поплыл, став призрачным, почти прозрачным.
Когда молочно-белая друза ударилась об камень пола, левая рука мага уже смотрела на слугу, что мог в любую секунду вырваться из-под контроля. Остатки маны ухнули в перчатку, и он сжал хватку. Мгновение длилось сопротивление, прежде чем пальцы схватились за другую душу. Из-за характера порабощающих чар, Пожиратель Интеллекта не мог оказать сопротивление.
Душа, что была лишь немногим меньше прошлой, заставила обретшего материальность колдуна жадно облизнуться. Он хотел пожрать ее немедленно, дабы хоть немного притушить боль. Но, на нее уже имелись иные виды, потому, совершив над собой усилие, она начал и ее покрывать кристаллом, для чего потребовалось использовать целых четыре мелких души.
— Все… — позволив друзе упасть рядом с прошлой, прошептал чернокнижник.
Сделав шаг, он упал, звякнув маской об камень, в ином случае угрожавший разбить лоб, если не расколоть череп. Очень уж острой была его грань. Но камень отскочил в сторону, отброшенный сработавшими чарами, а мужчина из последних сил перевернулся на спину, правой рукой скомкав ткань одеяния на груди.
Душа болела. Болела так, что прошибала все барьеры, создаваемые Облачением Стенающих Душ, не помогала вставленная в пояс мощная филактерия. Слабость и пламя, лижущее, казалось, каждый нерв, охватили тело, не давая пошевелиться. Голове приходилось не легче. Взрыв Разума не брал ресурс из воздуха, а все последние магические усилия тянулись на одной воле, что тоже неслабо било по возможности мыслить здраво.
Потеряв поддерживающий стержень и, главное, возможность пошевелиться, Тирисфаль просто лежал. Мысли путались в бреду, тело горело в агонии. А горло не могло издать больше ни одного хрипа. Веки накрыли пустые глазницы, лишенные обитавшей в них Тьмы.