Рассуждения Жона о справедливости были достаточно тяжелой темой, для которой нужно было время на размышление. Но подумать об этом можно было бы и потом, если у них возникнет такое желание.
— Но мы отвлеклись от первоначальной проблемы. Мне нужны деньги, много и быстро, но без риска обрушить экономику целого королевства. Продажа знаний или услуг… это возможный путь. Но вопрос с покупателем все ещё остаётся открытым.
— Шни, — повторила Нора, и видя поднятую бровь Жона, она пояснила свою мысль. — Если ты не хочешь возвращать к жизни отца Вайсс, то никто тебя заставить не сможет. Но Шни все ещё очень богатая, имеющая много интересов семья. Они первые, кто приходит на ум.
— Они первые, у кого есть мотив меня ненавидеть, — напомнил Жон.
— Мама Вайсс должна тебе, — Нора не отступала. — И её отношения с мужем нельзя назвать хорошими.
Жону была не совсем понятна подобная настойчивость. Он внимательно посмотрел на Нору, пытаясь прочитать скрытый смысл в её словах. Её обычная беззаботность куда-то испарилась, уступив место редкой для неё целеустремлённости.
— Нора, — сказал он мягко, но твёрдо. — Что ты задумала? Ты явно клонишь к чему-то конкретному. Говори прямо.
Она встретил его прямой взгляд так же прямо, без лукавства. Нора не желала Жону зла, а потому и не стеснялась своих порывов и целей.
— Вайсс наша подруга, Жон. Она твоя подруга. Чтобы не было между тобой и её отцом, она здесь не причём. Поэтому я не хочу, чтобы между вами остались все эти недосказанности и обиды. Вы должны решить свои разногласия окончательно. Я хочу только этого и прошу тебя сделать первый шаг.
— И что мне делать, если они решат предать меня и ударить в спину?
— Она наша подруга, — Нора была упряма.
— И всё же? — Жон не отставал от неё.
Девушка нахмурилась. У неё был ответ, но она не хотела произносить его вслух. С другой стороны Рен, не испытывал подобных предрассудков и заявил прямо:
— Ты сможешь пережить гибель всего мира. Стоит ли бояться удара от вдовы и двух её дочерей?
— Я переживу даже если весь Атлас вдруг решит нанести по мне удар, — Жон воспринял этот вопрос спокойно. Более того, у него был встречный вопросы. — Но что насчет вас? Что делать, если они решат ударить по моей семье? Какой дурак вообще будет провоцировать бессмертное и всесильное существо, когда у него есть смертные и уязвимые друзья и близкие? Это первый и единственный урок, который противники многих носителей моей души усваивают. Бей по тем, кого он защищает. И это работает, всегда работает.
Нора замерла. Её уверенность испарилась, словно её окатили ледяной водой. Она смотрела на Жона, потом на своих друзей. Она не хотела верить в то, что Вайсс могла навредить им. Да что уж там, она была уверена, что Вайсс ничего им не сделает.
Но сказать то же самое о матери Вайсс и о её сестре Нора не могла. Она просто не знала их в должной мере, чтобы утверждать о них хоть что-то. И если своей головой Нора могла легко рискнуть, как уже не раз рисковала, то вот ставить на кон чужую жизнь.
Она не могла. Не имела права.
Мгновенная перемена в её позе, в выражении лица была красноречивее любых слов. Её плечи ссутулились, взгляд опустился, упрямый огонёк в глазах погас, уступив место тяжёлому, холодному осознанию. Она сжала кулаки, но это уже была не готовность к бою, а жест смирения и досады на собственную недальновидность.
— Всё просто, Нора, — тихо, но с железной ноткой в голосе заключил Жон. — Я не боюсь их. Я боюсь за вас. И этот страх — не слабость. Это ответственность. Единственная причина, по которой не только Жак жил дольше, чем нужно и, что некоторые другие живут до сих пор — это понимание, что их гибель может сделать вас мишенью для тех, кто придёт мстить. Поэтому же я не хочу иметь дела с Шни, просто не имею права рисковать вами ради сомнительного жеста примирения.
В воздухе повисла тяжёлая, гнетущая тишина. Беззаботная инициатива Норы разбилась о суровую реальность, которую обрисовал Жон. Её план, рождённый из лучших побуждений, теперь казался ей детским и наивным.
Рен, молча наблюдавший за разговором, нахмурился. Он редко вставлял свою пару льен, но когда говорил, его слова всегда были взвешенными.
— Есть компромисс, — произнёс он, заставив всех повернуть головы в его сторону. — Нам все ещё видится необходимым твоё примирение с Вайсс, так что насчёт того, чтобы работать только с ней. Не с компанией, не с её семьёй, а только с ней.
— С Вайсс? — Жон медленно повторил, как бы взвешивая каждое слово. Его взгляд стал отстранённым, уставившись в пустоту где-то за спиной Рена. — Только с Вайсс… Это… Исключает её мать и сестру из уравнения. Теоретически.
Нора, всё ещё придавленная грузом ответственности, подняла на него глаза, в которых снова забрезжила слабая надежда.
— Она умна, — тихо сказала она. — И она не слепа. Она видела, каким монстром был её отец. Она… она может понять.
— Понимание и принятие — не одно и то же, — парировал Жон, но уже без прежней жёсткости. — Ты действительно веришь, что она сможет отделить меня от того, что я сделал с её отцом? Даже если она ненавидела его, он был её кровью.
— Она потребует извинений. Возможно выместит на тебе свою злость. Но она никогда не ударит тебя в спину. И уж точно не навредит твоей семье. В этом ты можешь быть уверенным, — твёрдо повторила Нора, и в её голосе снова зазвучала та самая упрямая нота, что была вначале, но теперь подкреплённая не слепой верой, а знанием подруги.
— Хорошо, — Жон медленно выдохнул, и напряжение в его плечах наконец ослабло. Он кивнул своим друзьям. — Уверен, что все закончится скандалом. Но я готов поверить, что Вайсс не из тех, кто будет бить по невиновным. Даже в качестве мести.
— Это правильно, Жон, — наконец в разговор вступила и Пирра. Она не была уверена в правильности пути, на котором настаивала Нора, а потому не участвовала в обсуждении. Но когда решение было принято, она решила поддержать команду, как могла. — Даже если решить все миром не получится, тот факт, что ты пытался, уже будет очень много значить.
— Для кого? — Жон повернулся к ней с кривой ухмылкой. — Для моей совести? Для летописи моих бесчисленных попыток исправить то, что, возможно, и не должно быть исправлено? Про список вещей, которые в исправлении нуждаются лучше даже не думать.
— Это будет важно для нас, Жон, — Пирра ответила, собрав в кулак всю свою решимость. Да, она была не уверена в правильности этого пути. Но это не значит, что она готова принять полное бездействие Жона в этом вопросе. Не идеальное решение всегда будет лучше пассивного наблюдения. — И как бы не сложилось дальше, мы будем на твоей стороне. Ведь ты попытался решить этот конфликт миром.
— Хорошо, — Жон решил не спорить.
Вайсс он предупреждал, что к его семье не стоит лезть, иначе кровью умоются все. Повторить это внушение никогда не будет поздно. Да и озаботиться безопасностью своей стаи он собирался в любом случае. Это было правильно, как только что заявила Пирра.
Угол его губ дрогнул в подобии улыбки, но в глазах не было ни капли веселья, лишь холодный, нечеловеческий интеллект, накрученный силой Тирании. Он просчитывал варианты, искал пути и принимал решения. Одно за другим, с огромной скоростью.
— Как насчет того, чтобы пройтись до их комнаты сейчас?
— О-о… — Нора моргнула. Она не ожидала, что Жон так быстро откликнется на их попытки помирить его с Вайсс.
— Предпочту провести первую, самую сложную встречу без Янг, — честно заметил Жон. — Да и Руби тоже может навести суету.
— Нам тоже не стоит идти? — предположил Рен.
— В другой ситуации я бы предпочел, чтобы вы не видели, как я получаю по морде…
— Не думаю, что до этого дойдет, — попыталась возразить Пирра.
— Я бы врезал, — Жон всегда предпочитал мерить по себе и исходить из худшего. — И так как я бы на её месте хотел бы хотя бы так выместить злость, то даже мешать ей не буду. Пусть врежет. Глядишь после такого разговор спокойнее пойдет.
— Значит мы не пойдем, — кивнула Нора.
— Нет, лучше пойдем вместе. Как уже говорилось, я бы не взял вас в другом случае, но тут лучше пойти всем вместе. Но если начнется драка, вы не вмешиваетесь. Это будет между мной и Вайсс.
На том и решили.
Тем временем, в комнате команды RWBY, Вайсс не находила себе места. Он был здесь. Жон, фактически убийца её отца, был совсем рядом, в комнате напротив, только коридор пересечь.
Она нервно похаживала по комнате, время от времени останавливаясь и прислушиваясь к малейшим звукам из-за двери. Пальцы её бессознательно сжимались в кулаки, затем разжимались, снова сжимаясь.
— Вайсс, может, сядешь? — осторожно предложила Блейк, не отрываясь от книги, но и не переворачивая страниц уже добрых десять минут. — Ты протопчешь в полу дыру.
— Он здесь, — прошипела Вайсс, не обращая внимания на замечание. — Дышал тем же воздухом. Говорил с… со своей командой. Он посмел вернуться.
— Посмел… — повторила Блейк.
Она могла бы указать принцессе Шни, что она зарывается. И Жон совершенно не обязан был от неё прятаться. На самом деле этот парень даже с точки зрения был в подвешенном состоянии. Если бы он сам не признал за собой вину в смерти Жака Шни, то к нему вообще вопросов не было бы. И даже с признанием не совсем понятно, как его судить.
Вот только сейчас Вайсс все это не нужно. Она не нуждается в голосе разума, и уж тем более в наставлениях. Ей нужно было выплеснуть эмоции, что само по себе часто подразумевает, что она будет говорить и даже делать всякие глупости.
— Да, посмел, — Вайсс все же смогла понять мысль Блейк, хоть та и оборвала себя. — Он признался, Блейк, он сказал это при всех. И пришел сюда как ни в чем не бывало.
Её голос сорвался, превратившись в сдавленный шёпот, полный боли и ярости. Слёзы, которые она так отчаянно пыталась сдержать, наконец выступили на глазах, но она смахивала их тыльной стороной ладони с яростным, почти оскорблённым достоинством.
Блейк на это вздохнула. Вообще ситуация, при которой дочь деспота плачется девушке, что всю жизнь против этого деспота боролась, так или иначе, казался какой-то откровенной насмешкой богов. Вот что она должна сказать Вайсс? Большая часть слов утешения просто застревает у неё в горле.
Но и просто проигнорировать состояние подруги она не могла. Она отложила книгу, которую всё равно не читала, и медленно поднялась.
— Вайсс, — начала Блейк осторожно, подбирая слова. — Постарайся немного успокоиться.
— Успокоиться! — принцесса Шни вскинулась, готовая обрушить на Блейк все кипящие в ней эмоции.
— Да, успокойся, — повторила Блейк, готовая в любой момент, что её подруга взорвется или даже полезет в драку. — Давай подумаем, что мы реально можем сделать, а не будем просто злиться и ругаться.
Она сделала паузу, давая словам проникнуть в сознание Вайсс.
— Ты хочешь, чтобы он понял, что натворил? — Блейк внимательно следила за выражением лица Вайсс. — Или ты хочешь просто избить его? Первое — будет очень сложно. Второе… боюсь в принципе нам не под силу.
— Я не боюсь его, — недовольно буркнула Вайсс.
— А должна бы, — мягко, но настойчиво парировала Блейк. — Страх — это не слабость. Это здравый смысл. И бесконечно могучее существо стоит бояться. Как минимум стоит бояться его возможного буйства.
Вайсс замерла, её грудь тяжело вздымалась. Гнев всё ещё пылал в ней, но холодная логика Блейк медленно пробивала брешь в её ярости. Она ненавидела себя за необходимость это признать, но её подруга была права. Бросаться на Жона с рапирой в руке — это самоубийство. И это не принесёт ей ни удовлетворения, ни ответов.
Она медленно выдохнула, пытаясь совладать с дрожью в руках. Блейк была права, и злиться на неё за это было глупо. Сама Блейк также с пониманием отнеслась к чувствам подруги. Если бы её отца убили, она была бы в таком же раздрае и не знала бы, что делать.
— Я могу сходить сделать чай, — предложила Блейк. — И быть может я знаю, где Янг прячет печенье от Руби.
Это предложение, вкупе с напоминанием о их напарниках, заставило Вайсс улыбнуться. Она ещё раз выдохнула, но на этот раз значительно расслабленнее. В этот раз она не боролось с чувствами, а, хотя бы на время, отпускала их.
— Спасибо, Блейк, — тихо сказала Вайсс, и в её голосе впервые за весь вечер прозвучала искренняя, хоть и уставшая, благодарность. Она снова смахнула остатки слёз, но на этот раз её движение было более спокойным, менее резким. — Чай… звучит неплохо.
Ей действительно стоило немного отвлечься, и чай был прекрасным предлогом для этого. Пока же Блейк будет делать все приготовления, Вайсс сможет побыть немного в одиночестве, что тоже было хорошо. Она не успокоилась окончательно, но в присутствии другого человека, пусть даже и своей подруги, она не могла себе позволить потерять лицо и просто разрыдаться, крича в подушку от эмоций, которые её душили.
— Отлично, — кивнула Блейк, чувствуя, как напряжение в комнате наконец-то начинает спадать. — Есть предпочтения по сорту чая?
— На твой вкус, — Вайсс было все равно, на что черноволосая кивнула и покинула комнату.
Пока Блейк возились на маленькой кухонной зоне, Вайсс опустилась на свой стул у окна. Она смотрела на угасающий закат за стеклом, размывая очертания Академии в багровых и оранжевых тонах. Её мысли всё ещё возвращались к Жону, к отцу, к хаосу, в который превратилась её жизнь. Но теперь острая боль сменилась глухой, ноющей тяжестью.
Вот только долго так просидеть она не смогла, раздался уверенный и даже настойчивый стук в дверь. Вряд ли Блейк стала бы стучать в комнату своей команды, а значит это кто-то чужой. И Вайсс была уверена, что не хочет видеть сейчас никого. Вообще никого.
Жаль только, что отсидеться и отмолчаться не получится. Рано или поздно Блейк вернется и если те, кто стучал в их дверь, её встретят. Вайсс успела задуматься над тем, каковы шансы, что пришли вообще не к ней или что вопрос рядовой и не займет много времени, как с той стороны обратились именно к ней.
— Я слышу тебя, Вайсс Шни, — сказал объект ненависти девушки, Жон Арк. — Не хочешь поговорить?
Поговорить? Поговорить?! О-о… Вайсс о многом хотела поговорить, но ещё больше она хотела ему сказать. Вернее даже высказать.
Словно ледяная волна, ярость накатила на Вайсс с новой силой. Все её попытки успокоиться, вся хрупкая сталь, что она только что обрела, рассыпались в прах перед этим голосом. Пальцы сами собой сжались в кулаки, ногти впились в ладони.
— Войди, — её собственный голос прозвучал хрипло и неестественно ровно, словно сквозь стиснутые зубы.
Дверь открылась, и в проёме возникла высокая, долговязая фигура Жона Арка. Он вошёл с той же небрежной уверенностью, с какой обычно ходил. Как будто между ним и семьёй Шни не было никаких проблем и конфликтов.
Он оглядел комнату беглым, оценивающим взглядом, и его глаза на мгновение задержались на её заплаканном лице. Жон дернул бровью, как будто хотел нахмурится, но в последний момент сдержался.
Вместе с ним вошла и вся его команда. Пирра явно чувствовала себя неуютно, в то время как Рен и Нора, как будто, вообще не придавали значения происходящему. Нора даже помахала Вайсс рукой, как будто не происходит ничего необычного. Тишина в комнате стала громкой и тягучей, как смола. Вайсс застыла, чувствуя, как ярость, еще секунду назад кипевшая в ней, сменяется леденящим изумлением и жгучим унижением. Он привел их. Привел свидетелей. Чтобы они видели её — заплаканную, уничтоженную, с разбитым сердцем и распухшим от слез лицом.
— Ты ошибаешься, — заметил Жон, как будто читая мысли Вайсс. — Они здесь, так как заняли твою сторону и настаивают на нашем примирении.
— Вы… что? — прошептала она, не в силах найти другие слова. Её взгляд снова устремился на Жона, ища в его глазах подтверждение этой нелепой лжи.
Но он лишь пожал плечами, и на его лице впервые появилось нечто похожее на неловкость.
— Не смотри на меня. Это была их идиотская идея, — Жон ткнул себе за спину большим пальцем. — Они считают, что мы должны решить наши разногласия. Для чего моя команда настояла, что бы ты была первой, к кому я обращусь с возникшей у меня проблемой. Если хочешь, этот разговор прервется в любой момент.
Ледяная стена внутри Вайсс дала трещину, но не рассыпалась. Она смотрела на него, на его команду. Слова «возникшая у меня проблема» эхом отдавались в её сознании, вытесняя ярость холодным любопытством.
— Проблема? — её голос всё ещё звучал хрипло и настороженно. — У тебя? И ты пришёл ко мне?
Жон чуть поморщился.
— Озпин скинул на меня одну проблему и для её решения мне нужны деньги, — сказал он прямо. — Я мог бы много продать, вопрос только в людях, что готовы это купить. Моя команда настаивает, что ты должна быть первой, к кому я обращусь.
— Деньги? — переспросила она, и её голос снова приобрёл привычные ледяные нотки. Она медленно поднялась со стула, выпрямившись во весь свой невысокий рост. — Ты врываешься ко мне, после того, как сознался в убийстве моего отца, чтобы попросить денег? У меня?
— Просить? — Жон покачал головой. — Ты меня не расслышала, Вайсс. Я не собираюсь ничего просить, моё предложение заключается в продаже. Я готов продать как некоторые ресурсы, что у меня есть, так и знания или услуги…
— Воскресишь моего отца? — она замерла. Дурой Вайсс не была, и не верила, что Жон пойдет на такой шаг, не после того как сам осудил Жака на смерть. Но некоторая надежда все же в ней теплилась.
— Нет.
Жон говорил спокойно, смотря Вайсс прямо в глаза, что бесило её все больше. Его прямой отказ, в купе с тем накручиванием, что было до этого сработал как последняя капля. Вайсс не выдержала и подскочила к Жону, чтобы отвесить ему хлесткую пощечину.
Гуманоидный дракон даже головой не дернул получи удар маленькой женской ручкой.
— Бьёшь как девчонка, — заметил Жон, специально провоцируя Вайсс ещё больше.
Он не забыл про своё обещание все же попробовать помириться с Шни. Просто метод у него был своеобразный, можно даже сказать «драконовский».
Вайсс отшатнулась, будто обожглась. Её ладонь горела, а по щеке Жона даже не проступила краснота. Его слова, спокойные и насмешливые, впились в её сознание острее любой пощечины. Всё её существо взбунтовалось против этого холодного унижения. Поэтому она сжала руку в кулак и ударила ещё раз и ещё.
Жон все так же терпеливо ждал, не получая никакого урона. Со всеми Усилениями, его Аура выдержит и орудийный выстрел, что уж говорит про несколько ударов от студентки Академии Охотников. Вайсс же довольно быстро пережила пик эмоций и перешла от ударов по лицу, к слабеньким ударам по груди, а потом и просто к рыданиям.
Она хваталась за толстовку убийцы своего отца, рыдая, больше не пытаясь скрыть свои эмоции. Жон же прикидывал, что делать дальше. Эмоциональный взрыв он вызвал, сейчас пойдет выгорание, когда всплеск сменится усталостью и апатией. Тут надо было очень внимательно смотреть за своими словами и делами, так как можно было очень легко свернуть мозги Вайсс в самые разные направления.
Опыт прошлых носителей души говорит, что сейчас он мог как помириться с Вайсс, так и превратить её в типичную Яндере, что решит отравлять жизнь Жона самим своим существованием. Это, кстати, была одна из основных причин, почему он настоял на присутствии своей команды. Они не должны были допустить наиболее «острых» вариантов развития событий.
Именно в таком виде их застала Блейк, когда вернулась с чаем. Рыдающая Вайсс, фактически в объятиях Жона, и остальные члены команды JNPR, что неловко стояли вокруг. Это было не то, что она ожидала увидеть.
С другой стороны, стоит ли удивляться хоть чему-нибудь? В их сумасшедшем мире постоянно непонятно что происходит.