Сразу соваться на поле для гольфа было глупо. Банально потому, что не факт, что самозванный Один посреди дня будет проводить тренировку.
С полоумных Акашитов станет и весь день напролёт тренироваться. Но чисто логически сначала надо провести хотя бы минимальную разведку, которую можно будет поручить Ульве. За её косяки, валькирию вообще прибить можно было, но девчонки не поймут. При этом вообще оставлять её без наказания было бы странно. Что тоже стоит проговорить.
Портал привел нас ко мне домой, прямо в прихожую моего дома. И первое что я сделал, это схватил валькирию за локоть. Жест, который можно было расценить как оскорбление, нарушение личных границ и демонстративная попытка управлять оппонентом.
— Ты осознаёщь, что твои действия достойны клейма или даже позорного шеста?
До Ульвы, похоже, дошло, так как она вздрогнула и сжалась. Викинги были очень занимательной профессией и наказания в их среде тоже были занимательные. Почти всегда смерть была предпочтительнее «милосердия», так как все не летельные наказания были по сути лишь унизительной прелюдией перед смертью.
Умереть, особенно в бою и с оружием в руках было благом. А вот нести позор был хуже иного проклятия.
Саэко моих слов не поняла, но тон беседы уловила и лезть не стала, за что ей отдельное спасибо. Я подождал ещё некоторое время, но ответа так и не последовало. Могучая валькирия, волкокровная дочь безумного бога, выглядела сейчас как забитая девочка, что не знала, что сказать на претензии взрослого человека.
Смотрелось это откровенно жалко.
— Отвечай, осознаёшь или нет, — отдаю прямой приказ.
— Да, Хэрсир, — она не только признала за собой вину, но даже назвала меня титулом военного вождя и младшего аристократа.
Не конунг и даже не ярл, но тоже интересно и сразу же проясняет моё положение в её глазах. Даже несмотря на победу над Одином и праву победителя, на более высокое положение я не тяну. Дом есть, но большой земли нет. Да и народу под моей рукой немного — нет даже сотни, что тоже идёт в минус официальному титулу.
Но даже так, за мной признали права не просто свободного гражданина, но командира. Вот что угрозы животворящие делают. Может если её ударить она ещё и умнее станет?
Шутка, конечно, и довольно мрачная, но не отметить такое уважительное обращение я просто не мог. Невольно вспоминаются мои же мысли в общении с лже-Фреей, что добрым словом и пистолетом можно добиться намного больше чем просто добрым словом. Я начинаю все больше проникаться мудростью этого высказывания.
— Желаешь заплатить мне вергельд?
Это тоже был важный момент. Свободных не имели права наказывать за пределами материального штрафа, того самого вергельда. Тот факт, что я предлагаю ей штраф вместо клейма или позорного проклятия это была очень сильная заявка, для пленницы. По законам викингов я фактически предлагал рабыне удочерение. Из бесправной пленницы она становилась свободным членом моей группы. Если Валькирия и после этого продолжит чудить, то её проще будет убить, чем и дальше терпеть.
— У меня нет денег, Хэрсир, — до неё должно было уже дойти, к чему я веду. Так что уточнение про деньги выглядело странно. Но будем считать, что это просто такая игра, в которой она не предлагает решение проблемы, а только намекает на него.
— Отработаешь, — говорю коротко.
Саэко в этот момент дернулась и покосилась на меня. Можно было подумать, что я сексуальные услуги от валькирии требую. Будто мне нечего больше потребовать от дочери бога.
— Я даю тебе ещё один шанс, — когда Ульва кивнула, соглашаясь отработать вергельд, начинаю инструктаж, что надо делать. — Тебе надо будет найти этого лже-Одина и сообщить, когда он начнет воинские тренировки. Никаких убийств. Тебя вообще не должны видеть. Это понятно?
— Да, Хэрсир!
— Приступай.
Как только я отпустил локоть Ульвы, она тут же начала превращаться в зверя. В волчицу, если быть точным. Это был первый раз, когда я видел чисто звериный облик волкокровной валькирии. Её фигура поплыла, изгибы тела сглаживаясь, покрываясь густой дымчато-серой шерстью. Лицо вытянулось в острую морду, уши заострились и встали торчком. Одежда бесшумно спала на пол, и через мгновение перед нами стояла крупная волчица с пронзительными голубыми глазами, в которых легко угадывался далеко не звериный разум.
Ещё раз кивнув мне, волчица крутанулась на месте, исчезая на месте. Сравнительно простой аналог телепорта, называемый «тропы». В случае валькирии это были «тайные тропы», довольно безумная концепция, с которой лично я предпочёл бы не соприкасаться. Лучше путешествовать через тень, грезу или мир мертвых, чем через тайну. Меньше шансов встретить какой-нибудь лавкрафтианский ужас на своём пути.
С другой стороны, чего ещё ожидать от дочери безумного бога?
Я вздохнул и повернулся к Саэко. Она замерла, уставившись на пустое место, где только что стояла волчица размером с хорошего телёнка.
— Всё хорошо? — я не чувствовал от неё сильного потрясения и страха, но все же меня напрягало её пораженное молчание.
— Я убивала целые отряды монстров и огромных боссов в Айнкрайде, меня сложно удивить обычным волком, — тут же оправдалась она. — Просто…
— Просто Ульва далеко не обычный волк, — усмехаюсь.
Саэко вновь покосилась на меня, но продолжать этот разговор не стала. Вместо этого мы начали обсуждать дальнейшие планы.
— Так что теперь? Ждем пока она что-то разведает? — спросила Саэко, первой начав разуваться. Это было логично, так как даже если ждать придётся недолго, это всё равно вряд ли будет длиться всего несколько минут.
— Ждать — самая плохая идея, — ответил я, так же скидывая кроссовки. — Лже-Один может начать тренировку в ближайшее время, или вечером, или вообще через несколько дней. Не зная сколько ждать, будет странно тратить время на ожидание. Да и не обязаны мы преследовать его при первой же возможности.
— Что тогда будем делать? — в голосе Саэко проскользнула игривая нотка.
— Я бы предложил тебе чаю и позаниматься мистическими искусствами. Но если что, я открыт к предложениям, — только моя фраза закончилась, как Саэко потянулась ко мне за поцелуем.
Её губы были мягкими и настойчивыми, а руки обвили мою шею, притягивая ближе. В этом не было ни спешки, ни жадности — лишь тихая, уверенная потребность в близости, словно она пыталась убедиться, что я здесь, что всё это по-прежнему реально. Я ответил ей тем же, проводя ладонью по её спине.
Мысленно же я сделал заметку запретить Ульве превращаться обратно в человека в присутствии посторонних. Её одежда осталась здесь. И если я достаточно спокойно отреагирую на голую девицу, то вот та же Саэко юмора не оценит от слова совсем.
* * *
Пока же Такаши вовсю целовался со своей девушкой, у Кеничи дела обстояли не так радужно. По крайней мере сам он так думал.
Когда Кисара убежала, бросив его и своих побитых людей в той подворотне он постарался как можно быстрее рвануть в свою родную школу. По пути Кеничи ещё успел подумать, что не надо было выпендриваться и перехватывать хулиганов так далеко от школы. Тогда был бы шанс вообще не драться с Кисарой и её бандой, помня что она отвлеклась на звонок и куда-то убежала, а главное не пришлось бы потом так далеко бежать обратно.
К школе он подошел в то время, когда школьная постановка уже точно закончилась.
— А-а… Миу меня точно теперь возненавидит, — причитал Кеничи, пока шел к корпусу с актовым залом. — Почему я не предусмотрел этого заранее?
Он бы причитал и дальше если бы не заметил Танимото, который отошел в сторону, в проулок между зданиями. Смазливый блондинчик задумчиво разглядывал букет цветов. Кеничи сразу зацепился за эту сцену, так как Танимото выглядел как-то странно, слишком уж он был меланхоличным.
Кеничи даже захотел подойти к нему и спросить, все ли хорошо, как тут случилось неожиданное. Тонимото просто выпустил букет из рук, позволяя ему упасть на землю, а затем ещё и наступил на него.
— Эй, что ты делаешь?! — Кеничи очень любил растения, особенно цветы, и просто не мог понять такого странного отношения. — Чтобы ни случилось, цветы в этом не виноваты.
— Это ты? Не видел тебя в зале, даже понадеялся, что сегодня вообще не покажешься, — Танимото нахмурился. — Что же до цветов, то я просто их ненавижу. Они быстро увядают и умирают… это раздражает.
Кеничи не понравились эти слова. В том, что сорванные цветы увядают нет ничего удивительного или странного. Но то, как об этом говорил Танимото… похоже у него было что-то личное за душой, связанное с быстрым увяданием и смертью. Кеничи ничего не знал о семье Танимото, но тут можно было легко догадаться, что он потерял кого-то из своих близких.
— И актерскую игру я тоже ненавижу. Один из гостей Миу верно это подметил, — пока мысли Кеничи метались у него в голове, Танимото продолжил свою мысль.
— Зачем тогда ты все это делаешь? — Кеничи казалось, что его собеседник пьян. Настолько его слова казались странными и неправильными. — Театральный клуб и постановки. Все это не обязательно. Если ты не хочешь этого делать, так не делай.
— Зачем? Все просто, это прекрасная практика лжи. Перед всеми я образцовый студент, что позволяет мне вертеть людьми как я захочу, — Танимото усмехнулся. — И ты такой же. Не напрягает постоянно изображать из себя хорошего парня? Хотя надо признать, актер из тебя никудышный.
— Я не понимаю о чём ты, — Кеничи уже начала раздражать эта ситуация. — Я это я, и мне не нужно никого изображать.
— Это ложь! — Танимото откровенно окрысился на подобное заявление, но Кеничи только отмахнулся от него.
— Можешь думать как хочешь, мне все равно, — с этими словами Кеничи просто развернулся и ушел. Он не понимал, что происходит, но точно не собирался выслушивать непонятные обвинения.
К тому же, тот факт, что Танимото здесь, означал, что из актового зала все уже разошлись. Парень был ответственным за постановку и уходить должен был одним из последних. Так что ловить Миу нужно было на дороге в додзё, или непосредственно там.
— Как же он меня бесит, — заметил блондин обращаясь то ли к самому себе, то ли к кому-то до сих пор невидимому.
— Ты тоже много кого бесишь, — заметил весёлый голос и откуда-то с крыши спрыгнул парень с пижонским золотым кулоном в виде птицы на груди и татуировкой крыла под левым глазом. — Особенно многих бесит твоя манера всегда и везде притворяться.
— Шо Кано, — Танимото тут же узнал знаменитого ученика Странствующего Божественного Кулака, Акиры Хонго. Можно было бы спросить, что Кано тут делает, но Танимото было плюс-минус всё равно на это. Среди учеников Тьмы вообще было не принято общаться друг с другом по душам. — Все притворяются и всегда.
— Нет, это ни разу не норма, — Кано усмехнуся и возразил оппоненту. — Подобное поведение называется «Лицемерием», что порицается обществом.
— Общество порицает очень много вещей, которые повсеместно используются. Двигатели внутреннего сгорание, курение, аборты, пластик. Список можно продолжать бесконечно. Так что мнимым осуждением лицемерия меня удивить сложно, — Танимото оставался все таким же мрачным и саркастичным. Можно было бы подумать, что он и сейчас отыгрывает какую-то роль, но Кано считал именно эту его манеру общения настоящей.
По крайней мере именно это Танимото показывал всем, кто успевал раскусить его игру в хорошего парня.
Шо Кано внимательно осмотрел Танимото, как будто прикидывая, как бы его ударить, так чтобы вправить мозги на место. Хотя на самом деле он думал, была ли эта манера общения действительно настоящей или это ещё один уровень притворства. Вот только взгляд у него получился настолько пристальным и пронзительным, что блондин даже чуть изменил положение ног, готовый увернуться от атаки и тут же контратаковать.
Но Кано не собирался атаковать. Разгадать мотивы Танимото было невозможно, Кано слишком плохо его для этого знал. Попытка же что-то доказать блондинчику силой попахивала откровенной мегаломанией. Хочет Танимото считать, что он нормальный, пускай считает так и дальше. Это не мешает Кано считать его придурком и психопатом.
— Дело твоё, «Отшельник», — Кано с усмешкой назвал Танимото по кличке, которую тот получил в банде Рагнарёк. — Собираешься выместить на парне своё раздражение?
— Да, давно пора сорвать с него маску хорошего парня, — Танимото кивнул, доставая из кармана брюк пару перчаток с меткой шесть на тыльной стороне ладони.
Кано на это скорчил непонимающее лицо. Каким образом избиение бедного паренька должно было сорвать с него маску хорошего парня? Скорее уж это позволит ему изображать из себя жертву. Но спорить с психом было бесполезно, поэтому Кано просто махнул рукой.
— Окей, развлекайся с парнем, — он сам усмехнулся своей немудреной шутке. — Мне же куда больше интересует блондиночка, с которой ты ставил постановку. Мечта, а не девушка.
Танимото ничего на это не ответил, так как ему было просто плевать. Он уже был погружён в свои мысли, прикидывая план, где он сможет перехватить Кеничи, чтобы сразиться с ним. Мастера не будут вмешиваться в бой учеников, но все же лучше будет подловить Кеничи в месте, где помешать им будет хоть немного проблематично.
Хотя с мастеров, особенно с таких мастеров, станется достать их и на дне океана.
Кано, пожав плечами, развернулся и ушёл, оставив Танимото наедине с его больными фантазиями. Его самого действительно куда больше манила загадочная блондинка. Он уже некоторое время следил за Рёдзанпаку и его учениками. Парень не показался ему чем-то примечательным, а вот девушка, внучка Старейшины, другое дело. Кано заинтересовался не только яркой внешностью Фуриндзи Миу, но и тем как она двигается. Настоящая птичка, готовая в любой момент вспорхнуть с земли.
Шо Кано, что сам носил прозвище Супарна, могучая птица, находил это невероятно милым и притягательным. Достаточно притягательным чтобы попробовать завести знакомство с девушкой и даже попытаться это знакомство углубить.
Кеничи в этот момент, уже заметив Миу у выхода со школьной территории, вдруг поёжился. почувствовал крайне неприятный холодок на шее. Он достаточно доверял своей интуиции, отработаной Мастерами Рёдзанпаку до почти паранормальной остроты. Кеничи всегда чувствовал опасность. Вот только конкретно в этот момент опасность была какая-то странная.
По крайней мере он совершенно не понял, что ему угрожает и откуда. Все это дополнительно осложнялось показной обидой Миу, которая, стоило ему подойти, тут же отвернулась от него.
— Я столько репетировала, а ты даже не явился, — заметила она прежде, чем Кеничи успел что либо сказать.
— Мне жаль… — заметил он вполне искренне, но продолжить мысль не успел.
Холодок на шее вдруг превратился в ледяное лезвие инстинктивного страха. Он резко обернулся, инстинктивно приняв низкую, защитную, стойку, которую вбили в него бесчисленные тренировки с мастерами. Позади никого не было. Только пустой школьный двор, колышущиеся листья деревьев и… никого. Но чувство опасности не исчезло.
— Кеничи? — Миу тут же забыла про своё притворство, так же бросив взгляд в направлении школьного двора. Она тоже почувствовала отголоски чьего-то убийственного взгляда, пусть и не так ярко, как парень.
— Наверное показалось, — Кеничи буквально усилием воли заставил себя успокоится и выйти из боевой стойки. — Прости ещё раз, Миу. Я…
— Не надо, я не злюсь, — Миу постаралась тепло улыбнуться. Она отметила про себя, что её друг пока не научился доверять чувству убийственного намерения, хоть и приобрел этот навык. — Это была просто шутка. Мне Харуно рассказал, что ты опять столкнулся с отморозками из Рагнарёка, которые хотели устроить беспорядки в нашей школе.
«Этот пришелец сделал что-то хорошее?» — Кеничи мысленно удивился. — «Где-то умерло что-то очень большое… или вымер целый вид очень больших существ».
Но не смотря свой мысленный скепсис, Кеничи был благодарен Хирано за помощь. Будь это кто-то другой, кроме этого инопланетного дьявола, и Кеничи мог бы даже должок за собой признать, но с Хирано это грозило пожизненным рабством и неподъёмными процентами по долгу. Поэтому Кеничи будет всё отрицать.
С некоторым облегчением он вместе с подругой направился в сторону додзё. Пускай этот день прошел совсем не так, как он предполагал, закончилось все более или менее неплохо.
Вроде бы.