Несколько часов спустя
Изумрудный сон
Путешествие по миру первозданной природы для Алгалона выдалось не столь запоминающимся, как для его друга. В основном потому, что он больше наблюдал и следил за своим спутником, нежели отдавался красоте буйства природы и атмосфере.
Однако, на Рейнхарта Изумрудный Сон произвел должное впечатление. Первые десять минут, стоило оказаться внутри, он просто стоял и смотрел. А его лицо постепенно разглаживалось, пока не приняло полностью умиротворенное выражение.
Дальнейший путь до той самой полянки проходил в сопровождении набежавших из леса зверей. Вместе с ними дли медведи, обходя кусты или останавливаясь у них, чтобы полакомиться ягодами. Лоси и олени расположись по правую и левую руки. Даже волки, мелкие и огромные, хоть и держались поодаль, шли с ними. По деревьям прыгали хищные кошки всевозможных расцветок, от мала до велика. Птицы, проявив большую наглость и лень, присаживались на плечи и головы, и более удачные отгоняли со своих мест тех, кто не успел. А простых мелких зверьков было не счесть. Они ковром устилали путь, всегда юрко выбегая из-под ног, не давая на себя наступить.
— Теперь все зависит от него. — встав с колен, Изера повернулась к единственному оставшемуся собеседнику. — Мы не имеем права вмешиваться в его испытание.
— Как ты это делаешь? Я попробовал несколько раз провернуть подобное, прилагая все свои силы, но не смог. Упоминаний подобной магии нет в библиотеке Храма Огня.
— Магия Природы способна на многое. Я взываю к внутренним состояниям, отражениям самих себя, которые создают всякие разумные существа. Обличаю их и даю возможность увидеть то, что раньше не имело формы, существуя в мыслях.
— Это… похоже на какую-то сверхестественно мощную ментальную магию.
— Хотя все драконы сведущи в путях разума, я на них не полагалась. Только Природная Магия. Она касается всего живого, с ее помощью можно найти гармонию, либо потерять ее. Обострить инстинкты, или приглушить их, чтобы враг пошел в самоубийственную атаку. С ее помощью можно запереть цель в ее же разуме, погрузив в вечный сон. И многое, многое другое.
— А что скажешь о странной отдаче, которая возникала, когда я бил Кенария?
— Аура Шипов. — эльфийка кивнула. — Мне показалось, ты ее не заметил. Очень уж просто с ним разделался в первый раз.
— Почему же, почувствовал вполне. Но не отвлекаться же во время боя из-за легкой боли?
— Многие демоны, погибшие с непониманием на своих ужасных мордах, могли бы с тобой поспорить. — мать зеленой стаи ярко улыбнулась. — Присутствие Кенария наделяет всех его союзников, включая всякое растение, способностью возвращать часть нанесенного им вреда. Простой, но сильный врожденный дар. Скорее всего, им его совместно наделили мать и отец.
— Жаль, я думал, это какие-то чары природы.
— Понимаю. Хотел обучить им своих магов.
— Да, но чего уж. — владыка Цитадели пожал плечами. — Как думаешь, если я его убью, Элуна сильно расстроится?
— Когда демоны терзали его тело во время Войны Древних, она не вмешалась. Когда Архимонд сломал шею Малорну, она промолчала. Не думаю, что ей будет дело. А даже если она попытается выразить гнев, разве тебя подобное остановит? — драконица немного наклонила голову.
— Нет. Просто хотел узнать твое мнение и к чему конкретно мне готовиться, если богиня решил обрушить на меня кару.
— У Элуны два лица. Одно тебе известно, второе — Ночной Воин. Он забирает с поля боя павших доблестной смертью воинов, а так же наделяет еще живых силой перед битвой.
— Она воплощает в себе и мужское и женское? — Страж не удивился, но нахмурился, стараясь все уложить у себя в голове. Все же, божественное теперь касалось его напрямую, и обзавестись своим женским отражением он не хотел.
— Скорее ее второе воплощение, предназначенное для битвы и проявления силы, так называется. Я сама не знаю всего. Ее основной культ сосредоточен на почитании именно Элуны, Ночного Воина привечают только Часовые. Впрочем, это не мешает жрицам молиться и ему, когда понадобится. Чем именно богиня может до тебя дотянуться, я подсказать не могу. Это в равной степени может оказаться как дождем из застывших кристаллов звездного света, так и что-то другое. Считается, что у нее нет воплощения, она бестелесна. Но как все обстоит на самом деле, никто подлинно не знает.
— Может ее верховная жрица знает больше. Спрошу у нее. Спасибо.
— Не за что. Я бы посоветовала тебе вытребовать возможность прикоснуться к Сфере Элуны, если хочешь понять больше. Некогда богиня сотворила этот артефакт и отдала его жрицам, чтобы они могли воззвать к ней напрямую.
— Так и поступлю. — непроизвольно взгляд драконоборца скользнул по фигуре Аспекта Снов. — Кхм, у меня есть еще несколько вопросов.
— Спрашивай, сейчас Кошмар не так силен, так что время есть.
— К слову, как протекает твоя борьба?
— Зеленая стая смогла очистить часть оскверненного леса и загнать Кошмар в ущелье. Он заметно ослаб и сейчас не так опасен, как прежде. Вихрь будто разрывается изнутри. Его постоянно дергает в разные стороны, он причудливо качается и изгибается. Я сейчас размышляю, как надежнее его запечатать.
— Почему не уничтожить?
— Чтобы окончательно избавиться от Кошмара, надо вырвать из недр Азерота его источник. До тех пор его можно лишь сдерживать.
— Начало уже положено. Йогг-Сарон корчится в моем огне, с каждым днем его рев все тише, попытки вырваться слабее, а регенерация медленнее.
— Радостные новости. — Изера выдохнула, с воздухом выпуская часть напряжения. Сама ее осанка стала более расслабленной. — С наложением печати мне придется поторопиться и, возможно, понадобится твоя помощь. Тот лес, что пророс в Изумрудном Сне на месте Кул-Тираса, сплошь покрылся золотом и огненными цветами. На его территории и вокруг нет ни одного следа Кошмара. Там сама природная энергия изменилась. Мои дети начали летать туда, чтобы отдохнуть и избавиться от дурного влияния.
— Я окажу тебе любую помощь, какая потребуется.
— Тогда поспеши разрешить свои разногласия с Кенарием. Он начал пробуждать друидов ото сна. Моей стае все труднее контролировать затронутые Кошмаром территории. Без друидов мне придется отказаться от всех своих планов и целиком сосредоточиться на очищении. И тогда зеленая стая сможет покинуть Изумрудный Сон еще не скоро.
— Я бы хоть сейчас его убил. — Алгалон пожал плечами. — Как найти? Вот в чем вопрос.
— С этим я помочь не смогу. — драконица смежила веки. — Он скрылся от меня. Ушел на какой-то из слоев.
— Да уж, сюда охотников не направить. Да и нет в Цитадели способов и инструментов для выслеживания полубогов. Может, через его ученика получится чего-то добиться. Он всяко не сможет спрятаться от меня так же, ведь его супруга точно прятаться не станет.
— Хочешь взять верховную жрицу в плен? — эльфийка усмехнулась и сложила руки под грудью, чем немного визуально ее увеличила.
— Я же не бесчестная тварь, чтобы поступать таким образом. — владыка Цитадели отвел глаза в сторону. — Малфурион сам явится к ней, когда прознает о моем визите. Там то я и задам ему вопросы. За одно узнаю, остались ли еще среди ночных эльфов настоящие мужчины, или они теперь способны лишь прятаться за своими женщинами. Мне тут довелось посмотреть на калдорай прошлого, на бой у Колодца Вечности.
— Тогда ты и правда будешь разочарован. Сейчас у калдорай нет армий, похожих на ту.
— Дело не в армии, и не в том, что защищают леса одни женщины. Мне важно узнать, остались ли еще у ночных эльфов те дух, отчаяние и мужественность, с которой они шли против демонов. Если Малфурион будет юлить, избегать ответов или прямо откажется принимать участие в грядущей войне, хотя бы как защитник, я сломаю его рога и повешу где-нибудь в таверне верхнего города. А потом продолжу их ломать, когда будут отрастать новые. Он ведь главные среди друидов, значит говорит за всех.
— Верховная власть и авторитет находятся у Кенария. Малфурион его ученик и герой войны.
— Тем не менее, он решил занять место одного из правителей калдорай. Значит, будет отвечать по своему положению. В отношении Тиранды я испытываю некоторый оптимизм. Ей, по крайней мере, соловьем в уши не заливается трусливый полубог.
— Надеюсь, у тебя получится добиться своего. Друиды немалая сила.
— А ты? Тебя они не послушают? — Первый Страж снова повернулся к эльфийке.
— Нет. Они почитают Кенария. Его слово для них закон. Я отстают от него слишком сильно. Пожелай он, и друиды обратятся против моей стаи, не побоявшись напасть даже на меня.
— Безумие.
— Как есть. — мать зеленой стаи развернулась и направилась к чаще. — Твой соратник скоро проснется, а мне надо продолжить следить за Кошмаром.
— Зови и я приду, чтобы помочь.
Еще несколько секунд, как зачарованный, Алгалон смотрел вслед дранице. Произвольно или нет, она покачивала бедрами, что вкупе с ее нарядом, притягивало взгляд. Чары рассеялись, когда она обернулась и негромко посмеялась.
Дернувшись назад, владыка Цитадели резко встряхнул головой, прогоняя прочь лишние мысли. Проворчав нечто нечленораздельное себе под нос, он опустился на одно колено перед Рейнхартом и закрыл глаза. Перед внутренним взором огонь, олицетворявший друга, рос с вполне заметной и ощутимой скоростью.
Когда пламя стало яростным костром, превзойдя внутренний огонь старших сыновей Первого Стража, старый рыцарь открыл глаза. В них блеснул белый, чистый Свет, без малейшей доли тех ярости и стремлений, которые были присущи золотому. Вертикальные драконьи зрачки полнились скрытой в них твердостью и уверенностью.
— Ты нашел ответы, которые требовались. — не спрашивая, утверждая, произнес драконоборец и протянул руку.
— Да. — приняв помощь, Рейнхарт занял вертикальное положение. — Испытание позволило мне ясно посмотреть на себя со стороны и ужаснуться. В собственных мыслях я смешал все: личные стремления, надежды, законы и устои ордена, создав кашу, густо посоленную виной, и которой едва не захлебнулся в итоге. Тридцать лет мира плохо сказались на мне. Я размяк. — слова давались ему легко, решительно. Он не видел в них ничего постыдного, только признание ошибок.
— Дракона тоже не отверг, хотя мог. Почему не стал? Мне казалось, ты шел сюда в основном за этим.
— Я вспомнил, каково наше дело и на какие жертвы необходимо идти ради него. Тем более, испытание показало мне, что драконья кровь не несет вреда. В моей голове только мои мысли, ни чьи больше. И тот Свет, на который я всегда полагался, он часть моей души, а не проявление внешней силы, принадлежащей кому-то или чему-то иному. Он весь мой, без остатка.
— То есть, ты не бился с внутренним драконом? И как понимать — Свет твой?
— Я видел только зеркала, парящие посреди небесного облака, и себя, в виде лучистого шарика. Стоило мне заглянуть в отражение, там представало то, чем я являюсь. Вернее, часть меня. Я видел множество образов и подолгу размышлял над каждым, пока не приходил к какому-то выводу. Тогда я чувствовал некое облегчение и возможность двигаться дальше. Единственный, кого я убил там, внутри, был я сам. Сгорбленный, жалкий предатель, держащий обломок меча. — старый рыцарь хлопнул по ножнам. — Он прятался за зеркалом.
— Как тебе удалось? — полюбопытствовал Алгалон. — У тебя ведь не было с собой оружия. Или ты получил его, проходя испытания?
— Нет, я до самого конца оставался в форме шара. Именно последнее испытание явило мне правду о Свете. Я был его воплощением, а предатель — отголоском моего прошлого, воплощением слабости и той Тьмы, что продолжала жить внутри меня. Избавившись от него, я избавился от проклятого червя, что грыз меня изнутри все время, путая помыслы.
— Позволишь? — оставив Погибель парить рядом, владыка Цитадели окутался огнем, облачившись в Чешую.
Увидев кивок, он положил ладонь на грудь друга. Длань сразу налилась нестерпимым золотым сиянием, затмевающим зыбкие сумерки Изумрудного Сна. А разум Первого Стража погрузился в иные материи, оставив мир первозданной природы.
Осознав себя посреди безбрежного волнующегося океана, простирающегося посреди ничто, он увидел картину, с которой уже был знаком. Свет, в его истинном виде, был отнюдь не однородной энергией.
Золотые потоки, вечно находящейся в движении силы, пронизывали серебряные нити и целые облака. Если к ним прикоснуться, можно было почувствовать разное: от несравненной благодати, бесконечной заботы и любви, до невообразимой ярости и догматичности, о которые могло разбиться все во вселенной.
В Свете находилось слишком много разнообразных концепций, порой противоречащих друг другу, из-за чего его последователи могли так сильно разниться меж собой. От упрямых, почти тупоголовых, поборников их собственной версии справедливости, в погоне за которыми они могли творить зло, свято уверенные в обратном. До абсолютно мягких, чистых приверженцев мира.
Прикасаясь к одному из потоков, наполненному теми или иными догмами или концепциями, всякий последователь Света обретал приверженность к его силе и первые представления о правильном, касательно служения Свету.
Однако, красоты и благодать, которыми полнилось пространство вокруг, мало интересовали Первого Стража. Он мог посмотреть на них в любое мгновение, достаточно закрыть глаза и пожелать. Сосредоточившись на связи душ, которую предварительно установил, он перенесся совершенно в другую часть знакомого пространства. К его окраине и даже за нее.
Золотой и серебряный Свет остался где-то далеко, о нем напоминало лишь далекое сияние. Все вокруг занимала чернота. Тьма. Голодная, вампирическая энергия, возникающая там, откуда уходит Свет. Она тянула свои щупальца к одинокому белому облаку, так похожему на обычное небесное явление. Но не могла его достичь, разбиваясь о чистые, полные благости, лучи.
Тьма потянулась и к драконоборцу, оказавшись точно так же развеяна, но уже золотым сиянием, наполненным его собственной ненавистью по отношению к окружающему мраку. Но, в отличии от души Рейнхарта, создавшей вокруг себя огромный кокон, отвоевав собственный пятачок пространства в ничто, он так не мог.
Душа Алгалона лишь сияла, недостижимая для Тьмы, не более того.
Вернувшись в реальность, владыка Цитадели отнял руку, чем разрушил связь и крепко задумался. По всему выходила так, как и сказал его друг — он черпал силу сам в себе, тот Свет, к которому он прибегал, принадлежал ему самому. И никому больше.
«Не понимаю, как такое могло произойти… Не в предыстории же все дело? Пока только одно ясно — моя защита ему не нужна. С остальным придется как-то разобраться. Однако, до чего смешно. Я считал себя главным проводником Света в Цитадели, да еще и с божественным началом. А как оказалось, на фоне Рейнхарта, я мелкая свечушка. Но оно и понятно, наши силы в этом плане различны. Я действительно лишь проводник, в то время как он, на самом деле, нечто большее»
— Удалось что-то понять? — спросил старый рыцарь.
— Немногое. — Чешуя растворилась в облаке огня, и владыка Цитадели озадачено почесал затылок. — Тут без пары бочек дварфийского самогона не разобраться. Одно скажу — ничего плохого с тобой не произойдет, а об остальном мне надо подумать самому. Обратиться к той стихии, к которой мы с тобой постоянно прибегаем.
— Я бы тоже хотел принять участие. Все-таки это касается меня напрямую. А если поможет понять себя лучше, то всяко пойдет на пользу.
— Само собой. — легко согласился Первый Страж. — А пока давай проверим кое-что другое. Превращайся в дракона. Немного полетаем над Калимдором, сделаем кружок по Восточным Королевствам, и вернемся обратно. Изера обещала отправить кого-то из своих детей к эльфам, предупредить о нас. Образами столицы и пути к ней, она тоже поделилась.
— Один вопрос: зачем пролетать над Восточными Королевствами?
— Чтобы знали, кто кружил у них над головами, когда придет время переговоров. Плюс, ничего не помешает нам рассыпать вниз мелкие благословления, а именно Церковь Святого Света имеет самый большой религиозный вес в тех землях. Да и просто — чтобы не расслаблялись. — драконоборец улыбнулся во всех зубы.