* * *
Источник моей силы — Солнце. Соответственно, и все неполадки, накладки и сбои в её работе стоит связывать с ним. Ну, в первую очередь с ним. То есть, прежде чем начинать перебор иных возможностей, причин и вариантов, стоит обратить внимание именно на Солнце. Либо на криптонит. Но тот — это вообще «номер ноль» в табеле о рангах источников неприятностей, и на его наличие либо отсутствие рядом надо обращать внимание всегда. Вообще всегда. Даже, когда никаких неполадок, накладок или проблем ещё и в помине нет. Иначе — появятся. И быстро.
Однако, там, где произошёл нынешний мой сбой, из-за которого я и познакомился с пьянюшкой-журналистом, никакого криптонита и в помине не было. Ни зелёного, ни красного, ни каких бы то ни было других цветов и оттенков. И это точно: проверено и перепроверено не один и не два раза. Прочёсано и вычесано всё, вплоть до отдельных атомов этого вещества ещё в прошлом учебном году. Вообще, моими стараниями и такими темпами, наш городок скоро самым чистым от этой дряни местом на планете станет: «Добро пожаловать в Смоллвиль — зону, свободную от криптонита!». Неплохой слоган, правда? Звучит! Жаль только, что звучать он нигде и никогда не будет, так как внимание к этому материалу я привлекать не собираюсь. С этим и так уже Лютер-старший неплохо справился, взвинтив цену на него до небес.
Но, ближе к делу. Криптонита на том участке дороги не было. Ни на самом, ни в радиусе пары километров вокруг него. Я проверил это сразу после сбоя, как только оттащил Уайта в безопасное место, а способности вновь заработали. И потом ещё не поленился вернуться чтобы проверить позже. Результат не изменился — не было его там. Ни единого самого маленького кусочка.
Стало быть, можно переходить от причины номер ноль, к причине номер один. То есть — к Солнцу.
С чего я вообще так загоняюсь по этому поводу? Ну, сбойнуло разок и сбойнуло — подумаешь! Как говорят программисты: «Если ошибка не повторяется — о ней забывают». Точнее, на неё забивают, так как жить не мешает, а дел других и так хватает. Но! Всё и дело-то в том, что не один раз был сбой. Проблемы с контролем и дозировкой сил преследуют меня по мелочи, то тут, то там, уже второй день.
Если первый раз со сколько-то серьёзными последствиями это случилось на трассе — пострадал журналист. Точнее, его машина. Сам он отделался лёгким испугом. Второй — со столбом на установке ограждения для скота, и пострадал только столб, то третий: произошёл на ферме сегодняшним утром. И никто не пострадал исключительно чудом или божьим проведением: в небо улетел целый трактор! Но, хуже того: он не просто улетел, так бы и фиг с ним, улетел и улетел — новый куплю, соберу или распечатаю. Так ведь он же с небес потом на землю вернулся! Со всем ему положенным ускорением и набранным импульсом.
Знатно грохнулся! Журналист, рядом с которым этот мой «Зверь» приземлился, аж чуть виски своим не подавился от неожиданности и удивления.
Какой журналист? Да всё тот же: Пэри Уайт. Везёт ему на такие происшествия. Да и вообще: просто, везёт. Он, как раз на остановку автобуса пришёл, чтобы тихо и мирно обратно в свой Метрополис уехать после того расстройства, которое я ему доставил своими шуточками с экскурсией и последующим предъявлением справки из психлечебницы.
Уайт осмотрелся, чистым воздухом вздохнул, достал фляжечку, отвинтил крышечку, поднёс горлышко ко рту и… тут с неба, меньше, чем в десятке метров от него падает наземь здоровенная, многотонная махина нашего с отцом многострадального трактора. Со всем ему положенным грохотом. Словно, грозное божественное предупреждение о том, что не надо к этой отраве прикладываться! Что, в следующий раз, не в десяти метрах, а прямо на голову обрушится небесная кара!
Журналист, прикипев остановившимся взглядом к развалившемуся, вмявшемуся в асфальт монстру, фляжку свою, из которой не успел сделать и первого глотка, ото рта отвёл и перевернул, послушно выливая её содержимое наземь. Логичное, кстати, в такой ситуации решение — очень уж намёк от мира непрозрачный.
Откуда я это знаю? Ну, так я уже рядом в этот момент стоял. Успел прибежать в своём ускорении. Трактор поймать не успел, Уайта выдернуть — тоже. Пары секунд не хватило. Той пары секунд, в которые и длился очередной сбой.
— Это знак, мистер Уайт, — хмыкнул я и опустил руку ему на плечо. Хотел было хлопнуть, но нет, опустил аккуратно. На всякий случай. А то с этими непонятными сбоями лучше не рисковать: зашибу ещё.
— А? — испуганно-растерянно обернулся ко мне он.
— Знак, что пора бросать пить, мистер Уайт! — добавил я.
— А… а… — туповато промычал он, поворачиваясь туда и обратно, глядя то на трактор, то на меня. Понимаю его: тоже не сразу бы способен был бы выдать что-то членораздельное. Ну, кроме мата, понятное дело. Мат-то вылетает легко и внятно в любой совершенно ситуации, что бы вокруг не творилось — на то он и универсальный боевой язык, чтобы в стрессовой обстановке работать.
— Трактор, — как маленькому несмышлёному ребёночку сказал я ему, продолжая держать одну руку на его плече, но теперь заглядывая ему прямо в глаза. — Трактор — да. Упал. С неба — да. Прямо почти на вас — да, — продолжил мягко увещевать я. — Бывает. Ничего страшного. Ну не зашиб же?
— Но…
— Тракторы не летают? — подсказал ему его же вопрос я. — Конечно, не летают. А этот вот полетел. Ну ничего: он больше не будет. Правда-правда. Я с ним поговорю, и он больше не будет…
— Кларк! — возмутился наконец пришедший в себя и собравшийся с мыслями Пэрри. — Хватит мне голову морочить! Как ты это мне объяснишь?! — сбросив мою руку со своего плеча, пальцем своей руки некультурно показал он на лежащий монструозный трактор.
— Ну я же вам справку показывал? — встречно спросил его я.
— Справку? — нахмурился он.
— Это Смоллвиль, мистер Уайт! Если сейчас не уедете, то и у вас такая же появится. Улавливаете? — с намёком сказал ему я.
— То есть? Не сбивай меня! Я журналист! И я теперь не успокоюсь, пока не раскопаю всю правду об этом происшествии! Кларк! Это же сенсация! Это передовица любой газеты! — начал заводиться он.
— А, чего тут раскапывать-то? — пожал я плечами. — Подумаешь, в городе фриков кто-то не рассчитал сил и запулил в небо трактор. Эка невидаль! Тут и не такое случается. Я же вам рассказывал, помните?
— Но… — даже не нашёлся, что на это ответить он. Но собрался с мыслями удивительно быстро. Хм, не раз уже замечал, что журналисты — крайне стрессоустойчивые люди. Сумасшедшие, конечно, но удивительно легко адаптирующиеся и подстраивающиеся под совершенно любые обстоятельства, какими бы невозможными те ни были. — То есть, весь тот бред, что ты нёс — правда?
— Чистейшая! — с искренней добротой и открытостью посмотрел на него я. — Или я, по-вашему, на лжеца похож?
— Но это же… — вновь начал пылать от открывающихся перспектив он.
— И вы даже можете попытаться написать об этом. Уверен: ваш редактор знатно повеселится, когда будет это всё читать. Может быть, даже отпуск вам выпишет для поправки здоровья.
— Но у меня же есть доказательства! Я же сам это видел! Этот вот трактор… — показал он рукой, отведя её в сторону и продолжая смотреть на меня.
— Какой трактор? — удивлённо поднял брови я.
— Этот… — с запалом повернулся он и замер. — …трактор, — всё ж, по-энерции договорил он. Вот только, никакого трактора там уже не было. И даже следов от его падения в асфальте, на асфальте и вокруг него не было. Ничего не было, что могло бы напомнить о недавнем происшествии.
Ну, а что, суперскорость — это чит. Глупо было бы им не пользоваться.
— Но… но… он же только что был здесь, Кларк! Я же видел! И ты видел!
— Видел, — не стал отрицать я. — Был. А теперь нет. Точно так же, как исчезнут совершенно любые улики или доказательства, которые вы попытаетесь кому бы то ни было предъявить или показать.
— Но…
— У нас тихий и провинциальный город, мистер Уайт. И нам бы хотелось, чтобы он таким же тихим и оставался дальше. Толпы репортёров и туристов-зевак нам здесь не нужны.
— Но, — прищурился журналист. — Зачем ты мне тогда всё это так подробно рассказывал и показывал, Кларк?
— А почему бы и нет, мистер Уайт? — пожал плечами я. — Вы — талантливый журналист. Везучий, предприимчивый, с бульдожьей хваткой. День-другой, и вы бы сами до чего-нибудь такого докопались. Я просто ускорил процесс. К чему усложнять?
— Но… — даже не нашёлся, что ответить сразу на это он. Уверен, чуть позже он бы достойный ответ подобрал, но я просто не оставил ему такой возможности, не став затягивать паузу.
— Да и, почему бы не поделиться с приятным, понимающим собеседником? Мы люди гостеприимные. Однако, одно дело — рассказать вам, одному конкретному человеку. И совсем другое дело: печатать об этом в газетах, либо болтать по телевизору. Этого нам уже не надо.
— Но люди имеют право знать!
— Кому надо, мистер Уайт, поверьте — знают. Все заинтересованные лица, и те, в чьи служебные обязанности эти вопросы входят, давно обо всём знают.
— Люди имеют право знать! Мы живём в свободной стране! — не сдался он.
— Ну, если вы так считаете: пишите, — равнодушно пожал плечами я. — Вот только… а, что для вас главное в профессии журналиста, мистер Уайт? В чём лично вы видите задачу журналиста? Его высший смысл?
— В том, чтобы рассказывать людям о том, что происходит! О том, что от них скрывают! Находить сенсации и предавать их огласке! — ни секунды не сомневаясь, заявил он.
— И только? — удивился я. — Мне вот казалось, что самое главное, это помогать людям, делать их жизнь лучше. Я ошибаюсь?
— Эм, но… Конечно, главное — это помогать людям. Но журналист должен рассказывать людям!
— А вот, допустим, у одной женщины есть… некоторые паранормальные способности, — резко перевёл разговор я. — Довольно слабые и почти безобидные. Комплектом к ним идёт небольшой дефект внешности. Аномалия тела. Опять же: ничего ужасного. Кому-то, возможно, эта аномалия даже может показаться симпатичной. Но она этой аномалии, да и способности в целом очень стесняется. Очень переживает. Прячет, скрывает. Показывает только врачам, и то, только по необходимости. А вот вы, журналист из «X-style», об этом узнали. И даже фотографию умудрились достать. Что будете делать? Опубликуете?
— … — Пэрри хотел ответить, но не успел, так как я продолжил, не дожидаясь его ответа. Ведь, это было ещё не всё, что я хотел ему сказать.
— С другой стороны, — не стал останавливаться и продолжил я. — Вам в руки попала информация о преступлениях, совершённых и ещё совершаемых чиновником, занимающим очень высокий и важный пост. Очень могущественным и влиятельным чиновником, который в состоянии доставить вам массу проблем и неприятностей. В том числе, даже угрожать вашей карьере и жизни. Причём, даже из той тюрьмы, в которую его могут упечь на десятки лет из-за вашей статьи о его преступлениях. Что лично вы выберете, если у вас в руках окажутся сразу два таких материала, мистер Уайт? — задал я вопрос, в то время как у меня в руках уже появились две жёлтые папки с бумагами.
Журналист, стоящий передо мной, замер, уставившись на эти папки.
— Девушка, — чуть приподнял одну папку. — Чиновник, — опустил первую и приподнял вторую. Потом проделал всё в обратном порядке. — Чиновник. Девушка. Ваш выбор, мистер Уайт?
— Это шутка какая-то, Кларк? — нахмурился Пэрри.
— Никаких шуток, — пожал плечами я. — Это действительно настоящий компромат, попавший, по случаю, мне в руки. С которым я сам не знаю, что делать. Я ведь не журналист. У меня нет ваших связей и вашего имени в журналистике. А вот у вас и то, и другое есть. Так, что вы выберете?
— Я не беру «кота в мешке», Кларк. Прежде чем ответить, я бы хотел ознакомиться с содержанием этих материалов и проверить их достоверность. Сам понимаешь, я дорожу своим именем и репутацией.
— Что ж, — невольно улыбнулся я после фразы о репутации, смешно было слышать её от журналиста с «X-style» — настолько «жёлтого» и низкопробного кабельного канала, что найти хуже, было бы ещё очень затруднительно. — Понимаю вас, мистер Уайт. Возьмите, — отдал ему обе папки я.
Откуда они у меня? Ну, первая, про девушку — это из архивов АНБ. И, стоит Уайту попытаться опубликовать её, как он тут же подпадёт под статью о госизмене и уедет «в места не столь отдалённые» на очень долгий срок. А вторая, про чиновника… ну, за то время, что мы с Лексом игрались в теневых правителей мира, у нас с ним накопилось такое количество грязи на стольких «серьёзных» людей, что большего труда стоило выбрать только одного «кандидата», чем собрать это вот досье. А грязь там была такая, что, даже просто читая о ней, уже чувствуешь себя испачканным.
Хранить такое… сложно. Морально сложно. Публиковать самому, как было тогда с Госсекретарём… не в моём нынешнем душевном состоянии. Не хочется рисковать только-только обретённым эмоциональным равновесием. Так что, отдать это всё кому-то другому, было очень заманчивым решением. Можно сказать, что этот Уайт очень вовремя появился в моей жизни. И, если бы он не объявился сам, то его, пожалуй, стоило бы придумать.
Но, в целом — да, это было испытание. Проверка и ловушка одновременно. Проверка на то, стоит ли иметь с этим типом дело. Понятно, что я его не боялся совершенно. Поэтому и рассказывал так много всего о смоллвильской жизни открыто и без утайки. Даже слишком много и слишком без утайки. Ведь он никак не сможет это опубликовать. Именно из-за того, что «слишком». Ему никто не поверит. Даже редактор «X-style» на смех его поднимет с такими сюжетами. Тем более, что при такой попытке, у него в личном деле тут же появится запись о прохождении им лечения в той же «Бель рив» в связи с шизофреническим бредовым расстройством, отягчённым алкогольной зависимостью и галлюцинациями. Совершенно официальная, настоящая и проверяемая запись. После чего, уже никаким его словам уже вовсе веры не будет. Тем более, что никаких материальных доказательств и свидетельств у него на самом деле не будет. А всё, что он сможет найти, тут же будет исчезать.
Я его не боялся. Но и угрожать не хотел. Вообще не люблю угроз. А вот переключить его на что-то полезное — почему бы и нет? Зря что ли он на Пулицеровскую премию номинировался?
В общем, нагрузил, озадачил и оставил. А сам вернулся на ферму чинить поломанный падением трактор и разбираться дальше, что же с моими силами в действительности творится. Очень неуютное это чувство — отсутствие контроля над самим собой. Очень.
* * *
Оказалось всё очень просто и очень сложно одновременно: действительно Солнце. Точнее, «вспышки» на нём. Аномальная солнечная активность, вызванная падением большой ледяной кометы на его поверхность. Об этом даже в новостях по телевизору говорили, только я мимо ушей пропустил.
А зря.
Просто «вспышки» на солнце. Просто… Вот только, что с этим делать? Понятно, что переждать, и всё придёт в норму. Сейчас придёт в норму. Но: в следующий раз? Ведь надо быть сверхнаивным человеком, чтобы думать, что эти вспышки такие первые и последние. Что в будущем такое не повторится. И, что же: быть «метеозависимым»? Каждый день начинать своё утро с просмотров прогноза солнечной активности на день? Шугаясь и оставаясь дома каждый раз, как на светиле появится малейшее пятнышко?
Какая-то так себе перспективка для существа, привыкшего ощущать себя чуть ли не богом. Очень так себе. И мне она не нравилась.
Я долго думал, что можно с этим сделать. Как решить проблему. Даже к криптонскому терминалу в пещеру слетал, чтобы поискать хоть какой-то намёк на ответ там. Однако, на мысль меня натолкнул не терминал, а Лана с её браслетом, которым она всё никак не наиграется. Уровни усиления на её браслете. Эти цифры и то, какие они дают возможности, какие СНИМАЮТ ограничения при повышении уровня.
То есть, если на той же условной двадцатке ещё имеет значение калибр пули, которую в тебя выпускают: тридцать восьмой, к примеру, или сорок пятый, то на «шестидесяти» уже совершенно всё равно становится, какого размера кусок металла и из чего в неё выпускают. Эти разницы в миллиметрах стираются. Перестают иметь значение. Точно так же и с силой на подъём: на пятёрке или десятке она ещё прикидывает вес поднимаемого груза — шестьдесят, сто или сто пятьдесят килограмм. Ну или двести (я не очень вникал, не помню конкретные параметры на каждой отметке). Сто пятьдесят ещё поднять можешь, а сто пятьдесят два — уже тяжело. Но, когда ставишь те же шестьдесят, то не задумываешься уже вовсе. Не влияют такие мелочи и колебания…
Или ещё более простой и понятный пример: без усиления, на то, как быстро ты можешь пробежать сто метров, или, сколько раз подтянуться: двадцать или двадцать один, двадцать два, влияют разные факторы. Поел ты вовремя или нет, выспался или всю ночь блудил, в какой фазе цикла тренированности находишься, да та же погода или солнечная активность… Но, когда ты врубаешь «десяточку», то на всё это уже плевать: ты однозначно выполнишь норматив.
Вот и применительно к моей ситуации такой подход… должен работать. То есть, чтобы не зависеть от вспышек и активности, я должен просто стать сильней. Значительно сильней. Должен заполнить свои внутренние «аккумуляторы» до более высокой отметки.
Это в теории. Но, как такого добиться на практике? Летать-то я до сих пор так и не умею. А иным способом увеличить плотность светового потока, получаемого от светила, находясь на поверхности, кроме, как оторваться от этой поверхности и подняться повыше, туда, где облачность и толща атмосферы не фильтрует, ослабляя его, не добьёшься. Можно подняться на вершину самой высокой горы и «загорать» там. И это действительно работает — световой поток там сильнее, но… кратного увеличения, необходимого мне для проверки эффективности этой идеи гора не даёт. Слишком незначительный эффект.
Я долго думал над этим вопросом. Теоретизировал, прикидывал варианты так и эдак…
Вру. Ни хрена я не долго думал. Решение уже давно было у меня в голове. И мне нужен был только формальный повод, чтобы это решение реализовать. Формальный повод, чтобы такое себе разрешить…
Что именно? Да распечатать космический катер «Бэтмена» и слетать в нём к Солнцу, чтобы хлебнуть его сил всей грудью!
Можете называть меня наркоманом. Я даже оправдываться и отрицать не стану. Я и сам себя таковым называю. Ведь это же самое типичнейшее наркомановское поведение: придумывать новые и новые формальные поводы, чтобы разрешить себе «вмазаться» ну ещё хоть разок, под совершенно любым предлогом, но…
Я это сделал. Ещё и Лану с собой взял.
Распечатал на своём заднем дворе из хлама и металлолома космический корабль, загрузился в него вместе со своей девушкой. Штурвал на себя, вверх и вперёд — в сияющий красный диск закатного солнца… Романтика!
Правда, именно красным диск оставался не долго. Ведь такую окраску светилу придаёт атмосфера и пыль, в ней содержащаяся. Но всё равно: вдвоём улететь в закат — это романтично! Никто с этим не станет спорить.
Зачем мне понадобилась в космосе Лана? Ну, кроме того, что просто хотелось сделать своей девушке приятное и показать космос? И кроме того, что она бы на меня могла серьёзно обидеться, если бы я её с собой не взял?
А разве этих двух причин не достаточно?.. Эх! Хотелось бы мне так возмутиться и быть с собой честным при этом. Но, к сожалению, не могу. Так как третья причина была. И куда более весомая, чем две озвученные до этого. Третья причина заключалась в том, что мне нужен был «якорь». «Тормоз», «ограничитель», «предохранитель», «стопор», «барьер» — как это не назови, смысл один: кто-то или что-то, что не даст мне слишком увлечься. То, что остановит меня вовремя. То, что не даст нырнуть в Солнце и сожрать его. То, что вырвет меня из транса, когда начнёт накрывать…
Очень… трусливая причина, правда? Но, к сожалению, она реальна. Как Супермену того мира нужна Лоис, так мне нужна Лана, чтобы продолжать оставаться человеком. Чтобы не стать окончательно богом. Милостивым или жестоким — не так важно, это уже детали. Слишком легко увлечься и забыть, когда обладаешь настолько громадными силами.
Взлёт прошёл штатно. Да по-другому и быть не могло, так как это ведь был уже не первый «распечатанный» мной катер, и не первый запуск. Все детали и нюансы давно отработаны.
Отрыв от земли. Вертикальный подъём. Потом плавный набор скорости уже не вверх, а вперёд, как уже ранее говорилось, к закатному солнцу, параллельно земной поверхности. Плавный набор, но всё равно, быстрый. Аппарат же на космические скорости рассчитан и даже сверхсветовые, так что земные мерки: машина, поезд, самолёт, ракета — это меньше, чем миллиметровая риска на длинной шкале спидометра аппарата. ОДНА миллиметровая риска.
Так что, какие-то секунды, и «параллельно земле» становится уже «по касательной к земной окружности». А мы, пронзая небосвод, точнее атмосферу, уже вырвались в бесконечную черноту космоса. И земля, оставшаяся позади, уже не бесконечное в обе стороны лоскутное одеяло, а шар. Сначала очень большой шар, разрисованный разными красками. А после уже и маленький шарик. Сначала с баскетбольный мяч размером, потом с футбольный, теннисный, мячик для пинг-понга…
А Солнце с той же скоростью и в той же прогрессии, что уменьшалась Земля, увеличивалось, постепенно занимая всё больше и больше места в области нашей видимости. А я… чувствовал, как в меня вливается сила, даже сквозь все защитные системы и поверхности катера. Как этой силы становится больше. Больше, больше и больше… Как тоненькая струйка «писающего в Большой Каньон мальчика» сначала становится струёй из брандспойта, потом горным ручьём, потом речкой, потом рекой и, наконец, хорошим мощным водопадом.
И именно на этом моменте Лана обеспокоенно тронула меня за плечо, а я распахнул глаза, которые, оказывается, уже закрыл веками, и с трудом сбросил одурь наваждения. И даже физически встряхнулся для надёжности.
— Может, уже достаточно близко, Кларк? — осторожно спросила она у меня. Я только кивнул, глянув на показатели работы защитных систем катера: они показывали значения, уже опасно близкие к максимальным. А ведь Солнце на обзорном экране ещё не успело превысить размеров обычного обруча, какие крутят на талии женщины всех миров, безуспешно надеясь похудеть. Ещё даже не размер «воздушного шара», того, с корзиной, на котором летают люди.
Но я не стал спорить. В конце концов, именно для этого, для напоминания мне о границах, я и брал с собой Лану.
Так что, остановил катер здесь. Проделал все необходимые манипуляции с автопилотом. Распечатал и повесил за бортом «спутник», такой же, как те, что висят на орбите нашей планеты. Связал этот «спутник» (хотя, какой он спутник, если никого не сопровождает, а будет висеть просто в пустоте? Но не важно) остальной системой «Алисы», что позволило вычислить наши координаты и рассчитать расстояния. Потом…
Потом, воспользовавшись специальной системой шлюзов, довольно тесной и неудобной, так как это только катер, а не полноценный космический корабль, вышел в открытый космос. Вышел и повис в пустоте рядом с катером. Точнее, «встал» на его поверхность, на крыло. Парить в пустоте было слишком стрёмно — высотобоязнь никуда не делась. Пусть, по факту, «стояние» на крыле висящего в пустоте катера принципиально ничем не отличалось от свободного «висения в пустоте», но психологически было легче.
Я стоял на крыле звездолёта голый и впитывал лучи Солнца всей поверхностью своей кожи. И это было мучительно приятно.
Стоял и впитывал, пока Лана не принялась меня звать, используя все доступные средства для связи. Хотя, я бы услышал её и вовсе без них. Даже притом, что звала она, находясь внутри корабля с воздушной атмосферой, а я находился снаружи, в безвоздушном пространстве. Для моего супер-слуха не было никакой разницы.
— Кларк! Мы начали двигаться! Катер сам двигается к Солнцу! И очень быстро!
— Понял, Лана, — тяжело вздохнул я, снова сбрасывая с себя одурь и наваждение. — Возвращаюсь.
— Остановились… — удивлённо констатировала она, не понимая, что именно произошло. Хотя, чего тут понимать? Я снова увлёкся. И непроизвольно начал двигаться туда, где можно было получить ещё больше такой сладкой и манящей силы. Пусть сам я не умею летать, это не говорит о том, что моё тело не умеет…
Я распечатал ещё один «спутник» и оставил его висеть уже здесь, на новой отметке, подсоединив его к общей сети. Ни зачем. Просто, чтобы был.
Потом было возвращение и посадка на землю, заталкивание космического корабля в специально для него отстроенный сарай и запирание ворот за ним на засов…
Понятно, что можно было и не заморачиваться: отправить кораблик обратно на солнце после того, как мы из него вышли у нас на заднем дворе, а в следующий раз просто распечатать новый, но… пожадничал я. Совсем ведь новая, хорошая вещь, жалко выбрасывать. Мало ли — послужит ещё.
Ну а потом: естественное продолжение романтического вечера уже на нашей, почти уже супружеской кровати. «Этап прикосновения к земле» — куда уж без этого?..
* * *