Мы стояли у подножия цитадели Ороса, и это место давило на нас всей своей мёртвой, угрюмой тяжестью, как будто сама земля хотела проглотить нас целиком. Цитадель возвышалась над руинами, как сломанный гигант — некогда величественная башня с толстыми стенами из чёрного валерийского камня, гладкого и вечного, теперь покосившаяся, с обвалившимися верхними этажами, где ветер свистел сквозь трещины, издавая звуки, похожие на стоны умирающего. Вокруг неё земля была изрыта ямами, из которых вырывался пар, горячий и едкий, пропитанный серой, что жгла лёгкие даже через маски. Гул вулканов отдавался в груди, глубокий и низкий, как сердцебиение земли, и каждый шаг отзывался лёгким дрожанием, напоминая, что мы на краю пропасти. Мешки с находками — золото, драгоценности, клинки из валерийской стали — тяжело висели на плечах бойцов, их звон при движении звучал, как обещание богатства, но никто не жаловался: мы знали, что настоящие сокровища, если они и есть, ждут внутри. Торн, наш раненый, шёл с нами, опираясь на плечо товарища, его лицо было бледным, культя перевязана, но глаза горели упрямством.
— Я не останусь, — сказал он, когда я предложил ему ждать наверху. — Если умру, то с мечом в руке. — Его слова эхом отозвались в моей голове — я видел в нём себя, того мальчишку, что когда-то спасал детей на льду Северной Двины.
Терон, всё ещё возбуждённый от находок в библиотеке, указывал на вход — тёмный проём, ведущий вниз, в подземелье, где свет факелов едва пробивал мрак. Его борода была покрыта пеплом, очки запотели, но глаза сияли, как у ребёнка, увидевшего звёзды.
— Вот оно, — прошептал он, его голос дрожал от смеси страха и восторга. — Цитадель была сердцем Ороса, где архонты хранили самое ценное. Верхние залы, вероятно, разграблены или разрушены веками назад, но подземелье… там могли уцелеть хранилища. Но осторожно — Рок расколол землю, и туннели нестабильны. Обвалы, газы, возможно, даже ловушки от древних стражей. Мы идём туда, где нас ждет сама смерть.
Рикард, перекидывая тяжёлый мешок с золотом на другое плечо, фыркнул, но в его голосе сквозила нотка серьёзности — даже он чувствовал, как место давит, как будто стены следят за нами.
— Ловушки? Терон, вы говорите так, будто мы в сказке о героях и драконах. А на деле — мы лезем в нору, полную пепла и смерти. Но ладно, если там золото или сталь, я готов. Только если найдём что-то по-настоящему ценное, как тот Светлый Рёв, то я забираю долю первым — за везение. Хотя, если там ещё один такой бой, как с каменными, я требую надбавку за риск.
Каркан, проверяя жгут на культе Торна, проворчал, его глаза сузились под маской, а седая борода встопорщилась.
— Везение? Ты нашёл тот меч случайно, роясь, как крот в таверне в поиске выпивки. А мы здесь рискуем шкурами. Подземелье — это могила, и если обвалит, твоё "везение" не поможет. Деймон, может, разделим группы? Не все сразу — если рухнет, хоть кто-то вернётся рассказать Алиссе, что мы погибли героями. И Торну лучше остаться — парень еле стоит.
Торн, опираясь на товарища, поднял голову, его голос был слабым, но твёрдым.
— Я иду, Каркан. Без руки, но я воин. Если там сокровища, хочу увидеть их сам. А если смерть — встречу её лицом к лицу.
— Разделимся. Я, Рикард, Каркан, Терон и десяток бойцов — вниз. Остальные ждут наверху, охраняют мешки. Если через шесть часов не вернёмся, уходите на корабль. Не геройствуйте зря. Торн, ты с нами — но держись позади.
Мы вошли в проём, спускаясь по крутой лестнице, вырубленной в камне — ступени были неровными, покрытыми слоем пепла, что скользил под ногами, как предательская грязь. Воздух становился жарче с каждым шагом, как в кузнечном горне, и запах серы смешивался с чем-то металлическим, как кровь на клинке. Факелы в руках трещали, отбрасывая тени на стены, где виднелись следы от инструментов — валерийцы вырубали эти туннели века назад, и их мастерство всё ещё поражало. Пар из трещин шипел, обжигая кожу через перчатки, и я слышал, как бойцы перешёптывались: — Это место проклято… Чувствую, как что-то смотрит на нас.
Терон шёл впереди, бормоча себе под нос: — Здесь должны быть хранилища. Эти туннели вели к их сокровищницам.
Туннели ветвились, узкие и тесные, с низкими потолками, где сталактиты капали горячей водой, шипя, как змеи. В одном месте потолок обвалился, засыпав проход обломками, и нам пришлось расчищать — Рикард ругался, отбрасывая камни: — Чёртова могила! Ещё один обвал — и мы сами станем частью декора. Терон, вы уверены, что это не тупик? Я не подписывался на работу шахтёра.
Каркан молча работал, его плечи напряглись: — Меньше болтай, больше двигай.
Мы вышли в огромную пещеру — подземный зал, размером с цитадель наверху, с потолком, усеянным сталактитами, что капали горячей водой, и полом, изрытым ямами, из которых вырывался пар. Стены были вырезаны с геометрической точностью, как будто валерийцы знали, как заставить камень петь, но трещины и обвалы напоминали о Роке. В центре — руины хранилища: сундуки, разбитые временем, и стойки с оружием, покрытые пылью, но металл сиял. Но перед нами встала преграда — огромный огненный червь. Он вырвался из трещины в полу с рёвом, от которого пещера задрожала, обломки посыпались сверху. Его тело, длиной метров в пятьдесят, покрыто лавовой чешуёй, что трескалась и сочилась магмой, пасть — как вулкан, извергающая пламя, глаза горели, как угли в горне. Червь извивался, его хвост хлестнул по стене, и камни рухнули, отрезав путь назад. Запах палёного камня и жара ударил в ноздри, а жар был таким, что пот под маской казался кипятком.
— Боги! — заорал Терон, отступая назад, его очки чуть не слетели. — Огненный червь! Живёт в лаве, жрёт камень и металл! Это… это чудовище из легенд! Мы вторглись в его дом!
Рикард выхватил меч, его голос дрогнул, но он выдавил шутку, чтобы держать себя в руках.
— Чудовище? Похоже на моего будущего тестя после третьей кружки рома! Но твою мать, босс, какой твой план? Рубим или бежим? Потому что эта тварь выглядит так, будто хочет нас на сожрать!
Каркан встал плечом к плечу со мной, меч наготове, его голос был твёрдым, как сталь.
— Рубим. Если отступим, он нас поджарит. Деймон, ты главный — бери его на себя, мы отвлечём. Только не дай ему спалить нас, как тех дураков в Пайке, что полезли к Грейджоям без плана.
Я почувствовал прилив ярости — знакомый жар в венах, мышцы налились силой, топор в руках стал продолжением тела, как будто он сам жаждал боя. Червь атаковал первым, плюясь пламенем — волна огня прошла по пещере, обжигая воздух, и мы рассыпались, укрываясь за колоннами. Я рванул вперёд, используя магию земли — яма открылась под червём, заставив его тело провиснуть, но он вырвался, ударяя хвостом, что рушил стены, обломки летели, как снаряды, один угодил бойцу в плечо, и тот рухнул с криком. Рикард метнул кинжал в глаз — попал, червь заревел, извиваясь, и пасть раскрылась, извергая пламя, что растекалась по полу, шипя и дымя. Каркан рубил по чешуе — меч скользил, но оставлял трещины, и он крикнул: — Цель в слабые места, в просветы в чешуе!
Терон, прячась за валуном, вопил: — Избегайте огня! Она прожжёт доспехи!
Я прыгнул на спину червя, вцепившись в чешую, что обжигала перчатки, топор вошёл в щель между пластинами — кровь брызнула, обжигая руки, но я держался, чувствуя, как ярость кипит, заглушая боль. Червь корчился, ревя, его хвост хлестнул, сбив меня — я покатился по полу, рёбра заныли, но встал, вливая магию в землю. Шипы из камня выросли, пронзая тело червя снизу, он заревел громче, кровь хлынула из ран, и я снова прыгнул, вонзая топор в глаз — червь взвыл, его тело треснуло, как расколотый камень, и он рухнул, пещера задрожала от его падения, пыль и пар заполнили воздух.
Мы тяжело дышали, пещера усыпана обломками.
— Живы? — спросил я, вытирая пот и кровь с лица.
Рикард кивнул, кашляя: — Благодаря тебе, босс. Но мы его сделали.
Каркан сплюнул: — Сделали, но потеряли двоих. Проклятое место.
Мы двинулись по залу, обходя лавовые лужи, что шипели и дымя, и обломки, что осыпались от ударов червя. Пещера была огромной — потолок терялся в полумраке, стены вырезаны с древней точностью, с нишами и полками, где когда-то стояли статуи или сундуки. В центре, за телом червя, виднелась ниша — углубление в скале, укрытое обломками, что мы отодвинули, используя шесты и мечи. Там, в полумраке, освещённом только факелами, лежали они — десять драконьих яиц. Они были размером с голову взрослого мужчины, гладкими, как речные камни, отполированные веками, но тёплыми на ощупь, словно внутри теплилась жизнь. Каждое яйцо отличалось: одно — красное, как свежая кровь, с золотыми прожилками, что слабо мерцали в свете факелов; второе — зелёное, как леса Севера, с серебряными венами; третье — чёрное, как ночь, с синими всполохами; четвёртое — синее, глубокое, как Узкое море; пятое — золотистое, с рубинами внутри; и так далее, до десятого — фиолетового, как глаза Таргариенов, с чёрными линиями. Поверхность была идеальной, без единой царапины, но когда я коснулся одного — красного — почувствовал лёгкую вибрацию, как будто внутри что-то шевельнулось. Терон замер, его руки дрожали, когда он осторожно взял зелёное яйцо, поворачивая его в перчатках.
Яйца… драконьи яйца, — прошептал он, его голос сорвался от благоговения, глаза расширились, как у ребёнка, увидевшего чудо. — Легенды оживают. Эти яйца живые, не окаменевшие. Валерийцы хранили их здесь, в вулканическом тепле, чтобы они спали, пока не придет время. Представьте: огонь и кровь, как в старые времена. Эти яйца — ключ к империи, к драконам, что правили миром. Но… они спят веками, и пробудить их — риск. Один неверный шаг, и они могут стать камнем навсегда. Или… вылупиться в самый неподходящий момент. — Он повернулся ко мне, его лицо, покрытое сажей, сияло: — Деймон, это… это изменит всё…
Рикард присвистнул, осторожно беря чёрное яйцо, его пальцы в перчатках дрожали — даже он, мастер шуток, почувствовал вес момента. "Это… это стоит империи. Они тёплые, как живое сердце. Если они вылупятся, то это будет невероятно.
Каркан хмыкнул, беря синее яйцо и осторожно укладывая в мешок: — С ними мы станем легендой. Только осторожно — не разбейте. Это не монеты, чтобы звенеть. И если они вылупятся, я первый скажу: — Деймон, твоя идея, твои драконы.
Бойцы вокруг замерли, их лица — смесь страха и жадности — отражали свет факелов, и один из них, молодой парень из "Роты Розы", прошептал: — Драконы… как в старых сказках. Но в сказках они всегда жрут героев.
Рядом с нишей — руины хранилища: сундуки, разбитые временем, но внутри — оружие из валерийской стали. Копья с волнистыми лезвиями, что сияли, как новое серебро; щиты с гравировкой драконов, лёгкие, но крепкие, способные выдержать удар; мечи, длинные и короткие, с идеальным балансом, эфесы простые, но удобные, металл не тускнел от пепла.
Рикард сказал: — Это арсенал короля. С таким мы разобьём любого.
Каркан кивнул: — Полезно. Но вес — проклятье. Не переусердствуйте, или не унесём.
А я нашёл свой трофей — двуручный меч, лежавший в углу ниши, частично погребённый обломками. Он был огромным, лезвие волнистое, с простым эфесом из чёрного металла, инкрустированным серебром. Когда я поднял его, он лёг в руку идеально, баланс совершенный, как будто создан для меня — лёгкий, несмотря на размер, и острый, как бритва. Металл сиял, не покрытый ржавчиной, и я взмахнул им — воздух свистнул, эхом отразившись от стен.
— Это мой, — сказал я, чувствуя, как он становится частью меня. — С ним я смогу изменить многое — битвы, судьбы.
Терон кивнул: — Двуручник архонта. Редкость — валерийцы ковали такие для элиты.
Мы вернулись на корабль, нагруженные сокровищами — яйца в специальных мешках, обмотанных тканью, чтобы не стукались; оружие и золото в трюме, где бойцы укладывали их с благоговением. Подъём был тяжёлым: туннели тряслись, обвалы сыпались, и мы потеряли ещё одного — обломок придавил воина, и пришлось оставить его.
— Прости, брат, — прошептал я, когда мы уходили. Путь назад был молчаливым — усталость навалилась, Торн шёл, опираясь на всех, его шаги неуверенные, но он держался: — Стоило руки, капитан. Эти яйца… они волшебны. Драконы. Команда тащила мешки, спотыкаясь в темноте, факелы догорали, и воздух в туннелях становился гуще от пара. Когда мы выбрались наверх, солнце уже клонилось к закату, руины Ороса тонули в красном свете, и вулканы рычали, как будто прощались.
На корабле нас ждали остальные — они охраняли мешки с предыдущими находками, лица напряжённые.
— Потери? — спросил один из них, и я кивнул: — Пятеро. Но… смотрите. — Мы выложили яйца на палубу — они мерцали в свете, и команда ахнула, шепотки разнеслись: — Драконы… боги, это правда.
Рикард усмехнулся: — С таким грузом мы короли. Но серьезно, босс, это изменит всё.
Каркан молча укладывал оружие: — Изменит, но цена… Торн без руки, пятеро мертвы. Валирия даёт, но и забрала двойную цену.
Мы подняли якорь, и корабль отплыл медленно, руины Ороса таяли в дыму и тумане, как воспоминание о кошмаре. Вода Дымящегося моря шипела вокруг, пар клубился, но мы вышли из него, ветер наполнил паруса. Я стоял на носу, сжимая новый меч, глядя, как берег исчезает, и мысли хлынули, как река после дождя. "Игра Престолов" — та цепь событий, что я знал из первой жизни, из книг и сериалов, которые были для меня просто историей. Смерть Аррена — это начало конца: отравлен, вероятно, по наущению Мизинца или Серсеи, чтобы запустить хаос. Роберт отправился на Север, сделает Неда десницей, и там, в Винтерфелле, всё закрутится — бастард Джоффри, инцест Серсеи и Джейме, письмо от Лизы о "семени сильном". Затем охота, где Роберт погибнет от кабана — или от вина Ланселя, подмешанного по приказу Серсеи. Обвинение Тириона в покушении на Брана, казнь Неда на ступенях септы Бейлора, восстание Севера, Война Пяти Королей — Ренли, Станнис, Бейлон, Джоффри, Робб… Кровь, предательства, Красная Свадьба, где Робб и Кейтилин падут от рук Фреев и Болтонов, Тирион убьёт Тайвина, Санса убежит с Мизинцем, Арья станет убийцей, Бран уйдёт за Стену… А дальше — Белые Ходоки, Дейнерис с драконами, хаос, что поглотит континент, драконий огонь, что сожжёт Королевскую Гавань. "Отца надо спасать," — подумал я, сжимая перила так, что дерево скрипнуло. "Роберт — мой отец, несмотря на бастардство, и его смерть запустит ад. Успею ли? Письмо пришло недавно, он ещё не на Севере, но время уходит. С этими яйцами и мечом я могу изменить всё — встать на его сторону, разоблачить Серсею, спасти Неда." Но Дейнерис… её судьба жгла мысли, как лава. Вспомнились отрывочные образы: её свадьба с Дрого, яйца драконов, рождение чудовищ, завоевания в Эссосе, а потом — вторжение в Вестерос, безумие, что сожжёт всё. "Она — огонь и кровь, но может быть союзником. Я встретил её в Пентосе, маленькую девочку с серебряными волосами и фиолетовыми глазами, назвавшую меня рыцарем. Теперь она на пути к халу, к рабству и боли. Я могу вмешаться. Спасу её, дам яйца — она вылупит драконов под моей защитой. Вместе мы изменим игру — Таргариены вернутся, но не в хаос, а в порядок." Решение пришло, как удар топора: да, вмешаюсь. В Браавосе отправлю шпионов — перехвачу караван к Дрого, спасу её. Роберт, Нед, Дейнерис — все они теперь моя забота. Валирия дала мне инструменты — теперь время действовать.