Двадцать шестой день с начала Похода
Прослушав последние слова отчета, произнесенные магом из дворцовой стражи, Лириса легким жестом отпустила его обратно. Оставшись стоять на месте, она полностью ушла в себя. Почти не моргала и не дышала. Только думала.
Все ее ожидания подтвердились, а отправленные с отрядом проводники из числа следопытов смогли добыть даже больше. Казалось бы, повод для радости. Старого врага, единственного врага, не стало. Однако то, с какой легкостью это случилось, и то, какие возможности продемонстрировал отряд, тяжким бременем легко на сердце эльфийки.
Начать следовало хотя бы с того, что весь штурм и полное уничтожение твердыни со всеми укреплениями, заняло меньше четырех часов. Посланный драконом отряд совсем не встречал сопротивления, походя сметая все на пути. Они раскидывали троллей, как ребенок игрушки. Больше всего времени у них ушло на выманивание лоа, кровожадных божков, нежели все остальное. Не будь у них надобности запечатать их в сферы, все могло завершиться еще быстрее.
Робкая надежда на то, что такой отряд у Алгалона всего один, или хотя бы элитный, разбилась о словоохотливость воинов и магов. Они ничуть не скрывались, отвечая на вопросы. Элита среди них действительно имелась, но по тем же донесениям, в бой она так и не вступила. А по словам воинов Цитадели, со всем управиться мог всего один из старших братьев. Для них тролли, тысячи лет терзавшие Леса Вечной Песни, стали скорее легкой прогулкой, формой отдыха после тренировок и боев на северном континенте.
Всякая надежда, что избавиться от гнета дракона удастся относительно просто, или хотя бы набравшись сил, умерла еще в момент выслушивания последнего отчета. Она и до этого еле жила, слишком уж невообразимый уровень мощи он показал. Теперь даже помощи воплотившегося источника начинало казаться мало.
Не давало покоя и то, с каким упоением наблюдатели из числа магов рассказывали о возможностях чародеев из Цитадели. Сверху на это накладывалось их восхищение механизмами, големами странной формы. То, с какой легкостью они прокладывали себе путь через любые укрепления, включая стены, пугало. Лучших воинов троллей они могли попросту задавать, превратив в кусок измочаленного мяса. Големы могли, казалось, все. Разворачивали площадные щиты, посылали мощнейшие стихийные лучи, распространяли вокруг себя странные ауры, не говоря об иных возможностях. Ко всему прочему, ни один из них так и не получил повреждений.
Слышавшие или видевшие это собственными глазами магистры, что с недавних пор прекратили обособленно существовать у Плато Солнечного Колодца, сами загорелись создать нечто подобное. Вот только, во всем Кель’Таласе было не сыскать столько металла. Имевшиеся шахты и рудники обеспечивали скромные поставки. До недавних пор большего не требовалось.
Экономический фактор стал одним из главных, в череде прочих, о которые разбились чаяния Лирисы. Она не могла себе вообразить, сколько могло стоить в золоте подобное чудо волшебства, или как наладить настолько масштабную добычу металла. У нее просто не укладывалось в голове, насколько богаче и развитее Цитадель.
Против воли, у нее то и дело мелькало подспудное желание, где-то далеко, отправиться на землю дракона, чтобы увидеть все лично. Понять. Осознать. Оно становилось тем сильнее, чем больше крепла уверенность в провале всех предыдущих планов. В конце концов, учиться у лучших было незазорно, хотя кель’дорай давно не приходилось прибегать к чему-то подобному. Именно они стали лучшими во всем для всех вокруг. Хотя когда-то, на первых порах, им пришлось многое перенять у троллей по части лесной войны. Иначе было не выжить.
«Кажется, мы снова на историческом распутье, когда решается судьба всех высших эльфов. Останемся мы позади или двинемся дальше, наращивая магические и прочие традиции. Цитадели, очевидно, есть что нам предложить в обмен на войско и хорошие отношения»
— Строишь новые планы? Хорошо. Королева должна быть умной и прозорливой. Тем более, вошедшая на трон таким образом.
Обернувшись на голос, резко придя в себя, Лириса отбросила напряженность, Анвина, воплощение Солнечного Колодца, вошла в комнату на вершине башни. Облаченная в во многом открытое, синее платье, украшенное золотом, она выглядела неотразимо. Волосы поддерживала золотая же диадема, инкрустированная россыпью искусно ограненных сапфиров. Она больше походила на королеву высших эльфов, чем сама Ветрокрылая.
— Да. То, с какой легкостью отряд Цитадели сокрушил Зул’Аман, принесло мне немало пищи для размышлений. Кажется, только я одна видела в Цитадели угрозу. Все, кого я направляла следить за, как думала, битвой, вернулись переполненные восхищением и радостью. Никто не проявляет настороженности. И теперь я думаю, как извлечь из нашего положения больше блага для Кель’Таласа.
— Кель’дорай переполняет эйфория. — улыбаясь, Анвина подошла к окошку и раскрыла, оперившись, как совсем юная дева. — Он даровал вам меня. Об остальном еще рано говорить, но разве одного этого не достаточно, чтобы все радовались? Только время покажет, как Алгалон поведет себя, но пока он воспринимается всеми исключительно положительно, хотя и с налетом легкого страха. Все же, он не постеснялся показать себя во всей красе Луносвету. — она обернулась, почти буквально лучась всеми возможными эмоциями радости. — В остальном, я советую тебе не перечить ему. Наоборот, поддержи Цитадель, когда придет час. И потом проси о чем-то. Алгалон не откажет тебе. У меня есть уверенность, что он с готовностью окажет помощь или несколько услуг Кель’Таласу.
— Он действительно таков, каким себя представляет? — Лирисе сложно было в такое поверить, однако, в присутствии Анвины она теряла голову, ощущая рядом нечто более родственное, чем родная мать. Более того, ее она воспринимала как непререкаемый авторитет. Воплощение истины.
— Именно. Лучшего союзника, чтобы перетряхнуть и укрепить королевство нам не найти.
— Перетряхнуть?
— Некоторые считают, что Кель’Талас должен оставаться прежним, прямо как ты раньше. — улыбка девушки померкла, стертая печалью. — Они будут делать все, чтобы помешать тебе. Скорее всего поднимут восстание, которое возглавит принц. Понимаешь? Королевство должно избавиться от них, оздоровиться. Только общими усилиями кель’дорай смогут возвыситься еще больше.
— Так ли нам нужно меняться на самом деле?
— Алгалон рассказывал правду. Я сама смогла ощутить то, о чем он говорил. Сейчас, ради сдерживания чудовища, вся магия и лей-линии Нортренда перестраиваются, фокусируясь на одной точке.
— И все-таки, я не хочу втягивать кель’дорай туда, где могут разобраться без нас. Кровь высших эльфов слишком ценна, чтобы проливать ее попусту.
— Вот именно поэтому вы стали слабы. — печаль исчезла, сменившись жесткостью. — Бежите, прячетесь, делаете вид, будто всего остального мира не существует. Я собираюсь это пресечь, раз уж выдалась возможность. Кель’Талас не будет слабеть и чахнуть, дожидаясь, пока его сожрет кто-то амбициозный и сильный. Поверь, мне больше твоего известно, сколько кель’дорай утратили за века мира. Нынешние магистры почти потеряли пыл к поиску чего-то нового. Их больше интересует старое, забытое. Застой и медленное разложение поразили вас.
…
Цитадель
После разрешения, полученного на экипировку сделанную по собственным эскизам, Иллидан надолго прописался в нижнем городе, среди бородатых коротышек. Их кампания сначала казалась ему странной. Слишком низко приходилось смотреть, слишком другие условия жизни они предпочитали, равно как и строительные материалы. Нахождение внизу можно было сравнить с попаданием в совсем другой мир. Под землей царствовали иные правила и законы, нежели наверху.
Однако, охотник на демонов удивительно быстро втянулся в непривычные условия, найдя в них ряд плюсов. Те же нравы в Огненной Пропасти оказались куда свободнее и проще, но куда сложнее в иных аспектах. Впрочем, ничего сложнее придворного этикета времен империи, что только радовало эльфа. Многие из дварфов сочетали в себе удивительную мрачность и крайне веселый нрав. Не лезли в карман за словом, выражаясь просто и по существу. Много ругались или спорили.
Впервые попав в ситуацию, когда коротышка намеренно выводил его на спор, Ярость Бури даже растерялся, за что был осмеян и напоен пивом. А потом… потом и сам втянулся. Атмосфера подземного города, кипучая, грубая, оказалась как раз тем, чего ему на самом деле не хватало. Она полностью соответствовала его собственному внутреннему миру, что успел образоваться за тысячи лет заточения.
Сам того не заметив, Иллидан с готовностью начал втягиваться в любой спор, тем более, ему было, о чем спорить. В материалах, имевшихся в распоряжении Цитадели, он ничего не смыслил. Названия металлов и прочего оказались ему чужды. Да и в кузнечном ремесле не разбирался, на что постоянно уповал мастер, норовя прогнать или стукнут каким инструментом. За то в магии эльф смыслил побольше многих. И направления те были совсем не распространены в Цитадели, от чего он постоянно выходил победителем.
В какой-то момент кузницу, которую он облюбовал, где под руководством мастера изучал тексты по материалам, параллельно рисуя и описывая будущую экипировку, начали посещать маги. Они тоже, сказалось соседство, с готовностью вступали в полемику, критикуя те или иные руны или чары. Кто насколько разбирался. Предлагали свои варианты или устоявшиеся, проверенные решения. Их охотник на демонов выслушивал с готовностью, поправляя, кивая или отвергая, либо предлагая что-то еще, от себя. В знакомой среде, говоря о любимом, он воспрял духом.
Дни пролетали один за другим, пока кузница все больше превращалась в балаган. Кто-то даже притащил несколько больших досок и приколотил их к стене. С ними стало гораздо удобнее показывать что-то на всеобщее обозрение, рисуя, а потом стирая. Так свою точку зрения мог продемонстрировать каждый, пока остальные терпеливо ожидали, чтобы разбить ее в пух и прах, когда подходила очередь.
Следом за досками магов, дварфы притащили собственные. Но другие. Простые. На них они приколачивали крупные листы бумаги, с теми или иными решениями. Которые потом, разбившись по обязанностям, воплощали в металле. Так уж повелось, что коротышки присутствовали на каждом собрании магов, облюбовавших их священное место работы. Только в разговоры они не вступали, вместо этого внимательно слушая и записывая с самым серьезным видом.
Где-то в стороне остались стражницы, безмолвными статуями сопровождавшие “пленника” все время. Так продолжалось, пока речь одним днем не зашла о методах сохранения незаметности и чарах невидимости. Тема поднялась из-за начала работ над новой экипировкой для братьев, в частности — гвардий стрелков.
После того случая, всех эльфиек активно взяли в оборот, коллективно составив для них наиболее оптимальные наборы экипировки, принимая во внимание все пожелания. Так они обзавелись готовыми чертежами всего, от колец, до оружия и доспехов, которые оставалось сдать в кузню на выполнение. А Цитадель приобрела опыт в новом направлении. Братья никогда не пользовались методами сокрытия, так как те шли в разрез с их представлении о “честном”. Однако, для будущих гвардий охотников и следопытов, которые помимо боевых задач, должны были исполнять еще и другие поручения, такое подходило как раз.
В себя Иллидан пришел, держа в руках, только с наковальни, готовые клинки полумесяцы. Они еще не успели до конца остыть. По форме они не отличались от прошлых, сохранив прежние размеры. Чтобы не пришлось привыкать к новой длине или изгибу лезвия. А вот все остальное… лежало за гранью прежнего.
Клинки Азинота были превосходны во всем, что касалось ближнего боя. Особенно хорошо они подходили для убийства демонов, так как легко пробивали шкуру и даже рассекали инферналов, оставляли опасные раны. Мало какое оружие вообще могло подобное. Вот только, на том их плюсы заканчивались. Они подходили воину, не магу. С ними было трудно творить заклинания, а список возможных сильно сокращался.
Новые полумесяцы сохранили почти все преимущества прежних, приобретя новые. Так, они являлись проводниками магии, не уступая в этом лучшим посохам. Помимо того, руны на лезвиях могли вытягивать из раненых ману, передавая ее владельцу. Но крылся в рисунке секрет, который мог использовать только Ярость Бури — высасывать сущности демонов напрямую, воруя у них силу и убивая по-настоящему.
— Лучшие кузнецы старой империи не могли сковать подобный шедевр. — искренне произнес охотник на демонов.
Крутя клинки, он с наслаждением рассматривал черные лезвия, покрытые серым дымным рисунком. Однако, любовался он не внешней красотой, а внутренней, ровным сиянием могущественных рун, рисунком, который они составляли и внутренней структурой получившихся артефактов. Рукоятки, ставшие гораздо удобнее, сделанные четко под его руку, прикрывали скалящиеся черепа демонов.
— Как назовешь? — уперев руки в бока, мастер-кузнец и сам любовался своей работой. — Неплохая вышла разминка.
— Пока не решил. На уме крутится одно — Расплата.
— Тебе подходит. — дварф кивнул, важно огладив бороду. — Все-таки мститель, а такое надо подкреплять. Ладно. — он махнул рукой. — Забирай броню и выметайся. У меня тут еще работенка подвалила, больше не могу отвлекаться.
— Конечно. Спасибо. — эльф неглубоко поклонился. Некое умиротворение пронизывало все его нутро. Близился час, когда начнется жатва, и чем он был ближе, тем спокойнее себя чувствовал эльф.
— Лучшей благодарностью будет результат. Убей как можно больше демонов, на том и сочтемся.
Ничего не ответив, Иллидан прошел к ряду стоек, где своей очереди дожидались уже готовые комплекты. Для него, Майев и ее спутниц. Отдельно к ним шли поддоспешники. Поддавшись желанию, охотник на демонов протянул руку и погладил тот, что полагался ему. Такого шелка ему раньше никогда не приходилось касаться. Казалось, одеяние королевы Азшары пасовало перед тем, что должно было использоваться, как подкладка под броню.
На поддоспешнике, вместо рун, лежали чары. Так эффект получался слабее, но более разнообразным. А подкрепляла его чародейская вышивка, исполненная портными. Дополнительно вся ткань была вымочена в растворах, дополнительно придавших ей еще одно свойство — регенерацию. Без всех чар, сам по себе, поддоспешник мог обеспечить выживание при получении ряда тяжелых травм и ранений. Магия же обеспечивала ему возможность дополнительно ослаблять силу враждебных заклинаний, невосприимчивость к большинству болезней, тошноте и прочим прелестям, вроде внушения страха.
Доспех для себя Ярость Бури избрал легкий, чем заставил целую неделю мастера без умолку ворчать и откровенно плеваться. В Цитадели на такое не разменивались, предпочитая полную тяжелую защиту, да бить посильнее, буквально втаптывая врага в землю. Такой стиль боя охотнику на демонов откровенно не подходил. Он предпочитал вовсе полагаться на уклонения и свою змеиную ловкость, чем на что-то еще. Однако, раз возможность имелась, он не стал отказываться, лишь настояв на своем.
Мастеру пришлось повозиться, чтобы сделать все идеально, обеспечив малый вес и защищенность. На выходе получилась тончайшая кольчуга, идущая тремя слоями, покрытая еще более тонкими пластинами брони, что внешне делали ее похожей на латы. Пластины те по толщине не превосходили яичной скорлупы и были черны. По желанию заказчика. Тем не менее, материал, новый, полученный прямиком из Храма Огня, обеспечивал поразительную прочность. Вместе весь комплект весил немного меньше десяти килограмм.
Никаких украшений или выступающий элементов, кроме похожего на татуировки узора и рун, на доспехе не было. Даже шлем вышел самым простым по виду, полностью копируя образ тех, что носили воины крови.