Воздух в Комнате Требований гудел от сконцентрированной энергии и был сладковато-горьким от запаха озона и пота. Максим стоял на колене, опираясь ладонью о прохладный, упругий пол, его грудь тяжело вздымалась. По спине, сквозь промокшую насквозь майку, струились ручьи воды — он сам вызвал этот ливень, чтобы охладить разгоряченное тело и одновременно потренировать контроль над стихией.
«Сорок девять, — мысленно подвел он итог. — Пятьдесят.»
С последним усилием воли он отжался от пола, встал и сгреб мокрые волосы с лица. Сегодняшняя норма была выполнена. Не впечатляюще, не героически, но достаточно для планомерного прогресса. Его демонический резерв, та самая «смола», отозвалась на нагрузку глухой, приятной пульсацией где-то в солнечном сплетении. Она становилась плотнее, послушнее. Медленно, но верно.
Он дал себе ровно три минуты на то, чтобы отдышаться, окинул взглядом полигон, который комната создала для него сегодня — покрытые вмятинами и сколами манекены, лужицы воды на полу, опаленные молнией участки стен. Легким движением мысли он поблагодарил невидимого архитектора этого места, и комната в ответ будто вздохнула, стены задрожали, и пространство начало плавно перетекать.
Темный камень стен сменился светлым деревом и аккуратными каменными блоками. Исчезли манекены, а вместо них появился длинный верстак, заставленный пустыми стеклянными колбами, медными весами и идеально чистой раковиной. В воздухе пропал запах гари, сменившись нейтральной чистотой. Лаборатория была готова принять хозяина. Оставалось только взять свои инструменты и ингредиенты.
Максим нашёл взглядом свой потертый рюкзак, стоявший у двери. Туго набитый свертками с травами, кореньями и связкой пустых флаконов, он казался скромным складом будущего богатства. Затем, взяв его, он аккуратно разложил на верстаке своё добро: стопку пергаментов с аккуратно переписанными рецептами (плод его изысканий в том самом маленьком архиве, доступ к которому он получил от Майкла), пакетики с истолченным в пыль корнем имбиря, бутылочку с дистиллированной водой, отмеренную пипеткой скользкую массу сока алоэ. Простые рецепты, не требующие глубоких познаний, но, судя по всему, пользующиеся стабильным спросом в магическом мире: тоник от прыщей, бальзам для волос, полироль для мётел.
Он выбрал самый простой — тоник. Его движения были экономными и точными. Он не суетился, не сверялся с инструкцией после каждого шага. Процесс был выверен в голове до автоматизма. Разжечь под котлом ровный синий огонь… влить воду… довести до кипения… медленной струйкой всыпать имбирную пыль, непрерывно помешивая по часовой стрелке…
Он погрузился в монотонный ритуал, и лишь его глаза, холодные и сосредоточенные, следили за малейшим изменением консистенции и цвета жидкости. В этом был свой дзен. Контроль. Предсказуемость. Варка зелья, в отличие от его демонической сущности, не требовала скрывать себя. Только знание и точность.
Когда жидкость в котле приобрела нужный мутновато-золотистый оттенок, он снял его с огня и волшебной палочкой провел над поверхностью, шепча заклинание охлаждения. Пар рассеялся, и в котле остался идеально прозрачный тоник. Максим разлил его по дюжине небольших стеклянных флаконов, которые заранее простерилизовал.
Он взял один из них, поднес к свету. Ни осадка, ни помутнений. Идеально. Простоту рецепта компенсировала необходимость идеального соблюдения пропорций и равномерного нагрева. «Себестоимость — копейки, может, сикль-два на все, если не считать труда. А продать Майклу можно будет хоть по полтора-два галеона за штуку. Он уж точно сдернет свою маржу и перепродаст дороже. Главное — объем. Десять таких партий в месяц — и уже очень неплохие карманные деньги. Странно, почему все вокруг такие бедные, если можно просто включить голову…»
Уголки его губ дрогнули в подобии улыбки. Первый шаг был сделан. Не к великой силе, а к банальной, приземленной экономической независимости. Но именно с таких шагов, он знал, и начиналась настоящая власть — власть над обстоятельствами.
Через несколько дней Максим стоял на 5 этаже возле двери своего единственного возможного покупателя. Дверь в комнату Майкла Чарэдса была, как всегда, приоткрыта ровно настолько, чтобы можно было понять, что хозяин не против визитера, но и не жаждет общения. Максим постучал костяшками пальцев по косяку, услышав изнутри короткое «Входи».
Комната была такой же аскетичной, как и в его прошлый визит. Воздух пах пылью, пергаментом и слабым, едким ароматом какого-то консервирующего раствора. Майкл сидел за своим столом, уставленным схемами, но на этот раз его внимание занимал не пергамент, а разобранный до винтика сложный механизм, напоминавший карманные часы, но с тремя циферблатами и слишком уж многими стрелками.
— Симет, — произнес он, не отрываясь от работы. Его пальцы, ловкие и точные, пинцетом извлекали крошечную шестеренку. — Рассказывай.
— Я принёс зелья на продажу. Все сварил сам, — сказал Максим и поставил на свободный угол стола деревянный ящик, где в аккуратных ячейках, проложенных соломой, стояли двенадцать флаконов с прозрачной жидкостью. Рядом он положил еще два — с густым бальзамом для волос и маслянистой полиролью для метел.
Майкл наконец оторвался от часов. Он взял один из флаконов с тоником, поднес к свету, повертел, оценивая цвет и отсутствие осадка. Затем откупорил и понюхал, слегка сморщив нос, чтобы уловить все ноты аромата. — Консистенция? — Как у воды. Не маслянистый, впитывается быстро, — коротко доложил Максим. — Тестировал? — На себе. Раздражения не вызывает. Эффект проявился через два дня.
Майкл кивнул, удовлетворенный. Его взгляд скользнул по остальным флаконам. — Партия. Цена? — Полтора галеона за штуку. Оптом, — голос Максима был ровным, деловым. Он знал, что торговаться с Майклом бесполезно — либо его устроит цена и качество, либо нет. И не имело значения что зелья разные. Они были одного уровня сложности. Да и в целом при одном оптовом покупателе не сильно разгуляешься с ценой на ассортимент. По крайней мере не для таких объемов.
Тот на секунду задумался, мысленно прикидывая свою наценку и потенциальных покупателей среди тщеславных старшекурсниц и заядлых квиддичистов. — Берем, — отрезал он. — Все. Приноси следующую партию через неделю. Если спрос будет, увеличим объем.
Он достал из ящика стола тяжелый кожаный кошель и, не спеша, отсчитал два десятка золотых монет, отправив их скользящим движением через стол в сторону Максима. — Двадцать один галеон. За все. И за твою результативность.
Максим молча собрал монеты. Пересчитывать при Майкле было бы оскорблением. Он просто кивнул, давая понять, что условия приняты.
— И, Симет? — снова окликнул его Майкл, уже возвращаясь к своим часам. — Не рассыпь деньги по дороге. И не вздумай торговать в обход. Ты делаешь продукт. Я обеспечиваю сбыт и безопасность. Нарушишь правило — мы с тобой не знакомы. Понятно?
— Абсолютно, — ответил Максим, уже поворачиваясь к выходу. В кармане его мантии приятно и тяжело звенели первые по-настоящему серьезные деньги. Он чувствовал не эйфорию, а холодное, трезвое удовлетворение. Первая сделка была заключена. Механизм заработал.
Прошла неделя с той первой, пробной продажи. Атмосфера в подземельях Слизерина была густой и тяжёлой, пахнувшей консервированной мощью и горьковатой пылью сушёных компонентов. Максим, как обычно, занимался своим делом на дальней парте, стараясь слиться с тёмной каменной стеной. Его движения по нарезке корня папоротника были точными и выверенными, но сегодня он чувствовал себя особенно сфокусированным. Каждый срез был идеален, каждый взмах палочки для помешивания — экономичен и точен.
Он не сразу понял, что стал объектом пристального внимания. Сначала это было лишь смутное ощущение тяжести на затылке, ледяной сквозняк, не имеющий ничего общего с физической температурой в классе. Затем тень за спиной удлинилась, поглотив свет от его котла.
Максим замер, не прекращая помешивать зелье. Он не обернулся. Он знал, кто это.
— Мистер Симет, — прозвучал над самым его ухом низкий, шелковистый и до смерти знакомый голос. В нём не было ни гнева, ни любопытства. Лишь холодная констатация факта.
Максим плавно закончил помешивание, поставил палочку на держатель и только тогда обернулся. Профессор Снейп стоял вплотную к нему, его чёрные глаза, казалось, видели не лицо ученика, а внутреннюю схему его действий, все его тайные помыслы.
— Профессор? — нейтрально откликнулся Максим.
Взгляд Снейпа скользнул по его котлу, где булькала безупречно синеватая жидкость нужного оттенка, затем перешёл на его рабочее место — безупречно чистое, с аккуратно разложенными инструментами. Ни пятнышка, ни соринки.
— Любопытная интерпретация этапа добавления толчёного рога двурога, — прошипел Снейп, его голос стал чуть тише, а оттого ещё более опасным. — Вы предпочли всыпать его не шестью порциями, как указано в учебнике, а одной, но предварительно прогрев на медленном огне. Рискованно. Но не лишено… своеобразной изобретательности, насколько я помню этот метод опысывался в книге Дагворт-Грейнджера «О способе предварительной подготовки ингредиентов».
Он сделал паузу, давая словам повиснуть в воздухе. Максим молчал, понимая, что любой ответ может быть использован против него.
— Мне неведомо, чем вы занимаетесь в свободное от безделья время, Симет, — продолжил Снейп, его тон стал ядовитым. — И знать не желаю. Однако мой кабинет и мои классы — не место для кустарных экспериментов над косметикой и прочими… бесполезными побрякушками.
Максим почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он знает.
— Но раз уж ваш интеллект, очевидно, изнывает от скуки на моих уроках, — Снейп плавным движением руки, словно аспид, достал из складок своей мантии уменьшенную стопку старых, потрёпанных книг и с глухим стуком бросил их на стол перед Максимом, — возможно, вы найдете им лучшее применение. «Токсикологические свойства парфюмерных основ» Боржиа… «Субстанциальный анализ побочных продуктов зельеварения»… «Нестабильные эссенции и их консервация».
Максим взглянул на корешки. Это была не школьная программа. Это были труды для мастеров.
— Я ожидаю от вас развёрнутое эссе по каждому из этих трудов, — прошипел Снейп, наклонившись так близко, что Максим почуял запась горьких трав и старого пергамента. — Объём — не менее пергамента на каждый. Срок — до конца зимних каникул. И будьте уверены, я проверю каждую запятую.
Он выпрямился, его чёрные глаза впились в Максима с леденящей душу интенсивностью.
— И запомните, Симет, раз уж вы решили играть в аптекаря, — его голос упал до едва слышного, смертельно опасного шёпота. — Если чья-то физиономия покроется сыпью, а чьи-то волосы выпадут клоками из-за вашего самодельного мыла… я лично подмешаю в ваш ужин сыворотку правды и беладонны. Понятно?
Максим почувствовал, как булавка Оливандера на его груди будто впилась в кожу. Он не дрогнул, лишь чуть заметно кивнул, глядя Снейпу прямо в глаза.
— Абсолютно, профессор.
— Прекрасно, — Снейп развернулся, и его чёрные мантии взметнулись вслед за ним, как тень гигантской летучей мыши. — Не разочаруйте меня.
Большой зал сиял тысячами тыкв и летучих мышей, а воздух был сладок от запаха яблочной пастилы и жареной индейки. Максим, впрочем, относился к празднику как к необходимой рутине — как к обязательному собранию в приюте. Он сидел за столом Рейвенкло, механически поглощая порцию пудинга и наблюдая за суетой. Его мысли были далеко: он прикидывал, сколько времени ему еще понадобится для достижения среднего класса. Но без примера перед глазами это было чистой воды гаданием на кофейной гуще. Насколько он понял из записей Мерлина, когда дьявол подходит к новому рангу энергия у него уплотнятся, а физически появляется следующая пара крыльев.
Внезапную паузу в гомоне и последующий взрыв смеха он заметил сразу. Его взгляд скользнул к преподавательскому столу и увидел то, чего и ожидал: Квиррелл, вбегающий в зал с идиотским видом, и его пафосный крик о тролле в подземелье.
«Началось. Согласно сценарию, Квиррелл создает диверсию, чтобы отвлечь всех от попытки украсть философский камень. Примитивно, но работает», — холодно констатировал он про себя, поднимаясь вместе со всеми. Паника вокруг была нелепой и шумной. Он видел, как старосты Рейвенкло, Хиллгард и Клируотер, мгновенно взяли ситуацию под контроль, направляя студентов к выходу организованными группами. Максим молча влился в свой поток, мысленно отмечая: «Интересно, этот цирк будет теперь каждый год? Ведь судя по тому с какой точностью разворачиваются каноничные сцены Хеллоуин всегда будет являться началом каких-то событий».
В гостиной Рейвенкло царило напряжённое, но скорее любопытное ожидание, чем настоящий страх. Все были уверены в преподавателях, а особенно в директоре. Максим устроился в кресле у камина, формально листая учебник, но на самом деле прислушиваясь к обрывкам разговоров. Когда старосты вернулись от декана пошли слухи о «подвиге» Поттера и Уизли, он лишь мысленно хмыкнул: «Ну что же, канон не сбился. Герои получили свои очки за храбрость и нового члена в свою группу. Теперь можно возвращаться к действительно важным вещам».
Этим «важным вещам» он и посвящал все дальнейшие дни, вечера и ночи. Ими он и занимался в день матча по квиддичу. Пока весь замок ревел на трибунах, он наслаждался редкой тишиной в своей лаборатории в выходной день. На этот раз он использовал выданную комнату на 3м этаже. Ведь будет возникать много вопросов, о том где он варит, если не здесь. А искать ненужные подозрения или того хуже скомпрометировать Выручай комнату он не хотел. Ровный гул толпы едва доносился снаружи, не мешая концентрации. Он как раз заканчивал новую партию бальзама, когда в отдалении раздался оглушительный рёв — судя по тону, победный. Гриффиндор выиграл. Максиму было всё равно.
Вечером, однако, избежать обсуждения было невозможно. Гостиная Рейвенкло бурлила. И речь шла не столько о победе, сколько о том, как метла Гарри Поттера пыталась его сбросить, и не рано ли Гриффиндору выставлять столь неопытного, но весьма удачливого ловца.
Услышав это, Максим, сидевший с книгой в углу, мысленно соединил факты. «Ах да, сцена с проклятой метлой. Квиррелл пытается убрать Поттера, а Снейп… контрит его заклинание нарываясь на подожженную мантию. Со стороны это выглядит еще более нелепо, чем в книге. Хотя судя по всему реакция Снейпа была молниеносной — за это ему можно отдать должное. Жалко конечно же Гарри, но он в конце концов сам туда полез. Ему ничего не стоило сейчас также заниматься учебой, а на следующий год уже записаться в команду».
Он перевернул страницу, отгородившись от восторженных и испуганных сплетен стеной равнодушия. Эти детские игры не имели к нему никакого отношения. У него были собственные цели, куда более конкретные и важные, чем летающие на метлах за мячами люди.
Декабрь окутал Хогвартс ледяным дыханием, но в маленькой лаборатории на третьем этаже восточного крыла было жарко от пламени горелок и концентрации. Максим уже не варил партии наугад. На его пергаменте, приколотом к столешнице, теперь красовались четкие графики продаж: каких и сколько зелий нужно, сколько осталось ингредиентов, когда придут следующие партии их же. Рядом же висели слегка измененные рецепты. Он оптимизировал процесс, выжимая из простых рецептов максимум эффективности и прибыли.
Дверь открылась без стука. Максим не вздрогнул — он ожидал этого визита. В проёме возникла худая, чуть сутулая фигура Майкла Чарэдса.
— Симет. Рассказывай, — бросил он, окидывая взглядом лабораторию. Его взгляд на секунду задержался на аккуратных рядах пустых флаконов, расставленных на полке для просушки, да на соседнюю полку уже готовых.
Максим молча протянул ему стопку исписанных листов — отчёт о готовых партий и расходах на ингредиенты за последние три недели. Пока Майкл бегло пролистывал их, Максим упаковал в деревянный ящик новую партию товара — вдвое большую, чем в первый раз.
— Прирост есть, — констатировал Майкл, откладывая отчёт. Его пальцы постучали по крышке ящика. — Качество стабильное. Жалоб нет. Значит, будем расширяться.
Он не полез за кошельком. Вместо этого он достал из внутреннего кармана мантии небольшой предмет, завёрнутый в чёрный шёлк. Развернув ткань, он положил на стол тонкий кожаный дневник в тёмно-синем переплёте. На обложке не было ни названия, ни узоров — лишь гладкая, чуть шершавая кожа и маленькая серебряная застёжка, похожая на коготь.
— Это тебе. Вместо очередной выплаты. Считай авансом за будущие успехи, — голос Майкла был ровным, но в нём слышались нотки делового удовлетворения. — Привяжешь каплей крови. Текст пишешь — он проявляется. Стереть можно мысленным приказом. Уже написанное можно систематизировать добавив оглавление. Никто, кроме тебя, прочитать не сможет. И главное — он не заканчивается. Подкладывай хоть тысячу страниц, толщины не прибавится. Удобно для ведения записей.
Максим взял дневник. Кожа была приятно холодной и плотной. Он ощутил лёгкий, едва уловимый магический импульс, исходящий от него. Это был не просто подарок. Это был стратегический инструмент. Теперь он мог безопасно вести все свои расчёты по магическим кругам, рассчитывать график тренировок, да и просто вести записи не опасаясь, что кто-то найдёт черновики.
— Спасибо, — произнёс Максим, и в его голосе впервые прозвучала не дежурная вежливость, а искреннее, глубокое признание. Это было ценнее любого галеона.
— Не благодари. Просто не теряй, — буркнул Майкл, забирая ящик с зельями. — И не используй для любовных стишков.
С этими словами он развернулся и вышел, оставив Максима наедине с новым приобретением.
Максим не стал ждать. Он острой иглой, всегда бывшей под рукой у любого зельевара, уколол палец и прижал каплю крови к серебряной застёжке. Та на мгновение ярко вспыхнула алым светом, а затем потухла, став матовой и тёплой. Дневник тихо щёлкнул, открываясь.
На первой странице не было ничего, кроме краткой инструкции по пользованию. После он не спеша прочитал запись и следуя ей взял свои записи со столешницы и вложил их внутрь. Добавленные листы растворились в книге, а на первой странице появился текст его записей. Убедившись, что механизм работает, он дождался конца дня и, вернувшись в свою комнату, первым делом достал из второго дна своего багажа важные черновики по расчетам магического круг и вложил их внутрь.
«Вот и все. Теперь прикрыт хотя бы с этой стороны. Можно теперь спокойно вести свои записи не волнуясь что они кого-то заинтересуют».
Уголки его губ дрогнули. Он закрыл дневник — текст исчез. Снова открыл — страница была чистой, готовая принять новые мысли.
В кармане у него звенели последние выплаты от Майкла, а в руке он сжимал ключ к безопасному изучению своей истинной сущности. Механизм его возвращения начал набирать обороты.
Последний день перед каникулами выдался на удивление тихим и разряженным. Воздух в Хогвартсе будто выдохнул, освободившись от напряжения предэкзаменационной учебы и переполняющей большинство студентов радости предстоящего отъезда. Максим сидел в своей комнате в башне Рейвенкло, устроившись на широком подоконнике. За арочным стеклом медленно падал густой снег, превращая Чёрное озеро и зубчатые горы в белоснежное, безмолвное полотно.
На коленях у него лежал синий кожаный дневник. Он был открыт на чистой странице, но пальцы Максима не выводили на ней формулы. Он смотрел в окно, подводя мысленные итоги.
Прошлое казалось ему сном. Литтл Уингинг, работа на магловских старушек, скудные пикники в парке… Теперь его реальностью были магические круги, развитие демонической силы, и еженедельные расчеты с Майклом Чарэдсом. Он провёл рукой по обложке дневника, чувствуя под пальцами магическую прохладу. Все его черновики, все расчёты, все опасные тайны теперь были в безопасности здесь, внутри. Одно лишь это было огромной победой.
В кармане его мантии, отложенной на спинку кровати, звенел тяжёлый кошелёк. Не богатство, но капитал. Старт. Средство для покупки ингредиентов, книг, да банальной одежды и расходников. Он мысленно прикинул планы на каникулы. Лаборатория на третьем этаже будет почти всё время в его распоряжении.
Его мысли прервал шум из коридора — радостные крики, быстрые шаги, предвкушение скорой встречи с семьями. Максим оставался неподвижным. Он не чувствовал ни тоски, ни зависти. Для него каникулы означали лишь одно — бесценные недели безлюдья и тишины, когда можно будет тренироваться в Комнате Требований до седьмого пота, не оглядываясь на расписание и любопытные взгляды.
Дверь в его комнату приоткрылась, и в щель просунулась голова одного из младших райвенкловцев. — Симет! Списками проверяют! Ты остаешься или…? — Остаюсь, — спокойно ответил Максим, даже не оборачиваясь. — Понял! — дверь захлопнулась, и шаги затихли.
Где-то там, в этом списке, вероятно, значились имена Гарри Поттера и Рона Уизли. Их вынужденное заточение в замке было ему совершенно безразлично. Их путь — путь героев, славы и приключений — был для него чужим и неинтересным. Его путь лежал вглубь. Вглубь замка, вглубь магических тайн, вглубь самого себя.
Он закрыл дневник. Текст исчез, оставив после себя лишь обещание бесконечного количества чистых страниц. Он положил его на стол рядом с аккуратной стопкой книг, выданных Снейпом. «Токсикологические свойства парфюмерных основ»… Эссе по ним было его главной целью на эти каникулы.
Он встал и снова подошёл к окну. Сумерки сгущались, окрашивая снег в синие тона. Где-то далеко, у вокзала Хогсмид, должно быть, уже стоял тот самый алый паровоз, готовый увести большую часть обитателей замка в другой мир. Мир, в котором у Максима не было ни дома, ни семьи.
Но здесь, в этой тишине, в этой комнате, с дневником в руке и тяжестью монет в кармане, он был как никогда близок к тому, чтобы построить свой собственный.
Он глубоко вздохнул. Первый акт его новой жизни был окончен. Занавес опустился под аплодисменты уезжающих одноклассников. А для него сейчас начиналось самое главное — время работы за кулисами.