**Дата:** Та же, несколько часов спустя
**Локация:** Геликарриер Щ.И.Т.а, медицинский и допросный блоки
Путешествие на Геликарриер прошло в атмосфере напряженного молчания. Я сидел в бронированном отсеке квинджета, закованный в светящиеся наручники, и с вежливой улыбкой рассматривал сопровождавших меня агентов Щ.И.Т.а. Все как на подбор — суровые, профессиональные женщины, чьи взгляды обещали мне массу неприятностей, если я дернусь. Я не дергался. Зачем? Я сам согласился на эту поездку. Это была часть игры, часть процесса интеграции в этот новый, странный мир. Чтобы тебя перестали считать угрозой, нужно сначала позволить изучить себя. До определенной, разумеется, степени.
Первой остановкой был медицинский блок. Стерильное, залитое белым светом помещение, пахнущее антисептиками и озоном. За толстым бронестеклом, скрестив руки на груди, стояла сама директор Фьюри в компании Марии Хилл. Их лица были непроницаемыми масками. В самом помещении суетилась команда ученых — опять же, преимущественно женщин в белых халатах. Главной среди них была доктор Хелен Чо, гений в области клеточной регенерации, чьи работы я мельком изучал в своем старом мире. Здесь, похоже, она тоже была на передовой науки.
— Мистер Рогачев, — начала доктор Чо, сверяясь с данными на планшете. — Мы хотели бы взять несколько стандартных анализов для оценки вашего физического состояния. Кровь, образец слюны, пара волосяных фолликулов. Стандартная процедура.
— Разумеется, доктор, — я с готовностью протянул руку. — Прошу. Не стесняйтесь.
Моя покладистость, казалось, сбила их с толку. Они ожидали сопротивления, уловок, иллюзий. А я просто сидел на медицинском кресле и улыбался.
Первой была кровь. Молодая лаборантка подошла ко мне со специальным шприцем. Игла была не из простой стали. Я чувствовал в ней примесь вибраниума — очевидно, они готовились к встрече с кем-то вроде Люка Кейджа или подобного «непробиваемого» индивида.
— Расслабьте руку, пожалуйста, — попросила она.
Я расслабил. Она протерла мне вену спиртом, прицелилась и…
*Дзынь!*
Кончик вибраниумной иглы со звоном отломился, ударившись о мою кожу, словно о алмаз. Лаборантка замерла, глядя на сломанный шприц с таким видом, будто он лично ее оскорбил. В лаборатории повисла тишина. За стеклом Фьюри едва заметно нахмурилась.
— Хм. Неловко вышло, — заметил я. — Может, попробуете другую? Или, может, у вас есть сверло поплотнее?
Доктор Чо, не говоря ни слова, подошла к шкафу и достала другой инструмент. Это был уже не шприц, а автоматический заборник с иглой из чистого адамантия, разработанный, вероятно, для работы с кем-то вроде Росомахи.
— Попробуем еще раз, — ее голос был спокоен, но я видел, как напряглись мышцы на ее челюсти.
Она лично взяла мою руку. Приставила заборник. Нажала на кнопку. Раздался тихий гул, а затем резкий, визжащий скрежет, словно кто-то пытался просверлить гранитную плиту тупым сверлом. Через несколько секунд прибор задымился и сдох. Адамантиевая игла была скручена в спираль. На моей коже не осталось даже царапины.
— Так. Понятно, — выдохнула доктор Чо, откладывая бесполезный кусок металла. — С кровью не выйдет. Переходим к слюне.
Мне дали стерильную пробирку. Я с готовностью плюнул в нее. Ученая тут же вставила пробирку в спектроанализатор. Через десять секунд на экране появился результат.
— Что там, доктор? — с неподдельным любопытством спросил я.
— Вода, — тихо сказала она, глядя на экран. — Чистейшая, дистиллированная вода. H2O. Никаких примесей. Ни ферментов, ни амилазы, ни эпителиальных клеток. Просто вода.
— Ну, я всегда говорил, что гидратация — это ключ к здоровью, — подмигнул я.
За стеклом у Фьюри начал едва заметно подергиваться глаз.
— Волосы, — скомандовала она по внутренней связи.
Доктор Чо, кажется, уже потеряла всякий научный энтузиазм и просто выполняла приказ. Она подошла ко мне с пинцетом и выдернула один волос с моей головы. Я даже не поморщился.
— Вот, пожалуйста. Надеюсь, с ним вам повезет больше.
Она положила волос под электронный микроскоп. Несколько минут она молча вглядывалась в окуляр, меняя увеличение.
— И? — не выдержала Фьюри.
— Он… идеальный, — пробормотала Чо. — Идеальная структура. Идеальный цвет. Но… в нем нет ничего. Нет кератина, нет медуллы, нет кортекса. Нет фолликула. Нет ДНК. Это не волос. Это… это застывший сгусток энергии, который идеально имитирует волос. Он пустой.
На этом медицинское обследование закончилось. Полный провал. Они не смогли получить ни одной биологической частички моего организма, потому что мой организм — это не совсем биология. Я давно перестроил себя на субатомном уровне, став чем-то вроде живой, самосознающей концепции в физической оболочке. Мое тело — это идеальная иллюзия, подчиняющаяся только моей воле.
Дальше были допросы. Они длились часами, сменяя друг друга. Сначала была жесткая агентка, пытавшаяся давить и угрожать. Я отвечал ей с непробиваемой вежливостью и логикой, доводя ее до белого каления. Затем пришла женщина-психолог, пытавшаяся влезть мне в голову через сочувствие и анализ. Я с удовольствием перевернул игру и начал анализировать ее саму, указав на ее детские травмы и профессиональное выгорание. Она ушла бледной и растерянной.
Наконец, они привели своего главного козыря — телепатку. Сильную, судя по ауре. Она села напротив, закрыла глаза и попыталась проникнуть в мой разум. Я не стал ставить стену. Это было бы слишком просто. Вместо этого я распахнул перед ней двери. И она попала в бесконечный лабиринт из зеркал. Каждый коридор вел к новой иллюзии, каждая мысль отражалась в тысяче других, создавая оглушающую какофонию. Она увидела сотни моих жизней, ни одна из которых не была правдой. Она увидела, как я спасаю галактики и как я их сжигаю. Она увидела меня богом и смертным, героем и злодеем. Через пять минут ее вынесли из комнаты в полуобморочном состоянии, с кровью из носа.
После этого допросы прекратились. Фьюри, очевидно, поняла, что это бесполезно. Они не узнали обо мне ничего, кроме того, что я сам хотел им рассказать: я — случайный гость из другого мира, обладающий значительной силой, но в целом настроенный миролюбиво.
И вот, наконец, финал этого утомительного дня. Меня снова заковали в кандалы и повели по гулким коридорам Геликарриера. Мы шли в самый защищенный сектор — в тюремный блок. И я уже догадывался, куда меня ведут.
Меня подвели к знакомой стеклянной клетке, подвешенной над шахтой, уходящей на километры вниз. Той самой, что была построена для удержания Халк. Той самой, где в фильмах моего мира держали мою тезку.
— Дом, милый дом, — пробормотал я с усмешкой.
Агенты открыли дверь. Я без колебаний шагнул внутрь. Стеклянная дверь со свистом закрылась, герметизируя камеру. Я оказался в ловушке. В центре комнаты стояла панель управления. Я подошел к ней, рассматривая свое отражение в темном стекле.
Через несколько мгновений с другой стороны подошла директор Фьюри. Она встала прямо напротив меня, разделенная лишь слоем бронированного полимера.
— Впечатляющая конструкция, не так ли? — начала она знакомый диалог. — Мы строили ее не для вас. Но она вполне подойдет.
— О, я не сомневаюсь, — ответил я, поворачиваясь к ней. — Прекрасный образец инженерной мысли. Прочная, надежная. Правда, немного тесновато. И вид из окна так себе.
— Эта клетка создана, чтобы сдерживать нечто гораздо более сильное, чем вы, — продолжала она, ее единственный глаз буравил меня.
— Не уверен, что вы правы на этот счет, — я улыбнулся. — Но спорить не буду. Я ваш гость.
— Вы угрожаете моему миру войной. Вы крадете силу, с которой не можете совладать. Вы говорите о мире, а сами упиваетесь хаосом. Вы заставили меня усомниться в собственных людях.
Она говорила жестко, чеканя каждое слово. Это была ее речь. Ее версия того разговора.
— Это не я привел сюда читаури, директор, — мягко поправил я ее. — Это сделала ваша версия Локи. Я лишь помог убрать мусор. Вы путаете меня с ней. Хотя, должен признать, у нас есть нечто общее. Мы оба любим хорошее представление.
— Вы считаете это представлением? — ее голос стал тише, но опаснее. — Вокруг руины. Сотни погибших. И вы считаете это шуткой?
— Отнюдь. Я считаю это трагедией. Но трагедия не отменяет того факта, что все мы — актеры на сцене. И вы, директор, играете свою роль весьма убедительно. Роль отчаявшейся женщины.
— Отчаявшейся? — она усмехнулась. — Вы хотите увидеть отчаяние?
— Дайте угадаю, — я упреждающе поднял палец. — Сейчас вы покажете мне на этом экране нечто большое, зеленое и злое. Чтобы напомнить мне, что я не самый сильный монстр в этой песочнице.
Фьюри замерла. Я сломал ее сценарий. Она собиралась нажать на кнопку и показать мне запись буйства Халк, как она сделала это с той, другой Локи.
— Вы… — начала она, но я ее перебил.
— Я знаю о Халк. И о докторе Бэннер. Я знаю о гневе, который живет внутри нее. Поверьте, директор, я знаком с гневом. В самых разных его проявлениях. И тот, что внутри меня, порой бывает куда страшнее, чем ее. Так что этим вы меня не напугаете.
Я подошел вплотную к стеклу, наши лица разделяли всего несколько сантиметров.
— Вы думаете, вы меня поймали? Что эта клетка — моя тюрьма? Нет. Это ваша тюрьма. Вы заперли здесь не меня, а свой страх перед неизвестным. Вы пытаетесь контролировать то, чего не понимаете. И это ваша главная слабость. Вы ограничены своим трехмерным, бюрократическим мышлением. Вы видите фигуру на доске, но не видите руки игрока.
Я отступил от стекла, давая ей пространство. Атмосфера была наэлектризована до предела. Фьюри молчала, ее единственный глаз сверкал яростью и… растерянностью. Я победил в этой психологической дуэли. Она использовала все свои козыри, а я их просто сбросил.
И тут я решил добавить финальный штрих. Абсурдный, нелепый, уничтожающий всю пафосность момента.
Я поднял правую руку, согнув ее в локте, как прилежный ученик на уроке, который хочет задать вопрос.
Фьюри уставилась на мою руку, не понимая.
— Простите, директор, — произнес я самым вежливым и невинным тоном, на какой был способен. — Я все понимаю, протокол, безопасность, все дела. Но у меня есть одна маленькая просьба.
Она продолжала молчать, ее лицо было каменным.
— А можно мне журнальчики? — я немного наклонил голову, изображая застенчивость. — Ну, знаете… с девушками. А то здесь, боюсь, будет скучновато.
Тишина. Мертвая, оглушительная тишина. Я видел, как в ее единственном глазу отразился весь спектр эмоций: от шока и недоумения до всепоглощающей, испепеляющей ярости. Ее челюсть сжалась так сильно, что я услышал скрип зубов. Ее левый глаз, скрытый повязкой, кажется, дернулся сам по себе. Она смотрела на меня так, словно хотела испепелить взглядом.
Прошла, кажется, целая вечность. Наконец, она сделала резкий, короткий вдох и выдохнула сквозь стиснутые зубы одно-единственное слово.
— Принесут.
Сказав это, она резко развернулась и зашагала прочь, ее длинный плащ развевался за спиной, как крылья разъяренной валькирии.
Я остался один в своей стеклянной клетке. Улыбка медленно сползла с моего лица, сменившись выражением холодного расчета.
Шах и мат, директор. Пока что.