**Дата:** Неделю спустя
**Локация:** Геликарриер Щ.И.Т.а и Башня Старк
Неделя. Целая неделя прошла с момента битвы за Нью-Йорк. Для города это была неделя скорби, восстановления и зарождения новой легенды. Для Мстительниц — неделя осознания, что они теперь не просто группа индивидуумов, а команда. Для меня же это была неделя… отпуска. Своеобразного, конечно, но все же.
На следующий день после битвы состоялись проводы. Тория, облаченная в свои лучшие асгардские доспехи, с тяжелым сердцем открыла Биврёст прямо с крыши башни Старк. Радужный мост ударил в землю, и она, держа в одной руке контейнер с Тессерактом, а другой поддерживая свою все еще слабую и закованную в специальные кандалы сестру, шагнула в сияющий портал. Перед уходом она подошла ко мне, когда я, под конвоем, наблюдал за сценой.
— Спасибо тебе, — сказала она тихо, и в ее глазах не было прежнего недоверия, лишь усталость и толика благодарности. — За то, что помог. И за то, что… не убил ее.
— Она — твоя сестра, — просто ответил я. — Иногда семья — это самое сложное поле битвы. Я это знаю.
Она кивнула и ушла, унося с собой главную угрозу и главный артефакт этого кризиса. Остальные разошлись по своим делам. Доктор Бэннер уехала со Старк, которая пообещала ей самую современную лабораторию и полное отсутствие внешнего давления. Капитан Роджерс осталась в Щ.И.Т.е, пытаясь найти свое место в этом новом для нее мире. А я… я остался в своей стеклянной клетке.
Но я не был одинок. Ко мне захаживали гости.
Первой пришла Черная Вдова, Наташа Романофф. Она не приносила ни еды, ни журналов. Она принесла шахматную доску. Мы играли молча, часами. Она была превосходным игроком — просчитывала ходы, жертвовала фигурами ради тактического преимущества. Но она играла в шахматы. А я играл с ней. Я позволял ей думать, что она вот-вот поставит мне мат, а затем одним, казалось бы, нелогичным ходом рушил всю ее стратегию. Она не злилась. Она лишь внимательно смотрела на меня, пытаясь понять. Наши партии были продолжением нашего первого допроса — тихой, интеллектуальной дуэлью.
Второй была Капитан Америка, Роджерс. Она приходила с блокнотом и карандашом. Она не допрашивала. Она спрашивала. О моем мире, о героях, которых я знал. О том, что такое ответственность для того, кто обладает силой, способной стирать вселенные. Она пыталась понять мою философию, мой моральный компас. Я отвечал ей честно, но дозированно, наблюдая, как она пытается вписать меня, аномалию, в свою черно-белую картину мира, где есть добро и зло, правильное и неправильное. Она была искренней, и это подкупало. Она была живым символом эпохи, которой больше нет, и отчаянно пыталась стать символом новой.
Третьей, к моему удивлению, была Соколиный Глаз, Бартон. Она не говорила ни слова. Просто приходила, садилась на стул напротив моей клетки, доставала свои стрелы и начинала их чистить, калибровать, проверять оперение. Она сидела так по часу, не сводя с меня внимательного, хищного взгляда. Это не был допрос или беседа. Это было чистое, животное наблюдение. Она изучала меня, как охотница изучает нового, неизвестного зверя в лесу. И я отвечал ей тем же, с ленивой грацией наблюдая за ней в ответ.
Но главным моим ангелом-хранителем, как ни странно, стала Антония Старк. Она не приходила. Она действовала. Всю неделю она вела войну с директором Фьюри. Сначала это были звонки и официальные запросы. Затем в ход пошла тяжелая артиллерия: лучшие адвокаты, которые завалили Щ.И.Т. исками о незаконном удержании. А потом Старк нанесла удар по самому больному — по общественному мнению.
В сеть просочились записи с камер наблюдения, где я сражаюсь с читаури, спасаю Вдову, лечу в портал. Таблоиды взорвались заголовками: «Таинственный герой в плену у Щ.И.Т.а!», «Кто такой Красный Локи и почему правительство его прячет?», «Мститель или угроза? Общественность требует ответов!». Старк умело подогревала интерес, давая расплывчатые комментарии в духе: «Парень спас мой город и мою задницу, а его держат в клетке. Делайте выводы сами».
Давление на Фьюри росло с каждым днем. Люди, только что пережившие инопланетное вторжение, не хотели видеть, как одного из их спасителей держат в тюрьме, как преступника. Протесты, петиции, гневные статьи в прессе. Фьюри держалась неделю. Но даже ее терпение и ресурсы не были безграничны. Ей пришлось уступить.
* * *
Я лежал на узкой кушетке в своей клетке, закинув ногу на ногу. За неделю я успел обжиться. Моя иллюзия, изображающая меня в рогатом шлеме, давно развеялась. Сейчас я был в том, в чем мне было комфортно. На мне была кричаще-красная гавайская рубашка с узором из белых пальм, черные бриджи чуть ниже колена и простые красные парусиновые кеды на босу ногу. На носу — те самые очки в тонкой оправе. В руках я держал свежий выпуск журнала «Popular Science & Mechanics», с интересом изучая статью о перспективах холодного термоядерного синтеза в реакторах типа «Токамак». Рядом на полу аккуратной стопкой лежали другие журналы, которые мне исправно приносили агенты. В основном научные, но были там и несколько глянцевых изданий с девушками в бикини, которые я просил изначально. Я их даже не открывал. Сам факт их наличия здесь был маленьким трофеем в моей психологической войне с директором.
Раздался знакомый звук шагов по металлическому трапу. Я не обернулся. Я знал, кто это.
— Кхм-кхм.
Голос был сухим и раздраженным. Я медленно, с ленцой, опустил журнал себе на грудь. Затем так же медленно снял очки и положил их рядом. Только после этого я повернул голову в сторону посетительницы.
Директор Фьюри стояла перед моей клеткой, скрестив руки на груди. Ее лицо было похоже на грозовую тучу.
— Директор! Какая приятная неожиданность! — я сел на кушетке, свесив ноги. — Вы решили лично проверить, хорошо ли кормят ваших постояльцев? Могу вас заверить, кормят отменно. Хотя меню могло бы быть и поразнообразнее.
— Рогачев, прекратите паясничать, — отрезала она.
— Ну что вы, я совершенно серьезен, — я улыбнулся самой обезоруживающей улыбкой. — Я ваш гость. И должен отметить, что гостеприимство Щ.И.Т.а на высшем уровне. Уютная комната, трехразовое питание, развлекательная пресса, интересные собеседники. Почти санаторий. Разве что свежего воздуха не хватает.
— Можете радоваться. Ваш «отпуск» окончен, — ее единственный глаз сверкнул. — Вы свободны.
— Оу? — я удивленно вскинул брови. — Так быстро? А я только начал привыкать. Неужели мое обаяние наконец растопило ваше суровое сердце, директор?
— Мое сердце растопила мисс Старк со своими адвокатами и медиа-цирком, — процедила Фьюри. — Общественность считает вас героем. И держать героя в клетке — плохой пиар для моей организации.
— Ах, пиар, — я сочувственно покачал головой. — Жестокая и беспощадная вещь. Что ж, я рад, что смог косвенно поспособствовать улучшению имиджа Щ.И.Т.а. Всегда готов помочь.
Фьюри нажала несколько кнопок на панели управления. Раздалось шипение гидравлики, и стеклянная дверь моей темницы медленно отъехала в сторону. Путь на свободу был открыт.
Я не спешил выходить. Я поднялся, потянулся, хрустнув позвонками, и подошел к стопке журналов.
— Одну минутку, — сказал я, начиная собирать их в импровизированную стопку. — Не могу же я оставить такое богатство. Это же подарок.
Фьюри смотрела, как я, не торопясь, собираю научные журналы и глянцевые издания, ее лицо становилось все мрачнее. Наконец, когда я взял всю стопку в руки, она не выдержала.
— Вы издеваетесь, Рогачев?
— Ни в коем случае, директор, — ответил я, выходя из клетки и проходя мимо нее. — Я просто ценю подарки. И знания. В любом их виде. Спасибо за гостеприимство. Если что, обращайтесь. Мои консультационные услуги теперь, правда, будут стоить денег.
Я направился к выходу из блока, где меня уже ждали два агента, чтобы сопроводить на квинджет.
— Рогачев! — окликнула она меня.
Я остановился и обернулся.
— Это не конец, — сказала она твердо. — Я буду следить за каждым вашим шагом. Один неверный ход, одна ошибка — и вы вернетесь в эту клетку. Навсегда.
Я улыбнулся ей на прощание.
— Я бы разочаровался, если бы вы сказали что-то другое, директор. До скорой встречи.
* * *
Полет на квинджете до Нью-Йорка прошел быстро. Я сидел, разглядывая в иллюминатор проплывающие внизу облака и держа на коленях картонную коробку, которую мне любезно предоставили агенты для моих журналов. Трофей. Символ моей маленькой, но важной победы.
Квинджет приземлился на посадочной площадке башни Старк. Когда трап опустился, меня встретил яркий солнечный свет и она.
Антония Старк стояла, прислонившись к стене, в простых джинсах и футболке с логотипом группы AC/DC. На ее лице играла широкая, самодовольная улыбка.
— Ну что, пташка, — сказала она, когда я спустился на площадку, — добро пожаловать из правительственного санатория. Как прошел отдых? Надеюсь, обслуживание было на уровне?
— Вполне, — ответил я, ставя коробку на пол. — Хотя их версия «все включено» оставляет желать лучшего.
— Я так и думала, — она подошла и хлопнула меня по плечу. — Ничего, у меня здесь «все включено» гораздо лучше. Любая лаборатория, любая технология, любой алкоголь в твое распоряжение. Считай это благодарностью за спасение моей гениальной задницы. И за то, что так красиво умыл нашу общую подругу Фьюри. Я почти аплодировала, когда смотрела записи.
Я огляделся. Башня была почти полностью восстановлена. Армия роботов-строителей и нано-сборщиков, очевидно, трудилась без устали всю неделю. Воздух был чистым, небо — синим. Впереди была новая жизнь в новом мире. Без конкретной цели, без плана. Просто жизнь. И, как ни странно, эта мысль меня не пугала.
— Так что теперь, Рогачев? — спросила Старк, заглядывая мне в глаза. — Какие планы у таинственного межпространственного бога-трикстера, застрявшего на Земле?
Я посмотрел на город, раскинувшийся внизу, потом на нее, и улыбнулся.
— Для начала, — сказал я, — думаю, я все-таки попробую ту шаурму. А потом… посмотрим. Похоже, в этом мире мне еще долго не будет скучно.