Изумрудный Сон встретил Алгалона прохладой, полумраком и стелящейся у ног дымкой. Каменное кольцо, проход меж реальностями, стоял на высокой платформе, заметно выделяясь среди пейзажа. Ведь внизу, у самой2 последней ступеньки, уже начиналась территория дикости и первозданной природы.
Высокая трава поднималась почти на метр в самом низком месте и росла крайне густо, а цвет имела от насыщенно зеленого, до почти черно-зеленого. Кусты, в обилии разросшиеся повсюду, местами образовывали настоящие колючие и цепкие стены, сквозь которых, не прорубаясь, было не пройти.
Деревья более всего отличались от привычных. Стволами некоторые экземпляры вытягивались заметно за сотню метров, раскидывая в вышине огромную крону в форме зонтика. Другие были более странными. Они либо сами закручивались в невообразимые формы, либо их побеги и ветки.
Меж растительности летали зеленоватые, желтые, синие и голубые огоньки, колыхая траву и листья. Они же светились в недрах густых колючих зарослей и на закрученных в спирали побегах. Наполняли светом кроны гигантов.
Но, пожалуй, самое главное, что испытал владыка Цитадели, помимо восхищения природой, — облегчение. В его голове сразу же возникла поразительная пустота, которой он не испытывал, казалось, целую вечность. Больше не приходилось контролировать каждую мысль и движение руки, чтобы случайно не породить разрушительную вспышку пламени.
Вместе с облегчением, быстро начали остывать Чешуя и Погибель, с каждой секундой теряя в накале. Всего за несколько мгновений они полностью перестали светиться, приняв свой изначальный вид. Тогда же Первый Страж закрыл глаза и с наслаждением втянул воздух полной грудью, чувствуя глубочайшее умиротворение.
Он сам не заметил, как начал улыбаться и расставил руки в стороны, всем нутром потянувшись к окружающей гармонии, к чистой природе, не тронутой никаких прогрессом. К девственной зелени.
— Все-таки в тебе многое сохранилось от эльфа.
Открыв глаза, драконоборец повернул голову к спутнице, совсем забыв, что был не один. Попав в место своей силы, на собственную территорию мира снов, она никак не изменилась. Разве что глаза теперь всегда оставались открыты, не скрывая своей красоты.
— К чему ты клонишь?
— Ты разбитое на куски зеркало, держащееся вместе благодаря ободу. Стоит убрать из тебя один фрагмент, как посыплется все остальное, разбиваясь на еще более мелкие куски и крошево. В тебе нет единства и согласия с самим собой. — на лице Изеры играла мягкая, добрая улыбка. — Я видела подобное сотни раз. Многие молодые друиды сталкиваются с той же проблемой. Принимая дух зверя, гордо и самоуверенно, они начинают вскоре бояться его, пытаться оградиться. Проводят твердую внутреннюю границу, которая и становится первой трещиной. Если вовремя все не исправить, раскол может обернуться многими бедами. Друиды теряют возможность менять облики, до конца своих дней становясь сломленными. Ты же полностью утратишь свою драконью суть. Боюсь представить, какие последствия это повлечет, помимо потери огромной части твоего могущества. Уже чувствуешь упадок?
Резко напрягшись от услышанного, Алгалон потянулся к силе, что всегда находилась в его сердце. Вместо ревущего пламени и дракона, свившего там гнездо, он обнаружил лишь пустоту. Ничего не осталось.
Вскинув руку, он без труда смог зажечь пламя, однако… оно стало обычным, насколько простым может быть огонь, рожденный из Искры Первого Пламени. Рыжий шар закручивался над ладонью, вместо золотого. Его уже не получалось интуитивно контролировать, выбирая эффекты и задавая цели для сожжения.
— Как? — растерянно спросил владыка Цитадели, развеивая огонь и опуская руку.
В тот же миг Чешуя осыпалась трухой, которую подхватил и унес порыв ветра. Эльф остался стоять в одной одежде, повседневной, только с копьем в руках, не считая колец, подвески и нескольких амулетов.
— Проблема глубже, чем я думала. — Аспект Снов нахмурила брови. — Это произошло бы само, позже. В Изумрудном Сне разделение ускорилось. Видишь ли, правила этого мира… особые. Не зря именно здесь родились Дикие Боги и многое, многое другое. Тут гораздо проще найти общий язык со своим звериным духом друидам, равно как и отказаться от него. Большое значение играет воля и личный настрой, желания. Видимо, ты хотел избавиться от всего драконьего, искренне, вот и результат. Но еще не поздно попытаться исправить проблему.
— Хочешь сказать, я так просто могу лишиться целой части себя?
— Не легко. — Изера покачала головой. — У всех срок разный, все зависит от многих факторов. Тут время течет иначе, поэтому мне сложно измерять его. Нельзя отсечь от себя какую-то часть, можно избавиться от стороннего, при большом желании. Ты был рожден эльфом, а драконья сила пришла позже. Ты не смог принять ее по-настоящему, своей душой. Более того, считал ее лишней, хотел избавиться. Вот результат. В мире, который все стремится вернуть к изначальному облику, ее у тебя нет. Потому моя стая особенно тщательно выбирает кандидатов на становление драконидами.
— Но куда она делась? Такая мощь просто не может пропасть бесследно.
— Она все еще у тебя. — эльфийка пожала плечиками. — Я ее хорошо чувствую. Как всегда яростную, жаждущую вырваться наружу.
— Тогда почему я не могу ее использовать?
— Так для тебя она не существует. Прямо сейчас, из-за твоего настроя и желания, она пытается отделиться.
— А вот этого хотелось бы избежать. Помимо того, что она наверняка причинит огромный вред Изумрудному Сну, она мне нужна.
— Так ли нужна? У тебя хватает и своей мощи, свет и огонь сохранятся. К чему тебе драконья сущность, раз ты не можешь ее принять, не хочешь стать с ней одним целым и переродиться в настоящего дракона, коим мы всегда тебя считали, ошибаясь?
— Стать одним целым? Переродиться? Слишком опасно. — Алгалон взмахнул рукой. — Тот дракон, от которого она мне досталась, не отличался мирным нравом, более того, его насквозь пронизывала тьма. Мой собственный дракон не лучше. Он жаждет разрушать, жаждет подавлять, доминировать над другими. Он упивается войной и кровопролитием. Он гневен, мстителен и не ведает прощения. Мне удалось слишком хорошо его понять, чтобы не питать иллюзий. Становиться с ним одним целым — глупо и… страшно.
— Значит, ты не уверен в собственных идеалах?
— Уверен. — Первый Страж упрямо поджал губы.
— Тогда почему сомневаешься в них? Почему думаешь, что злая и хаотичная натура сможет победить твою? Разве не в том состоит твое призвание, чтобы бороться со злом и драконами? — мать зеленой стаи приподняла одну бровь и сложила руки под грудью.
— Одно дело — убить. Совсем другое — противостояние разума и воли. Поражение в первом случае ничего не изменит. Поражение в борьбе умов за власть над телом означает, что существует вероятность возражения чудовища в моем облике. Кто его остановит? Никто.
— Но тебе в любом случае придется пойти на такой шаг. Твоя мощь велика, Алгалон, но она же разделена. Недавно у нее появилась еще одна сторона, поглощенная Искра.
— Она тут причем? Мы же говорим о драконьей силе.
— Твой дракон и Искра — созданы друг для друга. Я вижу по твоей ауре, какое в ней идет противостояние. Искра пытается слиться с тобой, всем тобой. Со всем, что тебя наполняет, с каждой частичкой твоих умений. В том числе с драконом. Но он пытается ее поглотить без конца, сохранив только для себя. Он начал набирать мощь и от того усилилось влияние. При всем этом, в тебе присутствует Свет, а так же еще что-то, не могу понять. Последняя часть тебя и удерживала все вместе, но в Изумрудном Сне она вывернулась наизнанку, усилившись за счет мира грез, и начала выталкивать дракона, вместо удержания.
— Действительно — разбит на части. Что будет, если дракон сможет все-таки отделиться?
— Помимо того, что ты лишишься большого куска своего могущества? Он воплотится в виде духа. И что будет дальше — не знаю. Может стать начать блуждать по Изумрудному Сну, став новым Диким Богом. Если мир грез его отвергнет, он выпадет на какой-то из духовных слоев. Дальше тоже возможно всякое. Вплоть до полного ухода мира. Либо, что более вероятно, жрецы и шаманы троллей не пропустят подобное явление, а сразу начнут привязывать нового могущественного духа к себе и Азероту, путем кровавых жертвоприношений. Тогда родится новый Лоа, слишком могущественный, чтобы закрывать на него глаза. Под его началом может восстановиться новая империя троллей. Прочих Лоа, являющихся главным источником разобщения племен, он просто сожрет.
— Что нужно делать? — владыка Цитадели подобрался, привычно отстранившись от лишних чувств и помыслов. В последнее время такое делать стало гораздо легче, практика пошла на пользу. Хорошо помогало сосредоточиться на чем-то одном.
«Еще одного Галакронда ни Азероту, ни Цитадели, не надо. Тем более, если он сохранит пламя, от которого нельзя защититься сопротивлением. Тогда с ним на бой смогу выйти только я и, возможно, Малигос с Ноздорму. Кто-то слабее будет заведомо обречен на испепеление в первые же секунды»
— Лететь. — из спины эльфийки вырвались зеленые крылья. Взмахнув ими, она поднялась в воздух и быстро направилась в нужную ей сторону, не оглядываясь.
Несколько растерявшись, Первый Страж нашел свое, собственное решение. Вместо призыва крыльев, он обернул свою плоть чистым пламенем, благодаря слиянию с Искрой, возможным стало и не такое. Ревущей свечой он взмыл к небу и понесся к драконице, увлекая за собой копье.
Быстро нагнав ее, драконоборец не отказал себе в удовольствии полюбоваться красотами, мелькавшими внизу и впереди. Из-за деревьев, образовавших настоящую зеленую крышу, различить что там под ними, стало практически невозможно. Только в редкие прорехи удавалось заглянуть. Как правило, на их месте телки речки и ручьи, били ключи.
Однако, ничто не скрывало далекие горы, чьи вершины покрывали снежные шапки. А порой виднелись и великолепные поля, со стадами животных. Среди них встречались как вполне знакомые и привычные, вроде бизонов или антилоп, так и совсем необычные создания. Например, настоящие шагающие холмы из плоти, покрытые серой или желтоватой пятнистой шкурой. На морде у них был один рог, а общались они при помощи трубных звуков, путешествуя целыми семьями. Впереди шел самый большой представитель, под пять метров и выше, а за ним остальные, в порядке убывания размера. Единственное исключение — детеныши. Они бегали сбоку и носились впереди, делая, что им заблагорассудится.
Солнце и луна присутствовали на небе вместе, располагаясь с противоположных сторон. При этом, луна будто бы обладала собственным излучением, от чего свет из обоих источников странным образом смешивался, напоминая сумрачный.
Несколько раз Аспект Снов спускалась к особенно внушительным деревьям, влетая в их кроны не снижая скорости. Алгалон вопросов не задавал, так как вреда в любом случае получить не мог, а потому просто следовал за проводником. Впрочем, после первого же раза все стало понятно. Каждое дерево Изера использовала в качестве портала, перемещаясь с их помощью на огромные расстояния.
После очередного перемещения в пространстве они оказались на земле, а не в небе. Отменная реакция не позволила владыке Цитадели опозориться и продолжить полет, вместо этого он остался стоять на месте, рядом со спутницей. К ним сразу же налетели светлячки и начали кружить хороводы, как вокруг поляны, так и вокруг них. Она располагалась на вершине холма, покрытого короткой травой и особенно сильно залитого светом.
— Тут все начнется и закончится. Ты либо добьешься успеха, либо потерпишь поражение.
— Как это будет происходить? — крепко сжимая древко копья, Страж внимательно осматривался вокруг. Но ничего, кроме обилия природной энергии, не замечал.
— Будь ты обычным друидом, я бы могла вызвать твоего духа, но такое нам не подходит. Помимо дракона, тебе нужно увязать вместе с собой остальные разрозненные силы. Для этого я погружу тебя в особое состояние, которое позволит заглянуть в свой внутренний мир.
— Надо будет сразиться? — тень легла на лицо драконоборца, но тут же пропала. Именно в битве он чувствовал за собой больше шансов на победу.
— Все зависит от тебя самого и того, как настроен твой драконий дух.
— Так даже лучше, в себе я уверен.
— Ложись на траву и закрой глаза. Не сопротивляйся.
…
Отойдя на край поляны, Изера принялась творить магию. В Изумрудном Сне она давалась ей проще, как и любому друиду. Этот мир полнился чистой природной энергией. За его приделами нечто подобное устроить не получилось бы, слишком непростой целью оказался Аспект Пламени.
Над поляной собралось колоссальное количество мощи, коей могло хватить, чтобы вырастить целый лес в одночасье. По краям начали мелькать существа, привлеченные странным действом. Дриады и хранители рощ были встревожены, чего нельзя сказать о феях и волшебных зверях, ведомых любопытством.
Среди них появились в том числе друиды и самый великий из их числа — Кенарий. Возвышаясь над всеми, он грозно надвигал брови, но такова была суть полубога, как гнева природы.
Когда энергии природы оказалось достаточно, Аспект Снов сплела ее всю в неимоверно мощное заклинание и обрушила на единственную цель. Пробив сопротивление, магия влилась в Алгалона. В ту же секунду он приподнялся в воздух и схватился судорогой. Из тела начали во все стороны, наслаиваясь друг на друга, вырываться его же проекции, но разные. Каждую что-то неуловимо отличало от другой, но основа у них была общая — эльф. Всего их было пять.
В последнем усилии сжав ладонь, направленную на цель, в кулак, мать зеленой стаи выдохнула от напряжения. Судорога прекратилась, “осколки” успокоились, перестав пытаться вырваться.
Откровенно говоря, Изера впервые сталкивалась с такой проблемой. Особенно со столь опасным проявлением. До сих пор она лишь давала уроки некоторым друидам и им же помогала, но тогда дух зверя всегда приходил извне, и друид с ним договаривался, принимал. Сейчас же ей пришлось давить на духа, который жил в аномальном симбиозе с духом Алгалона, из-за чего стал почти неотличим от его собственного. А его мощь была такова, что как-то давить на него почти не виделось возможным. Однако, она справилась, более того, заставила проявиться, дополнительно воздействовав и на остальные части мощи Аспекта Пламени.
В разбитости крылась его огромная слабость. То, что внешне казалось единым и монолитным, на самом деле было разрозненно больше, все континенты Азерота. Будь иначе, Аспект Снов не смогла бы погрузить его в сон столь просто или как-то надавить изнутри. Для подобного понадобилась бы длительная подготовка и помощь стаи.
«Прознай Древние Боги о такой возможности, и Азерот сгорит в огне. Это будет уже не Смертокрыл, а нечто гораздо более ужасающее…»
— Кто этот незнакомец, Мать Грез? — выступив вперед всех, Кенарий стал единственным, кто посмел зайти на поляну. — И чем он заслужил от тебя такую кару? Редкие друиды способны пройти это испытание. Чужаку такое не дано.
— Я не наказываю его, а помогаю. — Аспект повернула голову к полубогу. — Его имя Алгалон, Аспект Пламени. Дракон из другого мира, наш союзник в борьбе с Древними Богами.
— Многое успело произойти на Азероте… Почему ты скрывала такие вести от нас?
— Потому что еще не пришло время обрушить мощь природы и излечить мир от скверны. Но это произойдет совсем скоро. Для этого нужно освободить Иллидана Ярость Бури из заточения. Он станет нашим союзником.
— Зачем тебе приспешник демонов, Хранительница Снов?! Место предателя в заточении!
— Я не спрашиваю разрешения, Кенарий. — в прекрасных глазах драконицы появились проблески силы, до того дремавшей, а тон стал непререкаемым. — Захочет того твой ученик или нет, стаи заберут Иллидана из темницы. Грядет Легион, мы должны подготовиться.
— Один дракон пал, остальные собрались к нему присоединиться? Вы не найдете помощи у Скверны и того, кто принял ее в себя! — полубог встал на дыбы. — Освобождать Предателя — опрометчиво! Одумайся, Мать Грез.
— Вы услышали мое слово. — Изера обвела всех дриад, друидов и хранителей рощ взглядом, прежде чем отвернуться. — Больше драконы не станут бездействовать перед лицом врага. Мы возьмем все в свои лапы. А Малфуриону я предложу присоединиться к союзу и лично следить за братом, если ему так хочется держать его под контролем. Не думаю, что он откажется перед лицом всех Аспектов.
— Это мы еще увидим! — оставив последнее слово за собой, Кенарий растворился в ворохе листвы.
— Гнев не всегда уместен и нужен природе. — пробормотала драконица.
«Если будут упрямиться, Алгалон тоже может потерять терпение и исполнить свое обещание. Вряд ли он станет целенаправленно сеять разрушения и смерть, но я должна его смягчить. Любые потери могут отвратить калдорай от союза»