Драконье Пламя: За Порталом. Глава 111
Цитадель
Малый Зал Совета
— Говоришь, Первый Страж послал тебе Сообщение? — упершись кулаками в стол, Грамдар стоял, даже из такого положения нависая над мастером клинка.
— Это не было похоже на привычный нам способ общения. — брат ордена покачал головой. — Мне было послано видение.
— Чую — дерьмом воняет. — хмыкнул Тауриссан. — Что-то новенькое. Никогда Страж не пользовался таким. У него даже нет подходящего артефакта с собой. Я или Тиамат точно знали бы о подобном.
— Вы считаете это происками врага? — буднично осведомился мастер клинка.
— Хотелось бы верить в обратное. — воевода встал в полный рост. — Во избежание проблем, останешься в Цитадели и пройдешь все проверки. Так же сдай свое снаряжение, его надо проверить. Возможно, какой-то из артефактов оказался неисправен.
— Невозможно. — глава подземного народа покачал головой, бросив на товарища острый взгляд. — Ошибки во время изготовления крайне редки. Помимо наших проверок, каждую подвеску и кольцо, призванные защитить разум, проверяют в Храме Огня.
— Действительно. — Изурегас кивнул, не отрывая задумчивого взгляда от стола. — Все снаряжение, защищающее от магии во всех ее формах, внесено в специальные списки. И пока еще нам не приходилось сталкиваться с плохой работой мастеров. Если допустить, что Древний Бог смог обойти защиту и вторгнуться в мысли нашего брата, то защиту надо укреплять. Как это сделать — понятия не имею. Надо искать способ. Но, прежде всего, надо задать самый важный вопрос: зачем Древнему Богу посылать именно такое видение?
— Обмануть? Запутать? Не знаю. — выпустив огонь из ноздрей, Вестник Войны пожал плечами. — Возможно прямо сейчас Стражу требуется наша помощь.
— Не глупи, это слишком глупый и поверхностный ход. Настолько детский, что я скорее поверю, будто владыка действительно освоил что-то новое.
— Знаешь, побыв их пленницей, могу уверенно заявить, что эти чудовища способны на манипуляции любого уровня. Они могут простейшим ходом заставить тебя обмануть самого себя, хотя правда на самом деле находилась на поверхности.
— Предлагаю рассуждать здраво. — слово взял Рейнхарт. — Прежде всего, происходи какой-то бой, мы бы его ощутили. Доведись господину биться с кем-то подобным, он бы непременно принял драконий облик. Кто-то более слабый не стоит для него усилий. Одного-двух бросков копья хватит. Но и верить видению нельзя. Все же это стезя наших врагов. Надо все проверить.
— Как? — драконица нахмурилась.
— Пошлем всадников в Храм Драконьего Покоя. Надо связаться с Аспектами. Я более склонен предполагать, что господин занят каким-то важным делом вместе с ними.
— С ними в любом случае будет проще проводить поиски. У нас нет своих средств, чтобы отыскать Стража в незнакомом мире. Ты прав. — договорив, драконид исчез, отправившись раздавать распоряжения.
— В таком случае я тоже пойду. — мастер клинка направился к дверям.
— Ситуация не нравится мне все больше. — старый рыцарь принялся постукивать пальцем по столу. — Сначала та новость, теперь исчезновение и видение.
— Да, к закрытию портала все готово, но приходится медлить. Каждый час и день — риск. — уголок рта придворного мага дернулся. Правда о его творении, что вскрыли драконы, была все равно, что жутчайшая зубная боль для него. Он хотел скорее от нее избавиться.
— Ничего другого не остается. Надо усилить наблюдение с обоих сторон…
Тиамат повесила голову, непроизвольно кусая губу с внутренней стороны от волнения.
…
Во внутреннем мире отсутствовало понятие смены погоды, движения солнца или облаков. Он мог меняться и поддерживать иллюзию нормального течения времени, когда с хозяином все было в порядке. А об Алгалоне подобного сказать было нельзя. После победы над Галакрондом и овладении его сущностью, он прилег на выжженную землю, да и остался так лежать. Он не знал, сколько провел в таком состоянии, да и не волновало его подобное.
Разом множество мыслей навалилось на владыку Цитадели, разные чувства. До того дремавшие, на время битвы, они дали о себе знать, когда пришел их срок. Требовалось как-то объединить в себе столь разное и порой противоречивое, что его мозг попросту не справлялся.
Опыт жизни, как человека, на который он почти всегда полагался, пасовал. Ведь ему не приходилось сталкиваться ни с чем подобным. Примерка роли и ее отыгрыш — единственное, что походило на требуемое, но им в полной мере не являлось. А все дело в том, что голову заполонили разные мысли, одновременно принадлежащие и не принадлежащие ему.
Каждая новая часть принялась будто бы свободно мыслить.
Как ни странно, нашлось место даже для эльфийской части, коей не было среди сфер. Все случившееся она воспринимала крайне тяжело, занимая твердую оборонительную позицию. Она не хотела меняться, считая себя эталонной. Отвергала других.
Свет дарил мысли о сострадании, милости и добре. Он хотел всех окружить своим мягким сиянием, чтобы подарить им успокоение, исцелением и защиту. Он стремился оградить других от зла и Тьмы.
Искра подталкивала мысли в сторону созидания и разрушения одновременно. Заставляла думать о свойствах предметов и материалов. Интуитивно анализировать температуру и как ее можно использовать. Из-за нее в глазах двоилось. Мир представал одновременно разрушенным, пылающим, и цветущим, спокойным. Искра имела двойственную природу.
Из-за Погибели восприятие распространялось сильно далеко за пределы тела, раскидываясь на каждого члена ордена. От чего уши заполнял шепот и шум. А в голове всегда существовала своеобразная карта, дарующая понимание, кто и где находится в каждый момент времени.
Божественность оставалась самой молчаливой, не считая бесконечных молитв. С новой стороны она себя не раскрыла.
Дракон… ждал подходящего соперника. Достойную цель, чтобы показать ей свою мощь, заставить склониться, признав господство. Его мало волновало соседство других сущностей, он просто считал их полезными, еще одним источником могущества. Все его помыслы были сосредоточены на поиске врагов, возвышении своего рода и, конечно, достаточном числе самок. С ним было проще и сложнее всего.
Желания дракона отличались примитивностью, будучи почти инстинктивными, животными. От того были простыми в своей сути, присущими всем живым существам. Но от того они лишь больше претили всему, что считал приемлемым Алгалон. Ему не нравилась идея пустой демонстрации силы, не доставляло удовольствия преклонение других. Как и не хотел он нескольких женщин. Это полностью противоречило его человеческим убеждениям. А вот остальные его части не видели в том ничего зазорного, две из них вовсе являлись воплощениями стихий — Свет и Огонь. Единственное, что находило у него отклик — желание создать крепкую семью.
Вторая часть испытания оказала гораздо сложнее, чем бой с Галакрондом.
Отбросить прежние взгляды на жизнь, либо разбавить их новыми, куда труднее, чем ткнуть кого-то копьем посильнее или кинуть в него огненный шар. Прежде всего требовалось полностью осознать собственное мышление, прежде чем начать его изменять. На такое способны далеко не все. Редкие люди могут меняться. А именно человек лежал в основе личности Алгалона. Все остальное он подавлял по мере возможностей. Осознанно или нет.
…
Время шло своим чередом. Во внутреннем мире ничего не менялось, пока в какой-то момент не пропало небо, его поглотила чернота. За ним та же участь постигла землю. Она исчезала постепенно, будто слой за слоем, становясь прозрачнее. Пока полностью не пропала.
В кромешной пустоте остался только Алгалон и ничего более. И даже его облик оплыл, став аморфной кляксой, без каких-либо выразительных черт.
Первым делом внутри нее зародился свет, яркий и золотистый. Он наполнил ее и погас, оставшись в виде наполняющих кляксу искорок, похожих на звезды. Тогда же сплошная чернота преобразилась, став ярче и дополнившись оттенками. Пространство заполнила благодать, воплотившись в виде золотистых туманностей.
Еще через неопределенный срок клякса начала стягиваться к своему центру, а потом снова растеклась, но уже иначе. Теперь формой она неуловимо напоминала человека и все норовила вернуться к прежнему виду.
Пространство потеряло хаотичный вид, став гораздо упорядочений. В нем появилось разделение на верх и низ, появилось то, что должно стать небом и землей. Возникли примитивные формы.
Затем клякса начала бурлить и идти волнами, втягивая в себя расползающиеся подтеки. Постепенно она снова сменила форму. Стала более вытянутой и немного сузилась. Появились выраженные черты, различимое лицо, конечности.
Твердь окрасилась зеленью, а та стала травой и деревьями, цветами с кустами. Небо приобрело голубой оттенок, а по нему начали плыть золотые облака. За ними возникла яркая точка, собравшись из всего света и еще раз осветившая внутренний мир. Воплощение связи с благим Светом.
Следом внутри почти завершенной фигуры, в груди, вспыхнуло пламя. Оно растеклось по всему телу, прокладывая в нем тонкие нити. Все искры стянулись к голове, заняв место внутри не сформированных глаз.
Тогда же из охватившего землю пожара начали подниматься стены. Когда кольца стало три, все их внутренне пространство заполнили здания. Улицы стали такими, какими Алгалон их запомнил. Не хватало только горожан.
Последней воздвиглась Цитадель, а ее владыка оказался на троне.
Разрыв между последней метаморфозой и всеми предыдущими оказался самим большим. Однако, случилась и она.
Фигура раздалась вширь, став еще чуточку выше и массивней, отвергая эльфийскую жилистость и худобу. Она начала наполняться цветами. Стало возможно отличить кожу от белой рубашки и плаща, расшитых золотыми нитями. Волосы из пепельных превратились в насыщенно-черные. Черты лица остались прежними, разве что самую малость заострились. Из висков вверх росли немного изогнутые рога. Глаза лишились вертикального зрачка, став полностью золотыми. Сам белок начал походить на янтарь, внутри которого застыла далекая вспышка света.
…
Движение природной энергии, ее большого скопления, привлекло внимание Изеры, заставив повернуть голову, хотя она и так знала, кто решил посетить ее еще раз. После волны Света все другие наблюдатели оставили поляну, включая любопытных духов.
— Что привело тебя на этот раз, Кенарий? — безразлично бросила драконица.
— Я предупредил своего ученика. Чтобы ты ни задумала, они будут готовы. Тебе не отдадут предателя.
— Так уж ли? — мать зеленой стаи чуточку шире раскрыла глаза. — Неужели калдорай забыли, кому обязаны своей вечной жизнью и здоровьем? По странному стечению обстоятельств, вся сила друидов, как и твоя, исходят из Изумрудного сна. Ни у кого из вас нет такой власти над ним, какая принадлежит мне. Дети звезд не смогут противостоять Аспектам, так зачем ты настраиваешь их против нас? Будь благоразумен.
— Драконий союз уже показал себя десять тысяч лет назад. — полубог фыркнул, ступая на поляну. — Ты ослабла, Мать Грез. Не угрожай мне. Драконам не одержать верх над калдорай. Забудь о предателе. Его удел — заточение.
— Откуда в тебе такая смелость, Кенарий?
— Нужна ли смелость, чтобы противостоять глупости?
Полубог остановился, нависнув над Аспектом Снов. Высотой он достигал почти четырех метров. Верхняя часть тела принадлежала ночному эльфу, в то время как нижняя — оленю. Глаза светились огоньками. Правая рука ниже локтя превращалась в дерево, заметно превосходя размерами левую. Пальцы на ней были длинными, острыми. Сама конечность отличалась толщиной. Волосы были будто сплетены из травы и листьев. Из них росли огромные, раскидистые оленьи рога.
— Я чувствовал, как земля кричала о помощи, когда пробудился от сна из-за причиненных демонами ран. Чувствовал, как он создал еще один источник, еще один коридор для них. Природа была в ужасе, она боялась. Иллидана нельзя отпускать. Он сотворил для демонов новый проход. Его вина неизмерима. Вечности будет мало, чтобы искупить ее.
— Только если он не поможет нам отбить грядущее нападение и пойти в наступление. — Изера подняла глаза вверх, на собеседника, положив одну руку на бедро. Она как никто иной знала Кенария, сама его воспитала, а потому полностью осознавала бесполезность слов. Слишком тот упертым мог быть. Как олень.
— Это невозможно! Мы отбились ценой раскола мира! Нельзя самим нападать на демонов!
— Если сил недостаточно. А когда они есть? Ты не задумывался о создании собственной армии? Когда демоны придут, им кто-то должен противостоять. Империи калдорай больше нет. Нынешние ночные эльфы тень себя прежних, и мы в том виноваты. Мы позволили им потратить десять тысяч лет в пустоту, мы потратили десять тысяч лет, ничего не добившись. Тогда угроза демонов казалась исчерпанной, имелись и другие, стоящие внимания. Но что мы делали? Ничего.
— Армия? Не глупи. Никакой армии не хватит, чтобы одержать верх над Легионом. Не в Круговерти Пустоты. Сейчас дети звезд живут в мире и гармонии с природой. Мир постепенно исцеляется от понесенного вреда. Нет никаких признаков возвращения Легиона. Единственное место, откуда они могут прийти, находится под защитой друидов и стражи. Там растет Мировое Древо.
— Еще существует Солнечный Колодец. Его создали ушедшие.
— Демоново семя! — громко выругался полубог. — Ты знала и молчала?!
— Что бы ты мог сделать? — Аспект Снов приподняла бровь. — Атаковал?
— Да! Все колодцы должны быть под контролем друидов.
— Потому и молчала. Колодцы — дело синей стаи. Не тебе вмешиваться в подобное. Эльфы выучили горькие уроки и позаботились о защите источника магии. Демоны не смогут проникнуть через него. Они найдут другой путь.
— Хоть я с тобой и не согласен, смирюсь в этот раз. Почему ты все время твердишь о вторжении?
— Свет даровал Алгалону видение. — драконица повернулась к Аспекту Огня. — Он не знает, когда точно это произойдет. Сейчас его армия теснит слуг другого древнего зла, тех, кто виновен в существовании Кошмара.
— Видение… — тихо пробормотал полубог. — Почему-то я обделен ими, но они посещают других. Малфурион тоже предвидел начало Войны Древних. Думаешь, могущества твоего союзника хватит, чтобы совладать с демонами?
— Он сильнее любого из нас. Если хочешь взглянуть на его армию, отправляйся в Нортренд. Воины ордена не причинят тебе вреда, поговори с ними. Загляни в сердце, как поступил со своим учеником. — прямо на глазах эльфийки внешность Аспекта Огня начала изменяться, и она не сдержала улыбки. Верный признак скорого пробуждения и успеха.
— Так и поступлю. А это… — Кенарий наклонился и потянулся к копью, намереваясь его взять.
Когда его деревянные пальцы почти коснулись дверка, его перехватила другая рука. Единственная, достойная держать орудие гильдии. А вторая влетела полубогу в челюсть, отправив его в непродолжительный полет. Бил Алгалон не сильно, не насмерть.
— Я его спас. — произнес он, обернув глаза к Изере. — Успей схватиться, мог пострадать гораздо сильнее.
— Было бы уроком. — мать зеленой стаи безразлично пожала плечами. — Ты справился. Не многим удавалось такое.
— Слишком многое поставлено на весы.
Золотое пламя покрыло владыку Цитадели и тут же спало, явив Чешую. Доспех претерпел изменения. С него пропали следы гари, оплавленные элементы и нарочитые зазоры. Панцирь приобрел монолитность, перестав быть похожим на набор грубо сваренных пластин, начав ко всему прочему прикрывать шею пластиной. Пропал драконий череп с плеча. Оба наплечника увеличились, став гладкими. Они опускались почти до самого плеча, куда надежнее, чем раньше, прикрывая руку. Там, куда не доставали пластины, шла чешуйчатая броня. Ниже, все предплечье, защищали наручи. Появились налокотники. Поножи стали латными. Юбка продлилась почти до самых сапог, дополнительно прикрывая ноги мощными платинами брони.
Шлем остался почти прежним. Кардинально изменилось только положение рогов.
Черную поверхность брони покрывали тончайшие золотые полосы, меньше волоса, складывающиеся в узоры, а те — в изображения ангелов. Под углом она отливала золотистым и красным.