Зеленый разряд прочертил воздух и впился в руку гвардейца, заставив ее дернуться в спазме. В воздух произошел выброс невидимой обычному глазу маны. Заготовленное заклинание развеялось.
Быстро поняв, что в ближнем бою успеха не добьется, слишком умелый соперник достался, да еще и в необычайно крепкой броне, Иллидан выбрал другую тактику. Ей пользовались гончие Легиона, выслеживавшие магов. Будучи сами почти неуязвимы для магии, они с удовольствием ее жрали. Находя жертву, они начинали кружить вокруг нее, истощая, а когда та ослабевала, набрасывались, впиваясь отростками и полностью осушая. После себя они оставляли лишь мумифицированные трупы, лишенные всякой энергии.
Выжигание Маны, коим пользовался охотник на демонов, проистекало оттуда же — от демонов. Благодаря своей уже не совсем прежней природе, он мог ограничено пользоваться Скверной и заклинаниями, которые получалось использовать только благодаря ей.
Запустив в порядком истощенного гвардейца еще одну зеленую молнию, Ярость Бури сам покачнулся от усталости, а вот его противник опустился на одно колено. Выжигание маны всегда прекрасно работало против магов. Магическая энергия приходила в хаос, на время становясь недоступной. Конечно, если не знать, как правильно бороться с подобным воздействием. Страдали внутренние органы, буквально высыхая. Затуманивался разум. Накатывала слабость и окутывала боль.
Получив так необходимое преимущество, ночной эльф медленно побрел вперед, придерживаясь на левый бок. Там была глубокая и опасная рана, кою он не раздумывая закрыл Прижиганием. Заклинание буквально спекало воедино разрывы, создавая жуткие шрамы и рубцы. Боль от этого никуда не девалась, если не становилась хуже, но кровотечение прекращалось начисто.
Подойдя к сопернику, Иллидан приставил оставшийся клинок к его горлу. Второй валялся в стороне, глубоко воткнувшись в спеченный песок.
— Сдавайся. — прохрипел он.
— Ты слышал… правила… перед началом. — выдавил из себя гвардеец.
Когда охотник на демонов почуял неладное, было уже поздно — обжигающий удар пришелся на спину, бросая вперед. Отброшенная ранее алебарда древком врезалась в него. Зарычав, брат ордена подался навстречу, раскинув руки.
Отчаянно попытавшись телепортироваться в сторону, так как ничего другого сделать просто не мог, Ярость Бури ничего не добился. Не только у гвардейца почти закончилась мана, но и у него самого. Выжигание являлось крайне затратным.
Руки сомкнулись на спине и ночной эльф почувствовал себя так, будто на него наступил инфернал, придавив всей своей огромной массой. Казалось, кровь вот-вот хлынет из ушей и носа. Дышать стало невозможно. И только когда пронзительный хруст разлетелся по арене, удушающий захват пропал.
Свалившись кучей на песок, охотник на демонов сразу попытался подняться, но попытка превратилась в вялое шевеление. Конечности почти не слушались и не чувствовались. В то время как боль в грудной клетке и ребрах была воистину адской. От нее сознание грозило провалиться во тьму.
«В следующий раз такого не повторится. Буду бить на поражение» — дал себе зарок Иллидан. — «Не думал, что он так быстро придет в себя»
Его взор был обращен к сопернику, который, на удивление, словно и не испытывал никаких проблем. Спокойно подобрав оружие, он подошел к нему и опустился на одно колено, начав водить засветившимися руками.
— Сейчас подлечу и будешь как новый. Может еще разор сразимся через десять минут, если захочешь.
От услышанного Ярость Бури едва не потерял сознание, на этот раз от праведного возмущения, затопившего все его нутро. Он никак не ожидал, что гвардеец настолько легко и быстро оправится, что будет готов к новому столкновению. Обычно маги отлеживались по несколько дней, став жертвой хотя бы трех или четырех Выжиганий Маны. Иные погибали.
«Зря не использовал Выжигание с самого начала. Получив одиннадцать разрядов, оправился за жалкие секунды. Сволочь. Как орден выращивает таких?! Демоны и те тяжелее переносили такие повреждения»
…
Легкое злорадство переполняло Майев. Она из первых рядов следила за боем на арене. Она бы никогда того не признала, но каждая перипетия заставляла ее волноваться. Когда преимущество забирал член ордена, она радовалась, когда верх начинал одерживать Предатель — переживала. Но когда он проиграл, а его кости затрещали в камнедробительной хватке, эльфийку переполнил восторг.
Сама она понимала, что не смогла бы одержать верх над Предателем при всем своем желании. В открытом бою. Еще оставалась надежда на внезапный удар, на подлость. Однако, она была откровенно небольшая, бледная. Все что показал в бою охотник на демонов лежало далеко за пределами того, на что была способна тюремщица. Заключение должно было ослабить его, за отсутствием практики. А он, казалось, стал только сильнее. Как минимум овладел сложным оружием на превосходном уровне, не утратив физической подготовки.
Ее даже не волновало, что гвардеец использовал магию. Это происходило вне пределов Азерота, не в их лесах. Потому Песнь Теней оставалась равнодушна. В конце концов, привлекая внимание демонов и взращивая тех, кто мог их привести, орден добивался того, чего желал — приближал вторжение, войну.
Однако, подготовка и прочие качества, которые демонстрировал маг Цитадели, не могли и не оставили Майев равнодушной. Она осознала свою слабость. Случись чего, у нее, охотницы на магов и тюремщицы, не было бы шансов остановить хотя бы одного из них.
— Нам с ними не совладать, тюремщица.
— Да. — Песнь Теней была вынуждена кивнуть на шепот одной из сестер. — Наше лучшее оружие не сможет пробить эти доспехи. — она мимолетно взглянула на свою глефу. — С ними не смогли совладать клинки Предателя. А все слабые места брони, он умело прикрывал. Не просто проклятый маг, но еще и опасный воин. Не уверена, сможет ли его прикончить Аватар Возмездия.
— Тот дракон предлагал нам новые доспехи и оружие. Возможно, с их помощью мы получим необходимое преимущество?
— Да, нельзя об этом забывать. Надо использовать эту возможность и выжать максимум вооружения. Судя по всему, местные ремесленники шагнули дальше наших еще времен империи.
— Такая экипировка может стать реликвиями ордена стражи,
— И тем, что положит конец Иллидану, когда придет время. — мрачно заключила ночная эльфийка. — Как следует запоминайте все, что видите. Это может пригодиться.
Вопрос личного могущества, никогда не стоявший для Майев во главе угла, внезапно занял это место. Раньше она совершенствовалась, чтобы стать как можно более лучшим следопытом. Клинком, что жалит из теней. Теперь же она осознала, что обязана стать щитом, который сможет защитить калдорай в час опасности.
Внезапно вскрывшаяся правда о могуществе Предателя и союзниках, которые сами его нашли, заставляла считать их более опасной угрозой, чем Легион. Покуда демонам требовался портал, у Цитадели он уже был. На ее стороне выступали драконы. Была армия и как минимум гвардейцы, способные смести почти любое сопротивление. Единственные, кто мог попытаться их сдержать — энты, живые и разумные деревья. Впрочем, сильно в то тюремщица не верила. Как показали демоны во время войны, деревья часто оказывалось достаточно поджечь, и они впадали в неистовство, круша все, не разбирая врагов и союзников.
«Что же делать? Наша армия далеко не та, что прежде. Сейчас в ней больше зверья и тварей, чем когда-либо, но их будет наверняка недостаточно. Былых воинов и подавно нет, а те что еще остались, в подметки не годятся новобранцам ордена! Чем вообще занималась верховная жрица? О чем думала?»
Словно очнувшись ото сна, длившегося десять тысяч лет, Песнь Теней не могла прекратить думать о… многом. Раз за разом сталкиваясь с чужим превосходством, все больше внутренне закипала.
…
Все младшие стражи покинули Зал Малого Совета, отправившись по своим делам, а за одно уживаться с мыслью о новом статусе. На своих местах остались только двое. Впрочем, ненадолго.
Поднявшись, Алгалон прошел к супруге, смотревшей на него с затаенной надеждой и капелькой страха. Он чувствовал ее эмоции. Остановившись, подал руку. А когда она ее приняла, притянул к себе и обнял, ничего не говоря.
Прижал к себе, мягко, но настойчиво. Принялся нежно гладить спину. И хотя знал, насколько супруга сильна, ощущал ее невероятно хрупкой. От того вина, которую испытывал перед ней, только усилилась.
— Прости, что не сделал этого раньше. — тихо, на ухо, проговорил он. — Был не в себе.
«Сидя на троне постоянно думал о том, как буду рядом, как буду поддерживать. Когда Тиамат проснулась, разъярился и ушел, толком не побыв рядом. Даже влияние дракона и подкатывающее сумасшествие не причина так поступать. Что за идиотом я был?»
— Все в порядке, любимый. — драконица всем телом подалась вперед, растворяясь в объятьях. Глаза ее закрылись, а на лице сама собой появилась довольная улыбка.
— Я могу попросить Изеру, чтобы она избавила тебя от кошмаров.
— Не помешает.
— Давай проведем время вместе. Прогуляемся по городу. Слетаем к нашему волшебному лесу. Просто полетаем по миру. Побеседуем.
— Обещай, что ночь проведешь со мной, а не уйдешь в библиотеку, как я засну.
— Конечно.
Небольшой укол стыда поразил сердце владыки Цитадели, исчезнув столь же быстро, как и появился. Снова дали о себе знать воспоминания о прошлом. Ведь изначально он принял Тиамат не из любви, а по сугубо сиюминутным соображениям. Чтобы не взбунтовалась, чтобы продолжала служить ордену, чтобы не портился единый облик любимого детища. Созданная без прошлого, она была подобна наивному ребенку, которым было легко управлять, полагаясь на свой статус и ее чувства.
«Маска главы ордена быстро приросла к лицу, начав влиять на мои помыслы исподволь. Кажется, я действительно поверил, что непогрешим. Как быстро меня перестали терзать моральные дилеммы? Уже не вспомню. Слишком смазан момент перехода из одного в другое. Но теперь все иначе. Избавившись от ноши и страха, свойственных человеку, который пришел в этот мир первым, я могу действовать и мыслить свободнее, раскованно»
…
После пира и возвращения на Азерот, Алатор всеми сила избегал близкой компании семьи лорда Праудмура. Преображение слишком сильно повлияло на него, заставив искать подвох в каждых мысли и действии. Ему требовалось разобраться в себе, а для того было необходимо время и толика уединения.
Пользуясь расположение правящей семьи и ее прямой заинтересованностью, мастер клинка получил грамоту, которая обязала всякого встречного помогать ему, да ушел. Свой путь он держал в противоположную от столицы сторону, на юго-запад. К местам наиболее глухим, отмеченным злом и темной магией.
По дороге ему не раз доводилось встречать местных жителей, будь то разъезды местных дворян или простые крестьяне. Все охотно делились с ним поверьями, сказками и просто историями о друстваре, самой гиблой и темной части острова. Часть припоминала старые сказания, гласившие о временах, когда первые поселенцы только прибыли на эти земли и столкнулись с местным племенем дикарей. Люди пытались с ними договориться, но хозяева лесов и долин оказались непреклонны, развязав кровопролитную войну. На их стороне сражались оживавшие ужасы, мертвые, искаженные, скрюченные деревья и сами камни. Дикари были свирепы, кровожадны, но слишком малочисленны и в конечном итоге проиграли, благодаря стараниям семьи Уэйкрестов. Им же за заслуги земля и отошла.
Только добравшись до друствара лично, кровопийца смог полноценно оценить, насколько правдивы оказались слухи. Местность оказалась взаправду гористой, регион пересекала мощная горная гряда, занимая примерно половину. Остальное отходило предгорьям, скалам и кручам, с редкими долинами или плодородными холмами. Эта земля славилась лесом, как говаривал народ, да богатством шахт.
Потратив несколько дней, чтобы облететь всю обжитую часть региона, брат ордена нашел всего пару мелких городков, в общей сложности не насчитывавших и десяти тысяч жителей. Однако, ему часто встречались шахтерские поселки и хутора. Жизнь в друстваре выглядела унылой, безрадостной. Даже днем люди выглядели напряженными, а некоторые откровенно напуганными. В воздухе висела странная магическая дымка, от чего солнечного света было меньше положенного. Потому в поселения всюду горели фонари и жаровни, а стражи и ополченцы, возглавляемы членами ордена Тлеющих Углей, вовсе не ходили без источника света. Порой даже с факелами и чем-то монструозным, вроде двуручных палиц, с заключенными в ударной части волшебными углями.
Орден Алатор тоже не обошел вниманием, вызнав о нем все еще будучи в Боралусе. История его шла как раз от первых поселенцев. Его создали специально, чтобы отбирать храбрецов, которые были готовы бороться с ужасами леса в первых рядах. Они же становились специалистами по борьбе с нечестью и, в конечном итоге, сыграли большую роль в победе. В нынешнее время они несли стражу, совершая редкие вылазки за пределы кое-как обжитой земли.
Мысль о том, чтобы обратиться к ним за помощью, была отвергнута мастером клинка сразу. Пусть эти люди и были храбры, тренированы и лучше других понимали, с чем придется иметь дело, он не хотел тащить их за собой. Не хотел рисковать. Ведь сам, случись чего, мог легко уйти, пробиться там, где с другими это будет невозможно сделать.
Сейчас же, стоя на вершине горы, возле Заставы Арома, где довелось ночевать у гостеприимных людей, кровопийца осматривал масштаб проблемы. С высоты открывался хороший вид на западную часть региона, а если перейти на другую сторону, то и часть востока. Весь друствар покрывали густые, дремучие, темные леса. Их будто не тронула вырубка, которая неизменна следовала за всякой цивилизацией и тем более кораблестроением. В некоторых местах деревья подступали к границам поселений, а хутора вовсе были чуть-ли не в лесу.
Это казалось странным брату ордена, как и магия, витавшая в этом месте. Она пахла лесом, даже в вышине гор, древностью, разложением и чем-то темным. В ней чувствовалось зло, чужое присутствие, на которое остро реагировали все чувства мечника. Ему было не по себе. Жутко. Порой чудилось, что за ним кто-то наблюдает со всех сторон, но рядом никогда и никого не было. Это стало одной из главных причин, почему он решил остаться один, всего пару раз заглянув на ночевку к людям.
Покуда остальные части друствара оставались просто покрытыми непроходимыми лесами, его самая западная часть, которую и охраняла застава, до икоты пугала местных жителей. Багровый Лес заметно выделял цветом среди прочих зарослей. Над ним будто бы стоял туман цвета свежей крови. Деревья были еще больше, чем прочие. Примерно половина из них принимала странные формы, если не полностью, всем стволом, то ветвями точно. А над ними возвышался гигантский дуб, похожий на пень, из которого в сторону торчали ветки.
Поговаривали, что именно в Багровом Лесу живут и рождаются все ведьмы, которые потом рыщут по лесам, в поисках заблудившихся. Там же они создавали чудовищ — деревья, принимавшие облик зверей, движимые злыми духами. Изредка к заставе подходили и похожие на людей, кривые и стонущие, коряги. Постояв так, уходили.
«Один я точно не справлюсь. По крайне мере быстро. Как бы не пришлось выжигать все леса, чтобы избавиться от нечисти. Что делать с магией тоже неясно. Но тем пусть придворный маг занимается. Мое дело простое — разведка боем»
Разбежавшись, Алатор совершил длинный прыжок, выбив каменное крошево из скалы, когда отталкивался. В самой высокой точке окутавшись пламенем, он обернулся кометой, что, освещая небо днем, полетела в сторону Багрового Леса.