Внутреннее убранство тюрьмы, изначально созданной только для одного заключенного, производило на Алгалона знакомое впечатление. Узкие, запутанные ходы, сплетавшиеся в лабиринт, хорошо подходили для обороны. Не раз и не два его взгляд цеплялся за потайные ходы, находя мельчайшие щели, которые не заметить простыми глазами. Посторонний мог легко запутаться, потеряться. Все вокруг казалось одинаковым, от чего разбираться в хитросплетениях могли только те, кто жил в этом месте, посвятил себя ему.
Эльфийки жили в настоящей крепости, путь и иного толка.
Всякий раз, когда им на пути попадались стражницы, неизменно женщины, они коротко кивали и шли дальше, по своим делам. Никто не останавливался, чтобы задавать вопросы. Все воспринимали видимое как данность. Их не смущало, что главная тюремщица голышом ведет куда-то чужаков, будто так и было заведено.
Все воительницы носили доспехи, подобные их предводительнице. Как успел заметить владыка Цитадели, жили они скромно. Украшения, роскошь или любые другие излишества отсутствовали, в том числе в месте обитания стражниц. А единственная комната, которую он смог мельком осмотреть, напоминала келью. Была маленькой и бедной. Там помещалась кровать, маленький стол со стулом, узкий шкаф и, что удивительно, принадлежности для рисования. Больше ничего.
«Казарма, совмещенная с тюрьмой. Даже у братьев и сестер ордена больше различных удобств, хотя мне всегда думалось, что их самый минимум. Впрочем, я не всю видел, возможно, есть еще что-то. Наверняка должно быть. Иначе так можно из ума выжить. С другой стороны, что мне вообще известно о жизни этих женщин и устройстве разума бессмертной расы? Вполне может статься так, что для них подобные условия приемлемы»
— Похоже, у ордена стражей много общего с орденом Драконьей Крови. — заговорил драконоборец, бросив на идущую чуть впереди эльфийку заинтересованный взгляд. — Конечно, мы не занимаемся пленением преступников, но суть почти одна. Борьба.
— Может быть. — Майев не поворачивала головы, но по ледяному тону и так становилось ясно, каков ее настрой.
— Прошу прощения за испорченные оружие и броню. Мои кузнецы изготовят для вас новую, лучше прежней. Уничтожить их мне показалось лучшим исходом, нежели давать вам ощутить тяжесть моих ударов.
— Лучше? — Песнь Теней обернулась через плечо, в сияющих белым, лунным светом глазах, тлели угольки гнева и досады. — Я была с ними одним целым на протяжении последних тысяч лет, дракон. Их изготовили еще во времена империи! Уже не осталось таких мастеров.
— Поверь, дварфы из клана Драконьей Пасти способны создавать шедевры куда лучше всего того, что тебе доводилось носить или держать в руках.
— Например, твои доспехи? — главная тюремщица отвернулась, однако разговор решила продолжить. — Они смогли противиться гневу полубога. Большая редкость.
— Нет, это моя чешуя, проявленная таким образом на гуманоидный облик. — Алгалон был единственным источником яркого света в подземелье. Огни здесь были редки, да и те находились в жаровнях у келий. В основном мрак разгоняли огоньки, жившие в пробивавшихся из полотка корнях.
— Зачем дракону кузнецы?
— Для оснащения армии конечно. Азерот столь же опасный мир, сколь прекрасный и интересный. Едва прибыв, мы обнаружили у себя под ногами темницу с мерзостью столь древней, могущественной и огромной, что подобное трудно представить или осознать. С ними должен кто-то бороться. Нельзя нечто подобное оставлять и дальше в покое.
— Стены темниц расшатаны войнами и катаклизмами прошлых тысячелетий. — слово взяла Изера. — Мы не осознавали того, пока Аспект Огня не открыл нам глаза. Влияние Древних Богов повсюду, в каждом кусочке нашего мира. Они смогли поразить своей порчей Изумрудный Сон и Аспекта Земли. Из-за них Нелтарион сошел с ума во время Войны Древних. Неизвестно, что еще они могли осквернить, как повлияли на наш мир. Но именно сейчас они ослаблены более всего, поэтому их можно и нужно убить.
— Это нужно сделать до следующего вторжения Пылающего Легиона. Иначе трудно предсказать, как на события повлияют узники титанов. Азерот должен быть очищен.
— Пока вы не явились, жизнь у нас была гораздо проще. — Майев нахмурилась. — Меня волновала только одна темница и одно чудовище.
— За что ты так ненавидишь Иллидана? Он сражался за свой народ.
— Предатель спелся с демонами и получил силу от их повелителя! — куда резче, чем раньше, ответила эльфийка останавливаясь. Развернувшись, она вперила полный гнева взгляд в глухой шлем. Ее нисколько не смущал собственный вид. Нагота полностью игнорировалась. — Демоны коварный и страшные враги! Неизвестно, что мог сотворить с разумом Ярости Бури их владыка! Источник, который он сотворил и на берегу которого убил тех, кто пытался ему помешать, вполне мог являться частью планов демонов по возвращению обратно. Нам не нужен источник, покуда сопряжен с такими рисками. Нам не нужны маги, раз они могут стать причиной еще одного вторжения. Война началась из-за них, из-за тщеславной королевы. Сейчас наша земля прибывает в мире и покое. Без магов.
— Не оружие обрывает жизнь, а направляющая рука. Оно лишь инструмент. Так и с магией. Она всего-навсего инструмент, продолжение воли мага. Кель’дорай, уйдя, создали себе еще один источник и пока ничего дурного с ними не произошло.
— Пока. — сквозь зубы процедила главная тюремщица. Ее спутницы оставались молчаливы, едва заметно кивая в знак согласия.
— Возможно. Но как без магии создавать оружие, доспехи и прочее? Как без магии бороться со столь мощными врагами, как демоны? Я ведь видел — ваше снаряжение имело чары. Не потому ли их больше не повторить, что калдорай лишились магов, которые могли бы нанести на них чары? Способно ли друидство вообще помогать цивилизации развиваться? Не думаю. Являться частью — да. Но не основой.
— Ты прав, дракон, над теми доспехами работали маги. Они наследие империи. Однако, не смей пытаться унизить или пошатнуть нашу веру в собственный выбор. Маги — источники проблем. В этом ты никогда не сможешь меня переубедить.
— Как эльфы отличаются друг от друга, столь же сильно разнятся меж собой маги. Обвинять их всех скопом все равно, что изгнать или вырезать поголовно портных за провинность нескольких из них.
— Высокорожденные были готовы продать души всех калдорай демонам за мнимое могущество! Не сравнивай их с ремесленниками, дракон. — руки эльфийки сжались в кулаки. — Каждый причастный к их проклятой касте достоин смерти. Будь моя воля, я бы не позволила Солнечному Скитальцу уйти, забрав с собой остальных предателей.
— Но ведь они бились на вашей стороне. — владыка Цитадели склонил голову к плечу. — Неужели те, кто не последовал за своей королевой, а подался воевать против демонов, радел за свой народ и Азерот, достойны смерти в твоих глазах? Чем они хуже любого другого калдорай? Принадлежностью к касте высокорожденных? Не находишь такой подход… изуверским? Ведь убить их не лучше, чем подло зарезать ветерана, который не раз выручал тебя из передряг. Вы все были на одной стороне. Как и Иллидан. Конечно его методы достойны порицания, а убийство сородичей — кары. Но он действовал из благих побуждений. И даже сейчас вы продолжаете пользоваться тем, что он подарил вам — источником. Друиды черпают энергию из Мирового Древа, а оно из волшебных вод. Если ты настолько отвергаешь магов, то почему пользовалась их трудами? Почему принимаешь дар бессмертия, который, в сущности своей, тоже проистекает из источника? Ты живешь на наследии магов, Майев. Так имеет ли смысл твоя ненависть? Что вообще построили или создали принципиально нового друиды? Чем вы занимались десять тысяч лет? Где могущественная империя? Где тот народ, что смог остановить и изгнать Пылающий Легион из своего мира? Одного небольшого отряда пепельной гвардии хватило бы с лихвой, чтобы выжечь ваши леса, пусть и долго будет тянуться такой процесс. Все еще считаешь, что калдорай пошли по верному пути?
«Пусть приходится кривить душой, но надеюсь, получится со временем вернуть ей немного ясности ума. Столь жгучая ненависть никогда не приводила ни к чему хорошему» — параллельно словам текли мысли в голове Первого Стража. — «Никогда не думал, что буду разговаривать на такие темы с полностью голой женщиной. Сложновато удерживать взгляд на лице…»
— Ненависть — все, что у меня осталось. В моей жизни осталась одна цель — держать Предателя подальше от свободы.
— Но я собираюсь его освободить. Выходит, я лишу тебя всякого смысла к существованию.
— Нет, пока я буду следить за ним, готовая в любой миг пленить и снова отправить в темницу.
— Оглянись вокруг, Майев. Тебя окружают верные воительницы, такие же стражницы. Разве они не стали для тебя семьей? Ты не хочешь жить ради них? Ненависть не приведет тебя никуда. В конечном итоге останешься одна, сломленная, пустая. Попытайся найти для себя другой смысл. Более достойный и полноценный. Когда будешь в моей крепости на Азероте, сможешь вдоволь насмотреться на тех, кто похож и не похож на тебя одновременно. Почти все члены ордена Драконьей Крови пришли в Цитадель гонимые жаждой мести и ненависти. Во многих они продолжают тлеть. Но каждый нашел для себя и иные причины, познав, куда ведет такой путь.
— Почему ты вообще ведешь со мной этот разговор?
— Чувствую знакомый воинственный дух. Ты могла бы стать частью ордена. В тебе нет зла. А значит, я могу тебе помочь выпутаться, по крайней мере попытаться.
…
Вопреки вероломным трусам и предателям, запершим его под землей на долгие тысячелетия, Иллидан не сошел с ума, как им того хотелось бы. И не раскаялся, как они надеялись, о пощаде не молил, не сломившись. Ведь не считал себя виноватым. Единственное чувство, что навсегда осталось с ним во тьме и никогда не покидало — разочарование. В себе, в брате, в любви всей жизни, в народе, ради которого делал все.
И юмор. Шутки были тем немногим, что доставляло удовольствие Ярости Бури. Порой жестокие и обидные, порой просто веселые. Объектов для них было всего ничего, а так как чувством юмора он никогда не отличался, то многие из них давно приелись и постоянно повторялись. Новые получалось выдумать не чаще, чем раз в несколько десятков лет. Потому как ничего не происходило. Ничего не менялось в жизни. Отсутствовали темы и даже банальная возможность поговорить. Тюремщицы, как и хранитель рощи, игнорировали всякие попытки завязать беседу. Да эльф и сам прекратил пытаться с ними заговорить, спустя тысячу лет. Только отпускал остроты.
Было у него во тьме два спутника — парные глефы полумесяцы, доставшиеся от убитого демона. Полностью лишенный магии, Иллидан все свое время посвящал тренировкам, как единственному доступному развлечению и занятию. В конечном итоге плен позволил ему в совершенстве овладеть трофейным оружием. К сожалению, пробиться из темницы с помощью клинков не представлялось возможным. Их оставили с ним в качестве насмешки, плевка. Как ключ, который не мог отпереть единственный замок, отделяющий от свободы.
Кенарий, создавший темницу, полностью лишающую сил, хорошо над ней постарался. Как и любил приходить, чтобы поглумиться, когда рядом никого нет. Больше всего он любил напоминать, что стало с новым колодцем вечности. И, конечно, рассказывать, куда завело народ калдорай некогда принятое охотником на демонов решение.
Чего полубог не понимал, так это того, что Ярость Бури давно перестал чувствовать связь со своим народом. Почти всю свою жизнь проведя в темнице за то, что пытался помочь, дать будущее и силу детям звезд, он более не отождествлял себя как одного из них. Примерно на пятом тысячелетии угасла всякая надежда получить свободу. Ей на смену пришли холод и опустошение. Поблек даже образ любой, выбравшей вместо него брата. Только чудом все это не переросло в ненависть, черную, желчную. Слишком многое Ярость Бури успел повидать и пережить, чтобы позволить себе скатиться к подобному. Да и заключение позволяло о многом подумать, понять.
Простор темницы, нормальное питание и крепость собственного разума, не позволили охотнику на демонов увянуть. Конечно, от части сказывалось происхождение и дар повелителя Пылающего Легиона, хотя вся магия и была отрезана. Благодаря непрерывным тренировкам он не просто сохранил прежнюю форму, но даже немного набрал. Торс, руки и ноги увивали мощные, чистые мышцы, лишенные жира, а от того весьма фактурные.
Заслышав далекие шаги, Иллидан не стал прерывать своих движений, продолжая рассекать воздух клинками Аззинота. Пока, непроизвольно прислушиваясь, не заметил странное. За века выучив манеру ходьбы всех своих стражниц и то, как звучат при этом их доспехи, он не слышал знакомых звуков, хотя смог насчитать шестерых. Четверо шли босиком и только у двоих была обувь. Причем лишь один носил тяжелые сапоги, по звуку отличающиеся от тех, что использовали в ордене стражи.
Завершив серию молниеносных ударов, он остановился и повернулся к решетке, ожидая гостей. Ведь шли они прямо к нему. Видеть их Ярость Бури не мог. В клетке его зрение находилось в угнетенном состоянии, от чего почти не могло пробиться за ее пределы. Максимум всего тройка метров, если подойти в упор, чего он делать совсем не собирался. Слух в этом плане теперь служил ему разведчиком и доносчиком.
Посторонние не заставили себя долго ждать, вскоре остановившись у темницы охотника на демонов. Подобна перемена в неизменной веками обыденности не могла не вызвать у него любопытства. Ведь раньше столь необычные группы к нему не приходили. Тем более без сопровождения Калифакса, одного из бесконечной своры отпрысков Кенария.
Поддавшись столь редко просыпавшемуся чувству, Иллидан сделал несколько шагов вперед, выходя из тени, чтобы гости попали в поле его зрения. Едва он это сделал, как сразу же мотнул головой в сторону. Пусть ослепнуть и не мог, видеть нечто столь яркое, будто солнце, так близко, ему давно не доводилось.
— Кто ты? — попытка заговорить вызвала в горле спазм и першение, от чего голос прозвучал грубо, сухо.
— Алгалон и многие титулы после. — в голосе незнакомца легкая усмешка и капелька усталости. — Пришел освободить тебя.
— Так просто? — теперь иронией сочился голос Ярости Бури. Во что-то столь лакомое, как спасение, он давно перестал верить или ждать.
— Нет. Я хочу использовать твои таланты, чтобы бороться с демонами.
— Тогда забудь. Я не собираюсь помогать предателям и глупцам. — отмахнувшись рукой, охотник на демонов уже собирался отступить обратно, но следующие слова поколебали его решение.
— Взгляни на меня, я пришел просить не за калдорай, но за весь Азерот.
Иллидан поднял голову, встретившись с ослепительным сиянием, исходившим от одной фигуры и затмевавшим других. Они тонули в энергии, что окружала Алгалона. Спустя всего пару секунд зрение подстроилось, от чего смотреть стало легче. Вместе с тем появилась возможность заглянуть глубже, лучше осознать мощь того, кто к нему пришел. Рядом с ним проявилась другая аура, знакомая, но ставшая несколько отличной от того, какой он ее запомнил.
— Ты дракон. Но как-то смог своим могуществом затмить Аспекта. Что изменилось в мире за десять тысяч лет?
— Многое, наверное. Азероту грозит вторжение Пылающего Легиона. Никто, кроме тебя, не может дать мне знания о демонах, которыми можно будет вооружиться и использовать против них. Ты готов помочь?
— Да. — без раздумий ответил Ярость Бури. — Но прежде тебе придется столкнуться с моим братом и козлом.
— На друида мне плевать, а полубог следующую встречу не переживет. Я собираюсь биться за этот мир и уж точно не стану спрашивать у них разрешения действовать так, как считаю нужным. Только не у друидов.
— Всегда считал этот путь тупиковым.
Все, что успел заметить охотник на демонов, прежде чем его оковы пали, была яркая вспышка. На миг ослепнув, следом он почувствовал свободу всем своим естеством. Магия заструилась по жилам, хлынув в тело полноводной рекой. Зрение вернуло себе былую остроту и уже с его помощью осмотревшись, эльф впал в легкую оторопь. Он никак не ожидал увидеть четырех голых стражниц, стаявших с самым невозмутимым видом.
— Я не видел женщин уже десять тысяч лет!