Меч, ведомый рукой Алатора, с легкостью рассек камень, отделяя руку от каменного голема. В то же мгновение мимолетным касанием свободной руки, он воспламенил уже плетенный конструкт. Слуги зла, поселившегося в лесу, падали один за другим, но были то простые марионетки.
Сердце мастера клинка гневно билось в груди от осознания того, что находилось внутри големов — души. Большой опыт в убийстве разного рода некромантов прямо о том твердил, как и собственные чувства пополам с глазами. Порой, когда разрушался очередной конструкт, удавалось рассмотреть тень лица того, кто получал свободу от заключения.
В плетеных великанах, украшенных костями и черепами, томились люди. В каменных глыбах — странные создания. Чем-то они походили на врайкулов, сохраняя те же грубые, будто вырезанные в скале, черты лица.
Рогатая тварь из коры, похожая на волка или пса, получив пинок в морду, улетела назад в виде вороха горящей щепы и углей. Ударившись о дерево, останки его подожгли, внося еще больше хаоса. Участок леса, ставший полем боя, пылал. Он же вытягивал из брата ордена большую часть его сил, как ментальных, так и магических. Магия, окутывавшая Багровый Лес, активно ему сопротивлялась, от чего приходилось напрягаться, чтобы ее продавливать и все-таки заставлять древесину гореть. Каждый огонек, каждая искорка, раздувались при помощи огромных вливаний магии и благодаря ей же существовали, иначе не имели бы даже возможности вспыхнуть.
Ловкой змеей скользя среди обступивших его великанов, кровопийца без устали сражал их одного за другим, кого мечом, кого простым прикосновением или кулаком. Разум, будучи полностью сосредоточенным на магии, почти не участвовал в этом процессе. Сам бой воспринимался чем-то простым, не представляющим опасности.
Еще до становления кровопийцей, Алатор был одним из лучших, а после — просто не мог упасть в грязь лицом. Только необходимость выполнения обязанностей посла, вдали от Цитадели, останавливала его от прохождения сложнейших тренировок, дабы поддерживать навыки на должном уровне.
Когда враги закончились, мастер клинка остановился, опустив меч к земле, а не пряча в ножны. Первая же ночь в лесу научила его этому. Призраки, омерзительные умертвия, разлагающиеся трупы и конструкты, осаждали лагерь до самого утра. Зло надеялось истощить его, однако не ведало, с кем столкнулось.
Огонь трещал на дереве и коре, неестественно быстро их пожирая, испепеляя. Он не щадил камень, раскалывая и оплавляя его, порой заставляя течь. Изредка шрапнель билась о доспехи, неспособная его поцарапать. Стоя посреди пожарища, брат ордена почти не дышал, закрыв глаза. Так он отдыхал, ловя короткие моменты спокойствия. Бессонные ночи начинали постепенно сказываться, но еще не шло речи об усталости.
Стоило ему открыть глаза, все пламя опало, не осталось ни одной искры, от чего лес погрузился во мрак, почти черноту. Всюду начав витать туман и кровавая дымка. Ничего из этого не мешало золотым глазам с вертикальным зрачком видеть и выискивать цели. А их было много — каждое дерево.
Вопреки изначальным планам и голосу, что порой раздавался из тьмы, Алатор не стал идти к центральному древу. Не был идиотом. Очень уж все вокруг походило на форму друидизма, которая встречалась на просторах девяти миров. Иногда, зайдя особенно далеко в своем поклонении природе и всем связанным с ней аспектам, древолюбы начинали приплетать к своей маги саму смерть. Их ритуалы менялись, вместе с мировоззрением. Сами того не понимая, они вставали на путь, созвучный некромантии. Так было и Друстваре, что не могло укрыться от опытных глаз.
Потому мастер клинка и не решился идти к самому большому дереву в лесу. Там концентрация пагубных сил могла оказаться слишком большой, даже для него. Вместо этого, он ушел к северной оконечности леса, где и начал свое дело по ослаблению проклятых друидов. Каждое дерево, из которого они могли черпать хоть каплю энергии для своей магии, он срубал или сжигал. Вот только… концентрация тумана не уменьшалась, а предчувствие кричало, что готовится нечто темное, опасное.
Взмахом руки отогнав морок, скопившийся перед лицом, кровопийца обернулся. Там, позади, была сплошная полоса гари и пепла. За несколько дней труда, совершая короткие перерывы, чтобы восстановить часть маны, он сделал многое. Девятая часть леса была вычищена, а дым валил столбом, поднимаясь к небу. Редкие деревья оставались на своем месте, в виде огромного куска угля. С ними происходил процесс, объяснения которому брат ордена найти не мог. Столкновение его магии и магии леса изменяло их, превращая во что-то новое, лишенное былого злого, древнего оттенка, который переполнял весь Багровый Лес. Иногда возле них начинали бродить крошечные огненные элементали, пытавшиеся поджечь все вокруг. Такое соседство было только на руку брату ордена, потому угли он не трогал.
Устремив свой взгляд вперед, к еще нетронутому, Алатор ощутил укол опасности, вставая в боевую стойку. У кромки леса стояла высокая, сгорбленная старуха. Согнувшись едва ли не пополам, она была выше, заставляя приподнимать голову. С ног до головы закутанная в рваное, черное тряпье, похожее на остатки ткани, в которую заворачивают мертвых. Из спины у нее торчало несколько бледных коряг, на которых висели фонари, испускавшие черный, фиолетовый и бледно-голубой свет.
— Ты… — скрипуче протянула ведьма, подняв дрожащую руку и указав пальцем. Ее трупного цвета кожу покрывали темные пятна, внутри которых что-то шевелилось. — Твои действия разгневали господина.
С черного ногтя старухи сорвался тонкий луч. Пятна на коже лопнули, высвобождая тонкие, похожие на червей, щупальца. Первое мгновение они бесполезно извивались, но почти сразу начали вытягиваться еще больше, облепляя плоть и подкрепляя заклинание. С кончика каждого отростка сходил поток тьмы, вливавшийся в луч, от чего он становился толще, могущественнее.
Встретив чужое заклинание своим клинком, брат ордена сразу ощутил неладное. Оружие будто бы попало в захват, из которого он не мог его вырвать. Чернота жадно пожирала огонь, оказавшийся бессильным перед ней. Почти мгновенно она полностью завладела клинком, начав тянуть, через него, силу из воителя.
Отпустив оружие, тьма опасно близко подступила к кистям, кровопийца хмуро уставился на изменения, что начали с ним происходить. Там, где был чистый металл, начали прорастать костяные шипы, вены, пульсирующая плоть и глаза. За какой-то десяток секунд великолепное оружие из редкого металла превратилось в омерзительную пародию на себя. Видеть подобное мастеру клинка было физически больно и… обидно. Столь глупо лишившись меча, с которым прошел бок о бок многие десятки лет и который ему вручили лично Обугленные Стражи, он чувствовал себя уязвленным.
«Паскудно вышло. Не мог уклониться. Но уж лучше клинок, чем я. Не стоит проверять, чем может обернуться прямое попадание такого заклинания»
— Больше нет меча, который жег наш священный лес. — старуха каркающе рассмеялась. — Скоро не станет и тебя, мерзкий паразит. — она скинула тряпки с головы, обнажив свое уродство.
То, что некогда являлось лицом, возможно вполне человеческим, превратилось в нечто противоестественное, отталкивающее. Вся голова ведьмы оказалось лысой, симметрично покрытой глазами. Самый большой, желто-пурпурный, как и остальные с вертикальным зрачком, располагался на лбу и вел себя обособленно. Пока другие пытались осмотреть все вокруг, он зрел вперед, неотрывно следя за каждым действием мастера клинка. Безгубая пасть кровоточила. Каждое слово заканчивалось тем, что торчащие вразнобой клыки вонзались в десны и небо. Но ведьма того будто не замечала. Из-под воротника торчали новые щупальца замерев без движения, будто притаившись.
Пара толстых, похожих на питонов, из-за покрывавшей их мелкой чешуи, спустились по ногам старухи и протянулись к искаженному мечу. Обхватив его, притянули ей в руку. Шипы на рукояти пробили кожу, выйдя с другой стороны. Костная ткань начала быстро разрастаться, образуя подобие перчатки.
— Твою голову и этот меч я преподнесу своему вождю! — крик ведьмы быстро стал булькающим, захлебывающимся.
Касание Клыков обожгло сознание Алатора жаждой, клинки неистово желали испить чужой крови, и он собирался ее им дать. Крепко схватив рукояти, он с усилием вырвал их из ножен, чего не делал со времен Охоты в Новом Мире. Парные мечи, выточенные из клыков ужасного волка, были легкими, но вес, каждый раз опускавшийся на плечи при их использовании, выходил далеко за рамки клинка из красного адамантия.
Клыки сохранили остаток воли и могущества своего прежнего хозяина, в чем и крылась их огромная сила. В том же заключался их главный недостаток. Далеко не каждый мог взять их в руки, при этом не сойдя с ума от бешенства. Каждая оставленная ими рана, вне зависимости от могущества жертвы, оставалась навечно кровоточить. Спасти от проклятья могло лишь полное, идеальное исцеление. Иначе от них было невозможно избавиться. Клинки, в свою очередь, кровь пили, накладывая истощающее проклятье. Чем больше крови будет выпито, тем мощнее эффект. Вплоть до того, что некоторых сильнейших драконов Алатор убивал один, полагаясь исключительно на Клыки.
Не вставая в стойку, кровопийца применил Скачок. Оказавшись возле ведьмы, мгновенно вонзил короткий меч ей в бок, прокручивая, и сместился снова. Подрубил правое колено, перебил позвоночник, отсек свободную руку, а следом пронзил сердце и мозг. Менее чем за пару секунд, она оказалась на коленях, на первый взгляд поверженная, но только на первый. Мастер клинка наоборот убрался от нее подальше, предчувствуя худшее. Энергия леса бурлила, стекаясь к ведьме. Мрак, смешанный с красными оттенками, втекал в ее тело, наполнял сухие, тонкие конечности. В этой смеси чувствовалось безумие и боль. Темная жажда, голод, который ничем не унять.
«Клыки не получили ни капли ее крови. Даже у трупов по венам течет гной, ихор или гнилая кровь. Что-нибудь да есть»
Тьма почти нежно подхватила отделенную от тела конечность, вернув ее на место. Однако, она не могла не оставить свой след — рука превратилась в сгусток склизких щупалец. Плоть старухи стремительно набухала, раздаваясь вширь. Она росла, превращаясь в высокую, до четырех метров, тварь. Кожа из белой или синюшной, становилась фиолетовой. Конечности утолщались. На голове, вместо рта, отрастали щупальца. Новые глаза прорастали на груди, руках и ногах, некоторые были на гибкой ножке. В конце голову и все части тела начали покрывать хитиновые наросты, складывавшиеся в уродливое подобие доспехов мастера клинка. Подобная участь постигла и извращенный клинок. Он вытянулся, полностью покрывшись костью, скрыв всю плоть внутри себя.
— Твой хозяин попытался помешать Кошмару расти, поколебав мои цепи. В благодарность, я заберу тебя себе. — голос того, что некогда было ведьмой, приобрел глубину. Он звучал будто не от нее, а откуда-то издали. — Темная Империя воздвигнется на ваших костях.
— Древние Боги. — сказал, как выплюнул, брат ордена.
Тварь пришла в движение, совершив выпад. Вслед за мечом протянулся шлейф черной энергии, наполняя воздух какофонией звуков из воплей, криков, рычания, шепота, смеха и простых слов.
Уклонившись, Алатор пнул меч в полотно, вложив большую часть силы. Порождение древнего зла не смогло удержать оружие в прежнем положении и его повело в сторону. Подскочив, брат ордена придавил его плашмя сапогом к земле, а затем уколол длинным Клыком. Как и ожидалось, кость треснула, выпустив пару капель крови. От такого издевательства огромный меч задрожал. Вокруг него начала сгущаться тьма, из которой принялись формироваться щупальца с глазами и не только.
Телепортировавшись в сторону, сбежав сразу от десятка черных лучей и сгустков, полетевших в него, кровопийца послал в их сторону пламенную дугу. Вспоров землю и оставив черный след, она взорвалась, поджигая все вокруг, в том числе уничтожив мерзость.
В ту же секунду мастер клинка покачнулся, как от мощнейшего удара по голове. Мозг пронзила тысяча иголок, одновременно причиняя боль и щекоча. В руках пропала сила и чувствительность. Ноги начали казаться ватными.
Удар, пришедшийся на грудь, выбил дух и все лишнее, заставив сосредоточиться уже на той боли, что огнем объяла кости. Спиной пропахав борозду в спеченной земле, брат ордена резко перекатился в сторону, уходя из-под следующего удара. Кираса оказалась пробита, что само по себе было удивительно, почти немыслимо. Но поддоспешник и чешуя спасли от более тяжелых ранений, чем сломанные кости грудной клетки.
«Такой мощный ментальный удар, преодолевший всю защиту… Опасная тварь… Кого послабее он этим мог убить»
Изогнувшись, чтобы пропустить мимо себя косой выпад, попутно заплатив за это ослепляющей болью, Алатор успел коротко полоснуть по руке безликого гиганта. Клык рассек толстый хитин, нанеся поверхностный порез плоти. И из него потекла фиолетовая, дурно пахнущая, жидкость.
«Его броня проще моей, хорошо. Надо только нанести достаточное количество ран. Сам издохнет. Но и для меня следующий ментальный удар может стать последним. По несопротивляющейся мишени достаточно одного верного попадания»
Позволив противнику провести еще одну атаку, ловко уйдя от нее в сторону, кровопийца ткнул Клыком в запястье. Лезвие без труда прошило хитин и вышло с другой стороны, оставив глубокую и крайне опасную рану. Тварь оглушающе зашипела, отняв руку от рукояти меча.
Воспользовавшись моментом, мастер клинка совершил Скачок, намереваясь возникнуть в воздухе, возле ведущей длани, и отрубить ее. Однако, что-то пошло не так. Вокруг сгустился мрак и заклинание не сработало, как полагается. Вместо этого, он оказался аккурат под несущимся вниз костяным клинком.
В последний момент успев вскинуть скрещенные Клыки для защиты, брат ордена опустился на одно колено от обрушившегося веса и давления. Тварь, мгновение назад казавшаяся слабой, уже таковой не была. И хотя кровь продолжала хлестать из руки, стекая по лезвию и капая на парные мечи, ей это будто бы совсем не мешало.
Вспышка ярости охватила сознание Алатора. Он видел множество слабых мест у своего противника, которыми, почему, не решался воспользоваться. Безликая мерзость была медленнее, физически слабее и не могла похвастаться надежной защитой. Она даже не умела толком обращаться со своим оружием.
«Почему я медлю? Почему не убил его… сразу? Почему вообще позволил превращению завершиться, а не испепелил гору плоти в момент ее величайшей уязвимости? Жду, пока меня придавят следующим ментальным ударом и обезглавят?!»
Ярость, как ни странно, помогла прочистить мысли и, зарычав, попутно оскалив клыки под шлемом, кровопийца начал вставать, тесня тварь. Порождение древнего зла что-то забулькало, шевеля щупальцами на месте рта. Туман и тьма вокруг него забурлили.
Из земли вырвались щупальца, толстые, могучие. Опутав руки, ноги и торс, они начали тянуть вниз, шипами-крючьями цепляясь за мельчайшие выступы, зазоры меж пластин и кольчугу.
Сапоги мастера клинка утопали в земле по щиколотку и продолжали погружаться все глубже в рыхлый грунт. Его руки дрожали от напряжения, удерживая вражеское оружие, сопротивляясь тянущим вниз отросткам. Но подняться возможности уже не было.
Из земли вырвалась еще пала щупалец, больше остальных. Схватив руки, они рывком их развели в стороны, сломив сопротивление. Что-то пробулькав, тварь сделала шаг назад, вздымая меч над головой.
Смотря на оружие, должное оборвать его жизнь, брат ордена не испытывал страха или иных чувств, кроме ярости и ощущения позора, что должно свалиться на него. Ни на секунду не прекращая попыток вырваться, он не отрывал глаз от начавшего опускаться лезвия. И, выгадав момент, призвав всю свою физическую мощь, магия будто замерзла внутри тела, став недоступной, дернулся в сторону.
Костяное лезвие пробило доспех в районе плечевого сустава, отделив руку от тела. Но выйти с другой стороны уже не смогло. Слишком прочным оказался красный адамантий. Рука так бы и повисла, оставшись внутри доспеха, однако щупальца начали тянуть ее на себя с утроенной силой. Металл заскрипел, а Алатор глухо рычал, сцепив зубы. Боль была безумной и… привычной. Он привык и мог ей сопротивляться.
Когда порождениям древнего зла удалось окончательно отделиться конечность, попросту вырвав ее вместе с частью элементов брони, что-то внутри кровопийцы оборвалось. Он ощутил внутри себя новый источник силы и, вместе с тем, взгляд, обращенный одновременно изнутри и снаружи. Он смотрел сначала на него, а потом переключился на тварь. Она, как и весь окружающий мир, замерла, явно почувствовав чье-то чуждое внимание.
В следующий миг чувство чужого взгляда ушло, но после него осталось ощущение мощи, переполнявшей тело. Свет разогнал Тьму, привнеся новых красок в темный уголок Азерота.
Зарычав, мастер клинка смог без труда вырваться из оков плоти, щупальца уже к тому моменту догорали в золотом огне. Немедля, он сразу бросился вперед, успев в последний миг заметить испуг, неверие, отразившиеся в глазах чудовища.
Оттолкнувшись ногами и помогая себе парой крыльев, брат ордена взлетел, оказавшись на одном уровне с отвратительной, покрытой глазами, мордой. За доли мгновения короткий Клык оказался во лбу врага, обрывая его жизнь. С грохотом туша упала на землю, взметнув вверх пыль и пепел.
Опустившись рядом, Алатор собирался убрать Клык в ножны, когда собственная рука воспротивилась ему. Опустив взгляд, он увидел ужасное — на длани, поверх наруча, красовалась клякса плоти, со смотрящим прямо на него глазом.
«Не слушается…»
Клинок медленно приближался к груди, аккурат напротив сердца. Тьма, разогнанная золотым пламенем, вернулась обратно и активно тянулась к наросту, наполняя его, заставляя разрастаться и делая сильнее. Она же мешала использовать магию, проникая под доспех.
Мысли кровопийцы начинали путаться, а взор туманился. Неясный шепот звучал на грани сознания. Однако, он сопротивлялся, что было сил, как мог, всего себя вкладывая в это противостояние, всю волю. Брат ордена отчаянно не хотел стать одним из чудовищ, порабощенным и сломленным. Это была та судьба, которой он отчаянно боялся. Единственное, чего боялся.