Копье вонзилось в землю, а в следующий миг его уже держала рука. Алгалон источал не жар, но свет, золотом освещая мрачный лес, разгоняя тьму. Прямо перед ним на коленях стоял бездыханный мастер клинка. Одна рука воина Цитадели отсутствовала, валяясь в стороне, другая держала рукоять Клыка, торчащего из груди. По ней расползалась отвратительная клякса плоти, как опухоль или нарост, нахлестывая на плечо. Она подрагивала и пульсировала, медленно разрастаясь. Из нее тянулись десятки мелких, даже крошечных, щупалец, цеплявшихся за все подряд. Тройка глаз разных размеров не моргали, смотря в одну точку, на одну фигуру, казалось, пытаясь как можно лучше ее запечатлеть.
Усилием воли владыка Цитадели зажег над собой яркую сферу, дневным светом озарившую огромный участок леса. Под его лучами мерзость закопошилась активнее, начав пронзительно пищать, источая дым. Свет жег ее, не принимая, желая уничтожить.
Подойдя к брату ордена, Первый Страж и сам опустился на одно колено, протянув вперед руку. От прикосновения опухоль воспламенилась, задергавшись, заверещав. Вот только, вместе с плотью порождения древнего зла, начисто выгорела и рука кровопийцы. Ведь от нее под броней уже ничего не оставалось. Ее собой заменила мерзость.
Подхватив тело Алатора, да найдя второй Клык и отправив его в пространственный карман, драконоборец телепортировался прочь, прикоснувшись к копью. Оказавшись во дворе Крепости Перехода, уложил брата ордена на камень под своими ногами. Рядом немедленно оказались другие мастера клинка, охранявшие портал. Они не говорили, но всем своим существом источали напряжение, непонимание и решительность.
Орудие гильдии пяткой коснулось камня, образуя узор, в центральной фигуре которого оказался труп. Энергия бурным потоком потекла в него, восстанавливая поврежденное тело. И когда оно полностью восстановилось, мастер клинка медленно открыл глаза. Упершись руками в землю, он поднялся, осматриваясь.
— Отдохни и поделись с братьями своей историей, чтобы знали, чего еще можно ожидать от нашего врага. Больше никто не отправится один в места, таящие опасность.
Обронив последнее слово, Алгалон исчез. Возникнув на вершине горы, где осталась Астральная Метка, он перехватил копье и вонзил его в скалу, сложив руки на груди. Взгляд его опустился вниз, на простиравшийся вдали лес и гигантский дуб. Их окутывала тьма, колыхающимся саваном накрывая все на многие километры вокруг. Она походила на медузу и казалась живой, ведь ее наполняла чуждая, злая воля. Словно нечто невообразимое смотрело сквозь нее, и владыка Цитадели чувствовал это внимание на себе, будучи далек от тьмы. А так же подсознательно понимал — помешать ему не смогут.
Той крошки силы, что Древний Бог мог пропустить во внешний мир, хватало для победы над кровопийцей, но не над кем-то гораздо более могущественным.
Первый Страж не испытывал гнева или ярости, будучи абсолютно спокойным. После испытания Изеры, мыслить адекватно стало гораздо проще. Пришло понимание, что любая эмоция, любое негативное чувство могло стать крючком, за который зацепится кто-то из узников титанов, начав расшатывать психику.
Свет не мог даровать полной защиты от влияния Древних Богов, ведь был неотделим от Тьмы, как и она от него. Они существовали вместе, как отражения друг друга. Тьма приходила всюду, откуда отступал Свет, а он занимал то, что покидала она. Впрочем, пасть во Тьму было все еще гораздо проще, чем прийти или вернуться ко Свету. В вопросе противостояния влиянию Древних Богов большую роль играла воля и ее крепость, а так же осмотрительность и внимательность. Конечно, имели место и подходящие артефакты. В то время как тесная связь со Светом могла вовсе стать уязвимостью.
Стоя на вершине горы, драконоборец просто раздумывал, как лучше ему поступить. Какой уровень силы использовать. Насколько разрушительными должны быть его действия. И, конечно, наблюдал. Почти сразу ему стало ясно, что без помощи Изеры со всем разобраться вряд ли получится. Слишком тесно влияние одного из узников, если не всех разом, переплелось с природной энергией, истекавшей из дуба.
Однако, кое-что можно было сделать и не спрашивая совета.
Чешуя на краткий миг покрыться огнем. Свет сменился накалом, который уже ничего не сдерживало. Скала затрещала, раскалываясь и плавясь. Из спины вырвались крылья, одно прикосновение которых буквально испаряло камень. Решив дать волю всей своей новой мощи, Алгалон столкнулся с неприятным фактом — контролировать ее стало тяжелее.
Выдохнув, он окончательно ослабил рамки, сдерживавшие драконью суть. Энергия вырвалась за пределы тела, воплотившись облаком пламени, однако, взрыва не произошло. Золото захлестнуло само небо, разогнав и уничтожив облака. Оно накрыло всю северную часть Друствара, частично накатив и на южную, по обе стороны горной гряды.
Казалось, весь мир замер, тысячи глаз по всему Кул-Тирасу устремились вверх. Люди по всему острову стали свидетелями необыкновенного явления, не понимая его, боясь.
Облако с десяток секунд висело почти неподвижно, бурля внутри себя самого, пока, наконец, не начало менять очертания. Оно стягивалось вниз, стекаясь к хозяину, покрывая его пылающим плащом, делая титанического дракона видимым.
Гора, на которой он стоял, каждую секунду крошилась и обваливалась, ведь он был больше нее, а вес слишком велик для породы. Камни летели вниз гигантскими валунами, каких не бывает при обычных оползнях или камнепадах, угрожая погрести под собой или смести стоявшую там заставу. Это не укрылось от внимание Отца Драконов.
Импульс жара разошелся от его крыльев, обратив всю гору и разлетавшиеся камни в пепел и золу, а часть обернул магмой. В следующую секунду обратно к крыльям, от земли, потянулись видимые потоки тепла, оставляя после себя спеченную до стеклянного состояния породу.
Из-за того, что гора в одночасье попросту исчезла, драконья лапа оказалась в опасной близости от людской заставы. Любого неосторожного движения когтем было бы достаточно, чтобы смести ее, столь мала была. А лапа вовсе превосходила ее своей площадью в несколько раз.
Расправив крылья, раскинувшиеся почти на двенадцать километров, Алгалон заревел, задрав голову к чистому небу. Своим ревом он выражал радость, родившуюся из чувства свободы. Без гнета со стороны Галакронда, он мог ясно мыслить в драконьем облике и не чувствовать угрозы, не бояться потерять себя. Это опьяняло.
Утолив первый порыв, владыка Цитадели вернул свое внимание к Багровому Лесу. В его голове возникло сразу множество способов, как уничтожить проклятое место, а потратив немного времени на подготовку, мог обрушить настоящий апокалипсис, расколов землю, воззвав к ее пылающим недрам. Мог пролить метеоритный дождь, наслать облако испепеляющего жара, просто поджечь парой заклинаний. Но вместо этого решил выбрать более простой способ.
Возвышаясь над лесом почти на пять километров, Страж имел великолепный обзор и удобство. Раскрыв пасть, в которой уже клубилось рвущееся наружу пламя, от которого светилось все нутро, он выпустил его в Дыхании.
Луч прочертил пространство, мгновенно врезавшись в землю и породив мощнейший взрыв, который снес половину Багрового Леса. Золотое пламя будто стало потоком света, от чего весь остальной мир на краткий миг померк, столь ярким было явление. Вековые деревья, будто щепки, разлетевшиеся из-за взрыва, сгорали, едва отрываясь от земли. От них оставался лишь пепел, весело круживший среди яростных порывов ветра.
Сам удивившись содеянному, очень уж необычным вышло Дыхание, отличным от прежнего, Алгалон снова раскрыл пасть. Попытавшись уменьшить напор мощи, он добился желаемого эффекта. Пламя, вместо луча, широким фронтом впилось в остатки леса, морем погребая деревья. Все, кроме центрального дуба. Его оно огибало, специально избегая.
Земля, затронутая порчей и гнилью, на многие метры вглубь сгорала вместе с закопанными в нее тысячами трупов, что копились там на протяжении всей истории острова. Перегорая, они становились пеплом, что толстым слоем устилал почву, которая еще могла дать здоровые всходы. Пламя вытесняло тьму и смрад смерти, изгоняя влияние древнего зла. Оно не могло противостоять очищению.
Покончив с Багровым Лесом и оборвав Дыхание, оставив от него только одинокий дуб, в окружении пепла, Отец Драконов повернул голову вправо. Там начинал обычный лес, старый, дремучий и темный, почти нетронутый человеком, но задетый чуждым вниманием. Он простирался гораздо дальше, однако и тех же усилий не требовалось, чтобы привести его в порядок.
Взмахнув крыльями, владыка Цитадели послал в ту сторону столь мощный порыв ветра, что один лишь он выкорчевал и повалил добрую часть леса. Прошедшая вслед за ним волна золотого пламени прошла насквозь, выжигая всякий след зла или темной магии. Колючие кусты, ядовитые и разумные ходячие грибы, выведенные колдовством, обращались прахом. Сгорали остатки конструктов, трупы и места, в которых проводились ритуалы, вместе с бешенными животными. Лес преображался, становясь светлее и безопаснее.
В одночасье весь Друствар преобразился. Пропали туманы, вечно стелящиеся у ног. Исчез полумрак, который так пугал жителей и доставлял им неудобства даже днем. Куда-то делось чувство, будто за тобой наблюдают чужие глаза. Не стало… страха.
В несколько шагов оказавшись у другой горы, больше прошлой, Страж поднялся на нее, как на ступеньку, снова взревев. На сей раз он заявлял свои права на весь мир, смотря в сторону моря. Именно туда отступила злая воля, и там же она чувствовалась особенно ярко.
Взмахнув крыльями, Алгалон грузно поднялся в воздух, разгоняя мощные ветра. Сделав быстрый круг над водой, пару раз плюнул туда огнем, разогревая воду и уничтожая руины со шпилями. От них несло мерзостью, безумием и порчей.
Встав на след, Отец Драконов полетел дальше, через север, раз за разом выплевывая сгустки золотого пламени, заключенные в плотную оболочку из Света. Пробивая воду, они попадали точно в подводные пещеры, гроты и просто остатки древних сооружений, взрываясь. Вспышки света и пламени локально испаряли воду, местами до сотни метров в диаметре. Чем сильнее была Тьма, тем сильнее отвечал Свет.
Долетев до другой оконечности острова, владыка Цитадели почуял смрад совсем иного уровня, а самого его поглотило видение. Тварь, чья туша закрывала горизонт, смотрела на него семью глазами, каждый из которых был больше чем он сам, в Истинной Форме. Ее щупальца тянулись из морских вод, поднимаясь высоко за облака, как и голова, представляющая из себя захлопнутую пасть. Древний Бог походил на осьминога. На его ужасающую, извращенную, непомерно огромную версию.
— Тебе не победить, маленький дракон. Я пожру тебя!
Слова Древнего Бога заполонили сознание Алгалона, эхом отражаясь от стенок черепа. Он перестал слышать собственные мысли, их полностью заглушил посторонний голос, причиняющий сводящую с ума боль.
Когда наваждение спало, Отец Драконов осознал себя полностью утратившим контроль над полетом. Его тело, перекручиваясь, метеором неслось именно к тому месту, откуда нещадно разило безумием. Оно представляло собой разбитый среди скал, омываемый штормовыми водами, храмовый комплекс. Одна из его частей, величественная скульптура, изображала осьминога, до ужаса похожего на Древнего Бога. Она лишь немного отличалась, не заимствуя всех внушающих оторопь черт.
Спиной пробив и уничтожив большую часть зданий, владыка Цитадели рухнул в воду. Море немедленно вспенилось, забурлило и начало испаряться, отступив от него. Встав на лапы и тряхнув головой, он снова оттолкнулся, поднимаясь в воздух.
В тот же миг скульптура осьминога раскололась, а затем разбилась на части. Из нее вырвалось щупальце, покрытой мощными хитиновыми пластинами и присосками с внутренней стороны. Оно было столь велико, что могло легко обернуться вокруг колоссального дракона.
Ударив сверху вниз, оно обрушило Стража обратно в морскую пучину и нырнуло за ним.
Снова ощутив песчаное дно боком, Алгалон создал вокруг себя взрывную волну. Морская вода пузырем рванула вверх, образовав невиданных масштабов гейзер, радиусом в несколько километров. Пламя слетело с крыльев, образуя кольцо, своеобразный барьер на пути миллиардов тон воды. Она моментально вскипала, обращаясь паром, что устремлялся вверх.
Изготовившись к атаке, Отец Драконов не упустил момента, когда сквозь стену пламени пробилось объятое пурпуром и чернотой щупальце, стелясь по дну. Отпрянув в сторону, резко подался вперед, придавив его лапами к земле. Раскаленные добела когти с трудом погружались в хитиновые пластины, а сил едва хватало, чтобы удерживать отросток Древнего Бога на месте.
Плюнув на все, владыка Цитадели сомкнул на добыче челюсти. С хрустом и болью клыки пронзили защиту, сминая, кроша и ломая пластины. В пасть хлынула порченная кровь, показавшаяся… невероятно вкусной, сладкой и желанной.
Ужаснувшись собственных ощущений от плоти Древнего Бога, Первый Страж выпустил Дыхание. Пламя пожрало все, что было внутри пасти, и вырвалось сквозь клыки. Дернувшись в судороге, щупальце смогло освободиться, его держала теперь лишь одна лапа, оставив на память шмат мяса.
Плюнув в шевелящийся кусок кончика золотым пламенем, Алгалон призвал всю свою мощь. Каждая чешуйка, идеально подогнанная под другую, будто металлическая, острая даже на вид, вспыхнула белым накалом. Над головой, над короной рогов, загорелся ромбовидный символ, претерпевший изменения. Ранее красный, он стал золотым, с парой новых завитков. Жар, выплеснув во все стороны, еще дальше оттолкнул границы моря, а все сдерживающее его пламя вернулось обратно, нырнув под чешую.
В дополнение ко всему, Отец Драконов призвал себе на выручку силу одного из черепов, от чего еще на треть увеличился в размерах. Чистая мощь захлестнула все его естество, почти удвоив уже имеющуюся. Мана потекла в тело столь обильными потоками, что становилась видна невооруженным взглядом. Теперь никакой маг Кул-Тираса и окрестностей не мог воспользоваться ей. Им просто ничего не оставалось.
Почувствовав, где находится щупальце, Страж выпустил в ту сторону дыхание. Толстый луч, столь ослепительный, что все остальное меркло, вспорол воду, натолкнувшись на плоть Древнего Бога. Без взрывов, он с промедлением пробил покров, отделив от щупальца еще одну часть. В нем смешался свет и полный разрушительный потенциал золотого пламени.
Ведя луч вдоль извивающегося щупальца, Алгалон разрывал его на куски. Мясо лопалось, окрашивая море фиолетовой кровью. Пробивая плоть насквозь, луч вспарывал морское дно, рисуя на нем извилистую линию. Когда дошло до островка, на котором располагался комплекс храмов и статуя, Отец Драконов выплеснул разом до пятой части своей энергии.
Дыхание оборвалось, а остров поглотил взрыв, заставивший море уйти. Все в его области исчезло, испарилось, как и последние следы присутствия древнего зла. Но, не удовлетворившись, владыка Цитадели покрыл огнем всю морскую гладь, изничтожая каждую каплю крови и частицу плоти. Огонь проникал вниз, не вредя воде, но ища мерзость, подобно охотничьей собаке, почуявшей след добычи.