Соваться в Гуабу за рабами было глупо: там сейчас такое бурлящее болото будет… Так что я отправился с подводами ослов в Нину. Нина — ближайший к моему дворцу город после Гуабы. Относительно крупный. И там я собирался не только обчистить местный рынок на предмет продуктов с рынка, новых слуг и прочих необходимых вещей. Там же я собирался разместить заказы у мастеров на одежду, мебель, множество металлических изделий… Шутка ли? Мне нужно было заполнить вещами огромный дворец! Творить многое мог и марид, но заклятия, которые подчиняли джинна, спадали довольно быстро, так что я просто запихнул его в амфору, собираясь заложить в конце концов в основание своего нового дома и провести Ритуал Полного Подчинения. Раньше я такой никогда не накладывал. Ну так то — раньше. Вот и попробую.
Кроме того после боя с Либатхашей я провел Ритуал Отсечения Плоти, избавившись от всего, что я мог где-либо оставить. Волосы, слюна, кровь, иные выделения. Пусть перед боем он бы мне и не помог, но я последние годы иногда пренебрегал им, не проводя по несколько месяцев. Магистр показала мне, сколь глупым это было с моей стороны.
Вестник от Менгске не явился, наверное, лишь бы
потому что я сам отправил ему и Императору, и целым пяти десяткам разных чародеев, включая отсутствующих, вроде того же Креола Урского, приглашения на свой праздник в честь основания нового дворца. К тому моменту у меня должно быть достаточно рабов для службы, рабынь для увеселения гостей, мебели, явств… Всего, что только может потребоваться всем тем, кто ко мне прибудет. И эти хлопоты надо было решить побыстрее. Я все-таки серьезный чародей, а не оборванец с улицы. Точнее, я-то как раз именно что оборванец и именно что с улицы, можно сказать. Но в прошлом. И лучше бы, чтобы про это прошлое никто не вспоминал никогда.
Приглашение ушло даже Альфире и Сайаму — наследнику Йена. Не вздумают же они явиться ко мне в гости в самом-то деле?
И, касательно гостей… Поход в город прошел неплохо. Я занимался в основном хозяйственными вопросами, обустройством территории, наложением заклинаний, когда ко мне таки гости заявились. И вновь нежданные.
— И кто ко мне так вежливо стучит? — Я вышел на стену, под которой стояли два… Человека? Да нет, не люди это.
Рабы, знавшие о моем наказе никого не пускать без ведома, сразу же закрыли ворота, стоило только двум фигурам появиться из воздуха в полукилометре от дворца. Доложили мне. Ну а я пошел на стену. В процессе они действительно постучали. Так, что огромные тяжелые ворота, обитые металлом, тряслись от ударов на своих петлях. Это было что-то вроде предупреждения: не откроешь — так мы и снести можем.
Перед воротами стояли двое. Они были похожи на людей, были… Если бы не ауры. С виду предо мной предстали женщина плотная, полная, но не лишённая красоты. Огромные груди, размером с мою голову, едва-едва не разрывали ткань туники. Длинные золотые косы спускались за спину, кожа была идеальной. Слишком идеальной, чтобы принадлежать человеку. Лишенная родинок, пор, она скорее подобна застывшему гладкому воску или мрамору. Рост же её был чрезвычайно велик для простой земной женщины: под три метра, вероятно. Она бы прошла в ворота, но, стоило бы мне спуститься, и пришлось смотреть снизу вверх.
— Хо-хо… Разве так положено встречать гостей в твоем мире, смертный?.. — Женщина была миролюбива. А её спутник молчал, хотя и явно желал вставить пару слов. — Держать на пороге, стоять на стене, прятаться за воротами!
— И то правда, — я кивнул. Магических защит на укреплениях еще не было. Так что стена этим двоим, особенно ей… — Открыть ворота! — Крикнул я рабам внизу, после чего спрыгнул со стены.
Когда двое пришельцев вошли, я, обвел рукой внутреннее пространство:
— Мой дома ваш, пока вы здесь гости. И как хозяин, я прошу прощения за бедность обстановки. Дворец возведен — еще и семи дней не прошло. Я просто не успел его обставить.
— Хорошо возведен, с толком, — Ядовито заговорил мужчина.
— Очень хорошо! — Женщина открыто улыбнулась. — Даже удивительно, что это сделали столь убогие существа — пожиратели праха. Ты прекрасно заставил их поработать, маг. Я принимаю твое предложение о гостеприимстве!
— И я принимаю, — нехотя, явно мысленно готовясь к конфликту, но не находя немедленного повода, выдал её спутник.
— А раз мы гости, то оставим пару подарков, — Она развела руками. Я хотел было дернуться, но сдержал себя. Между тем пространство вокруг начало преображаться.
Повсюду появлялись пальмы. Они буквально вырастали из земли. Возникали ковры, занавески из тончайшей полупрозрачной ткани на окнах и террасах, появились кресла, диваны, навесы над ними, бассейны наполнились водой, а около воды из воздуха соткался прекрасный стол, наполненный явствами. Тут были чак-чак, рахат-лукум, множество сладчайших закусок и несколько прозрачных графинов с горячим чаем, баранина и говядина. Огромное количество блюд несло ароматы специй по всей округе, а прекраснейшие пиалы из все того же хрусталя, оплетенные золотыми нитями по впадинам резьбы, сияли на солнце.
— Примешь ли ты мой дар, хозяин?.. — Женщина улыбалась.
— Щедры дары твои, но имени я твоего еще не ведаю. Меня зовут Тиглат, Тиглат из Вавилона. Магистр Гильдии Шестидесяти знаний Империи Шумер, сатьян Храма Тысячи Бхопаларского Царства, мастер Троянского Круга магов и рядовой третьего номера Экспедиционного Корпуса Человекии из Парифатской Империи. Зови меня просто по имени.
— Прекрасные титулы. Я Великая Гулла, властвующая над всеми кутрубами милостью Великого Хана джиннов из Кафа, — в голове сложилась мозаика. Конечно, аура мне была и так видна. Такое существо… Полагаю, в прямом столкновении с тем же Менгске она бы точно вышла победителем. Могущество буквально читалось в каждом жесте и каждом движении её необъятного тела. Мой титул — Великий Шейх Земли Кафа, но ты можешь обращаться ко мне, как тебе вздумается!
— Меня зовут Шаварух ибн Асадар. И ты украл моего подданного. И подданных Великой Гуллы, — да я уже понял, что два джина, женщина-кутруб с могуществом большим, чем у всех известных мне архимагов Шумера, и джин-марид, судя по ауре, явились сюда не просто чаю попить! А вот то, что инициативу в разговоре перехватил этот явно плохо ко мне настроенный персонаж — это уже плохо. Нужно было как-то передать кости шатранги в руки Гулле — иначе эта беседа превратиться в бой или в торг, где главным товаром будут отнюдь не джинны, а я.
— Это так, о прекраснейшая?.. — Я открыто улыбнулся женщине? — Ты и вправду властвуешь и защищаешь тех, кого я по недомыслию своему пригласил к себе на работы?..
— Пригласил?! Да от таких приглашений… — поднятая рука с длинными, выкрашенными в какую-то приятно пахнущую розовато-темную субстанцию ногтями, остановила поток слов.
— О, это долгая история, Тиглат из Вавилона, — её глаза смеялись.
— Так расскажем её друг другу за чашами этого чудесного напитка и оценим мастерство сотворения яств, явленное мне моими гостями! — Я обвел руками стол, а моя главная гостья, соглашаясь, уменьшилась в размерах до масштабов нормальной человеческой женщины. — В Кафе, кажется, это называется дастархан? — Я решил блеснуть эрудицией.
— Дастархан, смертный, это когда хозяин накрывает небольшой, но обильный полуденный стол своим гостям. Стол, который стоит лишь при свете двух из трех наших солнц, но не более, ведь радушный хозяин не заставит гостя сидеть сразу под тремя, разве только беседа не переместится в оазис или бассейн, — марид говорил с ноткой раздражения, но не смел противиться воле своей старшей спутницы. — Ты же не накрыл нам и крошки, все здесь есмь Великой Гуллы, шейха кутрубов, творение, — он высокопарно закончил фразу, приподняв свой палец вверх для подчеркивания важности момента, Остальные пять… Шесть его пальцев — в процессе марид потерял часть контроля над формой, отчего исходные шесть пальцев его руки быстро переросли в семь — скривились в какую-то странную фигуру. Вроде бы я видел зарисовки по их этикету на Парифате. Что-то классическое вроде нашего поднятия бровей… Не особо понимаю.
— И я благодарен ей за такой дар, но в чем-то ты прав, Шаварух ибн Асадар, — джинн напрягся, не зная, что я задумал. — Я и впрямь не удостоил своих гостей и крохи хлеба, а это неправильно. особенно когда мои гости — джинны Кафа, славные своими гостеприимством и тем, что ни один их добрый друг еще не ушел из их владений голодным или обиженным, — я мягко улыбнулся, а потом сделал свой “бросок костей”.
В моем инвентаре завалялось многое. Очень многое из того, что там собиралось годами. Как выяснилось мной позже, время все же властно и над пространством инвентаря. Как и энергетическая плотность. Чем больше внутри мощных артефактов или, тем паче, живых существ, тем выше нагрузка на меня самого. Это не было особо чувствительно в прошлом, когда у меня почти не было Ме. Но, попробовав провести ряд экспериментов в конце своего пребывания на Парифате, я обнаружил, что Попытка поместить в инвентарь что-то “тяжелое” с точки зрения энергетики, вполне существенно давит на меня комплексно. Это же касается и наложенных чар. Например — нетленность и свежесть на еду делали её “тяжелее” в энергетическом плане.
Тем не менее, время все равно замедлялось многократно, так что свежайшие яства с кухни дворца Раджи Бхопалара или запасенные мной несотворенные произведения парифатского кулинарного искусства там все еще были горячими, ароматными и готовыми к подаче на стол. Оставалось только этот самый стол сотворить. Я не великий маг этой области, сотворение из ничего или даже трансмутации материала и формы — не мои специальности. Тем не менее, я кое-что тут все же мог.
Заклятие зеркальных двойников еще никогда таким убогим образом не использовалось. Я таки освоил более плотную форму, которую в свое время выписал у Эскетинга — позволявшую бы создать двойников долгих, которые не тратят экспоненциально больше сил по мере своего существования. Но даже их требовалось “закреплять”. И они забирали ОЧЕНЬ много маны. Однако сейчас самое то.
Заклинание легко активировалось на столе, скопировав его, но не его содержимое. Пустое пространство же, по мановению моей руки, заполнилось множеством блюд и бутылками с напитками, винами и соками, нектарами и прекрасными коктейлями с парифатских пляжей. Ароматные ребрышки с ягодном соусе соседствовали с нежнейшими пирожными, а огромная тарелка с четырнадцатью видами закусок стояла поодаль от сваренной изнутри птицы. Интересный рецепт, когда тушку зашивали со все сторон, наполняя бульоном со специями, а потом варили, подвешивая над открытым огнем. Бульон позже выливали и сразу же подавали нежнейшее сочное мясо к столу.
— Солнце в моем мире одно, так что, надеюсь, мой скромный стол сойдет за дастархан, — я сложил руки под животом, принимая смиренный вид. Великая Гулла весело, но медленно захлопала в ладоши. Её плотные руки издавали довольно громкие мягкие звуки, словно бьются друг о друга две плотно набитые подушки.
— Несотворенное? А наш хозяин полон сюрпризов! Не стоит распылять по округе зло, Шаварух ибн Асадар! Садись и угостимся же всеми нашими дарами!
— Я запаслив, Великая Гулла, — наконец-то отодвинув стул, я уместился за огромным столом. Яда опасаться было глупо: захоти они меня отравить, так сразу же начали разрушать мой дворец. Зачем так сложно. А вот сладости, плотные и терпкие, меня ой как интересовали. Как и чай. Я люблю новые вкус, кто бы там что ни говорил.
Следующие сорок минут прошли в разговорах за едой. Джинны ели, ели много. Я, помня их обычаи — ту часть, про которую знал, — не отставал, хотя вмещать в себя столько становилось все сложнее. Довольно быстро я перешел лишь на сотворенные Великой Гуллой яства: не до конца материальные, пусть и плотные, мало отличимые от реальных, они “проваливались” в желудок полегче. Разговор зашел и о трех солнцах Кафа, и об устройстве Империи, и о Гуабе, по “приглашению” энна которого джинны изначально и явились. Это было вполне ожидаемо, но все равно выступило пренеприятнейшим известием: ставки в нашей игре с городским главой повышались неимоверно. После такого “подарка” я просто обязан был был ему чем-то отплатить. Да так, чтобы больше он не смел ничего подобного учудить.
Наверное, я таки довел его до белого каления, когда отдал его наложницу на развлечение восьми кутрубам. В конце она даже ходить не могла вроде бы. С учетом красоты и юности девушки, она, наверное, была любимицей у энна. Ну так и что? На что он рассчитывал? Что я посланник из садов Инанны?..
Из разговора, когда речь коснулась обычаев и жизни народа джиннов, я узнал, что мой второй спутник — бей. У них вертикаль власти строилась на особом Ме, называемым Приказ. Ме Приказа было у великого множества джиннов. Но разной силы. Величайшая мощь была заключена в том, коим обладал Великий Хан. Его слова не мог ослушаться никто. Были те, кто обладал Приказом послабее. Я бы сказал — ущербным или урезанным, но вслух такое произносить , разумеется, не стал. Чей-то Приказ действовал на определенной территории, чей-то — над определенным видом, подвидом, племенем или родом. В частностИ, Приказ Великой гуллы был законом для всех кутрубов — джиннов земли. А приказ Шаварух ибн Асадара — лишь над его собственными потомками и ближайшими родственниками. Соответственно, от силы и типа приказа зависели и титулы джиннов — эмиры, шейхи, беи или сам Великий Хан. Я не совсем понял, кто главнее — эмир или шейх. По всему выходит, что сначала идут Великие Шейхи — кто правит над кутрубами, маридами, силатами и ифритами, затем Великие Эмиры — кто повелевает на огромном пространстве в Кафе, пусть даже официально такого титула вроде как и не существовало. А уже затем шли владыки попроще. Во всяком случае, мой жизненный опыт подсказывал, что Эмир, чей Приказ есть закон на половине Великого Нефуда, будет поважнее шейха над тысячей джиннов или другого эмира, чья власть есть лишь над десятком оазисов.
Конфликтовать ни с кем из этих двоих я не желал. Но в случае Великой Гуллы, слава всем богам, было проще. Она упомянула, что кутрубы делятся на пожирателей праха и истинных джиннов земли. И вторых, в отличие от первых, пускают в города, они не едят других разумных и творят магию свободно. А я, кажется, похитил именно первых. Формально Великая Гулла над ними тоже властна, но вступаться за них она по-серьезному не станет. Однако откупиться мне чем-то придется. Кстати, гулла — это истинная женщина кутрубов. А самки их выродившегося рода как раз и зовутся гулями.
С другой же стороны, есть бей Шаварух ибн Асадар. И вот он-то пусть и потерял из своего рода всего одного джинна, был настроен очень решительно. Притом — даже не ясно, на что конкретно: отомстить мне или поиметь с меня что-то. быть может — и меня самого. У джиннов рабство в порядке вещей. Так что за порабощение своего родственника он, вероятно, потребует уже моего рабства. Зависит лишь срок — может быть — по дню за день, а может — по году за час. Все тут упирается лишь в его наглость и уверенность.
— Так чем же занимались мои подданные в твоих владениях, о маг?.. — гулла перешла к этой теме очень аккуратно. несмотря на пышущую радушность и простоту в общении, она была вполне подкована в интригах и умении вести беседы. А еще — я ей явно понравился, отчего она взяла инициативу в свои бархатные, но могучие руки, решив таки мне помочь. Или я просто хотел в это верить. Для себя я уже твердо решил, что в рабство к джиннам я не пойду ни при каких обстоятельствах. Наихудший вариант — ударить по обоим своим гостям и удрать. Лучше, конечно, договориться на каких-то приемлемых условиях. Средней паршивости — решить разногласия хотя бы с Великой гуллой. Бей был явно сильнее меня, но точно не уровня архимага. Я уверен, что мне есть, что ему противопоставить. хотя бы мои развеивающие чары. К такому он точно не готов. А, покорив бея, я мог бы пытать его, заставив отказаться от мести мне, да еще и выбить что-нибудь с него. Во всяком случае, это был наилучший для меня исход, если разговор пойдет неприемлемо. Интересно еще, явится ли за беем шейх или эмир? Или пошлет кого-нибудь? Или просто наплюет? Было бы неплохо, если последнее.
— О, Великий Шейх над всей Землей, — я как-то незаметно подстроился под своих собеседников в плане манеры вести беседу. — Они наслаждались местными яствами и женщинами, помогали мне возвести мой дворец и познавали этот мир!
— Женщинами? — Гостья заинтересовалась.
— Неужели думается тебе, что я бы оставил без женского внимания своих гостей? — Я располагающе улыбнулся. — Самая прекрасная из наложниц энна Гуабы ублажала твоих слуг не более нескольких дней назад.
— Вижу, ты не лукавишь, дитя глины, — она довольно откинулась на спинку стула.
— А как же мой троюродный племянник? Его тоже ублажала самая прекрасная наложница энна Гуабы? — Шаварух ибн Асадар выгнул бровь.
— Увы, — я развел руками. — Он был слишком погружен в искусство наложения своих чар, чтобы отведать плоды моего гостеприимства. Но я с радостью возмещу этот убыток, иначе кем бы я был, отпуская своих гостей недовольными?
— Не помню я, чтобы мой племянник, маг, собирался навестить тебя и твой дом. Да и не готов он был к достойному его гостеприимству, пока мы с Великой Гуллой не посетили его. Знаю я, что против воли ты держишь тут члена моего рода. И за это надо платить.
Слова были произнесены.
— И какой же платы желаешь ты, бей?
— Ты взял моего племянника в рабство, я желаю, чтобы ты отплатил тем же — отправился в услужение ему и мне. Год Кафа за день третьего солнца! Каждый, который благородный Аш'кар Далмухаззир страдал, исполняя твои желания! И еще. Я заберу для нашего рода этот дворец, ведь его построил мой родственник, а не ты, чародей.
— Великая Гулла считает так же? — Я повернулся к джиннье. — Я вопрошаю о тех детях земли, которые также гостили у меня, как и Аш'кар Далмухаззир, все эти дни.
— Я лишь хочу, чтобы ты, маг, не задерживал их своим гостеприимством, если они того не пожелают. Но мне не нужна плата за то, что ты пригласил их в гости, — она с улыбкой покачала головой.
— Вот видишь, бей. Даже Великий шейх не требует такой платы. А ведь кутрубов тут было одиннадцать. Твой же племянник — вовосе один.
— Ты сравниваешь… При всем уважении к Великой Гулле, — бей поклонился в её сторону, — работа чистокровного марида куда ценнее пожирателей праха. Среди тех, кого ты поработил, не было истинных кутрубов.
— Так где же его работа? — Я демонстративно обвел руками дворец. — Тут сотворены камни? Может быть — плиты пола? Или вон та пирамида? Или пальмы? Ах да! Пальмы сотворены. Сотворены великим искусством моей гостьи. Даже сотворенное — и то здесь создано кутрубами, ну уж никак не твоим племянником. Так какой же из камней он создал своим волшебством от дворца, коий ты желаешь так нагло заполучить? И еще, — поднял я палец перед беем. — Всех джиннов я пригласил. Я призывал их — они пришли. Чем ни приглашение? Твой племянник не оценил моего гостеприимства, отчего я его и сокрушил в честном прямом бою. Сам. Мне потребовалось всего два заклинания, чтобы покорить Аш'кар Далмухаззира. И ты желаешь, чтобы я отслужил твоему роду год за день? Он слишком слаб и неумел, чтобы ты требовал такой цены. Я согласен наоборот — день моей службы за год его. Он не служит служит мне и декады. Так сколько там я тебе должен? Половину часа? Чуть больше? Разве не является службой хозяина гостью такая замечательная беседа, которую мы вели? Разве не является мое гостеприимтсво приятным тебе, о Шаварух ибн Асадар? — Я жестко усмехнулся. Гулла ясно дала понять — не станет она воевать за кутрубов-отщепенцев. Только домой вернет. МОжет — услугу попросит. А значит — у меня развязаны руки.
— Это ужа величайшее из оскорблений! — Шаварух ибн Асадар поднялся из-за стола.
— Так смой его моей кровью! Или покорись мне так же, как твой племянник, бей! — Я тоже поднялся. — Раз ты оскорблен, то тебе, как потомку ифритов, чей огонь я тоже вижу в твоей ауре, следует сразиться со мной? Или ты не готов к бою со смертным?! — Ну давай, соглашайся… Это будет лучшее из предложений.
К сожалению, слабые огненные всполохи в тонких телах Шаварух ибн Асадара верх над ним не брали. Он был больше маридом, чем кем бы то ни было еще. А потому он замер, а потом покачал головой. Видимо, вспомнил мои слова про два заклинания. А я ведь не врал.
— Ты напал на моего родственника, маг. А теперь желаешь напасть на меня. Я урегулирую этот спор, но попрошу защиты кого-то, кого ты и вправду испугаешься.
Пазузу… Ну почему именно так?!
— Полно вам, — раздался голос со стороны. Мы оба повернули головы к женщине. — Я вижу, что вокруг собрались исключительно горячие, но мудрые мужчины. Так отчего же нам всем после столь прекрасного обеда устраивать драку столь безобразным образом. Ты, Шаварух ибн Асадар, желаешь защиты кого-то могущественного? Так прими же мою. Я, Великая Гулла, обещаю выступить посредником на этих переговорах. Согласен ли ты, бей Шаварух ибн Асадар, с моим словом?
— Согласен, — джинн подумал пару секунд, затем кивнул. Деваться ему было некуда — не оскорблять же целого Шейха Кутрубов отказом?
— Ты, Тиглат из Вавилона, прекрасно встретил нас. твои речи были интересны, столы полны прекрасных яств, вина вкусны, а дом дружелюбен к каждому, кого эти стены примут как гостя. Мы, джинны, ценим это.
— И я ценю таких гостей. Какими бы ни были наши разногласия, я рад, что подобные события запомнят стены моих владений.
— Да, события и вправду интересные, — она улыбнулась. — Несколько дней марид из рода Шаварух ибн Асадара выполнял твои пожелания. Заплати его бею чем-то равноценным. И я реши, что ваши разногласия улажены.
— Равноценным… — Я задумался. — Желание — за желание? Это же равноценно? Десять желаний, бея за службу его племянника?
— При всем уважении, Великая повелительница Земли Кафа, — Шаварух ибн Асадар заговорил, повернув голову к Великой Гулле, — смертный чародей не сравнится с племенем маридов. Десять желаний — это ничтожно мало…
— А кто сказал, что их исполнять буду я? — Я хитро усмехнулся. — Как насчет высшего демона Лэнга, который мне их должен? — На этих словах гости подобрались. иметь дело с демонами — себе дороже. С другой же стороны…
— Опиши ваш с ним договор, дитя глины, — Гулла развела руками. — Я как арбитр должна знать, что я принимаю.
Спустя еще полчаса торгов я вызвал Йессор’Ро’Сотх, передав право на шестнадцать желаний бею и на два — Великой Гулле. В знак уважения. осталось ровно сорок. Не так мало. И, главное, я отделался малой кровью. Но дальше произошло очень интересное событие:
— Если ты пожелаешь, дитя глины, — Шаварух ибн Асадар выглядел куда более довольным, чем раньше, — то я оставлю своего племянника служить тебе честно и праведно. По месяцу за каждое желание, которое ты мне подаришь.
— Ты так любишь своего племянника, что готов продать его в рабство?.. — Я удивленно приподнял голову.
— Что такое год или два в услужении смертным? Работа недолгая, миры повидает, — бей пожал плечами.
— Год за одно, — Эг-Мумия, который и так не был сильно рад тому, что я тут учудил, возмущенно на меня посмотрел.
— Слишком долго.
— Тогда… Как насчет того, что вы оба мне кое-в-чем поможете? — Я задумался, а потом злобно улыбнулся.
— И чего же ты хочешь, смертный? — Великая Гулла заинтересовалась.
— Есть у меня пара мыслей…
* * *
— Энн! Выходи! — Я усилил свой голос, стоя на главной площади Гуабы. — Выходи, подлый продажный змей!
Дом энна, с огромным внутренним двором, несколькими постройками, домашним алтарем в отдельном небольшом храме-пирамидке, имел главные ворота как раз сюда. Вокруг уже собиралась толпа горожан, пришли и Джулебар, и Абаллаг с Калдуни. На мое представление уже сошлось достаточно народу, когда ворота поместья все же начали открываться, выпуская тучную фигуру энна Машды. Я всего раз в жизни видел его лично, но узнал все равно мгновенно. За ним выходили и вставали неровной шеренгой вооруженные слуги, наемники. Не особо много — тринадцать человек. К краю площади подошел отряд городской стражи во главе с лугалем.
— Тиглат из Вавилона, — жнн демонстративно посмотрел вниз. — Босоногий. Ты вывел добрых людей на улицы, устроил переполох… Надеюсь — ты объяснишься, ведь нарушение порядка, заведенного Императором Шумера, есть преступление не из легких.
— Молчи, молчи энн! — Я фыркнул. — Я здесь, чтобы обвинить тебя! А не чтобы слушать твои слова. Ты пошел против слова повелителя наших земель, отказавшись признавать мое право построить дворец там, где я желаю! Ты крал моих слуг, присылал ко мне магов, врал моим гостям! И ты энн! Глава города! Не ты виновен предо мной, но вся Гуаба! — Горожане недовольно зароптали. Меня тут и раньше из-за слухов не сильно любили, судя по всему. Но вот теперь, кажется, я всех явно настроил против себя.
— Ты пришел обвинить в своих бедах целый город? — Машла никак не мог взять в толк, что я творю. Ну да, технически — это было безумием. Даже архимаг против целого города почти не может, куда уж магистру.
— Тиглат, — Джулебар выступил вперед. — Не хочешь ли ты сразиться со всей Гуабой? С её магами? С её стражей? С её жителями?
— Сразиться? Нет, магистр Джулебар. Я тут не ради сражения.
— Тогда зачем же?
— Я тут для наказания. Вы все выбирали своего энна, вы все его поддерживали. И либо он сегодня же, в этот самый миг сложит с себя полномочия, отдаст власть и титул энна Гуабы любому другому, более достойному шумеру, либо я накажу за его преступления вас всех. Весь город. И еще. Он должен поклясться при всех жителях, что оставит меня в покое и не станет более чинить козней. Пусть клянется именем Инанны, именами Мардука, Энлиля, Энки! Таково мое слово.
— Клянусь, — в оглушительной тишине, опустившейся на площадь, зазвучали слова Машды, который сделал пару шагов вперед и с убийственным равнодушием смотрел на меня, словно на навозного червя, вылезшего из-под его подошвы. — Клянусь именами Мардука, Двухглавого Топора, клянусь Именем Пресветлой и Прекраснейше Иштар, покровительницы полей, младенцев и женщин, клянусь именем повелителя неба и повелителя земли — могучего Энлиля, клянусь именем владыки вод земных, мудрого Энки, что не будет Тиглату из Вавилона покоя, не будет ему прощения и не будет ему права на покаяния за деяния его, покуда я энн великого города Гуаба. И я не собираюсь складывать с себя полномочия. Это все, что ты хотел услышать, маг? — Машда холодно смотрел на меня. Толпа по краям медленно, но верно начала разогреваться. Люди передавали слова Машды, а кто-то уже скандировал его имя, его титул, притопывал ногой…
Уплотненное воздействие Звукового Резонанса, выпущенное в воздух, вызвало мощный акустический удар. Это было подобно грому, молнии. Но только без видимого эффекта. Мои губы расплылись в улыбке.
— Я ждал таких слов, Машда. А потому — вот тебе и мое слово. Я вижу, как тебя поддерживают жители, поддерживают маги, поддерживают все вокруг. И потому быть посему. Твой “великий”, — я с сарказмом выдавил это слово из себя, — город исчезнет. растворится в воздухе. И никто более его не увидит, никто в него не войдет и не выйдет. А кто все же сумеет его найти или уйти отсюда — тот будет бессилен что-либо в нем изменить. И закончится это лишь с твоей смертью или покуда не произнесешь ты пять слов. Вот эти слова: “Я больше не энн Гуабы”. Прощай.
Я попросту сделал шаг вперед, выходя уже за пределами города, рядом со стенами своего дворца. А за спиной поселение накрывал купол чар сокрытия, которые накладывали совместно демон и три джинна. Возвращаться ко мне никто из них уже не был должен: я потратил все свои возможности и весь ресурс. Но зато эти восемнадцать магов, живущих в Гуабе, могут сколь угодно долго думать, как снять заклинание. Не придумают. Скорее всего к вечеру кто-то сумеет выбраться, побежит Верховному. Менгске вызовет меня к себе… Но это будет потом. А ныне я поднял ставки до абсурдных. И либо энна сместят, либо мне прилетит по голове. Скорее всего в крайнем случае я попаду на суд Императора… Ну так и что? Владыка в худшем случае обяжет меня платить какой-нибудь огромный илькум. Или повесит билькум, от которого я, как магистр, освобожден. Не дурак же он — заставлять меня отслужить Гуабе, которая активно конкурирует с Вавилоном? Или, тем паче, казнить целого магистра? В целом, пока в городе не начнется голод, моя выходка проходит по разряду шалости… Ладно — проступка. Серьезного. Ну так никто же не умер? Пока что. Да и Менгске еще не ясно, за кого вступаться станет. Ситуация неоднозначная донельзя. Энн не поделил что-то с магистром Гильдии. Магистр запер целый город, скрыв его от чужих глаз. Конечно, поступок явно выходящий за уровень возможностей кого-то вроде меня, но чисто политически — это все же для Гильдии ОЧЕНЬ неоднозначное дельце.
Солнце только-только уверенно поднялось над горизонтом, а я, если не обращать внимания на ауру, с удовольствием наблюдал за чистым пейзажем залива, где не было никакой Гуабы. Вообще никаких поселений. Красиво… А, не совсем. Вон там ещ деревня пивоваров осталась нетронутой — она немного в стороне от посада, так что её сфера не затронула. Видимо, мои компаньоны решили сделать её поменьше, чтобы упростить себе задачу.А деревня формально не часть города. Хорошо еще — сам посад спрятали. Технически они могли вообще только то, что внутри городских стен, сокрыть. А это едва ли половина площади.
* * *
— Неужели ты, маг, станешь кормить меня людской едой? — Наалия бинт Сайах улыбнулась мне, подходя ближе и садясь на колени предо мной.
— И каки же кушаний ты желаешь? Не моих ли рабов отведать?
— Та девочка выглядит аппетитно, — джинья улыбнулась, облизывая нижнюю губу.
— Она беременна, вообще-то, — Агри и вправду забеременела после похищения. В целом — скорее плюс, чем минус. Исключая некоторые нюансы, это означало прибавление в числе слуг. Несколько лет — и мальчишка, если это будет мальчишка, встанет на ворота привратником. Так что, что бы ни делалось, все к лучшему.
— Оттого она еще вкуснее, — джиннья мечтательно закатила глаза. Великая Гулла забрала всех своих кутрубов, но прежде спросила, хочет ли кто остаться мне служить. Некоторые даже были готовы, но выставили непомерную цену. А вот эта вот согласилась просто так.
Единственным условием было то, что она станет не слугой, а наложницей. Притом — старшей. Условия было странным, но не обязывало меня с ней даже спать, не говоря уж о чем-то большем. Рабыня-кутруб же была вполне себе полезной. Теперь её нельзя было заточить в стенах дворца, как я планировал раньше… Было бы довольно странно, если бы моей старшей наложницей был мой дворец. Но зато у меня в услужении появилось существо необычайной силы, умеющее повелевать землей… В некоторой мере — гули в этом отношении были даже менее искусны, чем кутрубы-мужчины. К тому же, несмотря на склонность к людоедству, у нее были и свои достоинства. Прекрасная талия, милое личико, груди, которые и в ладонь-то мою совсем не маленькую не помещались… В общем и целом, людоедство — это ведь не необходимость. Просто любовь к определенному образу жизни. Эмушиты тоже такими были. И ничего — даже смешанные браки заключались… Ладно, вру. Большинство смешанных потомков эмушитов и бхопларацев были в результате пленения женщин с обеих сторон, а каждого чернокожего ненавидели тем больше, чем темнее он был. Тот же Куш — полудикий, но все равно имевший своих купцов — с Бхопаларским царством, насколько я знаю, торговли вовсе напрямую не вел. Так что пример неудачный. Но тем не менее — меня она есть не станет: я её хозяин на ближайшие двенадцать лет с правом продления договора. А пристрастия можно контролировать простым запретом.
— Не было ли вестей из Вавилона? — Я с удовольствием сомкнул зубы на виноградине, которую джиннья вложила мне в рот.
— Никаких, господин. Лишь обычные птицы летят с той стороны.
— А из Гуабы?
— Рабы наблюдают всю ночь: ни один маг так и не покинул город.
— Или они не заметили.
— Или они не заметили, — согласилась она, — Быть может, виноград недостаточно сладок для моего повелителя? — Она медленно провела руками по своим грудям, с легкостью сдвигая тунику, начавшую спадать с плеч. А, собственно, почему нет? Ну да — людоедка. Так мы все не без греха. Я вон — вообще душами с демонами торгую направо и налево… Сколько она тех людей в Кафе могла найти? Ноль? Или два нуля?..