Bloodborne: Песочный человек - Главы 1-10
В последнее время с кровью некоторых пациентов лечебницы стало происходить что-то странное. Настолько странное, что Йозефка, только начав работу, всполошилась столь сильно, что чуть не побежала в Церковь исцеления.
Девушка остановила себя лишь чудом, зная, какими последствиями странное открытие может обернуться. Уж ей ли не знать, насколько… противоречивым был Хор.
Пока она пыталась исследовать грани крови и найти лекарство от чумы зверя — другой плевать хотел на людей, желая лишь зайти дальше в своих исследованиях.
Одним из таких людей была её родная сестра, столь сильно напоминающая её, что их спокойно могли спутать даже остальные члены Хора!
Возможности уйти у неё не было. По многим причинам, включая банальную бессмысленность и даже потенциальный вред столь опрометчивого поступка: её уход ничего не поменяет, она потеряет доступ к ресурсам Церкви и неизвестно, что будет с лечебницей. Сестра в том числе будет не в восторге. Портить отношения с той, кого она могла спокойно спутать с отражением в зеркале, Йозефка тем более не хотела!
Девушка давно отчаялась что-то поменять в столь большой структуре, и даже положение члена Хора ей особо не помогало, но, по крайней мере, у неё была возможность заниматься своими исследованиями дальше.
Однажды она обязательно найдёт лекарство, которое если не спасёт загубленные по их же вине души, то, по крайней мере, даст шанс остальным.
Что же…
Судя по всему, она и впрямь что-то нашла. Но немного не в том виде, в котором ожидала.
— Боги…
Сколько раз она уже это повторила? Йозефка не знала. Как и не знала, на что конкретно она смотрела. Исследуемый образец крови на первый и второй взгляд мало чем отличался от любого другого образца: количество лейкоцитов и эритроцитов серьёзно превышали норму.
У обычного человека могли бы наблюдаться серьёзные проблемы со здоровьем, но не у тех, кто принимал Древнюю кровь. О нет, они будут чувствовать себя хорошо, даже слишком хорошо. Болезни простых людей их редко мучали, чего не скажешь про гораздо более опасную болезнь, передающуюся через кровь.
Но стоило присмотреться, как можно было увидеть нечто неподдающееся объяснению. Нечто, казалось бы, нереальное, иллюзорное, столь абсурдное, будто оно не было частью физического мира.
Словно микроскопические частички песка. Переливающиеся между собой, исчезающие и появляющиеся.
— Иммунная система… никак не реагирует… — напряжённо прошептала Йозефка.
Самым ужасным открытием стало ещё одно внезапно проявшееся свойство странных частиц: мимикрия.
Частицы песка, сталкиваясь с клетками крови, прямо на глазах затаившей дыхание Йозефки, меняли форму, подстраиваясь под самые обычные эритроциты.
Более того, не менее важным открытием стало то, как частицы песка реагировали на Древнюю кровь. Сперва предположив, что агрессивная воля, спящая в крови, легко обнаружит чужеродный объект и уничтожит его, не нужно было уточнять степень удивления Йозефки, когда этого не произошло.
Чистый образец Древней крови никак не отреагировал на чужеродный объект. Частицы песка легко вошли в контакт с кровью, мимикрировав под неё, после чего…
— Ты как всегда занята.
Йозефка едва не подпрыгнула, оторвавшись от наблюдений. Близнец не могла не заметить состояние сестры, приподняв брови.
— Что-то случилось, сестра?
— Посмотрела бы я на тебя, подкрадись к тебе кто-то так сзади, — фыркнула девушка.
Она не пыталась скрыть испуга. Это всё равно было бесполезно. Но вот перевести внимание…
— Вот как, — улыбнулась вторая Йозефка. — Прости.
Похожие как две капли воды, они даже одевались одинаково. Стоило ли ожидать другого от однояйцевых близнецов?
Правда, кое в чём они всё же отличались. Похожие друг на друга внешне, в привычках, во вкусах и страсти к исследованию крови, в конце концов, носящие одно имя, они, тем не менее, были полными противоположностями.
Одна — более холодная, бесчувственная, ставящая исследования выше чего бы то ни было.
Вторая — более тёплая, ласковая, ставящая жизни людей выше чего бы то ни было.
Они обе хотели увидеть возвышение людей, дать человечеству шанс подняться на невиданный уровень бытия, но вот способ достижения целей, мотивы…
Как бы сильно Йозефка не любила и не доверяла своей сестре, правда была в том, что она боялась её. Чувствовала, что, появись необходимость, сестра готова была… готова была…
— Всё хорошо, — покачала головой девушка. — Я чем-то могу тебе помочь?
— Я просто пришла предупредить тебя, — мазнула взглядом по лаборатории сестры девушка. — Каким-то образом маленький Посланник сбежал. Кажется, малышка запомнила меня. Ты знаешь, как легко нас путают. Я беспокоюсь.
Йозефка прикусила губу.
Эксперименты. О, она знала про них. Пыталась вмешаться. Но единственное, чего она смогла добиться, было незначительным улучшением условий содержания… пациентов. Естественно, исключительно для большего доверия оных!
Сестра успокаивала её, говорила, что они брали лишь больных, пытаясь им дать шанс на спасение. В конце концов, наличие призрачного шанса лучше, чем его полное отсутствие, не так ли? В конце концов, они лишь исследовали кровь. Знали, какую пользу она могла принести.
Ложь.
Они обе знали, что это наглая ложь. Сестра просто успокаивала её. Говорила то, что она хотела слышать.
— Её быстро поймают, тебе не нужно беспокоиться…
— Я так не думаю, — чуть холоднее ответила вторая Йозефка. — У меня нет доказательств, но я уверена, что ей помогли. Будь осторожнее, пока я не решу этот вопрос.
— Я поняла.
— Чудно, — улыбнулась чуть шире сестра. — Я зайду к тебе позже.
Йозефка немигающим взглядом проводила удаляющуюся сестру, после чего молча вернулась к наблюдению за кровью. И чем больше она наблюдала, тем больше приходила к пугающему, угнетающему факту:
У иллюзорных золотистых частиц песка, как и у Древней крови, был отголосок чьей-то воли. Воли кого-то непохожего на всё, что когда-либо видела и исследовала Йозефка. Воли, что с какой-то целью умела подстраиваться под чужую кровь и быть ею. Воли достаточно искусной, чтобы обманывать даже отголосок тех, кого называли Великими.
Ей срочно нужно было найти источник.
* * *
Заигрался. Эта мысль преследовала меня на протяжении всей ночи в ожидании… чего-то. Лишь к утру, когда буря символично начала подходить к концу, я смог немного выдохнуть, а вместе со мной и мои клиенты, отправившись по домам с квадратными глазами, словно я им открыл сводящие с ума тайны Вселенной.
В целом, практически на протяжении всей ночи мы распивали чай, культурно общаясь. Конечно, в основном «Песчаная Чаша» держалась на эле, но было бы странно, будь этот напиток в пабе единственным.
Самый обычный чай явно не впечатлил клиентов, да и самому мне нужно было отвлечься от томительного ожидания ужаса, а потому…
— Вы любите истории? — с немалым удовольствием сделал я глоток горького напитка.
От моего невинного вопроса оба мужчины вздрогнули. И если Хенрик грешным делом подумал, что я сейчас буду рассказывать про какие-то страшные ритуалы, то Карл…
Кажется, он подумал в этом же направлении, но в позитивном ключе.
— Мы были бы благодарны любому откровению, Хозяин, — облизнул губы ученик Школы Менсиса.
Хенрик снял промокшую шляпу, кажется, помолившись Богам.
Я про себя ухмыльнулся.
«Откровения». Ненормальный.
Поднял взгляд на потолок, медленно, спокойно заговорил:
— Однажды я увидел сон одного человека. Сон из мира, что состоял из одних лишь красок…
Я не был какой-то великой библиотекой «сводящих с ума знаний», но видел и чувствовал и впрямь немало. Активно пользующийся межреальным «безвизом» дух снов, при должном развитии ума, и впрямь может рассказать немало чего интересного.
Будь то удивительно структурированные сны коллективного разума каких-то головастиков, или сон самого обычного пьянчуги из антиутопичного мира, в котором правительство смогло подчинить сны людей с помощью какого-то маленького устройства в мозгу.
О, Владыки Снов мне свидетели, я видел много. И рассказывал много. Медленно, с перерывами на чай и недолгую, но столь ценную тишину. Параллельно размышлял над тем, сколько пережитый опыт принёс мне.
Намного проще научиться расплескиваться пексом по окружающему пространству, когда ты можешь на примере чужого разума увидеть, каково это — состоять из чего-то жидкого, зыбучего, иной раз наоборот — твёрдого, словно камень. Прочувствовать своим песком.
Намного проще научиться влиять на подсознание разумных, когда ты мимоходом (пусть и чуть не отхватив хорошего коллективного ментального пинка) погружаешься в мыслительный поток существ, что в основу своей эволюции положили обмен мыслей и чувств.
Намного проще понять мышление простого человека, когда ты смог понять мышление обращённой каким-то колдуном в голодную арахну девушки, мечтающей в своих снах о том, чтобы в её сети попала новая жертва, но всеми силами сопротивляющуюся влиянию искажённой природы.
Возможно, тогда я увидел первую арахну вегетарианку, но это так, просто шальная мысль.
Почему я заигрался? Почему столь открыто проявил себя, когда мог с тем же результатом оставаться в тени чуть-чуть подольше? Да, учитывая, как быстро развивались события, совсем ненадолго, едва ли на неделю-другую, но всё равно!
Ответ был банален.
Потому что раньше мне не хватало сил реализовывать свой потенциал. А теперь сила начала расти. Быстро расти. Так быстро, как не росли, когда я по глупости насылал кошмары, питаясь ужасом бедолаг.
Я проник в сон могильщика и практически без предварительных подготовок прямо на глазах владельца грубо перехватил контроль над его собственным сном. Да, я не собирался ничего плохого делать. Даже не думал.
Но сам факт неожиданно открывшегося могущества… Нет, ладно, преувеличиваю: начавшего раскрываться потенциала могущества.
Он пьянил, потихоньку развращал, пробуждал желание выпить ещё питательной крови, впитать остатки развеянной воли телом и душой, проявить ещё больше сил, воплотить прямо в яви частичку песочной души, чтобы просто самому узнать, каково это.
И самое ужасное, что в ситуации, в которой я оказался, это был чуть ли не единственный путь сохранить физическое тело вместе с леди Марией. Если не выйти победителем, то, по крайней мере, не проиграть.
Найти вескую причину оправдания собственного падения (повторного!) — что в этой ситуации может быть ужаснее?
— Мои истории скрасили тебе ночь, красавица? — прошептал негромко я, подняв взгляд на ясное небо.
Для Ярнама это была не то чтобы частая практика. Нужно будет показать недовольному Таламусу.
За мной никто так и не пришёл, но я сомневался, что остался незамеченным. Это чёртов Бладборн, здесь так всё хорошо не бывает!
«…это было… любопытно, Артур…»
Ответ пришёл запоздало, слегка неуверенно, с каким-то странным придыханием и так и сочащимся… любопытством, да.
Я приподнял брови, внезапно открывая для себя слегка неожиданный факт.
Морфей меня усыпи, кто бы мог подумать, что жители хтонического мира, регулярно сталкивающиеся с чем-то ненормальным, окажутся настолько впечатлительными. Наверное, в этом был даже какой-то ускользающий от меня смысл.
Как мило.
— Рад слышать, — улыбнулся я.
Думаю, чтобы ещё немного скрасить леди будни, чуть позже визуализирую во сне ей несколько интересных видов. На одной вкусной еде далеко… уедешь, но и разбавлять же нужно чем-то?
Первым делом вынес недовольный колыхающийся цветок на улицу, поставив на законное место. После, немного собравшись с мыслями, направился в свои скромные покои, предварительно закрыв паб.
Осторожно постучал в дверь и, так и не дождавшись ответа, открыл её, натянув на лицо свою самую тёплую улыбку.
— Хорошо выспалась, малышка?
Моими стараниями.
Всё ещё немного зашуганная девочка испуганно уставилась на меня, посылая мне в сознание нечто похожее на ментальные импульсы. Не слишком умело, но не существу, специализирующемуся на чужом подсознании, иметь проблемы с пониманием ближнего и дальнего своего.
Я вздохнул, подойдя к маленькому грибоподобному существу, присев на колено, словно любящий отец. Потрепал девочку по уродливой раздутой голове.
О, внешне она выглядела ужасно. Ничем неприкрытый хтонический ужас. Но я не показывал этого, да и не смотрел только на внешнюю оболочку.
Ментальные импульсы несли в себе столько искажённых чувств и эмоций, что я просто не мог видеть перед собой чудовище.
Морфей меня усыпи, на душе было гадко.
— Хр-р-р…
Малый Посланник потянулся ко мне, неожиданно попытавшись обнять, словно и впрямь увидев во мне родителя, заставив меня на миг застыть, после чего неуверенно вытянуть руки и самому обнять девочку.
Чувствуя, как задрожало мутировавшее тело в объятьях, ментально делясь со мной бесчисленными пугающими образами, я нечитаемым взглядом уставился в стену.
Я сказал, что заигрался? Подумал, что слишком разогнался и дал крови начать себя развращать?
К чёрту любые сомнения. Мне нужно было ускориться ещё сильнее. Стать ещё наглее, распространять легенду про Песочного человека ещё быстрее и масштабнее. Теперь я чувствовал, что у меня были на это силы.
Я боялся внимания некоторых Великих, но пусть отправляются в эротический сон Йог-Сотота.
Прикрыл глаза, в очередной раз прокручивая события из игры.
Было известно про девять Великих. Ибраитас, Присутствие Луны, мёртвая Сирота Кос (пусть своей плацентой подавится, леди Марию оно не получит!), сама мёртвая Кос, Амигдала, Ром, Кормилица Мерго, Мозг Менсиса и Идон.
Про моё существование уже как минимум должны были знать Амигдала и Сирота Кос. Паукообразная многомерная хрень пока не спешила что-то делать, у малютки же просто не было мозгов так просто добраться до нас.
Ибраитас изначально не была Великой и сейчас должна скрываться где-то под Церковью исцеления в тайном месте, возведённым для неё специально почившим викарием Церкви. Я сомневался, что в ближайше перспективе она могла мне что-то сделать, даже если узнает про моё существование.
Ром — такая же искусственная Великая, созданная в университете из одной из студенток. По поводу её разумности я тоже сильно сомневался, да и были у неё другие дела. Например, следить за тем, чтобы в небе вновь не поднялась красная луна.
Мозг Менсиса — ещё один практически ни на что не способный инвалид.
Забавно, сколько так называемых Великих в своей сути были просто калеками, неспособными использовать и части своего могущества. В игре в этом был некий символизм упадка, хо?..
Мать охотящейся на нас сиротки в игре была представлена лишь в форме трупа, никак себя не проявляя. Буду считать, что она и впрямь ушла, но в уме сделаю пометку быть осторожнее.
Кормилица Мерго с высокой вероятностью была такой же искусственно обращённой в Великую представительницей расы птумерианцев, целью существования которой было следить за мёртвым младенцем своей королевы. Сомневаюсь, что ей было какое-то до меня дело.
Что оставалось?
Бесформенный Идон и Присутствие Луны. Этих тварей сейчас стоило бояться больше всего. Как и Амигдала, они явно имели достаточно развитый разум. Только, в отличие от предпочитающей наблюдение Амигдалы, они не были настолько пассивными.
Первый, скорее всего, застрял где-то слишком глубоко в кошмаре, сильно ограниченный в действиях. Возможно, настолько могущественный, что из-за своей тяжести просто не может всплыть, есть там между мирами грань или нет. Пытается окольно протянуть щупы, да получается хреново.
На лицо вылезла издевательская улыбка.
Второй же…
Если намёки из игры не обманывали, тварь поставила своей целью воплотиться, активно собирая кровь через охотников, заодно выполняя некоторые… побочные цели.
Я смог воплотиться так легко из-за своей слабости и лёгкости. Тело первоначального Артура относительно легко выдержало мою песочную сущность и теперь потихоньку развивалось вместе с ней же, спасибо крови. Для моего потенциального конкурента такой вариант не подходил: он просто слишком тяжелый и могущественный.
Но это не значило, что из-за моего воплощения у меня было какое-то большое преимущество. Скорее, моим главным преимуществом было то, что тварь ничего про меня не знала. Точнее, про то, насколько слабым я пока был. В сравнении с настоящим Великим, конечно же.
Пускай знает про меня, слышит про непонятную сущность, воплотившуюся в яви. Вероятность того, что тварь на меня нападёт, не зная о моей слабости, довольно мала: слишком уж осторожной по игре показалась.
Но, конечно же, вероятность всё ещё оставалась.
Улыбка пропала с моего лица. Я чуть отстранился от девочки, внимательно уставившись ей в два провала вместо глаз.
Из-за неё планы пришлось слегка корректировать, но, по крайней мере, я смог разобраться с некоторыми противоречиями и почувствовать облегчение на душе.
— Хочешь помочь дяде Артуру в его маленьком деле, малышка?
Два маленьких провала вместо глаз загорелись любопытством. Я нежно улыбнулся, поднявшись, быстро найдя небольшой нож, прямо на глазах Малого Посланника сделав на ладони надрез.
Уже на нынешнем этапе на небольшую антисанитарию мне было плевать.
Чувствуя, с каким удивлением малышка уставилась на пошедшую из ладони крови, я слабо засмеялся, сделав лицо как можно серьёзнее.
Малышка должна проникнуться настоящим чудом доброго Песочного человека!
— Пусть сон станет явью, а явь станет сном.
Словно волшебник из детских (хтонических) сказок, направил руку ко рту, подув на растекающуюся кровь, прекрасно зная, насколько пожалею об этом. Ещё после ночи не успел восстановиться, а тут…
Впрочем, плевать.
Кровь, окрасившись в золотой, рассыпалась песком, влетев в девочку, тонким слоем кровавого песка расплывшись по фигуре маленького Посланника.
На меня уставилась самая обычная девочка лет двенадцати-тринадцати на вид. В белом платье, с яркими, практическими самыми обычными зелёными глазами, в чем-то похожей на гриб синей шляпке.
Иллюзия, оформленная мечта о былом, но достаточно реальная, чтобы обмануть зрение подавляющего большинства людей.
С некоторым запозданием и немалым удивлением я узнал малютку.
Та самая потерявшаяся в большом городе девочка, чей сон я посетил, убегая от Сиротки Кос.
Ненавижу тёмное фэнтези.
Это была последняя мысль, успевшая посетить моё сознание перед тем, как тело обмякло, а сознание отправилось в небытие.
Следующие несколько дней обещали быть тяжелыми.
И, чувствую, не только следующие несколько дней.
