Bloodborne: Песочный человек - Главы 1-13
Ритуал возвышения. О, они, учёные Школы Менсиса, много лет к нему готовились. Готовились в тайне, постепенно, делая всё, чтобы ни один член Хора не узнал ничего лишнего. Лишь то, что им позволено знать. Являясь продолжением Церкви исцеления, в действительности они давным-давно отошли от классического применения Древней крови и сосредоточились на… общении.
Ученики Менсиса не могли слышать голоса Великих. Знали и на краю сознания чувствовали, что учитель Миколаш каким-то образом достиг успеха и смог связаться с самой Амигдалой, одной из Великих, но пойти дальше у них не получалось.
После одного из разговоров ситуация изменилась. Учителю открылась истина и они поняли: тело бренно. Они, простые смертные, не смогут возвыситься с телом, но могут возвысить своё сознание в кошмаре.
Конечно же, так просто этого достичь было нельзя, и Великая Амигдала не собиралась помогать им. Дать откровение, показать дорогу — да. Но не более.
Были определённые условия, которые должны были в обязательном порядке быть выполнены, чтобы ритуал прошёл успешно.
Во-первых, грань миров должна была истончиться. Они, простые смертные, не могли свободно путешествовать по кошмару. Единственным способом для них было обойти это правило, когда правила яви и сна размывались, и одно становилось другим.
Нужна была особенная ночь. Ночь, когда закрытая вуалью искусственного Великого красная луна в мире кошмаров вновь поднимется.
К счастью, они, те, кто и так знали слишком много, и сами могли на краю сознания почувствовать приближение чего-то… неправильного.
Во-вторых, ритуал требовал жертв. Огромного количества жертв.
На протяжении длительного времени они похищали людей, чаще всего под видом исполнения воли членов Хора. К счастью, ещё раньше они, тщетно пытаясь связаться с Великими, чтобы лишний раз не похищать людей из города, вложили немало ресурсов в создании целой деревни, Яаар'гул.
Безмозглый сброд и простые приезжие охотно заселялись в недорогие жилища в деревне, находившейся довольно близко к Ярнаму, и мало кто обращал внимание на то, что жители деревеньки периодически… исчезали.
Основной трудностью подготовиться к ритуалу было незаметно выкрасть достаточное количество людей и перетащить в Менсис. Изначально они думали действовать осторожнее, но вспыхнувшая зараза фактически развязала им руки: Церковь исцеления целиком и полностью сосредоточились на чудовищах, позволив им действовать смелее.
Наконец, в-третьих…
Миру требовалось представление. То, что отпечатается в кошмаре до скончания веков.
Мрачная сцена, где зрителями и участниками были посвятившие свою жизнь учёные, вечные ученики Школы Менсиса. Десятки кресел, на которых сидели прикованные ученики: не все желали возвыситься, в последний момент проявив трусость, почуяв неладное, но учитель Менсиса был милосердным, не позволив своему ученику избежать возвышения.
Крики людей за пределами сцены, чувствующие приближение чего-то ужасного, стали мелодией для ушей Миколаша, пребывавшего в состоянии созерцания.
Всё должно было пройти так, как он задумал, и всё же…
Копошения червей в голове было слишком активным, каким-то странным, встревоженным, не подходящим атмосфере. Миколашу не нравилось это.
— Все собрались?
— Не все, учитель.
Миколаш не удивился словам ученика, начав медленным, обманчиво спокойным взглядом блуждать по участникам представления, на миг остановившись на Карле.
Такой же обманчиво спокойный, даже расслабленный, его спокойствие не было нормальным. Казалось, без лишних вопросов давший себя приковать к креслу мужчина хотел вздремнуть, не чувствуя и толики того возбуждения и предвкушения возвышения, что чувствовали остальные. Словно он уже узрел то, что обещало подарить им столь желанное возвышенное.
Черви в голове Миколаша стали лишь активнее, он сжал ручку кресла.
У него не было доказательств. Лишь чувства того, кто видел и слышал слишком много. Шепот из глубин кошмара.
К несчастью, у него даже формального повода вытянуть всю нужную информацию из ученика не было. Не сейчас, когда у них было столько внешних врагов, когда они так близко находились к пропасти.
После ритуала он обязательно всё узнает. Уже совсем скоро.
— Дамиан сбежал… — не нашёл одного человека Миколаш, горестно вздохнув. — Что же, это его выбор.
Стоящий рядом с ним ученик презрительно сморщился.
— Жалкий трус.
— Мы все испытываем страх, Дэвид, — слабо засмеялся Миколаш, заставив ученика вздрогнуть. — Иди на своё место, представление должно вот-вот начаться…
Ученик покорно склонил голову.
Миколаш поднял взгляд на просачивающиеся сквозь щель лучи обманчиво голубой луны, слыша всё нарастающие крики людей.
Одним мёртвым Богам было ведомо, как долго он ждал этого момента и сколько всего перепробовал прежде, чем достичь успеха.
Кос, Амигдала, Кормилица Мерго и само Мерго… Каждую ночь он звал их, пытался поговорить, получить откровение. Одним Великим было ведомо, сколько бессонных ночей он посвятил исследованиям и экспериментам.
Так почему же после всего этого что-то шептало ему, что должно было произойти что-то неправильное?!
Миколаш запрокинул голову назад, вдохнув побольше воздуха, после чего прикрыл глаза.
Время пришло.
Учёный негромко, но так, чтобы каждый ученик его услышал, заговорил:
— Как однажды ты услышал легкомысленного Рома. Дай нам глаза, дай нам глаза. Вставь глаза в наши мозги, чтобы мы очистились от нашего чудовищного слабоумия. Большое озеро грязи, скрытое теперь от взоров. Космос, разумеется! Посидим, поговорим отчаянно. Поболтаем до утра о… Новых идеях, о высоких материях!
За ним вслед заговорили и остальные, каждый присутствующий, хотел того или нет. Крики скованных людей за пределами сцены стали лишь отчаяннее.
Он почувствовал. Они почувствовали. Почувствовали, как нечто огромное, невидимое, неподвластное их разуму существо, образ Великой Амигдалы, обратила на них взор, внимательно наблюдая за представлением.
Великие не были ни хорошими, ни плохими в привычном понимание этого слова. У них могли быть свои цели и желания, иной раз вполне конкретные, понятные человеческому разуму, но это не значило, что это относилось ко всем вещам. Иной раз то, что могло показаться человеку нерациональным, воспринималось существом из глубин кошмара как нечто само собой разумеющееся.
Проекция Амигдалы, одна из тех, кто одарила смертного искажённым знанием о том, чего он столь жадно желал, знала, что ритуалу не суждено будет завершиться. Не в том виде и не так, как того хотел Миколаш.
Невидимая в физическом мире проекция повернула огромную голову с Миколаша на широко улыбающегося Карла. Его губы двигались и проекции Великой было ведомо, что он шептал.
— Добрый Песочный человек, Хозяин из Песка, что блуждает по снам… Ласково улыбающийся владыка из-за грани, что правит мечтами… Леди Мария, образ той, кого уже нет… О леди Мария, чей образ привлечёт кошмар…
Атмосфера на сцене неуловимо изменилась. Почувствовавший что-то странное Миколаш широко открыл глаза, из его горла раздался нечленораздельный хрип.
На миг голубая луна окрасилась в красный, ознаменовав окончательно размывшуюся на сцене грань между миром и явью.
«Слишком рано!» — пронеслась испуганная мысль в голове Миколаша.
Жертва ещё не была сделана, вой людей так и не прекратился. Они не могли погрузиться в кошмар. Не могли. Ещё было не время!
Только если кто-то или что-то не затянуло их силой, воспользовавшись истончившейся гранью.
Узрев красный блик словно ожившей луны, понимая, что больше не находится в реальном мире, Миколаш опустил взгляд, увидев неучтенную переменную, вмешавшуюся в долгожданный ритуал.
Переливающийся из песка, он то напоминал ещё совсем молодого мужчину едва старше двадцати, то безумно знакомую женщину, которую Миколаш не мог не узнать.
— Леди Мария… Нет.
Существо из песка приподняло воплотившуюся шляпу, ласково улыбнувшись.
— Меня называют Песочным человеком, но, скажем так, с леди Марией мы тесно знакомы. Добро пожаловать в кошмар. Это то, о чём ты мечтал, не так ли? Если от тебя что-то останется, с радостью навещу тебя.
Сущность усмехнулась неестественно тёплой, широкой улыбкой, заставив сердце Миколаша заледенеть.
Фигура рассыпалась частицами песка, исчезнув, а за ним и засмеявшийся безумно Карл, что был подхвачен песком. Сцена наполнилась удивлёнными перешептываниями учеников, ещё не понимавших, что они оказались в ловушке.
Миколаш же понял, широко, безумно улыбнувшись.
Пространство кошмара разорвало, запахло протухшей рыбой, зазвенели колокола. Перед ними возникла преследующая свою жертву тварь. Высокая, держащая в руке собственную плаценту, одновременно напоминающая и ребёнка, и старика.
В обычной ситуации они бы проснулись, стоило сну начать разрушаться. Великий, неспособный сознательно сдержать смертного в своём сне, скорее всего не смог бы дотянуться до жертвы.
Но сейчас всё было иначе. Они не могли проснуться.
С безумным, наполненным нечеловеческой злобой воплем их личный кошмар начал погружаться в настоящий ужас, наполненный криками неспособных на побег учеников.
Их ждала судьба хуже смерти, ведь они сами столь отчаянно стремились к ней.
* * *
Джура. Странное имя, непривычное для Ярнама. Ему часто припоминали необычное имя, но негативный окрас оно приобрело лишь после того, как в Ярнаме стали активно разливать Древнюю кровь.
Пусть в городе и произошло самое настоящее экономическое чудо, подняв уровень жизни в городе до невиданных высот (не говоря уже про медицину!), приезжих в какой-то момент стали опасаться и, порой, даже ненавидеть: на погрязших в крови ярнамцев косились, считали странными, безумными. Не пробовавшие крови чужаки просто не понимали причину изменений, боясь странностей города.
Впрочем, Джура не слишком страдал от этого. Не пожилому охотнику, любящему взрывать всё и вся, и просто прекрасно стреляющего из пулемета Гатлинга, страдать от подобных мелочей.
Охотники не были монолитной организацией. Герман не держал всех охотников подле себя, как и сами охотники не всегда соглашались с методами своего наставника. Да, каждый из них обучался у него, набирался его мудрости и страсти к созданию гротескного, но крайне эффективного для сверхлюдей оружия, что не отрицало формирования иных взглядов.
Формально они продолжали быть частью мастерской и подчинялись Церкви исцеления, однако по факту были независимой группой. Для Церкви исцеления, как нетрудно догадаться, это было самой обычной практикой.
Группа охотников, к которой принадлежал Джура, назывались Пороховыми бочонками. И не трудно догадаться, на чём Пороховые бочонки были сосредоточены.
Конечно же, на взрывах.
Тут и там по всему Ярнаму поднимались вспышки пламени, оглушительные взрывы звучали, казалось, отовсюду, и не нужно было уточнять, кто был виновником торжества.
Не все охотники были в ужасе от прямо на глазах обращавшихся людей, не все пытались отчаянно защитить дома людей, в которые с животной яростью вламывались те, с кем они недавно делили один стол. Кто-то просто наслаждался разрывающимися от взрывов телами чудовищ, хохоча на весь Ярнам.
Происходящее чем-то напоминало Джуре плохой сон, самый настоящий кошмар, которому не было ни конца, ни края. Он давным-давно был залит с ног до головы кровью, перед глазами мелькали образы детей и женщин, чьи крики прямо на глазах превращались в вой не людей, но чудовищ.
— О Боги…
Старый охотник склонился над телом едва начавшего трансформацию ребёнка, чувствуя всю неправильность происходящего.
Джура поднял взгляд на луну, на краю сознания чувствуя, что с ней было что-то не так.
Она словно притягивала его, заманивала, ничего не обещая в ответ.
И совсем скоро он понял, что это было не просто случайное предчувствие.
Их работа была опасной, и особенно в столь аномальную Ночь Охоты. Чудовища лезли отовсюду, и там, где раньше толпа охотников забивала одинокую тварь, теперь правили чудовища, толпами бросаясь на неспособных сдержать наплыв тварей людей.
Последнее, что Джура запомнил, была пасть бросившейся на него твари, после которой наступила тьма.
Самый обычный, классический конец для подавляющего большинства охотников. Не было ни великой битвы, ни чего-либо подобного ещё. Просто одна ошибка, ставшая для Джуры фатальной. История, каких сотни.
Или, по крайней мере, Джура так подумал.
Пожилой мужчина открыл глаза, осознав, что лежит на земле. Удивлённо поднявшись, точно уверенный, что погиб, охотник увидел фантастический, и вместе с тем — абсолютно ужасный вид.
Маленький участок земли с хорошо знакомой Джуре старой мастерской, вдалеке возвышались огромные, уходящие в небо колонны, чем-то отдалённо напоминающие деревья. Сюрреализм был столь сильным, что пожилому охотнику потребовалось какое-то время, чтобы просто осознать, что он видит перед собой.
Но это стало лишь началом.
— Здравствуй, добрый охотник!
Кукла. Безумно похожая на человека кукла, отдалённо напоминающая кого-то.
Более того…
Живая кукла.
— Вот как выглядит загробная жизнь…
Джура снял шляпу, совсем не так представляя себя жизнь после смерти. Или что там должно быть?..
На лице куклы не дрогнул ни единый… мускул, но почему-то Джуре показалось, что она слабо улыбнулась.
— Ты не в загробном мире, достопочтенный охотник.
— И где же я тогда?.. — непонимающе пробормотал Джура.
— Можешь называть это место Сном Охотника, Джура.
Голос, что пожилой охотник мог узнать из тысяч, заставил Джуру на миг вздрогнуть и перевести взгляд на открывшуюся дверь мастерской, из которой на инвалидной коляске ещё пока неумело выехал первый охотника Ярнама.
— Герман?
Герман немного устало кивнул. Конечно, они были неплохо знакомы.
— Позволь мне объяснить всё…
Честно говоря, сам Герман был не уверен, сможет ли он объяснить всё, но, по крайней мере, он попытается.
* * *
Топор вошёл в голову чудовища, словно раскалённый нож в масло. Огромных размеров туша покачнулась, упав. Гарри привычно вытащил топор, уже собираясь пойти дальше, но тут ему неожиданно перекрыли дорогу.
— Вот это свирепость! Не хочешь стать охотником?
Гарри глупо открыл рот.
Первое, на что он обратил внимание, был меч в руке говорившего. На первый взгляд самый обычный, он, тем не менее, на общем фоне гротескного, ужасного орудия охотников выделялся достаточно сильно. Выделялся своей обманчивой обычностью.
Не меньше приковывало внимание слабое сияние, создаваемое мечом.
Лишь после Гарри обратил внимание на самого охотника: с длинными распущенными каштановыми волосами, небольшой бородой, острыми чертами лица и горящими чем-то потусторонним голубыми глазами. Словно благородный аристократ, и впрямь стоящий на страже простолюдин, пришедший на помощь.
Впрочем, Гарри не впечатлился: хозяин в его любимом пабе был на совершенно другом уровне.
— Ты кто?
Где-то вдалеке послышался взрыв и последующий скулеж чудовищ, но Людвиг, первый охотник Церкви, пришедший на замену первого охотника Ярнама Германа, словно не заметив этого, лишь громко засмеялся. Лунный меч в его руке засиял ещё ярче.
— Предлагаю поговорить в более спокойной обстановке после Ночи Охоты, добрый друг! Не помню, чтобы когда-то ночь была такой же длинной, но благодаря таким, как ты, я вижу, что ещё есть шанс!
Гарри пожал плечами.
Он во сне привык рубить чудовищ. И за пределами сна никаких отличий особых не видел. Тепло доброго хозяина паба словно всё ещё было в нём, давая сил. Как минимум, сил не поддаваться окружающему безумию.
Как оказалось позднее, это относилось далеко не только к нему. Многочисленные мужчины, даже последние пьянчуги, что ничего тяжелее бутылки эля не брали в руки, неожиданно обрели уверенность в том, что они на что-то способны, из жертв превратившись если не в охотников, то, по крайней мере, тех, кто мог попытаться защитить свои семьи.
Но и это было не всё.
Многие из тех, кто должен был поддаться искусственной болезни и обратиться, оказались лишены внутреннего чудовища. Наплыв чудовищ, что должен был быть непомерным, оказался, всё же, меньше.
У охотников был шанс, и кошмарная ночь, в которую появился Старый, брошенный миром Ярнам, могла никогда не произойти. Лишь… её упрощённая версия.
* * *
Владыки Снов не дадут мне соврать, я чувствовал некоторое дежавю, вновь пытаясь сбежать от мёртвого кошмара.
Условия немного изменились, сам я стал слегка проворнее, леди Марию предварительно спрятал, переведя фокус на себя, но как-то сильно легче мне от этого не становилось.
Тем более, что у сиротки была вполне конкретная функция, которую он, в приступе ярости пытаясь догнать меня, должен был выполнить, да так, чтобы я походя не превратился в лепёшку и тварь случайно не потеряла ко мне интерес.
Я не мог стать леди Марией, но мог принять её облик, взять кусочек воплощённый её сознанием одежды и немного крови. Вся её форма несла образный характер и что кусочек ткани, что кровь были понятием крайне расплывчатым и образным, но они всё ещё были частью леди Марии и попытаться обмануть неразумное дитя, предварительно хорошенько зарядив схлопнувшимся пространством ему по голове, я мог.
Что и сделал, ценой… скажем так, не самых приятных ощущений.
Дальше оставалось, пока тварь пыталась осознать, что вообще произошло, поманить знакомым кровавым амбре и податься восвояси сквозь мир снов.
В отличие от своего первого путешествия, на этот раз у меня появилось немало маяков. Многочисленных маяков тех, кто успел попробовать моё пойло, тех, кто видел, слышал и верил в меня, разнося легенду про Песочного человека.
Первой моей серьёзной остановкой стал зарождающийся на глазах коллективный с его друзьями кошмар Карла. Пожалуй, даже без маяка в виде своего не самого дорого клиента я мог легко найти это место, ведь и так истончённая грань между явью и сном буквально рвалась на частим самым грубым способом, создавая в мире снов целую песчаную (по крайней мере, в моём восприятии) бурю, к которой мелкие духи даже приближаться опасались.
Меня уже очень сложно было назвать мелким духом снов, не так ли?
Сиротка без лишних вопросов, сам того не понимая, своей чудовищной силой помог без лишних жертв учёным закончить ритуал, потянув их прямиком в кошмар. В сущности, в этом не было ничего тяжелого: был лишь вопрос энергии, которая помогла бы протолкнуть сознания людей сквозь узкое горлышко, и сиротка обеспечила этот толчок.
От меня требовалось лишь привести правильное существо в правильное место, а дальше, скажем так, было дело техники, главное было вытащить своего клиента. Благо, что его тело было живым и протолкнуть сквозь несуществующую грань сознание практически обычного человека было проще простого.
Я, всё же, не какой-то дилетант. Могу себе даже воплотить соответствующий диплом!
Сиротка не станет слишком буйствовать: её целью был сейчас я, глобально — леди Мария, как-то слишком истязать незнакомцев ей тем более резона нет. Она просто не додумается до этого. Разве что, запихнёт психопатов в свой личный сон-кошмар (вообще чудо, что у лишённого материального тела существа он есть, между прочим!), но…
Ничего.
Уж кто-кто, а они заслуживали искупления. Пока у меня ещё не было сил, но в будущем, возможно недалёком, я постараюсь закрыть вопрос с сироткой Кос окончательно, и, хочу или не хочу, мне придётся посетить её кошмар.
Тогда, если на то будут мои силы, освобождение получат даже те, кто освобождения никогда не заслуживал.
Я, всё же, стремился минимально отвечать своей отдававшей золотом сущности. Хотя бы немного, чёрт возьми.
Главное было эту погоню пережить!
Скажем так, погоня с выполнением побочных целей была лишь первым этапом настоящих догонялок. В конце концов, я банально мог быстро устать. Всё же, ночь обещала быть ещё долгой, а поддаваться я не собирался, желая показать маленькому Великому, что такое по-настоящему нечестная игра.
Салочки вдвоём были лишь первым этапом.
Я на миг остановился, с удивлением отмечая, насколько неспокойными стали пески мира снов.
— Владык Снов нет на этот мир, какой ужас…
Широко улыбнулся, вытянув песочную руку, подув в неё, разнося песчинки своей сущности по Царству. Зов заранее подготовленных малышей, что согласились помочь мне, несмотря на ужасного, воистину Великого преследователя.
Ни мелкие светлые, ни нейтральные духи, обитающие глубоко в мире снов, никогда бы не согласились на подобную авантюру. Пытаться найти кого посильнее — шанс заработать себе ещё дополнительных проблем.
Поэтому оставалось немного вернуться к опыту бурной молодости и обратиться не к кому попало, а к тёмным духам, настоящим маленьким кошмарам. Буйным, безумным, неспособным контролировать себя, а оттого — согласных пойти на любую опасную авантюру.
Рядом с моим отдававшим золотом песком начали скапливаться тёмные пятна. Хаотичные, нестабильные, но при этом удивительно сильные и концентрированные.
Я с нежностью, присущую любящему родителю, оглядел маленьких низших тёмных духов снов. Впрочем, долго улыбка не продержалась на моём лице.
В конце концов, я как никто другой знал, как разговаривать с хаотичными тварями. Злобными, понимающими лишь силу, сконцентрированных вокруг одних лишь примитивных концепций. От мысли, что я сам мог стать подобным (правда, скорее всего слегка более сильным), меня всё ещё порой воротило, как и воротило от того, что на какой-то миг придётся вновь принять соответствующий облик.
Моя отдававшая золотом сущность закрутилась в водовороте, песок окрасился в угольный цвет, то, что заменяло мне голос, исказилось до неузнаваемости, напоминая шепот сотен и тысяч кошмаров. Имитация, рождённая из реального опыта.
— Правила игры вы помните, как и потенциальную награду, не так ли?
Тёмные духи задрожали, чувствуя старшинство. Я был сильнее, я был во всех смыслах старше, в конце концов — я сам по себе был просто реальнее, обладая физическим телом, а оттого лишь более могущественным. Да и, чего уж там слова подбирать, одно лишь обращение к образу того, чем я чуть было не стал, могло дать просраться без прочих вводных.
Моё слово, подобно словам Владык Снов, сейчас было законом.
Песок Царства Снов наполнился охотным намерением-согласием маленьких кошмаров, их формы поплыли, принимая заранее заготовленный образ леди Марии.
Не нуждаясь в дополнительных инструкциях, малютки принялись расплываться в разные стороны, ещё больше путая преследующую меня сиротку. Я, конечно, и сам отставать не стал, быстро отправившись прочь, чувствуя приближение недовольного дитя.
Надеюсь, маленькие кошмары выиграют достаточно времени, чтобы я успел подготовиться к третьему этапу.
А именно, к ядрёной крови королевы Аннализы, что должна была помочь мне пережить эту ночь, а вместе со мной — душе леди Марии, малышке Лили, моим дорогим и не очень клиентам и доброй части целого города, будь проклято тёмное фэнтези, как же я его ненавижу, где мои миры дружбы, светлой магии и добра, твою мать!
