Я продолжал смотреть в окно, наблюдая, как застывший в полутьме горизонт постепенно окрашивается в розоватые тона. Небо словно потянулось за первыми лучами солнца, расплескав нежные оттенки по облакам. Я на мгновение залюбовался этой красотой, пытаясь отвлечься от тяжёлых мыслей и эмоций, которые бурлили во мне. Но внутри всё равно шевелилась тревога.
“Вот и солнышко,” — подумал я с лёгкой горечью. “Час пробил, и скоро эта небольшая история увидит свой финал. В ближайшее время Джек должен явиться… Прийти сюда, в ловушку, которую я сам спланировал. Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь окажусь в роли злодея из дешёвого боевика?”
Я усмехнулся, но смех вышел скорее нервным, чем весёлым. С каждым мгновением росло осознание, что, возможно, я перемудрил со всеми этими планами. Можно было завершить дело иначе и гораздо быстрее, не заставляя близких людей страдать. Моя подруга, например, сидела у стены, всхлипывая, но упрямо не произносила ни слова — видимо, серьёзно разочарована мной. Глядеть на это было тяжело.
“Ну ладно, что сделано — то сделано,” — с неохотой заключил я про себя. “Скоро всё постараюсь исправить…”
Стараясь отогнать тяжёлые мысли, я сосредоточился и активировал свой суперслух, намеренно удерживая его в границах клуба. В голове появился целый мир звуков и шорохов, которые соединились в чёткую трёхмерную модель всего здания. Я различал каждый коридор, каждую лестницу, слышал едва уловимые дыхания и шёпот людей, проверяющих помещения. Сосредоточившись на этом своеобразном «эхо» реальности, я насчитал больше тридцати вооружённых охотников.
Клуб уже опустел от обычных посетителей: никого из тех, кто обычно здесь веселился, не осталось. В танцевальном зале они устроили засаду и теперь терпеливо ждали, когда же появится их «добыча». А в центре, там, где обычно крутились танцоры, стоял вынесенный стол, рядом с которым было выставлено три стула. На одном из них восседала Веруса. По тому, с каким холодным величием она расположилась в самом центре пустого зала, было понятно, что ей нравятся показные, пафосные жесты.
“Похоже, эта женщина действительно любит создавать атмосферу превосходства,” — подумал я, невольно усмехнувшись. “Ничего, сегодня она всего лишь пешка, а не королева. Её игра скоро будет сломана…”
Проверив, что творится внутри, я решил расширить границы восприятия и использовал суперслух на улицы вокруг клуба. Со всех сторон хлынул мощный поток информации: шорох шин по асфальту, далёкие хлопки автомобильных дверей, чьё-то приглушённое радио… Но я умел фильтровать этот хаос и искал только одного человека — Джека. Едва услышал его подозрительный голос, как сразу понял: он не один. Рядом с ним определённо находилась женщина. Это было неожиданно и, пожалуй, интригующе.
Я поднял взгляд и переключился на суперзрение, глядя в ту сторону, откуда доносились голоса. На крыше соседнего здания, которое располагалось всего в паре сотен метров от клуба, стояли двое.
Первым я узнал Джека Рассела, он бы таким, как мне его описывали. Сейчас выглядел измученным и измождённым: далеко не тот стойкий охотник-полузверь, о котором мне так много рассказывал Абрахам. Лицо осунувшееся, черты заострились, под глазами залегли серовато-синие тени, словно он не спал целыми неделями. Глаза налились кровью, и в этом взгляде плескалась не просто ярость — что-то первобытное, звериное, готовое сорваться с цепи в любую секунду. Но всё же чувствовалось, что он держится из последних сил и не готов сдаваться — в нём была сила воли, подкреплённая отчаянной решимостью.
“Мужик с яйцами,” — уважительно отметил я про себя. “Не каждому по зубам выстоять столько времени, когда внутри тебя бушует зверь.”
Длинный тёмный плащ Джека почти доставал до пола, придавая его фигуре ещё больше мрачной и угловатой призрачности на фоне розовеющего неба. Рядом с ним стояла девушка, от которой невозможно было отвести взгляд. У неё были ярко-рыжие волосы, ниспадавшие лёгкими волнами на плечи, и, казалось, они чуть колыхались от утреннего ветра, точно мерцающее пламя. Тот же тёмный, плотный плащ скрывал её фигуру, но никак не мог скрыть исходившую от неё энергетику — напряжённую, как наэлектризованный воздух перед грозой. В её облике удивительным образом сочетались безупречная скульптурная красота и холодная опасность. Она напоминала идеальный клинок, спрятанный в бархатные ножны.
Они заговорили, и я напряг слух, стараясь разобрать каждое слово сквозь утренний ветер:
— Она окончательно слетела с катушек, — прошипел Джек, голос у него был хриплый. — Веруса… твоя мачеха. Раньше она просто была холодной стервой, а теперь стала безумной тварью. Полнейшей мерзостью.
— Не стану спорить, — ответила рыжеволосая девушка. Её голос прозвучал ровно и уверенно. — Но, если ты собрался идти в этот клуб, ты идиот. Это самоубийство. Там ловушка. Она хочет получить Кровавый камень. А ты для неё — всего лишь его временное вместилище.
Я напрягся ещё сильнее, прислушиваясь к каждому слову.
— Эльза, — ответил Джек, и по тому, как он выговорил это имя, стало ясно, что он уважает её мнение. — Я всё понимаю. Но у меня нет выбора. Там моя дочь, Диана. Единственная. Ты лучше всех знаешь, на что я способен ради неё. Я готов явиться к Верусе сам, хоть в кандалах. Лишь бы Диана осталась жива.
Эльза. Моё предположение подтвердилось. Эльза Бладстоун — дочь того самого Улисса, легендарного охотника. Я слышал о ней от учителя: она пошла по стопам отца, всегда была рядом с ним, сражалась бок о бок. Если Веруса — холодная королева, правящая бесстрастно и жестоко, то Эльза — острый клинок, которым Бладстоуны пронзают нечисть. И вот теперь она здесь, на стороне Джека, хотя по тону ясно, что ей не нравится затея оборотня.
— Ты забыл, что именно нужно ей? — спросила Эльза, в её голосе прозвучали нотки упрёка. — Камень. Кровавый камень. Он не даёт ей покоя. Ты же знаешь, его нельзя просто снять и отдать. Способов всего два: убить владельца и вырезать камень из трупа… или…
Она осеклась, давая Джеку договорить.
— …или найти того, кого сам камень признает, — докончил он с усталой безнадёжностью. — Да, я помню. Кого-то, на кого он откликнется. Кого-то действительно достойного. Мы несколько месяцев ищем такого человека — впустую. Камень молчит.
Эльза тихо вздохнула, словно прикоснувшись к тяжёлым воспоминаниям.
— Мой отец прожил тысячу лет, Джек, — проговорила она ровно, без всякого хвастовства. — И за это время нашёл всего двоих, на кого Кровавый камень хоть раз реагировал. Всего двоих. Это один шанс на миллиард.
Джек отвёл взгляд, в его позе отразилась глубокая усталость.
— Знаю я всё это, Эльза. И лучше, чем ты, поверь. Но когда речь о моей дочери, ничто другое не имеет значения. К дьяволу все шансы и все последствия. Если надо — я сдамся добровольно. Лишь бы Веруса отпустила Диану.
Наступила короткая пауза. Казалось, даже ветер перестал шелестеть вокруг них, ожидая ответа Эльзы.
— Я знаю, какой ты упрямый, волчара, — процедила она, и глаза у неё недобро сузились. — Но бросаться на верную смерть — это крайность. Неужели нет другого выхода?
— Я не звал тебя спорить, — тихо, но жёстко перебил он, снова приподнимая голову. Теперь в его взгляде не осталось и тени сомнения: решимость стала почти физически ощутимой. — Мне нужна ты в качестве гаранта. Чтобы ты проследила, что Веруса выполнит свою часть сделки. Если у этой старой ведьмы вообще осталось понятие о чести, пусть выполняет обещание. А за остальное я расплачусь — сполна.
— Ты хочешь, чтобы я была её совестью? — слегка насмешливо уточнила Эльза. — Ты ведь понимаешь, насколько это звучит нелепо? Если бы у Верусы была совесть, она бы не использовала такие методы.
— Да, понимаю, — кивнул он и сделал полшага к краю крыши. — Но выбор невелик. К тебе прислушаются точно. Если ты вмешаешься, у неё не останется права отступить. Для неё потерять репутацию — равносильно краху. Пусть это будет твоя роль… если согласишься.
Эльза сжала губы, размышляя. По тому, как горели её глаза, было заметно, что она не хочет соглашаться с этим планом. Но и оставить Джека она тоже не могла — был в этом человеке какой-то стержень, который притягивал к себе даже таких, как она. Наконец Эльза сделала тихий вдох, подавив злость и раздражение.
— Солнце встаёт, — повторил Джек, глядя на розовеющее небо. И прежде, чем Эльза успела ответить, он шагнул с крыши вниз.
Я удивился: высота там не меньше пяти этажей! Но он приземлился мягко, почти бесшумно, слегка приподняв края плаща, и тут же поспешил к клубу. Эльза несколько мгновений стояла наверху, смотря ему вслед, потом с тихим вздохом сделала тот же прыжок. Её движение было иным — резким, словно она злилась на себя за то, что позволяет втягивать себя во всё это безумие. Однако приземлилась она не менее ловко и тут же догнала Джека у входа. Оба молчали, но шли рядом, плечом к плечу, готовые разделить грядущий бой.
Я откинулся в кресле и прикрыл глаза, чувствуя, как внутри меня нарастает смесь волнения и предвкушения. Всё, что я планировал, начинает воплощаться. Теперь все фигуры расставлены на доске, и игра вот-вот начнётся.
“Ну что ж,” — подумал я, чувствуя, как напряжение нарастает с каждой секундой. “Похоже, действительно время сделать ход. Первый… или последний.”
Я продолжил внимательно смотреть на происходящее, стараясь не упустить ни единой детали. За окнами всё ещё царили предрассветные сумерки, сквозь которые едва пробивался робкий свет. Предметы обретали всё более чёткие очертания, словно сама реальность постепенно вползала в этот мрачный мир. Я чувствовал себя на границе двух состояний — где ещё жива ночь, но уже вот-вот вступит в свои права рассвет.
Джек и Эльза, двигавшиеся словно тени в полумраке, подошли к входу в клуб. Я заметил, что у двери их уже ждали двое вооружённых охотников, державших укороченные автоматы наготове. Было очевидно, что этих людей поставили на пост, чтобы отсеивать незваных гостей.
Охотники, несмотря на свою привычку к опасным ситуациям, выглядели слегка озадаченными. Когда они наконец разглядели приближающихся гостей, один из них недоумённо приподнял брови и молча обменялся быстрым взглядом с напарником. Видимо, появление Эльзы Бладстоун, дочери легендарного Улисса, не входило в их первоначальные планы и стало для них неожиданностью.
Однако оба предпочли промолчать, лишь коротко кивнув и поспешно сделав шаг в сторону, освобождая проход. Возможно, они получили негласный приказ не вмешиваться, а может, им просто не хотелось конфликтовать с дочерью великого охотника. Джек прошёл мимо суровых часовых, ступая тяжело и словно не замечая их. Эльза задержалась на миг, метнув в их сторону холодный и надменный взгляд — взгляд, в котором читалось всё презрение к людям, выбравшим сомнительную сторону. Затем она, с гордо поднятой головой, проследовала за Джеком. Охотники переглянулись и, перекинув автоматы на плечо, направились следом. По тому, как они держались, было понятно, что они намерены быть наготове при малейшем признаке неповиновения со стороны гостей.
Когда все вошли внутрь, помещение клуба поразило своей непривычной тишиной и полумраком. Всего несколько часов назад в этом зале, звучала громкая музыка, вспыхивали разноцветные огни, люди смеялись и танцевали, а теперь здесь царила напряжённая, почти осязаемая тишина. Казалось, сама атмосфера пропиталась нервным ожиданием.
Вместо шумного веселья и смеха повсюду притаились охотники — мужчины и женщины, облачённые в темную одежду. В руках они держали огнестрельное оружие. Они располагались у стен, прятались за барной стойкой и колоннами, словно стая хищников, замерших в засаде перед решающим броском. В воздухе витало предчувствие скорой схватки, а настороженная молчаливость каждого из них говорила красноречивее слов: они готовы напасть в любой миг.
В центре пустынного танцпола стоял широкий и массивный стол из чёрного дерева. Его поверхность была отполирована до блеска, но чёрное дерево поглощало редкие отблески неяркого освещения. Вокруг стола стояли несколько тяжёлых стульев — они выглядели почти тронными, с высокими спинками, украшенными резьбой. На одном из таких стульев расположилась Веруса Бладстоун.
Она сидела, откинувшись на спинку кресла так, словно даже здесь, среди напряжения и опасности, ощущала себя полновластной хозяйкой положения. В ее руках покоился хрустальный бокал с вином, который она небрежно держала длинными пальцами.
Взгляд Верусы изначально был направлен на Джека, но в нём вспыхнуло мимолётное удивление, когда она заметила, что Джек пришёл не один. Но изумление быстро сменилось приторной улыбкой, за которой сквозила ледяная самоуверенность. Её улыбка была похожа на роскошную маску, скрывающую истинную натуру — расчётливую, опасную и беспощадную.
— Эльза, доченька… — протянула Веруса, произнося каждое слово с неправдоподобной нежностью, отчего они звучали ещё более зловеще. Она аккуратно опустила бокал на стол и склонила голову набок, словно разглядывая редкое и ценное произведение искусства. — Как же я рада, что ты решила навестить меня. Давно ты не заходила в гости, а я ведь скучала.
Звенящая тишина повисла в зале после этих её слов. Эльза лишь ещё сильнее выпрямилась и посмотрела на мачеху без намёка на тёплые семейные чувства. В её глазах был едва сдерживаемый гнев, холодная ярость и неприкрытая брезгливость.
— Если бы не последние события… — отчеканила девушка, и голос её звучал так, словно от каждого слова веяло стылым ветром, — я бы никогда не появилась рядом с тобой, психованная стерва. Увидеть тебя… поверь, не самое приятное в моей жизни.
Кто-то из охотников, рассредоточенных вокруг, невольно хмыкнул, поражённый её прямотой. Обычно никто не позволял себе говорить с Верусой в подобном тоне — это было слишком рискованно. Однако сама Веруса, казалось, осталась невозмутимой и лишь улыбнулась ещё шире:
— Какая экспрессия, милая. «Но я готова закрыть глаза на твой тон, — произнесла она, словно одаряя падчерицу великодушным прощением, — в конце концов, мы одна семья». Или я могу считать, что всё это временная вспышка дурного настроения?
Она перевела взгляд на Джека, окидывая его заинтересованным и насмешливым взглядом. Её рука лежала на подлокотнике кресла, пальцы были слегка приподняты, и создавалось впечатление, что она в любую секунду может щёлкнуть ими, отдавая приказ.
— Джек… «Как же приятно тебя видеть», —протянула Веруса ласковым, почти мурлыкающим голосом. — Спасибо, что не забыл про меня и, главное, про мой подарок. Какая в тебе сила, какая энергия… — на мгновение она прикрыла глаза, делая вид, будто наслаждается физическим присутствием Джека, — я не чувствовала ничего подобного со времён жизни моего дорогого супруга.
Упоминание о покойном отце Эльзы прозвучало, как струнный удар в тишине. Сама девушка нахмурилась, но промолчала, сжав губы до боли в челюстях.
— Ах да, — чуть фальшиво спохватилась Веруса, глядя то на Джека, то на Эльзу, — что это я совсем забылась, прошу, присаживайтесь.
Она кивком указала на два стула напротив себя. Джек прошёл к столу, отодвинул тяжёлый стул и сел, не сводя с Верусы пристального, напряжённого взгляда. Казалось, он прикидывает в уме, насколько быстро сможет напасть, если увидит угрозу. Эльза тоже немного замялась, оглядываясь на охотников, но всё-таки присела рядом, стараясь держаться гордо и собранно. Она сцепила пальцы в замок, и я заметил, что её руки слегка дрожат, хотя на лице не дрогнул ни один мускул.
На какое-то мгновение в воздухе повисла звенящая пауза, точно все звуки внезапно исчезли. Даже охотники, наблюдавшие за сценой, старались не шелохнуться, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Казалось, Веруса наслаждается этим напряжением, словно вампир, поймавший свою жертву.
— Где моя дочь? — внезапно спросил Джек, и даже без сверхъестественных способностей было слышно, как еле сдерживаемая тревога прорывается в его голосе. — Я хочу знать, что с ней всё в порядке. Пока не увижу её своими глазами, — он сжал губы, — никаких сделок не будет.
В лице Верусы появилось ещё больше холодной решимости. Приторная улыбка пропала, уступив место презрительно-суровому выражению:
— Ты уже у меня в руках, Джек, — проговорила она негромко, но в её голосе звучала сталь. — Что мешает мне прямо сейчас заставить тебя отдать то, что принадлежит мне по праву? Зачем мне вообще играть в эти любезности?
Джек с усилием провёл ладонью по краю стола, сжимая его так, что костяшки пальцев побелели:
— Потому что я буду сопротивляться, — тихо, но угрожающе отозвался он, не сводя с неё глаз. — И, думаю, тебе отлично известно, на что способен тот, кто владеет Кровавым камнем. Я утащу за собой в могилу многих из твоих людей. А может, и тебя тоже. Готова ли ты заплатить такую цену, Веруса?
Губы Верусы приоткрылись, будто она уже готовилась ответить, но Эльза вдруг резко встала, не выдержав нарастающего напряжения. Однако через мгновение девушка опомнилась и снова опустилась на стул, лишь поставив ладонь на стол, словно призывая к спокойствию:
— Ты обещала, что девочка выйдет отсюда целой, — обратилась она к мачехе, и в её взгляде метнулась ярость. — Она ребёнок, Веруса. Или ты совсем обезумела и готова воевать даже с детьми?
Они снова померились взглядами — холодный, тяжёлый взгляд Эльзы и презрительный, чуть насмешливый взгляд Верусы. Казалось, эти женщины никогда не смогут прийти к согласию, ведь между ними с годами выросла бездна взаимной ненависти.
— Ты заблуждаешься, дорогая, — наконец медленно выговорила Веруса, обращаясь к падчерице, и её голос звучал опасно ласково. — Девчонка — не простой ребёнок. Она оборотень. Монстр, каким является и её отец. Монстров нужно уничтожать, всегда и везде, и мне совершенно безразлично, сколько им лет.
Джек ощутимо напрягся. Вены на его шее набухли, а в глазах вспыхнул кровавый свет, характерный для того, кто находится на грани превращения. Казалось, ещё чуть-чуть — и он поддастся звериной природе, сорвётся, превратившись в дикого, неудержимого волка, готового разорвать любого, кто встанет на его пути. С резким треском ногти на его руках удлинились, превращаясь в когти, и он вонзил их в столешницу, оставив глубокие борозды на её поверхности.
— Мы так не договаривались! — прорычал Джек, и в этом рёве чувствовался звериный рокот. — Веруса, не смей трогать мою дочь!
Казалось, ещё миг — и он действительно бросится на Верусу. Охотники вокруг зашевелились, ожидая сигнала от своей госпожи, но она оставалась вальяжно-спокойной, лишь глядела на Джека с недоброй усмешкой на губах.
— Ну-ну, Джек, держи себя в руках, — почти насмешливо произнесла она, пропуская мимо ушей угрозу в его голосе. Затем её взгляд снова обратился к Эльзе: — Но… — тут она сделала театральную паузу, словно собираясь произнести нечто судьбоносное, — должна признать, в одном ты права. Я действительно дала слово. Девчонка выйдет отсюда живой. Я неукоснительно держу свои обещания, даже когда они кажутся невыгодными. Ведь я, как ни крути, женщина чести.
С этими словами Веруса небрежно махнула рукой одному из охотников, стоявших ближе всех к ней:
— Приведите сюда девчонку, — сказала Веруса негромко, но это прозвучало как приказ, не допускающий возражений, — и захватите ещё один стул. Кажется, у меня сегодня чуть больше гостей, чем планировалось.
Она посмотрела вслед охотнику, который торопливо направился к выходу из зала, и добавила вполголоса, обращаясь скорее к самой себе:
— Да… Кажется, в этот раз моя вечеринка обещает быть куда оживлённее, чем я ожидала.
Я продолжал пристально следить за охотником, который, получив приказ, нетерпеливо развернулся и быстрыми шагами направился к нашей комнате. Мои способности позволяли видеть сквозь стены и перекрытия, поэтому я ясно представлял, как он поднимается по лестнице, проминая скрипучие ступени, и уверенно идёт по коридору, освещённому тусклым светом. Суровое лицо этого человека не выражало ни малейшего сочувствия или сомнения в том, что ему предстоит сделать. Казалось, вся его сущность источала холодную решимость и готовность в любой момент выстрелить.
Поднявшись на нужный этаж, охотник коротко кивнул двум вооружённым напарникам, охранявшим нашу дверь. Те без звука расступились, пропуская его вперёд. Послышался резкий щелчок замка — и дверь распахнулась с таким остервенением, что ударилась о стену, отозвавшись глухим металлическим звоном. В комнату ворвался поток слабо освещённого коридорного света, выхватив из полумрака наши фигуры.
Охотник, сделав несколько шагов, осмотрел меня и Диану цепким, презрительным взглядом, словно действительно видел перед собой лишь насекомых, которых ему придётся раздавить. В чертах его лица читалась смесь брезгливости и высокомерия.
— Вставай, девчонка! — скомандовал он грубо и громко, вскинув короткий автомат и почти небрежно направив его на Диану. Низкий хриплый голос прозвучал, как скрежет железа. — Твой папочка уже здесь. Ему не терпится увидеть своего выродка.
Я почувствовал, как Диана вздрогнула, прижимая руки к груди, пытаясь спрятаться от страха, который грозил поглотить её целиком. В её глазах отразилась растерянность, но, стиснув губы, она сумела подавить панику и тяжело вдохнула, принимая неизбежность ситуации. Девушка, опустив взгляд, медленно поднялась с пола и нерешительно приблизилась к охотнику, не говоря ни слова.
Я наблюдал за этой сценой, а в душе у меня вскипала ярость из-за того, с какой лёгкостью они обращаются с Дианой, словно она не человек, а простая вещь. При этом я сохранял внешнее спокойствие. Поднявшись со скрипучего кресла, я расправил плечи и приблизился к охотнику, держа руки свободно — жест, одновременно безобидный и готовый к действиям. На моих губах играла едва заметная ухмылка.
— Пойдёмте уже, а то мы и правда заждались, — усмехнулся я, растягивая слова так, чтобы подчеркнуть всю абсурдность «гостеприимного приглашения» под дулом автомата.
Охотник мигом обернулся ко мне, нахмурив брови. Лоб его прорезала глубокая морщина, а пальцы резко дёрнулись на спусковом крючке. Ему явно не нравился мой тон, и он не собирался это скрывать.
— Про тебя указаний не было, умник, — процедил он сквозь сжатые зубы. — Ты остаёшься здесь и не рыпайся.
С этими словами охотник резко толкнул меня прикладом в грудь, рассчитывая отбросить на несколько шагов. Но я даже не пошатнулся, словно был каменной статуей. Видя такую мою реакцию, он на долю секунды застыл в недоумении. В глазах его промелькнуло что-то, похожее на сомнение или страх, но тут же растаяло, сменившись грубостью.
— Сиди тут тихо и не вздумай устраивать глупостей, герой, — добавил он уже менее уверенно. — Или получишь пару дротиков с транквилизаторами или пулю в лоб. Я не стану церемониться.
Видимо, не желая продолжать разговор, он схватил Диану за плечо и потащил её к выходу. У порога мужчина бросил короткий взгляд на своих напарников, стоявших у двери, и кивнул им:
— Следите за этим типом внимательно. Шевельнётся — стреляйте без предупреждения.
Дверь захлопнулась с резким стуком, снова отрезав меня от коридора. Охранники, оставленные снаружи, перекинулись между собой несколькими фразами, но я не прислушивался к тому, что они говорили. Я по-прежнему стоял на том же месте, не удосужившись сесть обратно, и спокойно переводил дыхание, ощущая, как в груди медленно растёт ярость.
Даже не видя их напрямую, я чётко понимал, как Диана и её конвоир идут по коридору. Моё обострённое восприятие позволяло мне различать каждый звук: стук каблуков охотника по ветхому паркету, дрожащие шаги Дианы, тяжёлое дыхание, вырывающееся из её груди. Я мог бы в любой момент броситься следом, разорвать двери, проломить стены, но пока что не делал ничего. Нужно было выждать правильный миг.
Усмешка сама собой появилась на моих губах, когда я ощутил знакомое, тёмное волнение внутри. Оно всегда возникало, стоило мне почувствовать, что наконец наступил момент выйти на сцену и показать настоящую силу. Я слишком долго оставался за кулисами, позволяя другим разыгрывать свои спектакли и считать, будто они всё держат под контролем. Слишком долго я делал вид, что готов играть по чужим правилам. Но правила эти давно перестали иметь значение.
Сжав руки в кулаки и наполнившись внутренней силой, я ощутил, как по жилам разливается волна возбуждения. Казалось, воздух вокруг сгустился и стал почти осязаемым — готовым к тому, чтобы я соткал из него любую форму, которая понадобится. Тишина за дверью была словно зыбкой плёнкой, которая вот-вот лопнет от малейшего толчка. Но пока я продолжал держать себя в руках, позволяя обмануться видимостью спокойствия.
Вскоре охотники за дверью стихли; видимо, они решили, что я смирился с участью остаться здесь в роли пленника. Это было мне только на руку. Ещё мгновение — и я дам понять, насколько сильно они заблуждаются.
«Что ж… Пора выходить из тени. Пора прекратить игру по чужим правилам и занять своё место среди действующих лиц. Они полагали, что лишь я и Диана оказались в западне. На самом деле вся их армия уже давно в моих руках — просто они ещё не поняли этого.»
Я сделал глубокий вдох, позволяя возбуждению в последний раз пронестись по всему телу. Тишина, казалось, зазвенела, ожидая моего первого шага, в то время как предчувствие близкой развязки било в висках.
«Что ж, сцена подготовлена, все роли распределены, а зрители затаили дыхание. Теперь настал момент, когда на сцену выходит главное действующее лицо. Пора показать, чьё слово станет последним в этой маленькой трагикомедии.»
Я снова улыбнулся, чувствуя в каждом нерве острую смесь ярости и торжественного ликования.
Пора начинать спектакль.