Это полный атас, сука, но как, чёрт возьми, такое вообще возможно? Я — существо, способное разнести вдребезги гору, с силой, которая могла бы сдвинуть Луну с орбиты, и вот я вишу здесь, закованный в какие-то нематериальные цепи, словно жалкая муха в паутине. И я ничего не могу сделать. Ни-че-го. Я напрягаю каждый мускул, чувствую, как энергия бурлит внутри, готовая взорваться, но эти цепи — они не ломаются. Это не металл, не что-то осязаемое. Это как будто я пытаюсь бороться с самим собой, как будто моя собственная сила оборачивается против меня. Мистика, твою мать. Магия в стиле Гарри Поттера, только без волшебной палочки и дурацкой мантии. Мой мозг работает на пределе, просчитывая миллионы вариантов, как выбраться, но каждый из них — тупик. Время вокруг застыло, мир замер, пока я лихорадочно перебираю возможности, но выхода нет. Ни одного.
Если я не придумаю что-то прямо сейчас, моим друзьям конец. Этот монстр, сын Дракулы, — он не просто вампир, он ходячая катастрофа. Если он вырвется из этого зала и доберётся до охотников, которые под предводительством Абрахама штурмуют замок, они не продержатся и минуты. Они рассчитывают на меня, а я тут вишу, как бесполезный кусок мяса.
Я не могу удержаться от горькой усмешки. "Молодец, Брюс, ты просто гений. Думал, что ты супермен, что тебе всё по плечу? Ага, щас. Висишь тут и не можешь даже пальцем пошевелить. Браво, идиот." Я представляю, как старик Абрахам качает головой, глядя на меня. «Гордыня, парень, — говорил он, — она тебя и погубит». И вот я здесь, распятый своей собственной самоуверенностью. Я думал, что могу ворваться сюда, разнести всё к чёртовой матери и выйти героем. Но жизнь, как всегда, имеет свои планы, и сейчас она смеётся мне в лицо.
Пора возвращаться в реальность. Плана нет, я просто болтаюсь тут, как марионетка. Но этот вампирский ублюдок, похоже, не против поболтать. Может, я смогу выиграть время, пока не придумаю, как выбраться из этой ловушки. Мир вокруг оживает, чувства возвращаются: треск огня, запах крови и сырости, пропитавший этот проклятый зал. Я глубоко вдыхаю, стараясь успокоить бушующий внутри гнев, и решаю заговорить.
— Ну, знаешь, план был такой: мы врываемся сюда, надираем твою задницу и отправляем тебя в твой вампирский ад, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно, несмотря на то, что я вишу, как трофей. — Там ты будешь до конца времён заниматься чем-то по-настоящему унизительным. Например, сосать члены всем кого ты убил.
Вампир ухмыляется, его глаза вспыхивают красным в полумраке зала, словно два уголька. Его лицо — само воплощение высокомерия, и я чувствую, как моя кровь закипает.
— А ты шутник, — говорит он, его голос низкий, с лёгкой хрипотцой, как будто он смакует каждое слово. — Люблю таких. Вы, герои, всегда такие самоуверенные, кичитесь своим бесстрашием и благородством. Но знаете, что я заметил? Вы всегда визжите громче всех, когда приходит время умирать.
Я фыркаю, стараясь не показать, как его слова задевают меня.
— Когда я выберусь отсюда, это ты будешь визжать, — отвечаю я, растягивая губы в наглой ухмылке. — Я буду отрывать от тебя по кусочку, медленно, чтобы ты успел прочувствовать каждый момент. Обещаю, это будет незабываемо.
Он смеётся, и его смех эхом разносится по залу, отражаясь от холодных каменных стен. Это звук, от которого кровь стынет в жилах.
— А ты всё ещё улыбаешься, охотник? — его тон становится язвительным, почти издевательским. — Считаешь себя спасителем? Посмотри вокруг, человек. Вы опоздали. Все эти люди мертвы. — Он делает широкий жест рукой, указывая на тела, разбросанные по полу. — Только та обезьяна по центру ещё дышит. Грязный полукровка.
Его слова бьют, как кнут. Я стараюсь не смотреть на тела, но они повсюду: мужчины, женщины, их лица застыли в гримасах ужаса. Мы опоздали. Ритуал начался, и он выпил их всех. Я чувствую, как энергия этих жертв пульсирует в воздухе, словно живое существо, и понимаю, что это она держит меня здесь. Не он, не его сила — это их жизни, украденные и превращённые в оружие против меня. Я мог бы их спасти. Если бы я был быстрее, если бы не был таким самоуверенным, если бы не думал, что я выше всех этих правил. Но я ошибся, и теперь они мертвы.
"Чёрт, Брюс, ты же знал, что это может случиться. Ты видел знаки, чувствовал, что что-то не так, но решил, что справишься. Думал, что ты слишком крут для этого. И вот результат — ты висишь здесь, как последний идиот, а твои друзья расплачиваются за твою слабость." Я сжимаю кулаки. Вина и гнев борются внутри меня, но я не могу позволить им взять верх. Не сейчас.
Вампир, заметив моё молчание, продолжает, его голос сочится ядом:
— Что, герой, язык проглотил? — Он ухмыляется, явно наслаждаясь моим бессилием. — Хотя должен признать, ты не похож на других. Даже на моего отца, самого Дракулу, я бы тратил меньше энергии, чтобы удержать его. Но не волнуйся, ты станешь отличной жертвой. Один ты заменишь сотню этих жалких людишек.
Я поднимаю на него взгляд, полный холодной решимости.
— Попробуй, вампир, — говорю я, мой голос твёрд, несмотря на бурю внутри. — Только ты подавишься.
Он смеётся снова, но теперь в его смехе меньше веселья и больше угрозы. Он поворачивается к Кингу, который стоит на коленях, еле держась. Его лицо покрыто кровью, глаза почти остекленели, но в них всё ещё горит искра вызова. Высшие вампиры держат его за руки, их хватка словно стальные тиски.
— Это же твой друг, охотник? — спрашивает вампир, его голос полон издёвки. — Я прав? — Он кладёт руку на голову Кинга, и я вижу, как тот вздрагивает, словно от удара током.
Внезапно Кинг издаёт крик — такой страшный, что он пронизывает меня насквозь. Это не просто крик боли; это вопль агонии, звук, в котором смешались отчаяние, страх и невыносимое страдание. Его голос ломается, каждый звук словно вырывается из самых глубин его души, разрывая её на части. Это крик человека, чья сущность подвергается насилию, чей разум и тело толкают за грань возможного. Я чувствую, как моя грудь сжимается от боли и бессилия. Кинг — мой брат по оружию, человек, с которым мы пришли сюда.
"Чёрт, Брюс, сделай что-нибудь! Ты же супермен, ты же можешь всё! Но нет, ты висишь здесь, как бесполезный груз, и не можешь даже пошевелиться. Ты думал, что ты спаситель, но ты просто ещё один идиот, который завысил свою значимость." Я сжимаю зубы, пытаясь подавить волну гнева и вины. Я должен найти способ выбраться. Для Кинга. Для всех нас. Но как? Эти цепи — не просто магия, это что-то большее, что-то, что связано с жизнями этих жертв. Если я смогу понять, как они работают, может, я найду способ их сломать. Но время уходит, и с каждой секундой надежда тает.
— Похоже, ему больно, не так ли? — проговорил Владислав, его голос был как шипение змеи, ядовитое и холодное. — Но зачем его жалеть? Он предатель своего вида, ничтожество, пошедшее против своих истоков. Знаешь, охотник, этот мусор у моих ног даже хуже полукровки. Дампир хотя бы пытается защищать свой вид, пусть и наполовину. Но этот… этот червь выбрал сторону слабаков, сторону людей. — Он снова коснулся головы Кинга, и тот издал душераздирающий крик, от которого у меня кровь застыла в жилах.
Но Кинг не сломался. Он поднял голову, его лицо было искажено гримасой боли, но в глазах горела непоколебимая решимость. Он улыбнулся мне — слабой, но искренней улыбкой, словно говоря, что всё ещё держится. Затем он повернулся к Владиславу, его голос дрожал, но был полон вызова:
— Думаешь, твоя боль может меня сломить? Физическая боль — это ничто. Она проходит. Но душевная боль, чувство вины за кровь моей семьи на моих руках — вот что пожирает меня каждый день. Я вижу их лица каждую ночь, слышу их крики. И я поклялся, что буду мстить таким тварям, как ты. Я буду убивать вас везде, где найду. А ещё я найду лекарство и избавлюсь от этого проклятого вампиризма, даже если это будет последнее, что я сделаю.
Владислав лишь оскалился, его клыки сверкнули в полумраке зала, отражая кроваво-красный свет магических символов на стенах.
— Фантазии жалкого червя, — прорычал он, его голос сочился презрением. — Вам не хватит ни сил, ни мозгов, чтобы остановить меня. Думаешь, можешь терпеть боль? Ошибаешься. — Он снова положил руку на голову Кинга и произнёс с ледяной уверенностью: — Кара крови!
Кинг замычал, его тело задрожало, а затем он издал яростный крик, который разорвал тишину зала. Его кожа покрылась трещинами, из которых сочилась кровь, словно само его существо разрывалось на части. Два вампира, державшие его, напряглись, их лица исказились от усилия — даже им было тяжело удерживать его в таком состоянии. Этот крик был не просто звуком боли — это был вопль агонии, в котором смешались отчаяние, ярость и невыносимое страдание. Я чувствовал, как моя грудь сжимается от бессилия. Кинг был моим братом по оружию, человеком, с которым мы прошли через ад. Мы делили смех, кровь, победы, а теперь я смотрел, как он страдает, и не мог ничего сделать.
— Отпустите его, мрази! — заорал я, рванувшись в цепях с такой силой, что казалось, мои кости вот-вот треснут. — Клянусь, я уничтожу вас всех, не оставлю даже пепла от ваших поганых туш!
Но мои слова были пустыми. Цепи не поддавались, и я чувствовал, как ярость смешивается с жалостью к себе. "Зачем мне вся эта сила?" — думал я, сжимая кулаки, хотя цепи не давали мне пошевелиться. "Я, тот, кто считал себя непобедимым, не могу спасти даже одного друга. Я подвёл их всех — Кинга, Эбигейл, тех невинных, что лежат мёртвыми вокруг." Воспоминания о прошлом нахлынули на меня: лица близких, которых я не смог спасти. И теперь история повторялась. Мое эго было раздавлено, и я чувствовал себя никчёмным.
Внезапно мои чувства уловили изменение в обстановке. Мои обострённые инстинкты засекли чьё-то присутствие. Эбигейл! Что она здесь делает? Зачем? Почему она не осталась в безопасности? Мысли метались в моей голове. Я хотел крикнуть ей, чтобы она убегала, но боялся выдать её. Я замедлил время, сосредоточившись на ней. Она стояла в тени у входа в зал, её лицо было смесью страха, решимости и отчаяния. Её глаза, полные слёз, искали меня, словно прося прощения или поддержки. Я видел, как её руки дрожат, сжимая автомат, но в её осанке была непреклонность. Она боялась, но не отступала. Её губы шевелились, будто она шептала что-то себе под нос, и я понял: она решилась.
Внезапно раздались выстрелы. Эбигейл выскочила из укрытия, её автомат выплюнул очередь ультрафиолетовых пуль. Два вампира вспыхнули, как факелы, и обратились в пепел, их крики эхом отразились от стен. Но эффект неожиданности быстро иссяк. Вампиры среагировали молниеносно. Один из них, высокий, с лицом, похожим на маску смерти, метнулся к ней с нечеловеческой скоростью. Его удар был как молния — Эбигейл отлетела назад, ударившись о каменную стену с глухим стуком, от которого у меня всё сжалось внутри. Её автомат выскользнул из рук и с лязгом упал на пол, отлетев в сторону.
Я смотрел, как она медленно сползает по стене, её лицо искажено болью. Из разбитой губы текла тонкая струйка крови, а её глаза, подёрнутые пеленой, искали меня. Наши взгляды встретились, и в её глазах я увидел отчаяние, мольбу о помощи и что-то ещё — упрямую решимость, которая не угасла даже сейчас. Она пыталась подняться, но её тело дрожало, а дыхание было прерывистым. Я чувствовал, как моё сердце разрывается от бессилия. "Эби, зачем ты это сделала?" — мысленно кричал я, но не мог выдать её.
В этот момент что-то внутри меня взорвалось. Я почувствовал, как неведомая сила зарождается в глубине моего существа, словно раскалённая звезда, готовая вырваться наружу. Она хлынула по венам, наполняя каждую клетку моего тела жаром и мощью. Эта энергия устремилась к голове, к глазам, и я ощутил жжение, словно мои глаза превратились в два пылающих солнца. Мир вокруг подёрнулся красной дымкой, и я понял, что это не просто зрение — это сила, способная уничтожать всё на своём пути.
Я зажмурился на секунду, а когда открыл глаза, из них вырвались два луча чистого пламени, яркие, как солнечный свет. Они ударили в вампиров, приближающихся к Эбигейл, и те мгновенно сгорели, не успев издать ни звука. Их тела вспыхнули, как сухая трава, и рассыпались в пепел. Луч пробил потолок зала, устремившись в небо, и я почувствовал, как эйфория захлёстывает меня. "Наконец-то!" — подумал я, ощущая, как сила течёт через меня, неудержимая и дикая.
Я направил взгляд на Владислава. Он среагировал мгновенно, воздвигнув щит из крови, который пульсировал, как живое существо. Но я видел, как он напрягался, его лицо исказилось от усилия, пока он пытался удержать мою атаку. Цепи, сковывавшие меня, ослабли, их магическая хватка ослабевала под натиском моей новой силы. С рёвом я разорвал их, приземлившись на ноги с такой силой, что каменный пол подо мной треснул. Не прекращая излучать огненный взгляд, я наступал на вампира, чувствуя, как его щит начинал трещать под натиском моей мощи.
Щит Владислава мерцал, его алая энергия дрожала, словно угасающий костёр под порывами ветра. Я видел, как он напрягается, его руки дрожали, а лицо, некогда холодное и надменное, теперь искажала гримаса боли и отчаяния. Он вкладывал всю свою силу в поддержание барьера, но это было бесполезно. С каждой секундой щит становился тоньше, его поверхность покрывалась трещинами, как стекло под ударом. Кровь, из которой он был соткан, начала испаряться, превращаясь в чёрный дым, который поднимался к потолку зала. Его глаза расширились, отражая ужас перед неизбежным.
— Нет! — закричал он, его голос был полон отчаяния, почти жалобный. — Это невозможно! Ты не можешь быть сильнее меня!
Но я не слушал. Мой взгляд был как два раскалённых солнца, испепеляющих всё на своём пути. Я направил всю свою ярость и силу в один мощный луч, который пробил его защиту. Владислав вспыхнул, как факел. Его тело корчилось в агонии, кожа трескалась, обнажая кости, которые тут же рассыпались в пепел. Его крик, полный боли и ужаса, эхом разнёсся по залу, но быстро стих, заглушённый треском пламени. Через несколько секунд от него осталась лишь кучка пепла, которую лёгкий ветерок разнёс по каменному полу. Запах горелой плоти и магии наполнил воздух, но я не чувствовал ничего, кроме мрачного удовлетворения.
С Владиславом было покончено, но зал всё ещё кишел врагами. Высшие вампиры, окружавшие его, бросились на меня, их глаза горели ненавистью, а клыки сверкали в полумраке. Но я был готов. Мои глаза пылали огнём, и я направил их на первого вампира. Он вспыхнул мгновенно, его тело превратилось в пылающий силуэт, который рассыпался в пепел, не успев издать ни звука. Второй попытался атаковать меня сзади, но я развернулся с нечеловеческой скоростью, и мой взгляд испепелил его, оставив лишь облако пепла. Они пытались окружить меня, двигаясь с грацией хищников, но я был быстрее. Каждый раз, когда один из них приближался, я уничтожал его одним взглядом. Зал наполнился запахом горелой плоти и пепла, воздух стал тяжёлым от дыма, а пол покрылся слоем серого праха. Я двигался, мгновения, оставляя за собой лишь разрушение, пока последний вампир не пал, превратившись в ничто.
Стоя среди пепла своих врагов, я почувствовал тёмное удовлетворение, но оно было смешанным с гневом и болью. Слишком долго я сдерживал себя, боялся своей силы, сомневался в своих возможностях. Но теперь эти оковы были разбиты. Я больше не хотел сдерживаться. Я хотел крови — за свой страх, за свою слабость, за каждую жизнь, которую я не смог спасти. "Ты думал, что ты непобедим, Брюс," — саркастично шептал мой внутренний голос. "Но ты подвёл их всех — Кинга, Эбигейл, тех невинных, что лежат мёртвыми вокруг. Теперь ты должен исправить это." Я чувствовал, как ярость и жажда мести захлёстывают меня, словно раскалённая лава, текущая по венам. Эти монстры заплатят за всё, что они сделали, и я не остановлюсь, пока не уничтожу каждого из них.
Я вырвался из ритуального зала, мои чувства обострились до предела, улавливая звуки битвы и запахи крови, страха и смерти. Замок был лабиринтом тёмных коридоров и огромных залов, каждый из которых был пропитан злом. Я двигался с нечеловеческой скоростью.
В первом коридоре я наткнулся на группу человеческих стражников, вооружённых. Они стояли, защищая своих хозяев-вампиров, их лица были полны решимости, но я видел страх в их глазах. Они выстрелили в меня, но пули пролетели мимо, не успев коснуться меня. Одним взглядом я превратил их в пепел, их крики оборвались, не успев начаться. Вампиры за их спинами попытались бежать, но я был быстрее. Мой огненный взгляд настиг их, и они вспыхнули, как сухая трава, оставив лишь облака пепла, оседающие на пол.
Я мчался с этажа на этаж, оставляя за собой след разрушения. Замок содрогался от моих ударов, камни крошились, гобелены загорались, а воздух наполнялся дымом и пеплом. Каждый враг, будь то вампир, оборотень или человек, вставший на их сторону, умирал.
Наконец, я достиг внешних ворот замка. Снаружи двор был ареной хаоса. Охотники сражались с остатками врагов, их оружие сверкало в свете луны, а крики и звон стали наполняли ночь. Но я изменил ход битвы. Я шагнул во двор, и моё присутствие заставило всех замереть. Вампиры и их приспешники повернулись ко мне, но их судьба была предрешена.
Когда последний враг пал, тишина опустилась на двор, тяжёлая, как могильная плита. Я стоял посреди поля боя, окружённый пеплом и дымом, мои глаза всё ещё горели, но теперь в них была не только ярость, но и усталость. Я повернулся к Абрахаму и оставшимся охотникам, которые смотрели на меня с изумлением и страхом. Их лица были покрыты кровью и грязью, глаза полны усталости и боли. Я быстро подсчитал мёртвых — слишком много. Слишком много наших пало в этой битве. Вина, как холодный клинок, пронзила моё сердце, но я оттолкнул её. Некогда было скорбеть. Я должен был убедиться, что Эбигейл и Кинг в порядке.
С мыслью я активировал свою скорость, мир вокруг меня размылся, и в мгновение ока я оказался обратно в ритуальном зале. Эбигейл лежала у стены, кровь стекала из её разбитой губы, её дыхание было слабым, но глаза всё ещё горели упрямой решимостью. Кинг стоял неподалёку, шатаясь, но держась на ногах.
Я опустился на колени рядом с Эбигейл, мой голос дрожал от беспокойства.
— Эбигейл, как ты? — спросил я, нежно касаясь её щеки.