Капитанская каюта «Громового Клинка» была моим убежищем от неумолчного гула астапорского порта. Тёмные дубовые полки, отполированные до зеркального блеска, прогибались под тяжестью свитков, карт и фолиантов, каждый из которых хранил крупицы знаний о далёких землях и забытых войнах. Массивный стол из красного дерева, украшенный резьбой в виде морских волн, был завален пергаментами: маршруты через Узкое море, списки припасов, заметки о союзниках и врагах, чьи имена я выучил наизусть. Полуопустая бутылка дорнийского красного стояла рядом, её содержимое отбрасывало рубиновые блики в мерцающем свете масляной лампы, подвешенной на бронзовой цепи, которая покачивалась в такт лёгкой качке корабля. Сквозь круглый иллюминатор врывались звуки гавани: хриплые крики грузчиков, таскающих мешки с зерном, скрип канатов, натянутых до предела, и звон молотов кузнецов, работающих даже в сумерках. Воздух был густым от запахов морской соли, смолы с верфей и аппетитного аромата жареного мяса, доносящегося с береговых таверн, где пировали моряки и купцы.
Я сидел в резном кресле, его гладкое дерево холодило ладони, а мои пальцы задумчиво скользили по краю серебряного кубка, наполненного вином, чей терпкий вкус напоминал о далёкой Дорне. Мой взгляд был устремлён за пределы каюты, туда, где звёзды отражались в тёмных водах, но мысли мои блуждали в прошлом — в первой жизни, где этот мир был лишь историей, рассказанной на страницах книг. Здесь же, в Эссосе, среди песков, интриг и крови, всё было реальным, осязаемым, смертельно опасным.
Путешествие из Юнкая в Астапор прошло на удивление спокойно. Ни звона стали, ни криков умирающих — только пыльные дороги, скрип телег, нагруженных припасами, и монотонный ритм копыт, отбивающий такт по выжженной солнцем земле. Эта тишина, вместо того чтобы принести покой, разбудила во мне тревогу, как затишье перед бурей. Я чувствовал, как мир дрожит на грани великих перемен, и моё место в этой игре всё ещё оставалось загадкой. Месть Хазару зо Заразу была свершена — его кровь всё ещё словно горела на моём топоре, — но теперь передо мной открывался новый путь, полный теней и опасностей.
Мой разум был полон обрывков воспоминаний из первой жизни, где этот мир был лишь вымыслом, историей о тронах, драконах и предательствах. Я знал, что свадьба Дейнерис Таргариен с кхалом Дрого станет искрой, которая разожжёт пожар войны, перевернувший судьбы Вестероса и Эссоса. В памяти всплывали образы, словно вырванные из сновидений: юная девушка с волосами, как расплавленное серебро, стоит перед могучим воином, окружённая факелами, чьё пламя отбрасывает тени на стены шатра. Её фиолетовые глаза полны страха, но в них горит искра решимости. Рядом — её брат, Визерис, его лицо искажено алчностью и высокомерием, его голос шипит, требуя короны, которой у него нет. Но детали ускользали, как песок сквозь пальцы. Была ли это палатка или роскошный зал? Кто ещё присутствовал? Я не мог вспомнить, и эта неопределённость жгла меня изнутри.
Ещё тревожнее были мысли о Вестеросе. Джон Аррен, старый десница короля, был столпом, удерживающим хрупкое равновесие Семи Королевств. В моей памяти эхом звучала фраза — «семя сильно», — связанная с его смертью, но её смысл был неясен. Была ли это подсказка, намёк на тайну, которую он раскопал, или просто обрывок диалога? Если Аррен умрёт, Роберт Баратеон отправится в Винтерфелл, чтобы назначить Эддарда Старка новым десницей, и тогда начнётся цепь событий, ведущих к хаосу: предательства, войны, кровь. Но жив ли Аррен сейчас? Я упустил этот момент, и эта ошибка грызла меня, как голодный зверь. Я отправил весточку Рикарду, моему лучшему шпиону, через его сеть осведомителей, но ответа всё не было. Мы скоро отплывём в Браавос, и мысль, что нужная информация дойдёт до меня только там, вызывала раздражение. Что, если буря разразится, а я окажусь не готов?
Я сжал кубок так сильно, что металл слегка прогнулся под моими пальцами, усиленными магией, что текла в моих венах. Моя первая жизнь дала мне знание, но оно было неполным, как карта, разорванная пополам. Я помнил достаточно, чтобы понимать, что эта игра престолов — не просто борьба за власть, а танец смерти, где каждый неверный шаг может стать последним. Я должен был быть готов.
Стук в дверь вырвал меня из размышлений.
— Кто там? — рявкнул я, отставляя кубок на стол, где он звякнул, задев серебряное блюдо.
Дверь распахнулась, и в проёме возник Рикард, мой лучший друг и главный шпион Гранд-Компании. Его тёмные волосы были растрёпаны, словно он только что скакал через пустыню, а на лице сияла его фирменная озорная улыбка, способная разбить не одно женское сердце. Он был одет в тёмно-зелёный плащ, под которым угадывались очертания кинжалов, и выглядел так, будто только что вернулся из очередной авантюры — или собирался в новую.
— Деймон, опять пьёшь в одиночестве? — воскликнул он, входя без приглашения и оглядывая каюту с наигранным осуждением. — Знаешь, что говорят о тех, кто пьёт один? Это первый шаг к тому, чтобы спиться.
Я усмехнулся, откидываясь в кресле и скрещивая руки на груди.
— Рикард, чёрт тебя дери, какими ветрами? — сказал я, мой голос был тёплым, но с лёгкой насмешкой. — Я ждал твоих вестей, а ты заявляешься собственной персоной. Решил, что письма слишком скучны?
Рикард плюхнулся в кресло напротив, без церемоний схватил мой кубок и залпом осушил остатки дорнийского, причмокнув от удовольствия.
— Ох, какое вино, — вздохнул он, ставя кубок на стол с лёгким стуком. — Ты всегда знал, как выбрать лучшее, Деймон. Но давай к делу. Я знаю, ты сидишь тут, грызёшь себя изнутри, ожидая новостей. И я, как всегда, тут как тут. Твоя палочка выручалочка.
Я наклонился вперёд, мои глаза сузились, улавливая тень хитринки в его взгляде.
— Начнём с Миэрина, — сказал я, мой голос стал твёрже. — Что говорят о нашем… подвиге?
Рикард рассмеялся, его глаза блеснули, как у кота, заметившего добычу.
— Подвиг? Это ты скромно выразился, — сказал он, закидывая ногу на ногу и откидываясь на спинку кресла. — В Миэрине до сих пор пожар, и я не про пламя. Твоя выходка с Хазаром зо Заразом перевернула город с ног на голову. Половина знати либо кормит червей, либо прячется по подвалам, а другая половина грызётся за власть, как шакалы за падаль. Дотракийцы, с которыми они пытались дружить, теперь точат аракхи, готовясь к набегам. Говорят, кхал Дрого уже собирает кхаласар, чтобы напомнить Миэрину, кто правит степями. Ты, Деймон, не просто убил Хазара — ты зажёг факел, который спалил их хрупкий порядок.
Я кивнул, мои губы искривились в лёгкой улыбке. Мысль о хаосе в Миэрине грела душу — Хазар заслужил свою судьбу, а город, что породил его, пусть пожинает плоды.
— Пусть горит, — сказал я, мой голос был холодным, но в нём чувствовалось удовлетворение. — Хазар заплатил за всё, что сделал с нами. Миэрин сам выбрал свой путь. Но меня больше волнуют Таргариены. Что твои люди узнали о них?
Рикард улыбнулся шире, его пальцы забарабанили по столу, выдавая его возбуждение.
— Я знал, что ты спросишь, ещё с той встречи с ними, — сказал он, его голос понизился, словно он делился тайной. — Ты всегда чуял, где зарождается буря. Мои шпионы следили за ними, как ястребы. Дейнерис и её брат Визерис живут в Пентосе, под крылом Иллирио Мопатиса, торговца информацией. Дейнерис — юная, лет пятнадцати, с серебряными волосами и фиолетовыми глазами, как у всех Таргариенов. Она красива, но тиха, почти незаметна, словно тень. Мои люди видели, как она бродит по садам Иллирио, касаясь цветов, будто ищет в них ответы. Но в её взгляде есть сталь, Деймон. Она не сломлена, несмотря на все унижения, что терпит от брата.
— А Визерис? — спросил я, мой голос стал холоднее, как сталь, вынутая из ножен.
Рикард хмыкнул, его лицо исказилось в гримасе презрения.
— Визерис — ходячая катастрофа, — сказал он, качая головой. — Высокомерный, жестокий, одержимый мечтой о Железном Троне. Называет себя «последним драконом», требует, чтобы все кланялись ему, как королю, но он — пустышка. Мои шпионы говорят, что он орёт на Дейнерис, обвиняя её в слабости, но сам не способен даже меч держать ровно. Его план — выдать сестру за кхала Дрого в обмен на армию. Он думает, что дотракийцы просто так отдадут ему Вестерос. Глупец, не понимающий, что Дрого использует его, а не наоборот.
— Когда свадьба? — спросил я, мой голос был ровным, но внутри я чувствовал, как напряжение нарастает.
— Скоро, — ответил Рикард, его глаза сузились. — Иллирио готовит пышное торжество, чтобы задобрить Дрого. Говорят, он подарит Дейнерис три драконьих яйца — красивые, как драгоценности, но, по его словам, бесполезные. Хотя, знаешь, я не верю в «бесполезные» подарки от такого человека, как Иллирио. Он слишком хитёр, чтобы разбрасываться пустяками.
Я прищурился, мои мысли закружились быстрее. Если мои воспоминания верны, эти яйца — не просто камни. Они были ключом к чему-то большему, к огню, что изменит мир.
— Что ещё? — спросил я, переводя взгляд на Рикарда. — Что твои люди говорят о Вестеросе? О Королевской Гавани?
Рикард пожал плечами, его улыбка померкла, сменившись тенью усталости.
— Там всё по-старому, — сказал он, его голос стал тише. — Лорды грызутся, как крысы за кусок сыра. Король Роберт пьёт, охотится и веселится с девками, пока казна пустеет. Королева Серсея плетёт свои сети, и, говорят, её паутина становится всё гуще. Джон Аррен, старый ястреб, всё ещё держит всё это в узде, но мои люди шепчут, что он не так крепок, как кажется. Кашель, слабость, тени под глазами — он не вечен.
— А что с моим младшим братом, Джоффри? — спросил я.
Рикард поморщился, словно проглотил что-то кислое.
— Этот мальчишка — ходячая беда, — сказал он, качая головой. — Слуги в Красном Замке шепчутся, что он жесток, как скорпион. Любит издеваться над всеми, кто ниже его. Однажды приказал выпороть служанку за пролитое вино, пока она не потеряла сознание. Другой раз заставил пса разорвать кошку на глазах у своих младших брата и сестры, смеясь, пока они плакали.
Я почувствовал, как холод пробежал по моей спине, словно ветер с Севера. Воспоминания вспыхнули ярче: золотой мальчишка с жестокой улыбкой, трон, залитый кровью, война, что разорвала Вестерос на части. Если Джоффри такой, каким его описывают, то буря уже на пороге, и она сметёт всё на своём пути.
— У меня плохое предчувствие, Рикард, — сказал я, мой голос был твёрдым, но в нём сквозила тревога, как тень на закате. — Что-то назревает в Королевской Гавани, и я не хочу оказаться застигнутым врасплох. Я хочу, чтобы твои люди следили за каждым шагом. Если Аррен умрёт, если что-то случится с Робертом или Старками — я должен знать немедленно. Пошли своих лучших агентов, Рикард. Никаких ошибок.
Рикард кивнул, его лицо стало серьёзным, но в глазах всё ещё плясали искры.
— Считай, что сделано, капитан, — сказал он, его голос был уверенным. — Мои лучшие люди уже в Королевской Гавани, и я удвою их количество. Если там чихнёт даже кухарка, ты узнаешь об этом первым.
— Хорошо, — сказал я, вставая и выпрямляясь во весь рост. — Мы скоро отплываем в Браавос. Как понимаю ты с нами, но прошу тебя не откладывать с распоряжениями, мы не должны ничего упустить.
Рикард поднялся, его улыбка вернулась, но теперь в ней была тень решимости.
— Не волнуйся, капитан, — сказал он, подмигнув. — Я не подведу. А теперь, может, ещё вина? Или мне всё-таки выметаться?
Я рассмеялся, качая головой, и махнул рукой в сторону двери.
— Убирайся и выполняй приказ. «Но потом жду тебя на продолжение банкета», —сказал я, но мой смех был искренним, впервые за этот вечер.
Рикард ушёл, его шаги эхом отдавались в узком коридоре корабля, оставив меня наедине с мыслями. Я подошёл к иллюминатору, глядя на тёмные воды гавани, где отражались звёзды, словно осколки будущего. Мир менялся, я чувствовал это. Свадьба Дейнерис, тени над Джоном Арреном, интриги Серсеи — всё это были знаки грядущей бури. Я был перерожденцем, человеком, знающим больше, чем должен, но мои знания были неполными, как разбитое зеркало. И всё же я был готов. Игра престолов скоро начнется, и я не собирался быть пешкой.
* * *
Моя небольшая флотилия из трёх кораблей, резала волны Узкого моря, направляясь к Браавосу. Над палубами гордо реяли знамёна Штормовых Клинков. Ветер наполнял паруса, а солёный воздух, пропитанный запахом моря и свободы, врывался в каюту через открытый иллюминатор.
Я смотрел на горизонт, где солнце клонилось к закату, окрашивая воду в багровые и золотые тона. Мои мысли кружились вокруг Валирии — легендарной земли драконов, чьи руины манили меня, как магнит. Я знал, что там, среди дымящихся морей и проклятых земель, скрываются сокровища, способные изменить баланс сил: валирийская сталь, древние свитки, возможно, даже драконьи яйца. Но Валирия была не просто местом — это был вызов, проверка моей силы и решимости. Моя первая жизнь, где этот мир был лишь историей, дала мне знание, но оно было неполным. Я помнил рассказы о Валирии: её величие, её падение, её проклятье. Но детали ускользали.
Я повернулся к Каркану и Рикарду, сидевшим за столом. Каркан, мой старый друг, хмурился, изучая карту побережья Эссоса, его пальцы, покрытые шрамами, постукивали по пергаменту. Его доспехи поскрипывали, когда он двигался, а седая борода делала его похожим на старого морского волка. Рикард, напротив, развалился в кресле, его тёмно-зелёный плащ был небрежно наброшен на плечи, а глаза искрились озорством, как у мальчишки, задумавшего проказу.
— Господа, — начал я, мой голос был твёрдым, но в нём звучала искра возбуждения, — у нас есть время, пока мир не погрузился в хаос. Я чувствую, что буря близко, и мы должны быть готовы. Я предлагаю отправиться в Валирию.
Каркан поднял взгляд, его брови сошлись в суровой складке.
— Валирия? — переспросил он, его голос был хриплым от усталости и недоверия. — Ты, чёрт возьми, спятил, Деймон? Это проклятая земля, куда даже демоны боятся ступать. Никто не возвращается оттуда живым.
Рикард рассмеялся, его глаза блеснули, как у кота, заметившего сметанку.
— О, Валирия! — воскликнул он, хлопнув по столу. — Земля драконов, сокровищ и сказок, от которых кровь стынет. Ты серьёзно, Деймон? Это же приключение, о котором будут петь барды!
Я кивнул, шагнув к столу и развернув потрёпанный пергамент — карту, захваченную с «Тишины», корабля Эурона Грейджоя, во время восстания Бейлона. Её края были изношены, чернила выцвели, но линии, обозначающие Валирийский полуостров, всё ещё были чёткими.
— Эурон Грейджой, — сказал я, указывая на карту. — Он годами готовился к путешествию в Валирию. Эти карты, эти заметки — его план. Он знал, как пройти через Дымящееся море, как избежать ловушек и, возможно, даже как защититься от серой хвори.
Каркан фыркнул, скрестив руки на груди.
— Эурон был психом, Деймон, — проворчал он. — И ты хочешь следовать его бредням? Это не просто риск, это, мать его, самоубийство. Дымящееся море, каменные люди, проклятые руины — ты хоть понимаешь, во что нас втягиваешь?
Я встретил его взгляд, мой голос стал твёрже, как сталь.
— Понимаю, Каркан. Но мы не просто наёмники. Мы — Штормовые клинки, и нам нужна сила, чтобы выстоять в грядущей буре. Валирия — это не только риск, но и шанс. Валирийская сталь, древние артефакты, может быть, даже драконьи яйца — всё это там, ждёт нас. Мы можем стать богаче и сильнее.
Рикард хлопнул в ладоши, его улыбка стала шире.
— Драконьи яйца? — сказал он, подмигнув. — Теперь ты говоришь моим языком, Деймон. Представь, как мы вваливаемся в Браавос с сундуками, полными валирийских сокровищ. Девки будут падать к нашим ногам, а купцы — умолять о сделках. А воины встанут в очередь, чтобы записаться в наши ряды.
Каркан закатил глаза, его лицо покраснело от раздражения.
— Рикард, твою мать, не подначивай его! — рявкнул он. — Это не игра, это смерть. Дымящееся море кипит, как котёл, а каменные люди разорвут нас на куски. И что за хрень с этими яйцами? Они окаменели сотни лет назад!
Я поднял руку, призывая к тишине, и вытащил из сундука небольшой кожаный мешочек. Внутри звякнули стеклянные флаконы — алхимические зелья, найденные на «Тишине».
— Это не просто хрень, Каркан, — сказал я, выкладывая флакон на стол. Его содержимое переливалось зеленоватым светом в свете лампы. — Эурон знал, как защититься от серой хвори. Эти зелья — смесь редких трав и алхимических ингредиентов. Они защищают от заражения, если принимать их ежедневно. Мы будем осторожны: никаких прикосновений к заражённым, перчатки, маски. Мы можем это сделать.
Каркан уставился на флакон, его брови всё ещё были нахмурены.
— И ты веришь в эту дрянь? — пробормотал он. — Какой-то пиратский бред. А если это не сработает? Мы все превратимся в каменных уродов.
Рикард наклонился, взял флакон и поднёс его к свету, разглядывая с любопытством.
— Ну, выглядит круто, — сказал он, ухмыляясь. — Если это не сработает, Каркан, я лично поставлю твою каменную статую. Будешь стоять в Браавосе, как герой.
— Да пошёл ты, Рикард! — огрызнулся Каркан, но уголки его губ дрогнули в невольной улыбке. — Деймон, я серьёзно. Нам не нужна эта авантюра. У нас есть контракты, золото, репутация. Зачем рисковать всем ради призрачных сокровищ?
Я выпрямился, мой взгляд был твёрдым, как гранит.
— Потому что этого недостаточно, — сказал я, мой голос был пропитан решимостью. — Мир меняется, Каркан. Я чувствую это. Скоро начнётся хаос — войны, предательства. Мы сильны, но не настолько, чтобы выстоять против того, что грядёт. Валирия — наш шанс стать чем-то большим. Золото, сталь, знания — всё это там, и я не собираюсь упускать такую возможность.
Каркан вздохнул, потирая виски, его лицо выражало смесь усталости и раздражения.
— Ты всегда был упрямым, как чёртов баран, — пробормотал он. — Рикард, скажи хоть ты ему, что это безумие!
Рикард рассмеялся, откидываясь в кресле и закидывая ноги на стол.
— Безумие? — сказал он, его голос был полон веселья. — Это приключение, старик! Жизнь слишком коротка, чтобы сидеть в Браавосе и считать монеты. Я с Деймоном. Давай завалимся в Валирию, набъем сундуки сокровищами и вернёмся героями. Или, знаешь, каменными статуями. Тоже вариант.
Каркан уставился на него, его глаза расширились от возмущения.
— Твою мать, Рикард, ты вообще думаешь, что несёшь? — рявкнул он. — Это не игра, это смерть! Деймон, я с тобой, но, чёрт возьми, если мы там сгинем, я найду тебя в загробной жизни и надеру задницу!
Я улыбнулся, чувствуя, как напряжение в каюте спадает.
— Договорились, — сказал я, хлопнув его по плечу. — Но мы не сгинем. Мы сделаем это, Каркан. Вместе.
Он проворчал что-то неразборчивое, но кивнул, сдаваясь.
— Ладно, твою мать, — буркнул он. — Но если я стану каменным, ты будешь чистить мою статую до конца дней.
Рикард расхохотался, чуть не опрокинув кубок.
— Это я запомню, старик! — сказал он. — Теперь давай планировать, пока наш капитан не решил штурмовать Валирию прямо сейчас.
Мы склонились над столом, разворачивая карты и документы Эурона. Карта показывала Дымящееся море, усеянное символами, предупреждающими о подводных рифах, кипящих водах и зонах, где обитали каменные люди. Заметки Эурона, написанные его резким почерком, описывали маршруты, обходные пути и опасности. Одна из записей гласила: «Избегайте Моста Снов. Туманы там сводят с ума». Другая предупреждала: «Кипящие воды у Ороса — ловушка. Держитесь южного течения».
— Орос, — сказал я, указывая на точку на карте. — Это наш лучший выбор. Менее известный город, но ближе к побережью, чем сама Валирия. Добраться туда проще, чем к другим руинам.
Каркан нахмурился, изучая карту.
— Орос? — переспросил он. — Это что, какая-то дыра на краю полуострова?
— Не совсем, — ответил я. — Орос был одним из городов Валирийской империи, хоть и не таким великим, как сама Валирия. Но там всё ещё могут быть сокровища — валирийская сталь, свитки, артефакты. Эурон отметил, что руины Ороса частично сохранились, и там меньше каменных людей, чем в других местах.
Рикард ткнул пальцем в символ на карте.
— А это что? — спросил он. — Похоже на предупреждение.
Я прочёл заметку вслух: «Остерегайтесь теней в Оросе. Они шепчут». — Я пожал плечами. — Очаровательно, правда?
Каркан вздрогнул, его лицо стало ещё мрачнее.
— Шепчущие тени, кипящие моря, каменные уроды, — пробормотал он. — Чёрт, Деймон, ты точно хочешь туда?
— Хочу, — ответил я, мой голос был твёрдым.
Я вытащил ещё один пергамент — записи о серой хвори. Эурон описывал её как проклятье, что превращает кожу в камень, а разум — в хаос. Заражение происходило через прикосновение к заражённым или их вещам. Его заметки рекомендовали избегать контакта, носить перчатки и маски, а также принимать ежедневно зелье. Он назвал их «Слезы дракона». Флаконы с этим зельем мы нашли на «Тишине», и я надеюсь, что их хватит.
— Серая хворь — главная угроза, — сказал я, показывая флакон. — Мы будем принимать это зелье каждый день. Никаких прикосновений ни к чему без защиты. Если увидим каменных людей, держимся на расстоянии.
Рикард взял флакон, разглядывая его с любопытством.
— Слезы дракона? — сказал он, ухмыляясь. — Звучит как название для таверны. Если это не сработает, я хотя бы умру со слезами на глазах.
Каркан закатил глаза.
— Ты, мать твою, неисправим, — буркнул он. — А что ещё за опасности? Кроме хвори и теней?
Я пролистал заметки Эурона.
— Дымящееся море — само по себе ловушка, — сказал я. — Кипящие воды, ядовитые испарения, подводные рифы. Есть записи о чудовищах — гигантских червях, что живут там. И, конечно, вулканы. Они всё ещё активны, и земля может трястись в любой момент.
Рикард присвистнул.
— Черви, вулканы, проклятья, — сказал он. — Это будет весело.
Каркан бросил на него взгляд, полный раздражения.
— Весело? — рявкнул он. — Ты, чёрт возьми, ненормальный! Деймон, скажи, что мы хотя бы остановимся в Браавосе, чтобы подготовиться?
— Конечно, — ответил я. — Нам нужны припасы: еда, вода, оружие. И, возможно, человек, который знает Валирию. Рикард, ты упоминал учёного в Браавосе?
Рикард кивнул, его глаза загорелись.
— Да, старик по имени Терон, — сказал он. — Одержим Валирией. Говорят, он знает всё о её истории и даже пытался расшифровать древние свитки. Если кто и поможет нам, то это он.
— Хорошо, — сказал я. — Тогда решено. Мы сделаем остановку в Браавосе, найдём Терона, запасёмся всем необходимым и отправимся в Валирию.
Каркан вздохнул, его плечи опустились.
— Чёрт, я знал, что пожалею, что связался с тобой, — пробормотал он, но в его голосе уже не было прежнего протеста. — Ладно, давай сделаем это. Но как же не хочется становиться статуей.
Я рассмеялся, хлопнув его по плечу.
— Договорились, старик, — сказал я. — Но мы вернёмся победителями, а не статуями.
Рикард поднял кубок — мой кубок, конечно, — и провозгласил:
— За Валирию, за сокровища и за то, чтобы не стать каменными уродами!
Мы чокнулись, звук кубков эхом разнёсся по каюте, как колокол, возвещающий о новом приключение.