Я стоял в своём кабинете на базе "Штормовых Клинков". Солнце было на пике, окрашивая город в золотистые тона, что смешивались с оранжевыми бликами на волнах, превращая обыденный пейзаж в нечто почти волшебное — словно Браавос на миг сбрасывал свою маску хитрого торгаша и показывал истинное лицо, полное тайн и былого величия. Этот город всегда завораживал меня своей двойственностью: с одной стороны, он был лабиринтом каналов и мостов, где каждый поворот мог привести к сокровищу или засаде, а с другой — символом свободы, где бывшие рабы, как мы когда-то, могли построить новую жизнь, не оглядываясь на цепи прошлого. На миг мне показалось, что весь этот лабиринт — как наша компания: запутанный, но крепкий, полный скрытых путей и неожиданных поворотов, где каждый мостик символизировал альянс, а каждый канал — поток контрактов и возможностей, что несли нас вперёд, несмотря на бури и штили. В такие моменты я размышлял о пути, который мы прошли. Мы эволюционировали не просто как отряд наёмников, а как сила, способная влиять на судьбы — охраняя караваны от разбойников в пустынях, подавляя мятежи в городах-государствах и даже участвуя в тайных операциях, где один правильный шаг мог изменить баланс власти. Но с ростом приходила и ответственность: за тысячи жизней под моим командованием, за семьи, что ждали дома, за будущее, которое мы строили кирпичик за кирпичиком. Мои мысли о дальнейших планах — о Валирии с её древними секретами, о потенциальных альянсах в Вестеросе, где моя кровь Баратеона могла открыть двери, но и создать врагов, — прервались, когда дверь кабинета распахнулась с треском, словно от удара тарана, и в проёме возник Рикард, ухмыляющийся, как кот, объевшийся сметаны и готовый к новой проказе.
— Эй, капитан! — заорал он, вваливаясь внутрь с той бесцеремонностью, которая была его фирменным стилем, и хватая меня за плечо. — Ты что, решил здесь корни пустить, как старое дерево в канале? Сидишь у окна, уставившись в воду, словно там спрятано всё золото Браавоса, а на лице такая задумчивость, что аж страшно подходить — вдруг ты сейчас решишь перестроить весь город по своему вкусу или, хуже, отправить меня на очередное задание в какую-нибудь дыру? Алисса уже рвёт и мечет, говорит, муж пропадает в бумагах и картах, как в борделе с девицами, и если ты не вылезешь из кабинета, то она сама придёт и вытащит тебя. Вставай, герой, у меня для тебя подарок, который заставит твои глаза загореться ярче, чем у девочек при виде меня!
Я фыркнул, пытаясь стряхнуть его руку, но Рикард вцепился мёртвой хваткой, как пират в добычу, и потащил меня к двери, словно я был мешком с золотом, который нужно срочно спрятать от чужих глаз.
— Рикард, чёрт тебя дери, отпусти немедленно! — проворчал я, но не смог сдержать улыбку, которая невольно расползлась по лицу от его энтузиазма, что всегда заражал, как хорошее вино. — Ты что, решил меня выкрасть посреди белого дня? Если это шутка, то она не из лучших — у меня ещё куча дел, отчёты сами себя не проверят, а ты врываешься, как ураган, и нарушаешь весь мой график. Объясни толком, что за срочность, или я сам тебя выставлю за дверь, и тогда Алисса точно надерёт тебе задницу за то, что отвлёк меня от работы.
Он расхохотался, толкая меня в коридор с той силой, что говорила о его нетерпении.
— Выкрасть? Ха, если бы я хотел тебя выкрасть, то сделал бы это с большим стилем — накинул бы мешок на голову, связал верёвками и унёс на ближайшую гондолу, чтобы никто не заметил, — ответил он, его тон был лёгким, но в глазах мелькнула серьёзность, которая всегда появлялась, когда дело касалось заданий. — Нет, босс, я просто выполняю твой приказ с тем энтузиазмом, на который способен — Терон уже здесь, я притащил его, как ты просил, и поверь, это было не просто: старик упирался, как мул, крича о своих исследованиях и проклиная всех наёмников мира. Он орёт, что мы его оторвали от "великого открытия", которое якобы изменит всё наше понимание древней магии, но я думаю, он просто рад компании — в его норе из книг и свитков наверняка давно не было такого оживления. Вперёд, пока Алисса не заметила меня и не решила, что я отвлекаю тебя от семьи, а то она надерёт мне задницу! И не смотри на меня так — это твоя идея была найти этого чудака, так что теперь не жалуйся.
Мы спустились по лестнице, ступени которой скрипели под нашими шагами, эхом разносясь по коридорам дома. И тут в холле появилась Алисса — она стояла, скрестив руки на груди в защитном жесте, её округлый живот выпирал под платьем, а глаза метали молнии, как грозовое небо перед бурей. Увидев, как Рикард тащит меня, она нахмурилась ещё сильнее, её брови сошлись в суровой складке, и она шагнула ближе, её движения были грациозными, несмотря на беременность.
— Рикард, ты не охренел ли часом? — рявкнула она, подходя ближе и отталкивая его от меня. — Оставь моего мужа в покое, он только вернулся из этого проклятого плавания, уставший, как собака после охоты, и вместо того чтобы дать ему передохнуть с семьёй, ты тащишь его куда-то! Если тебе так неймётся кого-то таскать и приключений искать, иди найди себе девку в таверне или, лучше, отправляйся в одиночку на какую-нибудь авантюру — может, это остудит твой пыл! А мужа оставь в покое, пусть с семьёй побудет, а то и так не вылезает из своих бумаг и карт, но хоть дома должен быть с нами, а не с твоими безумными планами!
Рикард отскочил, притворно хватаясь за сердце, как актёр в уличном представлении, но его глаза искрились от смеха, и он не смог сдержать ухмылку, что расплылась по лицу.
— Ой-ой, волчица вышла на охоту и готова разорвать меня в клочья! — воскликнул он, расхохотавшись и разводя руками в шутливом жесте капитуляции, его тон был полон притворного ужаса, но с подтекстом дружеской подначки. — Алисса, милая, не сердись так — я всего лишь выполняю приказ твоего мужа и моего друга, который сам просил меня найти некого Терона и притащить его как можно скорее. Терон уже ждёт в зале штаба, и если мы не поторопимся, он, наверное, взорвёт голову Каркана своими бесконечными лекциями о древних руинах и проклятиях — бедный старик Каркан уже сидит там с видом, будто проглотил лимон! Не сердись, красавица — я же не отнимаю у тебя Деймона навсегда, это всего на часик-другой, чтобы разобраться с делами, а потом он будет дома, как штык, и сможет уделить тебе всё внимание, какое только пожелаешь. Обещаю, в следующий раз я даже принесу тебе цветы в качестве извинения, или, может, какую-нибудь безделушку — только не гони меня, а то без твоего благословения я чувствую себя как щенок, которого выгнали на улицу!
Алисса фыркнула, продолжая отталкивать его от меня, но уголки её губ дрогнули в улыбке, и в её глазах мелькнула теплота, смягчая гнев.
— Сведёт с ума Каркана своими лекциями? Ты совсем спятил, Рикард, или это твоя новая шутка, чтобы меня разозлить ещё больше? — ответила она, её тон был строгим, но с ноткой юмора, что прорывался сквозь раздражение. — Ладно, идите уж, занимайтесь своими мужскими делами, но помни мои слова: если он вернётся поздно, уставший и раздражённый, я сама с тебя шкуру сниму — найду тебя даже в самой тёмной таверне Браавоса и заставлю ответить за каждую минуту задержки! А теперь проваливай, пока я не передумала и не заперла Деймона дома на ключ.
Рикард заржал ещё громче, салютуя ей шутливым поклоном, и мы направились в зал совещаний, его смех эхом разносился по коридорам. Я бросил взгляд на Алиссу — она покачала головой, но в глазах мелькнула теплота, и она прошептала одними губами: "Вернись скорее", — и я кивнул, чувствуя укол вины за то, что снова ухожу, оставляя её с заботами и ожиданиями. Беременность не укротила её дух, она оставалась той же воительницей, полной огня и страсти, но я знал: внутри она беспокоится, её любовь делала её уязвимой, и это заставляло меня спешить.
В зале нас ждала картина, достойная комедии из уличного театра: Терон — сухой старик с растрёпанной седой бородой, торчащей во все стороны, как у взъерошенного ворона, и очками, съехавшими на кончик носа, — стоял посреди комнаты, размахивая руками с такой энергией, будто дирижировал невидимым оркестром, и крича на Каркана, который сидел за столом, устало потирая виски пальцами, покрытыми мозолями. Старик был одет в потрёпанную робу, усыпанную пылью веков и странными пятнами, что могли быть как чернилами от свитков, так и остатками каких-то алхимических экспериментов, а на столе валялись свитки, пожелтевшие от времени, с загадочными символами, и какой-то подозрительный комок… ну, я не смог сразу понять, что это такое.
— Вы… вы варвары, невежественные громилы, не уважающие науку и древние знания! — вопил Терон, тыкая пальцем в Каркана с такой яростью, будто обвинял его в краже собственной души. — Оторвали меня от работы века, от исследования, которое могло перевернуть наше понимание магии и истории! Этот артефакт — ключ к тайнам Валирии, к её потерянным секретам, что могли бы дать нам власть над силами, о которых вы, грубые вояки, даже не подозреваете! А вы меня тащите, как мешок с зерном, через весь город, не удосужившись даже объяснить, зачем! Я требую объяснений, немедленных и полных, иначе я уйду отсюда и больше никогда не переступлю порог этого дома!
Каркан поднял голову, его глаза были полны усталости, как после долгого марша под палящим солнцем, и он буркнул, не поднимаясь со стула:
— Старик, успокойся наконец и сядь, пока не надорвался от своих воплей, — проворчал он, его тон был хриплым, но в нём сквозила та терпеливая мудрость, что приходит с годами. — Мы не варвары, мы наёмники, и если ты не заткнёшься хотя бы на минуту, чтобы выслушать, что нам нужно, я сам из тебя артефакт сделаю — свяжу и выставлю в музее как экспонат. Сиди тихо и жди капитана, он всё объяснит, а то от твоих криов уже голова раскалывается.
Рикард, войдя следом, расхохотался, хлопнув в ладоши с той театральностью, что делала его незаменимым в любых ситуациях.
— О, босс, ты пропустил настоящее шоу, достойное лучших комедиантов Браавоса! — воскликнул он, его голос дрожал от смеха, и он вытер слезу с глаза, преувеличенно драматично. — Мы застали этого гения за изучением… ха-ха… говна дракона, которое он называет "бесценным артефактом"! Говорит, это "драконий помёт", полный магических свойств, способных открыть двери в древние тайны, и когда мы вошли, он пытался спрятать его в карман, как будто это золото, а не… ну, вы поняли. Я чуть не умер от смеха, представляя, как он несёт это через весь город, а стража спрашивает: "Что в кармане, уважаемый?" А он: "О, ничего, просто кусочек истории!" Поверь, капитан, это зрелище стоило всех усилий по его похищению… то есть, приглашению.
Я еле сдержал смех — губы дёрнулись, и я закашлялся, чтобы не расхохотаться в голос, чувствуя, как напряжение дня спадает от этой абсурдной сцены. Терон покраснел, как спелый помидор на рынке, и повернулся ко мне, тыкая пальцем с такой энергией, будто хотел проткнуть воздух.
— Это не "говно", молодой человек, это экскременты древнего дракона, возможно, из самой Валирии, полные вулканических элементов и магических остатков, что могли бы раскрыть секреты, над которыми бьются поколения учёных! — воскликнул он, его голос дрожал от негодования, но в нём сквозила страсть истинного исследователя, готового защищать своё открытие до последнего. — А вы меня прервали в самый разгар анализа, когда я был на пороге прорыва, и теперь тащите сюда, не объяснив ни слова! Кто вы такие, чтобы так обращаться с человеком науки? Я требую немедленных объяснений, иначе я уйду и оставлю вас в неведении, которое вы, видимо, заслужили своей грубостью!
Я поднял руки, успокаивая его жестом, и сел за стол, стараясь сохранить серьёзный вид, несмотря на комичность ситуации.
— Господин Терон, извините за… энтузиазм моих людей и за то, что мы оторвали вас от вашего важного исследования, — начал я, стараясь вложить в тон максимум уважения и спокойствия, чтобы разрядить атмосферу. — Я Деймон Шторм, капитан "Штормовых Клинков", и мы не варвары, а профессионалы, которые ценят знания не меньше, чем хорошую драку. Мы планируем экспедицию в Валирию — да, ту самую проклятую землю, полную легенд и опасностей, где каждый шаг может стать последним. Узнали, что вы в этом сведущи лучше всех в Браавосе — ваши работы о древней магии и руинах Валирии ходят по рукам среди учёных и искателей приключений. Нам нужны ваши знания, чтобы не сгинуть там бесславно: карты, предупреждения о ловушках, способы защиты от хвори — всё, что вы можете поделиться. И мы готовы щедро заплатить за вашу информацию, потому что понимаем: без такого специалиста, как вы, наша затея обречена на провал.
Терон замер, его глаза загорелись, как у ребёнка, увидевшего конфету после долгого поста, и возмущение слетело с него.
— Валирия? Вы… вы серьёзно собираетесь туда, в сердце древнего ужаса и величия, где сама земля шепчет секреты забытых эпох? — произнес он, плюхнувшись на стул напротив, бормоча себе под нос с лихорадочным возбуждением, его пальцы нервно теребили край робы. — О боги, наконец-то! Я изучал её всю жизнь, перерыл архивы от Браавоса до Волантиса, расшифровывал свитки, написанные на мёртвом языке, рисковал репутацией, споря с коллегами, которые считали меня сумасшедшим! Но… но я не просто дам советы, сидя здесь в безопасности, как трусливый книжный червь. Я пойду с вами! Только так, иначе ничто не заставит меня поделиться всем, что знаю — я должен увидеть руины своими глазами, прикоснуться к камням, что помнят драконов, вдохнуть воздух, пропитанный вулканическим пеплом!
Каркан фыркнул, откидываясь на стуле с выражением лица, полным скепсиса, а Рикард усмехнулся, скрестив руки на груди.
— Старик, ты с ума сошёл окончательно? — сказал Каркан, его голос был грубым, как наждак, но в нём сквозила забота, как у старого воина, привыкшего к реалиям жизни. — Там смерть на каждом шагу: кипящие моря, что испаряют плоть, каменные люди, готовые разорвать на куски любого, кто приблизится, и тени, что сводят с ума шепотом древних проклятий. Ты выглядишь так, будто ветер тебя унесёт при первом порыве, а мы не няньки, чтобы тащить тебя через этот ад.
Но Терон уже не слушал — он наклонился вперёд, его голос стал лихорадочным.
— Смерть? Ха! Валирия — это не просто могила для смельчаков, это настоящее чудо, воплощение человеческой мощи и дерзости, что бросила вызов самим богам! — воскликнул Терон, его глаза загорелись лихорадочным блеском, словно он сам пережил те древние эпохи, а не просто читал о них в пыльных томах. Он откинулся на стуле, размахивая руками с такой энергией, будто пытался нарисовать в воздухе панораму той утраченной империи, его голос набирал силу, переходя от возбуждённого шёпота к страстному повествованию, что захватывало, как хорошая баллада в таверне. — Позвольте рассказать вам всё по порядку, чтобы вы поняли, почему эта земля манит и пугает одновременно, почему она — ключ к пониманию всего, что мы называем магией и властью. Всё началось пять тысяч лет назад, на полуострове в Эссосе, у подножия Четырнадцати Огней — тех грозных вулканов, чьи недра пылали не просто лавой, а первозданной силой земли, питающей древнюю магию. Валерийцы поначалу были простыми пастухами, кочевыми племенами, блуждающими по холмам и пастбищам, где трава была сочной, а небо ясным, но их судьба изменилась, когда они открыли драконов в глубоких пещерах, скрытых в скалах. Эти существа — не просто звери, а воплощения стихий: чешуя, сверкающая, как расплавленный металл, крылья, способные затмить солнце, и дыхание, что могло испепелить армии. Валерийцы укротили их не грубой силой, а хитростью и кровью — древними ритуалами, где смешивались заклинания, жертвы и связь душ, позволяющая человеку слиться с драконом в единое целое. Так родился Валирийский Фригольд — империя, что раскинулась от Эссоса до самых дальних островов, где драконлорды правили с небес, их силуэты в небе сеяли ужас в сердцах врагов и благоговение в подданных.
Представьте себе: города, высеченные из чёрного камня, что не поддавался времени, башни, вздымающиеся к облакам, выше, чем любые замки Вестероса, и дороги, проложенные с помощью магии, прямые, как стрела, и не знающие износа. Они завоевали Старый Гис, ту древнюю империю с её пирамидами, сломав их легионы драконьим огнём, что превращал песок в стекло и армии в пепел. Ройнар пал под их натиском — реки, что питали их земли, были отравлены, а города утонули в пламени. Валерийцы не просто побеждали — они перестраивали мир под себя, используя кровь и тёмные искусства: ритуалы, где жертвы приносились вулканам, чтобы умилостивить богов огня, и заклинания, сплетённые из слов на мёртвом языке, что могли менять реальность. Их общество было разделено: внизу — рабы, добывающие руду в шахтах и строящие чудеса, а наверху — сорок великих домов драконлордов, чьи интриги были не менее смертоносны, чем битвы. Выборы архонтов — правителей на год — проходили в вихре заговоров, где яд в кубке был так же обычен, как рукопожатие. Внешне они были совершенны: серебряные волосы, ниспадающие как водопады лунного света, фиолетовые глаза, пронизывающие душу, и красота, что казалась нечеловеческой, как у богов, сошедших на землю. Но под этой красотой таилась тьма — эксперименты с кровью, создание химер и монстров, что охраняли их секреты.
Магия была их сутью: они ковали валерийскую сталь — лёгкую, как перо, но острую, как бритва, с заклинаниями, вплетёнными в металл во время ковки, когда кровь дракона смешивалась с железом в ритуалах, полных дыма и шёпота заклинаний. Эта сталь не ржавела, не тупилась и могла разрезать обычный доспех, как масло. Они создавали стеклянные свечи, что горели без топлива и позволяли видеть далёкие земли или будущее в мерцающем пламени. Их общество процветало на крови: рабы гибли в шахтах, чтобы добыть драгоценные металлы, а драконлорды практиковали инцест, чтобы сохранить чистоту крови, веря, что только так магия останется сильной. Но империя была не только войной — это были сады с цветами, что светились в темноте, библиотеки с свитками, хранящими знания о звёздах и глубинах океана, и фестивали, где драконы танцевали в небе под музыку рогов и барабанов. Валирия была вершиной человеческого гения, но и его падением — гордыня, что привела к Року.
А Рок? Сто два года до Завоевания Эйгона — это был катаклизм, что стёр империю с лица земли! — продолжал Терон, его голос дрожал от возбуждения, словно он сам был свидетелем той катастрофы, а не просто пересказывал легенды. — Четырнадцать Огней взорвались одновременно, как будто боги решили наказать валерийцев за их дерзость: земля раскололась на куски, вулканы извергли реки лавы, что пожирали города, а небо заволокло пеплом, таким густым, что день стал ночью. Цунами высотой с горы смели прибрежные поселения, а ядовитые газы, пропитанные магией, отравляли воздух, превращая людей в безумцев или каменные статуи. Полуостров разорвало на острова, а море между ними стало Дымящимся — кипящей бездной, где вода бурлит от подземного жара, а туманы несут галлюцинации и смерть. Руины остались как напоминание: башни, что когда-то касались облаков, теперь торчат из земли, как сломанные зубы великана; дороги, ведущие в никуда, обрываясь над пропастями, полными лавы. Артефакты разбросаны там: валерийские клинки, что поют при ударе; стеклянные свечи, способные зажигаться от мысли и показывать видения; рога, укрощающие драконов, если знать правильные слова. Легенды гласят о шепчущих тенях — призраках драконлордов, что бродят по руинам, заманивая искателей в ловушки своими голосами, полными обещаний и лжи; о монстрах, рождённых от искажённой магии — огненных червях, что прогрызают скалы и плюются пламенем; о каменных людях, страдающих от серой хвори, что превращает плоть в камень и разум в безумие, делая их агрессивными стражами проклятых земель. Валирия — это не просто руины, это живое напоминание о том, как гордыня приводит к падению, но и сокровищница, где смельчаки могут найти силу, способную изменить мир.
Тут я, впечатлённый его страстью и глубиной знаний, решил уточнить о нашем конкретном направлении, чтобы не дать разговору уйти в бесконечные дебри легенд.
— Всё это звучит завораживающе, Терон, и я вижу, что вы знаете Валирию как свои пять пальцев, но давайте перейдём к конкретике: расскажите об Оросе. Это наш пункт назначения — город, что лежит ближе к побережью, и, по картам, кажется более доступным, чем сама столица империи. Что вы знаете о нём: его история, руины, опасности? И слышал ли вы о последней большой экспедиции туда — той, что возглавлял Геррион Ланнистер?
Терон замер на миг, его глаза сузились, как будто он мысленно перелистывал страницы древних фолиантов, а потом он продолжил, его голос стал ещё более увлечённым, с нотками благоговения перед утраченным величием.
— Орос? Ах, Орос — это жемчужина на краю империи, меньший город по сравнению с величественной Валирией, но не менее интригующий, расположенный к северу от столицы, соединённый теми самыми драконьими дорогами, что вились через холмы и долины, как серебряные нити в гобелене. Он был форпостом, оплотом на границе, где добывали руду из недр Четырнадцати Огней — медь, серебро, драгоценные камни, что питали экономику Фригольда, и где стояли храмы, посвящённые богам огня и крови, с алтарями, где приносили жертвы для укрощения вулканов. Орос не был таким пышным, как Валирия с её башнями и дворцами, но там кипела жизнь: шахтёры спускались в пещеры, ремесленники ковали артефакты в кузницах, питаемых геотермальным жаром, а драконлорды использовали его как базу для экспедиций на север, где они сражались с варварами и открывали новые земли. После Рока Орос превратился в руины у Дымящегося Моря: обвалившиеся стены из чёрного камня, покрытые трещинами от землетрясений, храмы с оплавленными алтарями, где, говорят, всё ещё эхом отдаются молитвы древних жрецов, и пещеры, что уходят вглубь земли, возможно, скрывая спящих драконов или их яйца, окаменевшие от времени. Опасности там подстерегают на каждом шагу: кипящие воды Дымящегося Моря, где корабли тают, как воск в пламени, а пары вызывают галлюцинации, заставляя моряков прыгать за борт в безумии; туманы, что несут яд и видения, где прошлое оживает, шепча секреты, способные свести с ума; каменные люди, собравшиеся в колонии в руинах, агрессивные и заразные, их тела покрыты серой коркой, а разум потерян в безумии, они нападают на всё живое, распространяя хворь одним прикосновением; землетрясения, что будят вулканы, извергающие лаву и пепел; ядовитые газы, что просачиваются из трещин в земле, отравляя воздух и вызывая удушье или галлюцинации. Экспедиции туда редки и трагичны — большинство не возвращается, их корабли тонут в кипящих водах или экипажи погибают от хвори. Последняя большая экспедиция, о которой ходят легенды, была именно той, что возглавлял Геррион Ланнистер, лорд из Вестероса. Он собрал флот из десятка кораблей, нанял лучших наёмников, снарядил их зельями и амулетами против проклятий, но даже это не помогло — они исчезли в туманах Дымящегося Моря, и ни один не вернулся. Ходят слухи, что их видели как каменных людей в колониях, или что они нашли сокровища, но сошли с ума от шепотов теней. Но сокровища Ороса — яйца драконов, спрятанные в пещерах; сталь, кованная в вулканическом жаре; драгоценности и золото, — ждут смельчаков, готовых рискнуть всем ради славы и мощи!
Я кивнул, впечатлённый его энтузиазмом и глубиной знаний, что лились из него потоком, как река после дождя, и почувствовал, как в груди разгорается азарт — это был не просто старик, а кладезь, способный сделать нашу экспедицию не самоубийством, а триумфом.
— Хорошо, Терон. Вы с нами. Через неделю отплываем. Готовьтесь — соберите карты, информацию, всё, что может пригодиться в этом аду.
Старик вскочил, бормоча "Наконец-то! Это мой шанс прикоснуться к вечности!", и умчался, как ураган, забыв даже попрощаться, его роба развевалась за спиной, а очки съехали на нос. Мы переглянулись — Рикард заржал ещё громче, хлопнув в ладоши, Каркан вздохнул, потирая виски.
— Этот сумасшедший нас всех угробит своими байками и артефактами, — проворчал Каркан, откидываясь на стуле с видом человека, привыкшего к реалиям войны, его голос был полон скепсиса, но в нём сквозила и нотка уважения. — "Шепчущие тени"? Звучит как твои сны после пьянки, Рикард, когда ты бормочешь о сокровищах и красотках, а наутро не помнишь ни слова. Бедный Орос — если там всё так, как он расписывает, то мы вернёмся либо героями, либо трупами.
Рикард хохотнул ещё раз, хлопнув его по плечу с той силой, что говорила о его неуёмной энергии.
— Зато весело будет, старик! Представь: мы в руинах, а Терон нюхает очередное "драконье говно", бормоча заклинания и размахивая свитками. Классика приключений — лучше, чем в тавернах Браавоса! А если найдём яйцо дракона, то драконья яичница, и барды будут петь о нас песни, где я, конечно, буду главным героем — ловким воином, спасающим всех от теней.
Я усмехнулся, но тут дверь открылась — вошёл посыльный с письмом, запечатанным оленем Баратеонов, его лицо было серьёзным, как у вестника беды.
— Срочное, капитан. Из Королевской Гавани.
Тишина опустилась. Я сломал печать и развернул пергамент. Письмо было не длинным, в стиле Роберта — грубым, словно удар молота, эмоциональным, полным ругательств и воспоминаний о былых битвах, что делали его не просто посланием, а криком души короля, уставшего от короны.
"Деймон, мой мальчик,
Чёрт меня дери, если это не худший день в моей жизни с тех пор, как я принял эту корону. Джон Аррен, этот старый ястреб, мой приёмный отец, десница и лучший из людей, которых я знал, — мёртв. Ушёл тихо, в своей постели, но я не верю ни единому слову этих лизоблюдов в совете. Кашель, говорят, лихорадка — ха! Джон был крепче дуба, пережил мятежи, войны и мою чёртову коронацию. А теперь он лежит холодный, и я чувствую, как мир рушится, как те стены в замка под драконьим огнём.
Никому не верю, сын. Эти змеи в Красном Замке — Пицель с его зельями, Варис с паутиной, даже моя жена… чёрт, Серсея плачет, но в её глазах что-то не то. Тайны, шепотки — я король, но чувствую себя как в клетке. Только одному человеку я могу верить — Неду Старку. Этот северный волк, мой брат по крови и битвам, честен, как его чёртов меч. Я еду на Север, в Винтерфелл, заберу его как десницу. Пусть эти южные лизоблюды кипят от злости.
Но ты, Деймон… ты моя кровь, бастард или нет, ты доказал это в Пайке. Явись в Королевскую Гавань. Мне нужны твои глаза, твои клинки. Что-то гниёт в этом королевстве, и я не хочу, чтобы оно сожрало меня, как Таргариенов. Приезжай, сын. Выпьем, вспомним старые дни, и, может, разобьём пару черепов.
Твой отец,
Роберт Баратеон, Король Семи Королевств"
Я опустил письмо, чувствуя холод в груди. Буря началась.