Утро над Дымящимся морем выдалось тяжёлым и душным, словно само небо решило надавить на нас свинцовой тяжестью, обволакивая корабль невидимым, но ощутимым гнётом, от которого каждый вдох казался борьбой за воздух. Туман клубился вокруг "Громового Клинка", густой и красноватый от вулканического пепла, что оседал на палубе, как иней из преисподней, покрывая доски тонким слоем серой пыли, которая скрипела под ногами и оставляла на коже ощущение грязи. Вода шипела и пузырилась, выпуская пар, пропитанный серой и горелым металлом, — запах был таким едким, что глаза слезились, а горло саднило, несмотря на маски из плотной ткани, пропитанной защитными зельями, которые мы все надели по совету Терона, чтобы хоть как-то оградить лёгкие от ядовитых испарений. Солнце едва пробивалось сквозь красноватую дымку, окрашивая всё вокруг в оттенки ржавчины и крови, делая пейзаж зловещим, как декорации кошмарного сна. Корабль покачивался на волнах, но это было не лёгкое колыхание открытого моря — вода бурлила изнутри, как кипящий котёл, и пар поднимался столбиками, создавая призрачные фигуры, что таяли в воздухе, оставляя после себя ощущение, будто кто-то наблюдает за нами. Команда замерла на палубе, лица бледные, как пергамент, руки на оружии — топорах, мечах.
Я стоял на палубе, раздавая последние приказы бойцам, столпившимся у борта, их глаза под масками были полны смеси решимости и скрытого страха.
— Зелья приняли все до единого? — спросил я, мой голос звучал твёрдо, перекрывая шипение воды и гул ветра, чтобы вселить уверенность в каждого. — Маски на лица одеть плотно, без зазоров — этот туман не просто дым, он несёт отраву в каждом вдохе. Не трогайте ничего голыми руками, даже если это выглядит безобидно — всё здесь может быть отравлено, и эта хворь не шутит, она начинает с лёгкого зуда, а заканчивается тем, что ваша кожа затвердеет, как скала, а разум растворится в безумии. Держитесь группами по десять человек, шаг в шаг, и если услышите что-то странное, сигнальте сразу, не ждите. Мы здесь за сокровищами, за богатством, а не за тем, чтобы подохнуть бесславно в этих руинах — возвращаемся все, или не возвращаемся вовсе.
Команда спустила четыре шлюпки — по одной на группу, их днища скрипели о воду, когда они опускались. Я прыгнул в первую вместе с Рикардом, Карканом и Тероном, за нами следовали остальные, гребя молча, но напряжённо, каждый удар вёсел отдавался эхом в тумане, а вода сопротивлялась, как живое существо, не желающее пропускать чужаков. Рикард, сидевший на корме, не удержался от комментария, его голос звучал приглушённо через маску, но с привычной иронией, что всегда помогала разрядить напряжение, даже в самых мрачных ситуациях.
— Знаешь, Деймон, — начал он, налегая на весло — это место напоминает мне таверны в трущебах Браавоса, где подают самую дрянную выпивку, смешанную с богами знают чем. Сначала всё начинается весело: шутки, смех, кружки стукаются, и кажется, что ночь будет незабываемой, а наутро просыпаешься с адской головной болью, пустым кошельком и воспоминаниями, которые лучше забыть. Только здесь вместо похмелья — ты просто откинешь ноги, растворившись в этом тумане или превратившись в статую. Может, ну его к чертям, этот Орос, и вернёмся в Браавос? Алисса наверняка уже скучает по твоим… подвигам, особенно по тем, что происходят не на поле боя.
Каркан, гребущий напротив, фыркнул, его глаза над маской сузились в щёлки, отражая смесь раздражения и вынужденного веселья, что всегда прорывалось в его грубом юморе.
— Заткнись, Рикард, или я сам тебя в воду сброшу — пусть каменные рыбы тобой позавтракают, — проворчал он, его голос был хриплым, как скрип старого дерева под ветром. — Это не шутки, парень: Терон твердит о хворях, что крадут душу, и шепчущих тенях, что заманивают в ловушки, а ты всё в свою манеру, сыплешь остротами, как соль на рану. Если мы здесь сгинем от этих предрассудков или просто потому, что ты накаркал, то это ты будешь виноват — и в загробном мире я тебя найду, чтобы надрать задницу.
Терон, сидевший на носу и вцепившийся в борт, повернулся, его очки запотели от пара, но глаза горели фанатичным блеском, полным той одержимости, что делала его незаменимым в этой экспедиции.
— Предрассудки? Молодой человек, это не предрассудки — это история, высеченная в камне и крови, уроки, которые Валирия оставила миру как предупреждение и наследие! — ответил он, его голос дрожал от возбуждения, перекрывая плеск вёсел и шипение воды, полный той страсти, что могла зажечь даже угасающий огонь. — Валирия была империей, где магия текла, как кровь в венах, питаемая вулканами и драконьим пламенем, а эти туманы — остатки их заклинаний, эхо ритуалов, что меняли реальность. Вулканический пепел несёт эхо драконьего огня, шепоты древних лордов, что всё ещё эхом отдаются в ветре. Если вы боитесь, то зачем вообще плыли в это место, где каждый шаг — вызов богам? Я всю жизнь ждал этого — прикоснуться к руинам, где драконлорды ковали судьбы мира, создавая артефакты, что могли подчинять стихии и менять ход истории. А вы… вы варвары с мечами, ничего не понимаете в науке, в той тонкой ткани знаний, что сплетает прошлое с настоящим!
Рикард рассмеялся, но в смехе сквозила нотка серьёзности — даже он чувствовал давление этого места, где воздух сам по себе казался угрозой.
— Варвары? О, профессор, вы меня раните в самое сердце своими словами, как кинжалом, пропитанным ядом! — ответил он, его тон был лёгким, но с подтекстом, что выдавал внутреннее напряжение. — Я, мастер теней и кинжалов, тонкий ценитель интриг и секретов, а не какой-то грубиян вроде Каркана, который решает проблемы топором да кулаком. Но признаю: если эти "шепчущие тени" начнут болтать, как вы о своих любимых рунах и ритуалах, я предпочту каменную хворь — по крайней мере, все сразу заткнутся, и наступит блаженная тишина, где не нужно слушать лекции.
Каркан проворчал что-то неразборчивое, но в его голосе мелькнула усмешка — даже он не мог не оценить юмор в такой момент, когда напряжение висело в воздухе, как пар над водой, и шутка становилась щитом против страха.
Мы причалили к берегу — шлюпки заскрипели по чёрному песку, усыпанному обломками: ржавыми железками, отбеленными костями, что белели в тумане, как призраки прошлого, и странными осколками чёрного камня, что казались осколками разбитого зеркала, отражающего искажённую реальность. Земля под ногами была тёплой, почти горячей, как будто вулканы находились прямо под ней, и каждый шаг отдавался лёгким дрожанием, напоминая, что мы стоим на спине спящего зверя, готового проснуться. Руины Ороса возвышались впереди: чёрные каменные дома, покосившиеся от времени, с пустыми окнами, где туман клубился, как дыхание призраков, шепчущих забытые заклинания. Стены были гладкими, вытесанными из камня — вечного, не поддающегося эрозии, но покрытого трещинами от Рока, как шрамами от великой битвы. В воздухе висел гул — далёкий рёв вулканов, смешанный с шипением пара из трещин в земле, и вездесущий запах серы, что проникал даже через маски, оставляя на языке привкус горечи.
— Разделимся на группы, как договаривались, — сказал я, выходя первым и оглядывая руины с той внимательностью, что вырабатывается годами битв, отмечая каждый подозрительный шорох и тень. — Проверяем дома по одному, методично, без спешки: входите парами, освещайте факелами. Ищите всё ценное: валерийскую сталь, драгоценности, книги и свитки, это для Терона. Но осторожно — это вам не по Браавосу гулять, где опасность только от карманников: здесь каждый камень может быть ловушкой. Терон, вы впереди: показывайте, где может быть что-то стоящее, ваши знания — наш путеводитель в этом лабиринте.
Мы двинулись по узким улицам, где камень под ногами был гладким, как стекло, несмотря на века разрушения, отполированный временем, и каждый шаг эхом отдавался в тумане, создавая иллюзию, будто кто-то следует за нами. Первый дом — низкий, с обвалившейся крышей и дверью, висящей на одной петле, как последний вздох умирающего, — встретил нас пылью и тишиной, нарушаемой только нашим дыханием через маски, тяжёлым и прерывистым от напряжения. Рикард пнул дверь, и она осыпалась, как сухая глина, открыв комнату с опрокинутым столом и полками, заваленными обломками мебели и осколками керамики, что хрустели под сапогами.
Мы прошли внутрь, и в большой комнате увидели в углу что-то вроде столика, а на нём стояла чаша — простая на вид, но…
— Ого, смотрите-ка, какая находка, чашка! — воскликнул Рикард, поднимая чашу из странного металла, его глаза под маской загорелись азартом. — Это валерийская сталь? Лёгкая! Удивительно! Представьте, сколько за неё дадут в Браавосе — купцы передерутся, предлагая золото мешками.
Терон подскочил, выхватывая чашу из его рук и разглядывая её с благоговением, его пальцы в перчатках дрожали от возбуждения, как у жреца, прикоснувшегося к реликвии.
— Не просто чаша, болван вы этакий! — ответил он, его голос был полон страсти и лёгкого раздражения. — Это ритуальный сосуд — валерийцы туда наливали кровь животных и приносили как дар богам драконам, чтобы умилостивить стихии и усилить связь с огнём. Иногда в такие чаши наливали кровь врагов, по повериям, чтобы поглотить их силу. Видите руны на ободке — это древний высокий валерийский, символы для призыва силы, вплетённые в металл во время ковки. Ценность не в золоте или серебре, а в истории.
Каркан, роясь в углу среди обломков мебели, увидел скелет, на поясе висел кинжал — лезвие блестело, как новое, с рукоятью из обсидиана, инкрустированной серебром в виде драконьих чешуек.
— Полезная штука, без сомнения, — буркнул он, пробуя острие на перчатке — ткань разошлась, как бумага под ножом, оставив чистый разрез без усилий. — Режет, как масло, и баланс идеальный, лежит в руке, как влитой — с таким кинжалом можно и в ближнем бою устоять, и врага подрезать незаметно. А вот и драгоценности — кольцо с небольшим рубином и цепь из чёрного жемчуга, гладкого и холодного на ощупь. Старик, это тоже что-то "ритуальное? Или просто побрякушка?
Терон кивнул, его глаза загорелись ещё ярче, но в голосе сквозила нотка серьёзности, как предупреждение перед бурей.
— Рубин — символ крови драконов, валерийцы верили, что он усиливает связь с огнём и даёт силу в битвах, — ответил он, его тон был полон уважения к древним артефактам. — Такие перстни носили главы семей, если могли себе позволить — они ковались в вулканическом жаре с добавлением крови, чтобы связать владельца с магией. На таких перстнях, по преданиям, весят проклятия: если надеть без разрешения хозяина, можно разбудить гнев духов или привлечь беду.
Рикард фыркнул, и забрал кольцо у Каркана. Одев кольцо на палец и вертя рукой, чтобы посмотреть, как рубин ловит скудный свет.
— Проклятия? Ха, Терон, вы меня не испугаете, — ответил он, его голос был полон иронии, но с подтекстом любопытства. — Я и так разбудил немало "бед"— от ревнивых мужей до золотых мечей, — ещё одно проклятье не повредит, добавит перчинки в жизнь. Но вы только посмотрите, это кольцо сидит, как влитое, будто сделано на заказ. Может, оно сделает меня неуязвимым к вашим лекциям? Или хотя бы поможет в картах.
Мы перешли к следующему дому — выше предыдущего, с остатками фресок на стенах, изображающих драконов в полёте над вулканами, где краски, всё ещё яркие и не выцветшие от времени, словно охраняемые древней магией, переливались оттенками алого, золотого и чёрного, создавая иллюзию движения, будто крылатые существа вот-вот сорвутся с поверхности и взмоют в небо. Внутри дом встретил нас полумраком, больше находок ждало нас в просторной комнате,. На полках и в нишах лежал набор посуды из той же валерийской стали — тарелки с гравировкой в виде пламенных узоров, кубки. Рикард схватил кубок, вертя его в руках, его глаза загорелись азартом, как у охотника, учуявшего добычу.
— Смотрите, какая красота — идеально сбалансированный, с этими загадочными символами по ободку, что переливаются, как будто внутри горит крошечный огонь, — сказал он, его голос был полон энтузиазма. — Это же не просто посуда для еды — с таким кубком можно почувствовать себя драконлордом за пиршественным столом. Идеально для рома Каркан: представь, как ты будешь хлестать свой любимый напиток из валерийской стали!
Каркан, нашедший еще пару кинжалов.
— Ром? В таком месте я бы и вина не стал пить — что-то атмосфера не располагает к веселью, с этим пеплом вокруг, — проворчал он. А вот и шкатулка посмотрите, серьги с сапфирами и браслеты из обсидиана с серебряными вставками. Терон, а про это что скажите?
Терон осмотрел находки и осторожно взял браслет, вертя его под скудным светом, проникающим через трещины в крыше.
— Обсидиан — вулканическое стекло, идеальный проводник магии, рождённый в недрах земли, где огонь встречается с камнем, — ответил он, его голос был полон благоговения и лёгкого поучительного тона. — Валерийцы носили такое для защиты от огня, веря, что оно усиливает связь с огнем и драконами, отводя жар и пламя. Но в целом — да, это ювелирные изделия для красоты, для тех, кто хотел блистать в обществе, подчёркивая свой статус. Орос был городом-форпостом, где жили те, кто добывал руду из шахт и ковали сталь в кузницах, питаемых огнем драконов, — эти вещи — отголоски их повседневной жизни, напоминание о том, что даже в тени вулканов люди стремились к прекрасному, к тому, что делает существование не просто выживанием, а искусством.
Мы двигались глубже, когда из тумана раздался рык — низкий, хриплый, как по команде невидимого дирижёра, скрежет камня о камень, эхом разнёсшийся по улицам, заставив воздух задрожать. Из развалин вывалились они: каменные люди. Сначала десятки, потом сотни — фигуры с серой, потрескавшейся кожей, как старая глина, глаза безумные, красные от хвори, движения рваные, но быстрые, полные той первобытной ярости, что рождается из боли и отчаяния. Я отдал команду всем собраться в круг, мечи и топоры наготове, щиты сомкнуты, как стена крепости перед осадой. Они окружили нас, хватая воздух руками, их стоны — смесь боли и ярости — эхом разносились, усиливая ощущение, будто руины оживают вокруг нас. Один, самый близкий, зарычал, обнажив зубы, покрытые коркой, как ржавчина на старом железе, и бросился на бойца слева, его ногти оставили следы на доспехе, прежде чем меч товарища отрубил руку твари.
— Чёрт, строй держите, не давайте им прорваться! — зарычал Каркан, выхватывая меч и становясь плечом к плечу со мной. — Не давайте им подойти близко — царапина, и вы в их компании навсегда, превратитесь в таких же уродов, бродящих по руинам без разума!
Рикард метнул кинжал в ближайшего, вонзив в глаз — тварь зарычала, покачнулась, и упала, серый налёт на её коже трескался, осыпаясь пылью.
— Эти ублюдки крепче, чем кажутся на вид — их кожа как камень! — крикнул он, уворачиваясь от хватки другого и отрубая мечом голову, его движения были быстрыми. — Деймон, твой выход — или мы все станем статуями!
Терон отступил назад, его лицо побледнело, но глаза горели любопытством учёного, даже в момент опасности.
— Фасцинирующе… но опасно до безумия! — прошептал он, его голос дрожал, но в нём сквозила нотка интереса. — Их хворь — магическая болезнь, делает их почти неуязвимыми к обычным ударам, тела затвердевают, как камень, но разум разрушается, оставляя только инстинкты. Бейте в голову — там слабость, мозг всё ещё уязвим, или в суставы, чтобы обездвижить!
Я почувствовал прилив ярости — знакомый жар в венах, мышцы налились силой, топор в руках вспыхнул внутренним огнём, и я шагнул вперёд, врываясь в толпу тварей, как вихрь разрушения. Это была способность, рождённая из моей сути варвара — кружение в бою, где каждый оборот топора сеял смерть, а тело двигалось с нечеловеческой скоростью и мощью, где ярость питала каждое движение, делая меня неуязвимым к боли и усталости. Я закружился, топор описывал смертоносные дуги, рассекая воздух с гулом, и первый удар разрубил ближайшего каменного пополам, его тело осыпалось гравием, как разбитая статуя. Вращение набирало скорость, я чувствовал, как земля под ногами отзывается, усиливая импульс, и твари падали вокруг — головы отлетали, конечности крошились, их рык переходил в хрипы, а серый прах вздымался облаком. Один прыгнул сбоку, цепляя плечо, но ярость заглушила боль, и я развернулся, вбивая топор в его грудь, чувствуя, как камень трещит под лезвием. Они лезли со всех сторон — из окон разрушенных домов, из трещин в земле, их рык нарастал, эхом отражаясь от стен, создавая какофонию, что оглушала и сеяла панику. "Их очень много, сотни!" — мелькнуло в голове, когда волна тварей сомкнула кольцо, они скребли по щитам, зубы клацали, а глаза горели безумным голодом. В момент отчаяния, когда казалось, что нас вот-вот сметут, осенило: их тела — как камень, а камень — моя стихия, подчиняющаяся воле, рождённая из магии. Я сосредоточился, вливая магию глубже, чувствуя связь — не просто манипуляция, а контроль, как будто их кожа стала продолжением земли под ногами, послушной моему импульсу. Первый каменный замер, трещины побежали по его телу, как паутина на льду, и он рассыпался — серый песок осел на землю. "Да!" — рыкнул я, расширяя волну магии, чувствуя, как сила разливается, как река после дождя. Второй, третий — они дрожали, тела крошились, как сухая земля под солнцем, конечности отваливались, головы взрывались, создавая вокруг нас кольцо из праха.
Команда замерла, тяжело дыша, мечи опущены, лица в пыли, покрытые серым налётом, как маски смерти, но в глазах мелькала смесь облегчения и благоговения. Рикард вытер лоб, ухмыляясь сквозь усталость, его дыхание было прерывистым.
— Твою мать, Деймон… ты их… стёр в порошок, как будто они были просто глиняными фигурками, а не монстрами? — сказал он, его тон был полон изумления. — Напомни, чтобы я никогда не злил тебя по-настоящему — вдруг и меня в пыль превратишь одним взглядом? Но это было… эпично, брат, но в следующий раз предупреди, чтобы я мог подготовить речь получше.
Каркан кивнул, сплёвывая серую слюну, его плечи всё ещё напряжены, но в голосе сквозила уважение.
— Полезный трюк, ничего не скажешь — это спасло нас от верной гибели в этой мясорубке, — проворчал он, вытирая меч о тряпку и осматривая лезвие на предмет трещин. — Но что ты так раньше не сделал, когда они только полезли? Мы бы сэкономили силы, а то я уже чувствую, как мышцы ноют от этой рубки. Ладно, живы — и то хлеб, но впредь давай использовать твои фокусы пораньше, капитан.
Я только устало улыбнулся, чувствуя, как ярость угасает, оставляя после себя приятную усталость.
— Да я не знал даже, что так могу — это пришло в момент, когда они сомкнули кольцо, — ответил я, вытирая пот со лба и осматривая команду на предмет ранений. — Но теперь знаю: камень — мой союзник здесь, и если твари полезут снова, они трупы. Давайте двигаться дальше, пока не стемнело — Орос ещё полон секретов, и мы точно не уйдём с пустыми руками.
Мы двинулись глубже в Орос, к его центру.