Глава 73
На следующее утро я был на том же полигоне ровно в 5:59. Ночь в моем новом логове прошла продуктивно: десятки клонов каталогизировали библиотеку Орочимару, пока я спал. Я чувствовал себя отдохнувшим и полным сил.
Джирайя уже был там. Он сидел на огромном валуне и, кажется, что-то записывал в свой блокнот. Увидев меня, он ухмыльнулся. — А ты пунктуален, щенок. Похвально.
Он спрыгнул на землю. Его лицо было серьезным. Вся вчерашняя клоунада исчезла. Передо мной стоял не извращенец. Передо мной стоял Саннин.
— Итак, — сказал он, и его голос был глухим и властным. — Прежде чем мы начнем, ты должен понять. Техника Призыва — это не просто дзюцу. Это — священный контракт. Ты связываешь свою душу с целым кланом существ. Ты становишься их частью, а они — твоей. Это требует не только чакры, но и уважения. Ты понял?
Я молча кивнул, изображая на лице крайнюю степень серьезности.«Да-да, уважение, партнерство, бла-бла-бла, — думал я. — Я все это знаю. Давай уже перейдем к делу, старый извращенец. У меня всего месяц, а дел по горло».
— Хорошо, — он, кажется, остался доволен моим «смирением». Он развернул перед собой гигантский, пожелтевший от времени свиток. Я почувствовал исходящую от него древнюю, могущественную чакру.
— Это — контрактный свиток клана Жаб с Горы Мьёбоку. Его подписывали величайшие шиноби в истории. И теперь ты добавишь к ним свое имя.
Он протянул мне кисть. Я, зная процедуру, прикусил палец до крови, обмакнул его в свою собственную, алую субстанцию и уверенно, каллиграфическим почерком, который я оттачивал годами, вывел на свитке свое имя: Узумаки Наруто.
Когда я закончил, иероглифы на мгновение вспыхнули красным и впитались в пергамент, как будто стали его частью.
— Отлично, — кивнул Джирайя. — Теперь ты связан с ними. А теперь — сама техника.
Он начал объяснять. Про печати: Кабан, Собака, Птица, Обезьяна, Баран. Про необходимость влить в технику достаточное количество чакры, чтобы прорваться сквозь пространство и время и призвать достойного партнера. Он говорил долго, пафосно, как профессор в Академии, рисуя на земле схемы и диаграммы. Я же делал вид, что внимательно слушаю, кивая в нужных местах, но на самом деле мой мозг уже давно обработал всю эту информацию.
— …так что не жалей сил, — закончил он. — Попробуй. Но не расстраивайся, если с первого раза получится только головастик. Это нормально. Даже гениям требуются недели, чтобы…
Я его прервал. — Да-да, я понял, — сказал я с легким нетерпением. — Сконцентрировать побольше чакры и направить ее в руку. Примитивно, но суть ясна.
Джирайя нахмурился от моей наглости. — Посмотрим, как ты запоешь, когда будешь барахтаться в луже с головастиками.
Я усмехнулся.«Наивный, — подумал я. — Пора заканчивать этот цирк и переходить к настоящему делу. Покажем ему небольшой фокус».
Я не стал медлить. Я не стал разыгрывать спектакль. Я подошел к центру поляны. Прикусил палец. Быстро, одним плавным, отточенным движением, сложил идеальную последовательность печатей и с силой ударил ладонью по земле. Но я не просто влил туда «много» чакры. Я влил в технику ровно столько, сколько, по моим расчетам, было необходимо для призыва существа среднего боевого класса. Мой контроль, отточенный тысячами часов тренировок с клонами, был почти идеален.
— Кучиёсе но Дзюцу!
БУМ!
Взрыв дыма был мощным, плотным, он заполнил половину поляны. Джирайя инстинктвно сделал шаг назад, прикрыв лицо. Он не ожидал такого мощного выброса чакры с первой же попытки.
Когда дым рассеялся, на том месте, где была моя рука, сидела она. Жаба. Огромная, размером с быка, темно-зеленого цвета, с шипастой булавой на поясе и шрамом через левый глаз. Она недовольно посмотрела по сторонам.
— Кто посмел призвать меня, Гамахиро?! — пророкотал жаб, и его голос был как скрежет камней.
— Я был занят полировкой своей булавы!
На поляне повисла тишина. Было слышно лишь, как где-то в лесу испуганно каркнула ворона. Джирайя стоял с отвисшей челюстью. Его глаза, казалось, сейчас вылезут из орбит.
— С… с… с первого раза?! — пролепетал он, и в его голосе было не удивление. В нем был шок. Абсолютный, неподдельный шок.
— Без тренировки?.. Ты… ты призвал Гамахиро? Боевую жабу уровня джоунин?!
Я повернулся к нему с самой невинной улыбкой. — А он сильный? — спросил я. — А то выглядит каким-то медлительным.
Гамахиро, услышав это, сердито повернул ко мне свою массивную голову. — ЧТО ТЫ СКАЗАЛ, СОПЛЯК?!
— Так сойдет? — я посмотрел на все еще застывшего Джирайю. — Или нужно было призвать кого-нибудь побольше?
Джирайя молчал. Он смотрел на меня, и в его глазах я видел, как рушится его мир. Он пришел сюда, чтобы учить заброшенного, но талантливого ребенка. А нашел… нечто совершенно иное. Монстра. Гения, чей потенциал, казалось, не имел границ.
«Минато… — пронеслось в его голове, пока он пытался прийти в себя. — Что за чудовище ты оставил после себя?..»
Я развеял призыв. Гамахиро с недовольным ворчанием исчез в облаке дыма. Джирайя медленно, очень медленно, пришел в себя. Он подошел ко мне, и его лицо было серьезным, как никогда.
— Мальчишка, — сказал он, и его голос был тихим, но в нем звенела сталь. — Хватит игр. Твой контроль… это не уровень генина. Это подводит меня к вопросу, на который ты так и не ответил. Расенган. Какаши сказал правду. Кто. Тебя. Научил?
Он смотрел на меня в упор. Он ждал ответа.
Я же просто пожал плечами. — Я же говорил! Мне явился сияющий дух! — с восторгом заявил я. — Он был блондином, очень крутым! Он сказал: «Используй свою ладонь, как ураган!» и… БАЦ! Получилось!
Джирайя смотрел на меня, и его лицо было маской страдания. — Ты издеваешься надо мной.
— Ничуть! — заверил я его. — Он еще много чего мне рассказал! Например, что вы, Джирайя-сама, однажды пытались подглядывать за Цунаде-самой в бане, и она одним ударом сломала вам шесть ребер и обе руки!
Джирайя побледнел. Эта история была секретной. — Откуда… — Дух рассказал! — радостно отрапортовал я.
POV: Джирайя
«Он издевается надо мной, — думал я, и мой мозг шпиона работал на пределе, пытаясь сложить этот безумный пазл. — Он знает. Но как? Хирузен-сенсей поклялся, что никто не говорил ему о Минато. Какаши тоже держит рот на замке. Значит… есть третья сторона? Неизвестный, который сливает ему информацию S-класса? Или… он сам до всего этого додумался?»
Я смотрел на него. На этого улыбающегося, валяющего дурака мальчишку.«Его спектакль у бани вчера… это была не просто детская шалость. Это была тактическая операция. Он знал, что я там. Он знал, что я пришел за ним. И он не просто не попался в мою ловушку. Он построил свою собственную, в тысячу раз более унизительную, и поймал в нее меня. А теперь он стоит здесь и корчит из себя идиота. Этот щенок… он не просто силен. Он опасен своим умом. И это… восхитительно. Ха… какой интересный экземпляр. Точно как…»
— Ладно, — выдохнул Джирайя, понимая, что прямым допросом он ничего не добьется. — Забудем. Пока.
Он посмотрел на меня, и в его глазах появилось новое, хитрое выражение. Он решил сменить тактику.
— Раз уж ты так быстро освоил призыв…
— Эй, дедуля-извращенец, — прервал я его, и мой тон снова стал восторженно-глупым. — А покажите еще раз тот большой свиток! Который я кровью подписывал!
Джирайя удивленно приподнял бровь, но достал контрактный свиток. — Зачем он тебе?
— Там такие крутые закорючки! — сказал я, с детским любопытством водя пальцем по древним иероглифам. — Это же фуиндзюцу, да? Как та печать на моем животе!
Я поднял на него свои большие, голубые, абсолютно невинные глаза. — Говорят, мой клан, Узумаки, был в этом очень силен. Жаль, что сейчас этому, наверное, уже никто не учит… — я картинно тяжело вздохнул. — Было бы круто научиться рисовать такие же штуки.
Это была не просьба. Это была наживка. Идеально заброшенная удочка. Я не просил его учить меня. Я просто выразил детское любопытство, упомянул свой клан и свое «незнание».
Джирайя смотрел на меня, и я видел, как в его глазах загорелся огонек. Он, гений, учитель Четвертого, один из немногих, кто знал истинный потенциал клана Узумаки. И перед ним стоял Узумаки, который только что продемонстрировал талант. И этот «талант» сам проявил интерес к своему наследию.
«Вот оно, — подумал Джирайя. — Вот он, ключ к нему. Не Расенган. А его кровь. Его наследие. Если я хочу понять его, если я хочу заслужить его доверие… я должен дать ему то, чего не может дать никто другой».
— Ладно, — наконец, сказал он, и его голос был полон новой, отеческой серьезности. — Ты прав, щенок. Узумаки были величайшими мастерами фуиндзюцу. И тебе, как последнему из них, положено знать основы.
Он ухмыльнулся. — Твоя взяла. Я научу тебя. Но не сейчас. Фуиндзюцу требует идеального контроля. Сначала ты доведешь до совершенства Технику Призыва. Ты должен научиться призывать не просто жабу, а нужную тебе жабу. Ты должен научиться сражаться вместе с ними. И только когда я увижу, что ты готов, что ты достоин… тогда мы поговорим о печатях. Договорились?
— Договорились, — кивнул я, и мне с трудом удалось сдержать триумфальную улыбку.
Тренировка с Джирайей, если это можно было так назвать, на сегодня была окончена. Я шел домой по вечерним, оживленным улицам Конохи, и мой мозг работал на пределе, обрабатывая события дня.
Знакомство с жабами. Унижение Саннина. И, самое главное, — заключение сделки. Я получил то, что хотел. Учителя, который мог бы научить меня фуиндзюцу. Но цена была высока. Теперь я был под пристальным наблюдением одного из самых хитрых и опытных шпионов в мире. Каждый мой шаг, каждое слово будет анализироваться. Игра становилась все сложнее.
Я вернулся в свою убогую квартирку. Тишина. После шумного, эксцентричного Джирайи, эта тишина казалась оглушительной. Я принял душ, смывая с себя пот и усталость. Съел простой ужин — рис и остатки овощей, которые купил вчера.
Я лег на футон, но сон не шел. Я смотрел в потолок, и в моей голове крутились мысли. Месяц. У меня всего месяц до финала. Месяц, чтобы стать сильнее. Но моя цель была не в победе над Неджи. Экзамен был лишь декорацией. Дымовой завесой. Настоящая игра начнется через месяц, когда Орочимару начнет свое вторжение. Вот к чему нужно было готовиться.
Я уже почти провалился в дрему, как вдруг…
ТУК.
ТУК-ТУК.
Тихий, но настойчивый стук в мое окно. Я мгновенно проснулся, и все мое тело напряглось. Я бесшумно, как тень, соскользнул с футона и взял в руку кунай.
«Окно? — пронеслась в моей голове холодная, как лед, мысль. — Не дверь. Значит, это не обычный визитер. Кто это? АНБУ? Они бы вошли без стука. Корень? Возможно. Или… кто-то, кто не хочет, чтобы о его визите знали».
Я медленно, на полусогнутых, подошел к окну. И увидел ее. На подоконнике, с другой стороны, сидела большая, иссиня-черная ворона. И смотрела на меня. Не просто смотрела. А смотрела. В ее маленьких, черных глазах-бусинках был разум.
Я нахмурился. Ворона. Птица, которую часто использовали для передачи сообщений. Но от кого? Я медленно, не опуская кунай, открыл окно.
Ворона, не издав ни звука, влетела в комнату и села на спинку моего единственного стула. Она склонила голову набок, разглядывая меня. И заговорила.
— Привет, Наруто.
Голос. Этот голос я не слышал почти четыре года. Спокойный, глубокий, немного хриплый. Голос, который я помнил до мельчайших деталей. Голос Учихи Шисуи.
Я замер. Мой мозг, привыкший к любым аномалиям, на мгновение дал сбой.
— Шисуи?.. — прошептал я. — Это… это ты? Как?
— Техника клана, — ответил ворон. — Позволяет временно переселить свое сознание в птицу. Я долго ее осваивал. Прости, что не выходил на связь раньше. Было слишком рискованно.
Я медленно опустил кунай. — Четыре года… Я думал, с тобой что-то случилось.
— Я в порядке, — в его голосе прозвучала горькая усмешка. — Насколько может быть в порядке слепой отступник, запертый в бункере. Но я больше не мог сидеть в неведении. Расскажи мне. Что происходит там, наверху? В деревне? Я не знаю ничего.
Я сел на пол напротив него. И я начал рассказывать. Я рассказал ему все. О том, как я прошел первые два этапа Экзамена. О Проклятой Печати Саске. О том, что Орочимару, в облике шиноби из Травы, разгуливает по деревне под носом у Хокаге. Я не стал упоминать свою новую базу. Это был мой личный, абсолютный секрет.
Ворон слушал молча, не перебивая, лишь изредка качая головой. — …и теперь у нас есть месяц до финала, — закончил я. — А после финала, я уверен, Орочимару начнет свое вторжение. Вместе с деревней Песка.
— Хаос… — прошептал ворон.
— Да, — кивнул я. — Хаос. И идеальное окно для нас. План, о котором мы говорили. Хранилище Учиха.
Ворон качнул головой. — Ты уверен, что это подходящий момент?
— Лучшего не будет, — ответил я. — Во время вторжения все силы Конохи будут брошены на защиту деревни. АНБУ, джоунины, сам Хокаге — всем будет не до старого, опечатанного квартала Учиха. Это наш единственный шанс.
Я посмотрел на него. — Я отправлю к тебе своего клона. С максимальным запасом чакры, на который я буду способен. И мы пойдем. Вместе. Но есть одна проблема. Печати. Я до сих пор не знаю, что нас ждет на входе в хранилище.
Ворон долго молчал. — Тебе и не придется взламывать, — наконец, сказал он. Я удивленно посмотрел на него. — Печати на хранилище действительно древние и сложные, — продолжил Шисуи. — Они созданы так, чтобы противостоять любой силе. Но у них есть ключ. Они реагируют не на чакру, а на кровь. Только чистокровный Учиха может их открыть.
Я замер, и по моей спине пробежал холодок осознания. — Ты… — прошептал я.
— Да, — кивнул ворон. — Я — ключ. Моя кровь откроет нам путь.
Я выдохнул. Огромный, тяжелый груз, который давил на меня все это время, просто исчез. План, который казался почти невыполнимым, вдруг стал… реальным. — Шисуи… это…
— Твой план гениален, Наруто, — прервал он меня. — Рискованный, наглый, но гениальный. Я одобряю его. Мы сделаем это.
— Я рад, что ты тоже стал сильнее, — сказал ворон, и в его голосе прозвучали теплые нотки.
— Так, по мелочи, — пожал я плечами. — Я достиг примерно среднего уровня в ирьениндзюцу. Думаю… думаю, я смогу провести операцию.
Ворон молчал. — Все эти годы… — начал он тихо. — …были тяжелыми. Жить в одиночестве. В темноте. Без глаз. Иногда я думал, что схожу с ума. Единственное, что меня держало — это мысль о мести. И… о тебе.
— Я справлюсь, — сказал я твердо, скорее самому себе, чем ему.
— Я знаю, — ответил он. — Береги себя, Наруто. И готовься.
С этими словами ворон взмахнул крыльями, вылетел в открытое окно и растворился в ночи. Я остался один. Я закрыл окно и лег на футон. Я смотрел в потолок. План был. Ключ был. Оставалось только одно. Самое сложное.
«Пересадить глаза… — думал я, и мои руки, до этого абсолютно спокойные, слегка задрожали. — Я практиковался только на лягушках. На рыбах. На мертвых животных. Я никогда… никогда не оперировал живого человека. А здесь… здесь речь идет о глазах. О мозге. Один неверный надрез Скальпелем Чакры, одна ошибка в контроле, и я превращу гения Учиха Шисуи в овощ. Или убью его».
Ответственность давила. Я впервые по-настоящему осознал, что это — не игра. Что на кону стоит не просто опыт или лут. А жизнь. Жизнь моего единственного настоящего друга.
Я сжал кулаки.«Я должен. Я справлюсь. У меня есть месяц. И за этот месяц я стану лучшим хирургом, которого когда-либо видел этот проклятый мир».
Я встал и подошел к столу, на котором лежали мои трофеи с Экзамена, которые я, к счастью, успел вытащить из инвентаря до того, как Система ушла в оффлайн. Свитки с техниками, оружие… Я отодвинул все это в сторону и развернул его. Свиток «Продвинутое Ирьениндзюцу: Хирургия Чакры», который я получил за победу над Хаку.
В тусклом свете лампы древний пергамент, казалось, светился изнутри. Я смотрел на сложные, детализированные схемы. Поперечное сечение человеческого глазного яблока. Сплетение зрительного нерва, похожее на корень мирового древа. Карта кейракукей, тончайших каналов чакры, которые оплетали мозг, как паутина. Это была не просто инструкция. Это была карта самого сложного и хрупкого механизма во вселенной.
Я сел за стол и начал читать. Снова. В десятый раз за последние дни. «…для успешной пересадки додзюцу необходимо не просто соединить зрительный нерв, но и синхронизировать более ста двадцати восьми вторичных чакровых синапсов, отвечающих за передачу визуальной информации в мозг. Любое расхождение в частоте чакры реципиента и донора приведет к отторжению и некрозу тканей…» «…Скальпель Чакры должен иметь толщину не более одного микрона, чтобы избежать повреждения капилляров сетчатки. Контроль выброса чакры должен быть абсолютным…»
Я читал эти строки, и мои руки, до этого абсолютно спокойные, слегка задрожали…
Я посмотрел на свою дрожащую руку и усмехнулся.«Испугался? — саркастически спросил я сам себя. — Ты, который смотрел в лицо Саннину? Ты, который убивал, не моргнув глазом? Испугался ответственности?»
Да. Я испугался.
Я сжал кулаки, пытаясь унять дрожь.«Я должен. Я справлюсь. У меня есть месяц. Мои клоны в логове будут работать круглосуточно. Они препарируют сотни животных. Они выучат этот свиток наизусть, пока каждая строка не отпечатается в моей ДНК. И я… я стану лучшим хирургом, которого когда-либо видел этот проклятый мир. У меня нет другого выбора».
Я встал и начал ходить по комнате. Нужно было успокоиться. Систематизировать.«Первое — анатомия. Мне нужно знать глаз не по схемам. Мне нужно знать его на ощупь. Клоны-охотники принесут мне материал. Бычьи глаза. Свиные. Любые, максимально похожие на человеческие. Я буду вскрывать их. День и ночь. Пока не смогу делать это с закрытыми глазами».
«Второе — контроль. Скальпель Чакры. Он должен стать продолжением моей воли. Я буду тренироваться на падающих листьях. Разрезать их в полете. На каплях воды. Делить их пополам. Мой контроль должен стать абсолютным».
«И третье… — я остановился. — Мне нужно увидеть настоящую операцию. Хоть раз».
Мысль была безумной. Но единственно верной.«Больница Конохи. Там должны быть архивы. Записи операций. Может быть, даже учебные материалы. Проникнуть туда будет сложно. Но не невозможно. Мне нужна информация. Визуальная. Мне нужно увидеть, как это делают профессионалы».
План начал формироваться. Он был сложным, рискованным. Но он был. Дрожь в руках прошла, уступая место холодной, стальной решимости. Страх никуда не делся. Но теперь он был не парализующим ужасом. Он стал топливом.
В то же самое время, в одной из дорогих, но неприметных гостиниц в центре Конохи, в комнате, где все окна были плотно зашторены…
Орочимару сидел в глубоком кресле из темного дерева. В камине перед ним тихо потрескивал огонь, и его отблески зловеще плясали на его бледном, змеином лице, подчеркивая острые скулы и неестественно желтые глаза с вертикальными зрачками. Он держал в руке бокал с дорогим, кроваво-красным вином, но не пил. Он думал. Он наслаждался своим триумфом.
«Учиха Саске… — на его губах появилась хищная, предвкушающая улыбка, и он медленно провел по ним своим длинным, змеиным языком. — Плод почти созрел. Битва с генинами Звука, пробуждение Шарингана, первая активация Проклятой Печати… все идет по плану. Его ненависть растет. Его жажда силы становится невыносимой. Скоро, очень скоро, эта клетка под названием Коноха станет для него слишком тесной. И он сам придет ко мне, как мотылек, летящий на огонь».
Он сделал медленный глоток вина, наслаждаясь его терпким, богатым вкусом.«И тогда… тогда я получу его. Это тело. Эту кровь. И эти глаза. Шаринган. С ним я стану совершенным. Вечным. Я овладею всеми техниками в мире, и ни одна иллюзия больше не сможет меня коснуться».
Но тут его приятные размышления прервала тень. Тень из прошлого. Его улыбка исчезла, уступая место гримасе отвращения и… застарелого, унизительного страха. Он снова, как наяву, вспомнил другие глаза.
«Итачи…»
Он вспомнил тот день в убежище Акацуки. Он думал, что Итачи, этот мальчишка, — идеальный сосуд. Сильнейший из ныне живущих Учиха. Он напал на него, уверенный в своей силе, в своем бессмертии. А потом… он попал в ловушку. В гендзюцу. Он снова переживал это унижение. Он стоял, парализованный, не в силах пошевелить и пальцем, а Итачи смотрел на него своими Мангекьё Шаринганами, в которых вращалась сама бездна.
«Любая твоя техника бесполезна перед этими глазами», — сказал тогда его несостоявшийся напарник, прежде чем отрубить ему руку. Это было абсолютное, сокрушительное поражение. И оно оставило шрам не на теле, которое он мог сменить, а в самой его душе.
«Моя душа… она слаба, — с горечью подумал Орочимару. — Из-за постоянных переселений, из-за моей техники бессмертия… она стала хрупкой. Истонченной. Уязвимой для гендзюцу высшего уровня. Мне нужно тело Учихи не только ради силы. Но и ради защиты. Чтобы больше никогда… никогда не испытывать такого унижения».
Его мрачные мысли прервал другой, более насущный вопрос.«Кабуто, — он нахмурился, и его змеиные глаза сузились. — Где его носит? Прошло почти неделя с тех пор, Он должен был уже несколько раз выйти на связь. Доложить о состоянии Саске-куна, о реакции на Печать. Странно. Очень странно. Он слишком умен, чтобы попасться в случайную ловушку. И слишком предан, чтобы ослушаться приказа».
Он сделал знак рукой. Из тени на полу, как будто вытекая из нее, выросла фигура. Досу Кинута. Он стоял на одном колене, не смея поднять головы. В углу, на футоне, лежали два тела, покрытые одеялом. Заку, который тихо стонал от фантомной боли в оторванных руках, и Кин, которая была без сознания.
— Вы — разочарование, — прошипел Орочимару, и от его голоса по комнате пробежал холод. — Вы трое не смогли справиться с одним раненым ребенком. Вы провалили мой приказ. Вы — бесполезный мусор.
— Простите, Орочимару-сама… — прохрипел Досу. — Учиха Саске… его сила…
— Его сила — это моя сила! — рявкнул Саннин. — А вы — просто насекомые, которые попались под руку и были раздавлены.
Он медленно встал и подошел к окну, глядя на ночную Коноху. — Но у меня есть для тебя еще одно задание, Досу-кун. Шанс искупить свою никчемность.
Он бросил ему на пол небольшой, перевязанный фиолетовой лентой свиток. — В горах, к северу от Конохи, есть одна из моих старых, заброшенных баз. В главной лаборатории, в скрытом хранилище за фальшивой стеной, лежит свиток. Он мне нужен. Немедленно.
Досу поклонился. — Будет сделано, Орочимару-сама.
— Иди, — сказал Орочимару и снова сел в кресло. Досу, пятясь, как побитая собака, вышел из комнаты.
Змеиный Саннин снова остался один. Он смотрел в огонь, и его мысли снова вернулись к главному. К Саске. К Шарингану. К вечной жизни. Он был так поглощен своей одержимостью, что даже не заметил. Не заметил маленькую, незначительную деталь. Не заметил, что его самый верный и самый ценный шпион, Якуши Кабуто, уже никогда не выйдет на связь.
(POV: Досу)
Я тихо, как тень, закрыл за собой дверь гостиничного номера. Моя спина была мокрой от холодного пота. Но я не обращал на это внимания. Вся моя воля была сконцентрирована на одном — дышать. Ровно. Глубоко. Не показывать страха.
Я стоял в темном, пустом коридоре, и меня трясло. Не от боли. От ярости. От унижения. От всепоглощающего, липкого ужаса.
«Расходный материал… — эта мысль билась в моей голове, как пойманная в клетку птица. — Катализатор. Вот кто мы для него. Просто пешки в его безумной игре. Он отправил нас на смерть, чтобы "проверить" Учиху. А теперь, когда мы провалились, он отправляет меня одного в свое старое, полное ловушек логово. За каким-то свитком. А если я не вернусь? Ему будет плевать. Он просто найдет себе новые игрушки».
Я посмотрел на свои руки. На свой бронированный протектор. На бинты, скрывающие мое лицо. Вся моя жизнь, вся моя сила — все это было даром Орочимару. И он в любой момент мог забрать этот дар. Вместе с моей жизнью.
Я стиснул зубы. Злость придала мне сил. Я не мог ослушаться. Не сейчас. Но однажды… однажды я найду способ освободиться от этой змеиной удавки.
Я натянул на голову капюшон своего плаща и выскользнул из гостиницы через окно. Коноха ночью жила своей, тайной жизнью. Я двигался по крышам, сливаясь с тенями, избегая редких патрулей АНБУ. Мои движения были быстрыми, бесшумными.
Через час я уже был за стенами деревни, несясь по лесу на север. Карта, которую дал мне Орочимару, горела в моем подсумке. «Клыки Демона». Я знал это место. Проклятая, заброшенная территория, которую обходят стороной даже самые отчаянные охотники за головами. Идеальное место для логова змея.
Мысли в моей голове были темнее ночи.«Этот… Узумаки Наруто… Орочимару-сама назвал его своей "личной игрушкой". Он запретил нам его трогать. Почему? Что в нем такого особенного? Его сила… она была странной. Хаотичной. Но эффективной. Он одолел Учиху с Проклятой Печатью одним ударом. Этот мальчик… он опасен. Опаснее, чем кажется».
Я бежал, и ветер свистел в ушах. Через несколько часов я был на месте. Передо мной, в лунном свете, возвышались они. Две гигантские, острые скалы, похожие на клыки демона. А между ними, с оглушительным ревом, падал водопад.
Я нашел вход. Точно там, где и сказал Орочимару-сама. За водной завесой. Я прошел сквозь нее, и холодная вода на мгновение лишила меня дыхания. Передо мной была гладкая, каменная стена. Я приложил к ней руку, пропустив через нее свою чакру с особой, известной только нам, частотой.
Стена беззвучно, как призрак, ушла в сторону, открывая темный, зловещий проход.
Я вошел внутрь. Воздух был спертым, пах пылью и… чем-то еще. Чем-то странным. Знакомым. Я принюхался.
«Рамен?..»
(POV: Клон Наруто)
— Так, идиоты, живее! — мой голос, голос клона-«управляющего», гулко разнесся по огромной библиотеке.
— Каталогизацию свитков Суйтона закончить до рассвета! А ты, номер сорок седьмой, перестань использовать свитки киндзюцу в качестве подставки для чая! Это неуважение к истории!
Пятьдесят моих копий, как муравьи, трудились в логове Орочимару. Кто-то разбирал свитки, кто-то чистил лабораторию, кто-то пытался понять, как работает местная система вентиляции. Мы превратили это зловещее место в наш личный, шумный и немного хаотичный муравейник.
Я сидел за огромным столом, который мы перетащили из кабинета Орочимару, и сверялся со списком.
— Так, раздел «Бесчеловечные эксперименты над сиротами» — есть. Раздел «Как правильно отрастить себе новое тело» — есть. А где раздел «Вкусные рецепты из змей»? Я точно помню, что он где-то здесь был…
И тут я почувствовал это. Все пятьдесят моих клонов замерли одновременно. Чужая чакра. Прямо у входа.
— ТРЕВОГА! — прошептал я. — Протокол «Нежданный Гость»! Всем занять позиции! Не шуметь!
В одно мгновение все клоны бесшумно, как тени, растворились в темноте. Кто-то спрятался за стеллажами, кто-то — на потолочных балках, кто-то, используя Хенге, превратился в стопку старых книг. Библиотека погрузилась в мертвую, выжидающую тишину.
В зал осторожно, прижимаясь к стене, вошел он. Шиноби из Деревни Звука. Тот самый, которого оригинал пощадил в лесу. Досу.
Он медленно шел, оглядываясь. Я видел, как он втягивает носом воздух, пытаясь понять, откуда доносится слабый, но отчетливый запах свежезаваренного чая и вчерашнего рамена. Его единственный глаз под бинтами был полон недоумения и подозрения. Он чувствовал. Он чувствовал, что здесь что-то не так. Что это место, которое должно было быть мертвым и пустым, было… жилым.
Он остановился в центре зала. — Здесь… кто-то есть, — прошептал он в тишину.
А мы, пятьдесят теней, молча наблюдали за ним из темноты, как стая голодных волков, которая смотрит на заблудшего ягненка. Он пришел в наш дом. Без приглашения. И это была его очень, очень большая ошибка.
«Какой проницательный, — подумал я с сарказмом. — Почти как Шикамару. Только тупее».
— Покажись! — крикнул он. — Я знаю, что ты здесь!
«Ну, раз уж ты так просишь… Поиграем».
— Я за твоей спиной, — прошептал я ему на ухо, используя технику изменения голоса. Он резко обернулся, выставляя вперед свой бронированный нарукавник. Но там никого не было.
— Нет, я слева, — раздался другой голос, уже девичий. Он повернулся влево. Пусто. — Теперь справа, — пробасил третий голос.
— Да что за?! — А теперь… — мой настоящий голос прозвучал отовсюду одновременно, — …везде.
И мы вышли. Из-за каждого стеллажа, с каждой потолочной балки, из-за каждой стопки книг. Пятьдесят. Пятьдесят моих точных копий. Мы стояли, окружив его плотным кольцом, и все, как один, смотрели на него с одинаковой, легкой, издевательской ухмылкой.
Он был в шоке. Абсолютном. — Как ты сюда попал?! — прорычал он.
— Через дверь, — ответил я со стеллажа. — А ты что, через окно полез? Не солидно для шиноби Звука.
— Это база Орочимару-самы!
— Была его, стала наша, — ответил другой клон, который деловито протирал пыль с одного из свитков. — У нас тут, знаешь ли, враждебное рейдерство недвижимости.
Он понял, что разговорами тут не помочь, и бросился в атаку. Но он не добежал. Один из клонов «случайно» выставил ногу. Он споткнулся и с грохотом полетел на пол.
— Ой, простите, — сказал клон. — Не заметил.
Он попытался вскочить, но было поздно. Мы навалились. Все пятьдесят. Это был самый унизительный, самый абсурдный бой в его жизни.
Один клон схватил его за ногу. Второй начал щекотать. Третий, с самым серьезным видом, начал читать ему лекцию о вреде вторжения в частную собственность. — …согласно статье 139 Уголовного Кодекса Страны Огня, незаконное проникновение в жилище…
Четвертый клон, превратившись в точную копию Кин, начал пищать: «Досу-кун, ты такой сильный! Побей их всех!». Пятый, в облике Заку, кричал: «Давай, Досу! Используй свои руки! Ой, я забыл…».
Мы не просто били его. Мы издевались. Мы таскали его по всей библиотеке, били об стеллажи, использовали его в качестве щетки для пыли. Один из нас даже попытался засунуть ему в рот булочку с корицей, которую нашел в запасах, с криком: «Тебе нужно подкрепиться!».
Наконец, когда он уже был на грани потери сознания от боли и унижения, я, клон-«управляющий», спрыгнул со своего стеллажа.
— Так, ребята, хватит, — сказал я строгим, командирским голосом. — Перерыв на обед.
Клоны неохотно отпустили его. Он лежал на полу, весь в синяках, пыли и, кажется, в булочных крошках. Я подошел к нему и присел на корточки.
— Ну что, Досу-кун, — сказал я, и мой голос снова стал ленивым и скучающим. — Повеселились, и хватит.
Я достал из подсумка маленький свиток с печатью. — Это — парализующая печать. Ничего личного. Просто мера предосторожности.
Я шлепнул свиток ему на лоб. Его тело пронзил электрический разряд, и он полностью обмяк. Я встал и посмотрел на одного из своих подчиненных. — Ты, номер тридцать седьмой.
— Да, босс! — Развейся. Передай оригиналу всю информацию.
Клон кивнул и с тихим хлопком исчез. Я снова посмотрел на парализованного Досу.
— А с тобой, — сказал я, — мы поговорим, когда придет настоящее начальство. Надеюсь, ты любишь долгие, душевные беседы.
Я ухмыльнулся, развернулся и пошел отдавать новые приказы своей армии.«Так, — подумал я, сверяясь со своим воображаемым списком. — Уборка в лаборатории, каталогизация, допрос пленника… Работы еще непочатый край».
(POV: Оригинал)
Я спал. Впервые за много дней я позволил себе настоящий, глубокий сон. Мое тело, оригинал, находилось в моей убогой квартирке в Конохе, поддерживая легенду уставшего генина. Мои клоны работали в логове, а я, впервые, полностью отключился, позволив своему мозгу отдохнуть от постоянной обработки информации и боли.
Именно поэтому пробуждение было таким… жестоким.
Это не было похоже на обычное развеивание клона. В мой сон, в мое спокойное, темное небытие, ворвался чужеродный, хаотичный поток. Это было как удар ледяной воды в лицо. Я почувствовал запах пыли и рамена. Увидел лицо шиноби из Звука. Ощутил азарт коллективной драки-издевательства. И услышал кодовое слово.
«У нас гость».
Я резко сел на футоне, и мое сердце забилось, как боевой барабан. Холодный пот выступил на лбу. Сон как рукой сняло. Меня накрыла паника. Настоящая, животная паника, которую я не испытывал со времен своего столкновения с Орочимару.
Я вскочил на ноги и начал метаться по своей маленькой комнате, как тигр в клетке. — Как?! — прошипел я в тишину. — Как, черт возьми, он нашел это место?!
Мой мозг, только что вырванный из сна, лихорадочно заработал, пытаясь найти логическое объяснение.«Я был уверен, что логово абсолютно скрыто! Никаких следов чакры, вход замаскирован, патрули обходят это место стороной! Как он мог его найти?! Он выследил меня? Нет, бред, я заметал следы. Тогда что? Орочимару дал ему точные координаты?»
Эта мысль была еще хуже.«Если его отправил Орочимару, то зачем? Забрать какой-то свиток? Оставить ловушку? Проверить, не занял ли кто-то его старый дом? Или… он знает? Он знает, что я захватил его базу? Он знает, что это я стою за смертью его шпиона, Кабуто?»
Вопросы роились в моей голове, и ни на один из них не было ответа. Мой идеальный, выверенный план, моя неприступная крепость, мое главное преимущество — все это было под угрозой. Впервые за долгое время я почувствовал, как теряю контроль. Я был не всезнающим игроком. Я был просто ребенком, который заигрался и залез на территорию гораздо более опасного хищника.
Я остановился. Сделал глубокий вдох. Выдох.«Спокойно. Паника — это для слабаков. Нужно думать. Анализировать».
Я заставил свой мозг работать.«Итак. Факт номер один: Досу в логове. Факт номер два: он один, его команда осталась в Конохе. Факт номер три: мои клоны его обезвредили и держат под контролем. Ситуация… не критическая. Но опасная. Я должен выяснить, что он знает. И что ему нужно. Прямо сейчас».
Моя паника ушла, уступая место холодной, стальной решимости. Я больше не был напуганным ребенком. Я снова был Архитектором. И в мой дом залез вредитель. Пора было провести дезинсекцию.
Я быстро, почти не глядя, натянул на себя свой новый, черный костюм шиноби. Проверил подсумки: кунаи, сюрикены, несколько взрывных печатей. Все, что было при мне. Мой основной арсенал был заперт в недоступном инвентаре.
Я выскользнул из окна и, как тень, понесся по крышам спящей Конохи. Я двигался на пределе своих возможностей, используя свой гибридный Сюнсин. Мир вокруг превратился в размытые полосы света и тени. Деревья, дома, улицы — все это сливалось в один сплошной, проносящийся мимо поток.
Я вылетел за пределы деревни и углубился в лес. Я не просто бежал. Я летел, и ветер свистел у меня в ушах. Я должен был добраться туда как можно быстрее. Каждая секунда промедления могла стоить мне всего.
Через двадцать минут бешеной гонки я был на месте. «Клыки Демона». Водопад. Я, не сбавляя скорости, прошел сквозь водную завесу и приложил руку к замаскированной двери, вливая в нее свою чакру. Дверь беззвучно отъехала в сторону.
Я вошел внутрь.
Я прошел по коридору, мимо колб с уродливыми экспериментами Орочимару. Я почти не обращал на них внимания. Все мои чувства были сосредоточены на том, что ждало меня впереди.
Я вошел в библиотеку. Картина была… сюрреалистической. Мои клоны, сорок девять штук, спокойно, как ни в чем не бывало, продолжали свою работу. Кто-то сидел за столом и читал свитки. Кто-то расставлял их по полкам. Кто-то подметал пол. В воздухе витал слабый, но отчетливый запах свежезаваренного чая. Они превратили логово Саннина в свой личный, уютный офис.
А в центре зала, на полу, лежал он. Досу. Парализованный, связанный, с печатью на лбу. Его единственный видимый глаз был полон животного ужаса. Он смотрел на потолок, на моих деловито снующих туда-сюда клонов, и, я был уверен, медленно сходил с ума.
Я подошел и встал над ним, глядя на него сверху вниз. Моя паника полностью исчезла, уступив место холодному, аналитическому гневу. Он услышал мои шаги и перевел взгляд на меня. Узнал. И его ужас, кажется, стал еще сильнее.
— Ну что, гость дорогой, — сказал я, и мой голос был тихим, но в нем звенела сталь. — Похоже, у нас будет очень, очень серьезный разговор.
Я присел перед ним на корточки. — И ты мне расскажешь. Абсолютно. Всё.