Наруто: Бессмертный Макс. Глава 4
Глава 4.
Продолжая путь по извилистым, сырым туннелям, я чувствовал себя крысой в каменном лабиринте. Свобода была близка, но база будто не отпускала меня
По пути я случайно наткнулся на молодого шиноби, только что вернувшегося с периметра. Увидев меня, он замер, глаза округлились от неожиданности, рука дрогнула у куная. Генин, явно. Зелёный. Его ошибка была в нерешительности. Вместо крика тревоги или молниеносной атаки он на долю секунды заколебался, оценивая угрозу. Этого хватило.
Я не стал церемониться. Резкий рывок вперёд — и моя ступня со всей силы врезалась ему в солнечное сплетение. Он рухнул в беззвучном вопле, хватаясь за живот и грудь. Боль и временная невозможность дышать парализовали его, слёзы хлынули ручьём. Я наступил ему на кисть, сжимавшую кунай, услышав хруст тонких косточек. Оружие звякнуло о камень.
— Выход! — прошипел я, наклоняясь так, чтобы он видел мои глаза в полумраке. — Самый быстрый путь наверх! Говори, или сломаю ногу, и ты точно станешь калекой!
И в этой ситуации мне на руку сыграл его возраст. Его лепет был бессвязным, перемежался всхлипами, но нужные слова — «левая развилка», «шахта вентиляции», «люк под камнем» — я выловил.
— Р-ручей… — выдавил он, задыхаясь. — За… водопадом… Западный туннель… Камень… с трещиной…
Оставил его корчиться на холодном камне. Не убил. Зачем? Мёртвые не страдают. А его крики, эхом разносившиеся по туннелям, могли задержать погоню, посеять панику.
Дорога по туннелю была крайне непростой. Но спустя некоторое время я всё-таки добрался к узкой дверце и открыл её. И тогда…
Свет. Настоящий, дневной свет, режущий и ослепительный после полугода искусственного пламени и тьмы. Поднял руку, прикрывая воспалённые глаза. Солнце. Оно было тёплым, живым, почти невыносимым. Я моргал, заливаясь слезами, пока мир медленно проступал из белого пятна.
Передо мной расстилался бескрайний зелёный океан леса. Деревья, высокие и мощные, тянулись к небу, их листва переливалась всеми оттенками изумруда и золота в лучах солнца. Внизу, в долине, извивалась тёмно-синяя лента реки, её воды искрились, сливаясь с горизонтом. Небо… чистое, бескрайнее, цвета драгоценного сапфира. Лёгкие, пушистые облака плыли неторопливо. Воздух… я глубоко вдохнул полной грудью. Запах сырой земли, прелых листьев, хвои и чего-то свежего, цветущего — запах свободы. Он вытеснил из ноздрей навязчивый смрад крови, пота и отчаяния этого подземелья. Лёгкий ветерок ласково коснулся моего лица, принеся с собой слабый, едва уловимый аромат диких цветов.
Я стоял, впитывая эту картину. Сердце бешено колотилось, но уже не от страха, а от чего-то иного. От восторга? От облегчения? От понимания, насколько огромен и прекрасен этот мир, который я когда-то принимал как должное, а потом потерял. Насколько драгоценна каждая секунда под этим солнцем. Мало-помалу на моём лице — грязном, исцарапанном, но моём — расплылась искренняя, широкая улыбка. Не фанатичная гримаса, не ухмылка продажника, а настоящая, чистая улыбка ребёнка, впервые увидевшего море.
— Ладно… наслаждаться жизнью можно и позже, — прошептал я сам себе, ощущая, как адреналин снова начинает бить в виски. — Сначала надо спасаться бегством!
Обуздав ликующий вихрь эмоций, я рванул с места. Ноги едва касались земли. Кусты и стволы деревьев мелькали по бокам, сливаясь в зелёное пятно. Чувство ликования накатывало волнами, даже сквозь холодный расчёт, уже прокручивающий следующий шаг.
« Сначала мне нужно найти населённую область, где я смогу спрятаться от любой погони » , — подумал я, лавируя между деревьями.
Даже если старик в лабораторном халате внутренне ликовал о моём побеге и желал мне навсегда исчезнуть, это не значило, что я мог расслабиться. Где-то глубоко под землёй, омытый кровью очередного жертвоприношения, сидел куда более опасный игрок — неуловимый Божественный Посланец Хасану.
Этот фанатик с изуродованным лицом был настоящим лидером, его воля — закон. Если он решит вернуть свой «упущенный актив»… Никто — ни старик, ни все его шиноби вместе взятые — не посмеют ослушаться. Значит, мне нужно было добраться до места, где есть люди, толпа, куда эти второсортные сектанты не посмеют сунуться с обыском или открытой силой.
Кроме того… в уголке памяти всплыл обрывок разговора, подслушанный когда-то на «операционном» столе, между ударами током «для развлечения». За головы членов культа Истинного Джашина — особенно высших чинов — назначены солидные награды. Якобы за самого Хасану давали пятнадцать миллионов рё, а у других лидеров культа были свои, пусть и меньшие, ценники. Думая об этом, я невольно усмехнулся, перепрыгивая через поваленное дерево.
« Когда-нибудь я зайду в пункт выплаты наград и доложу о вашем сборище культистов . Пусть Какудзу или как там его, приберёт вас всех разом. Экономически выгодно. » — пообещал я про себя мрачному подземному миру, оставшемуся позади.
Пока я строил планы мести, лес впереди начал редеть. Небо потемнело, накрапывал мелкий, назойливый дождик. Под ногами вместо мягкой лесной подстилки появилась утоптанная, грязная тропа.
Дорога! Это означало людей, цивилизацию. Если двигаться по ней, я обязательно достигну поселения. Там, среди обычных людей, я смогу раствориться, затеряться, переждать, набраться сил.
Время шло. Небо затянуло сплошной серой пеленой, дождь усиливался, превращая тропу в скользкое месиво. Впереди, сквозь пелену дождя, замерцала огромная водная гладь — пруд или озеро. А посреди него, будто вырастая из воды, как фантастическое видение, стояло поселение. Но не простое. Этот силуэт был угрюмым, механистичным, зловещим.
Здания вздымались ввысь, словно чёрные стальные клыки, обвитые толстыми, безликими трубами разного калибра. Каждая башнеобразная конструкция была похожа на гигантский шип, пронзающий низкие тучи. Длинный, прямой, как стрела, мост тянулся через воду, соединяя берег с воротами деревни на том конце.
Я замедлил шаг, а потом и вовсе остановился, впиваясь взглядом в этот нереальный пейзаж. Волна обрывочных, но жутко знакомых воспоминаний захлестнула мозг. После долгой паузы, пока дождь струился по лицу, я медленно, сдавленно выдохнул:
— Это… это же не может быть Амегакуре, да? Деревня Скрытого Дождя?
Мои знания о мире Наруто были обрывочными. Но Нагато… Тот, кто несёт миру боль и разрушение, воплощённую в его «телах» Пэйна… Этого монстра уровня финального босса я помнил ясно. Его техника стёрла с лица земли целые кварталы Конохи. Даже такой крутой шиноби, как Джирайя, не смог выбраться живым после проникновения в это осиное гнездо. А я? Ничтожный, почти без чакры, без клановых техник беглец? Разве я не стану просто мухой, попавшей в паутину самого смертоносного паука?
Но, подумав ещё мгновение, я заставил себя расслабить сжатые кулаки. Я был даже не генином. Я был никем. Пустое место. Ничтожество вроде меня не заслуживало внимания таких сил.
С этой мыслью я попытался вытеснить нарастающую тревогу, отпустил напряжение в плечах и, опустив голову, постарался слиться с редкой толпой мокрых, понурых людей, бредущих по мосту в сторону зловещих ворот.
Вскоре подошла моя очередь. Амегакурский ниндзя на страже — мужчина в характерном плаще с капюшоном, скрывавшем половину лица, с прорезью для одного глаза на повязке — бросил на меня беглый, безразличный взгляд.
Промокший до нитки, в грязных лохмотьях, тощий пацанёнок… Никакой угрозы. Он нетерпеливо махнул рукой, даже не спросив имени, и я прошёл под тяжёлыми стальными створками ворот в царство вечного дождя и металла.
Я побрёл по тихой, мокрой улице, вымощенной тем же тёмным камнем, что и стены зданий. Дождь стучал по металлическим крышам, по трубам, создавая монотонный, угнетающий гул. Свернул в первый же попавшийся узкий, тёмный переулок, заваленный какими-то ящиками. Прислонился спиной к холодной, мокрой стене, наконец позволив телу хоть немного расслабиться. Усталость навалилась тяжёлым грузом, смешиваясь с остатками адреналина.
Я закрыл глаза, чувствуя, как дождевые капли стекают по лицу. Попробовав глоток настоящей свободы внешнего мира, я понял одну вещь: назад пути нет. В ту душную, кровавую темницу под землёй я не вернусь. Ни за что.
Я поднял лицо к серому небу, к бесконечным струям дождя, и довольная, усталая улыбка медленно расползлась по моим губам.
— Наконец-то… я свободен.
— Да неужели, Макс-кун?
Хриплый, насмешливый голос прозвучал из густой тени прямо передо мной, откуда, казалось, никого не могло быть. В одно мгновение по моей спине пробежали ледяные мурашки, а сердце ёкнуло, замирая от знакомого, до жути знакомого ужаса.
Голос, прозвучавший из ниоткуда, будто сама тьма заговорила, заставил меня внутренне содрогнуться. Когда эхо его слов стихло, из сгустившихся теней переулка материализовалась высокая, внушительная фигура. Я узнал её мгновенно — Божественный Посланник культа Истинного Джашина, Хасану. Его появление было окутано зловещей аурой, словно сама смерть вышла на прогулку под дождём.
Как бы в подтверждение моих мыслей, гром грянул с оглушительным раскатом, осветив переулок резкой, белой вспышкой молнии. Свет на миг выхватил его лицо — капюшон слегка сдвинулся, обнажив изуродованное шрамами, обезображенное лицо, зловещее и леденящее до самого костного мозга. Это был взгляд хищника, нашедшего свою добычу.
— Серьёзно?! — вырвалось у меня, смесь отчаяния и фальшивого возмущения в голосе. — Ты что, ищейка какая-то?! Я, блин, убежал так далеко! А ты всё равно меня выследил?! Неужели тебе больше заняться нечем?!
Хасану даже не удостоил мою истерику ответом. Он стоял неподвижно, словно статуя, высеченная из ночи. В его холодных глазах горело — любопытство, осторожное и оценивающее.
— Бессмертный… Макс-кун. Мне действительно интересно. Ты был под воздействием ментальных техник, но что же заставило тебя внезапно сорваться с крючка и сбежать с базы? Что-то пробудилось в тебе?
— Ох, ну… это долгая история! — я развёл руками, изображая досаду. — Правда хочешь её услышать? Может, лучше просто забудем обо всём и разойдёмся? Я обещаю, меня больше не увидят в радиусе ста километров от ваших священных курятников!
— Правда, — Хасану слегка кивнул под капюшоном, и этот простой жест был полон невысказанной угрозы.
В его глазах я, скорее всего, и не представлял реальной угрозы — разве что своим проклятым бессмертием. В конце концов, Хасану был дзёнином, опытным убийцей, а я… я был всего лишь лабораторной крысой с необычным свойством.
Видя, что Хасану не спешит хватать меня, а ведёт себя как упитанный кот, играющий с обречённой мышью, в моей голове созрел план. Сохраняя на лице маску наивной искренности, я начал говорить размеренно, втягивая его в разговор:
— Причин, честно говоря, слишком много, чтобы перечислять. Но если уж так хочется… Во-первых — еда! Я, знаешь ли, не привереда, но есть только эти противные военные питательные пилюли за каждым приёмом пищи? Мой желудок этого не выдерживает, вот от слова совсем! Ты даже не представляешь, какой у меня сейчас запор. Каждый раз, когда я иду в туалет, всё заканчивается кровотечением. Жизнь превращается в кошмар! А говоря о туалете… — я сделал драматическую паузу, — наши уборные на базе — это просто позор человечества! Ад кромешный!
Я схватился за задницу с преувеличенной гримасой боли, корчась на месте.
— …туалетная бумага! Она настолько грубая, что мне даже вспоминать больно…! Будто наждаком по нежному месту водят! Это же пытка, а не гигиена!
Пока я продолжал свой виртуозный, на мой взгляд, монолог о невзгодах лагерной жизни, я краем глаза заметил, как под капюшоном у Хасану дёрнулся уголок рта. Не улыбка, нет. Скорее нервный тик. Он явно ожидал чего-то другого. Возможно, пафосных речей о свободе, о попранных мечтах, может быть, даже о свете дружбы, который я якобы узрел.
Но вместо этого я специально рассказывал о своей заднице и еде. И судя по тому, что я успел узнать об этом мире, это было не просто грубо — это был верх неприличия, плевок в лицо всему, что он, Хасану, олицетворял.
Глава местного культа на секунду застыл, как изваяние. Его изуродованное шрамами лицо исказилось в гримасу, будто на него надели маску чистейшей агонии и недоумения.
Не обращая внимания на внутренние терзания Хасану, я с энтузиазмом продолжил нести свою «окопную правду», размахивая руками для убедительности:
— И ещё кое-что критически важное — нам срочно нужно почистить систему водоснабжения! Вода на вкус — будто ослиная моча… наверное! Но я абсолютно уверен, что эти жёлтые, нездоровые зубы у всех на базе — исключительно из-за того, что мы пьём эту жёсткую, нефильтрованную, ржавую жижу! Это же прямая угроза здоровью! Кариес, гастрит, камни в почках…
— Хватит! — проревел Хасану, обрывая меня на полуслове, прежде чем я успел развернуть новый виток эпической оды о бытовых неудобствах. — Прибереги свою болтовню для дороги. Мы возвращаемся. Сейчас.
И вот теперь Хасану наконец почувствовал себя собой — грозой, вершителем воли Джашин. Я же, был для него всего лишь жалким ходячим хаосом и воплощением беспорядка.
— Нет! — Я замотал головой, изображая отчаянное неповиновение. Даже прекрасно понимая, что физически сопротивляться дзёнину — чистое самоубийство, ну по крайней мере для обычного человека. — Это не тебе решать! Я свободный человек! Я…
Не успев договорить пафосную тираду, я увидел лишь смазанное движение руки. Хасану выхватил кунай и метнул его мне в ногу с невероятной, пугающей скоростью — быстрее, чем мог уследить обычный, нетренированный глаз. Свист стали разрезал влажный воздух.
Но я уже не был тем беспомощным, растерянным ребёнком, каким попал в этот сумасшедший мир. Без малейшего преувеличения — за время «опытов» и выживания моя физическая сила, выносливость и рефлексы выросли в десятки раз. И вместе с ними обострилось и моё восприятие движения, способность улавливать малейшие изменения в позе противника.
В тот самый момент, когда мышцы Хасану напряглись для броска, я среагировал. Я резко оттолкнулся от скользкой земли, рванув вперёд с неожиданной для моего вида скоростью, как порыв ветра, устремившись к спасительному выходу из переулка, туда, где были люди. Я делал ставку на то, что Хасану, скрытный и осторожный глава культа, не позволит мне выбежать на людную улицу — не рискнёт дать мне раствориться в толпе, привлечь внимание местных властей или, что ещё хуже, ниндзя Деревни Дождя.
И я угадал.
У самого выхода из переулка, из клубящегося тумана, словно призрак, материализовался клон Хасану. Точная копия, с таким же капюшоном и с кунаем в руке, уже занесённым для удара, готовый перекрыть путь.
— Бесполезно! — крикнул я, не сбавляя скорости, несясь вперёд, как разъярённый бык, на которого напрасно машут тряпкой. Одновременно мои руки начали складывать печати. Быстро, пусть и не идеально, но достаточно убедительно для первого взгляда. Я вложил в голос всю возможную уверенность: — Водное высвобождение: Техника водяной пули!
Мои слова прозвучали чётко и громко, заставив клона, услышав название техники, инстинктивно поднять кунай в защитной стойке и прыгнуть вверх, отталкиваясь от стены, пытаясь избежать атаки.
Я же закончил движения рук, набрал побольше воздуха в лёгкие и… плюнул в сторону клона, зависшего в воздухе. Не воду под давлением, не пар, а просто слюну, смешанную с дождевой водой.
— Ты, ублюдок, ты что, снова обманул меня?! — Голос Хасану сорвался на визгливый рёв, в нём бушевала ярость от осознания собственной глупости. — Бесчестный малолетний урод, теперь ты точно поплатишься за это!
Холодный, как лезвие, голос Хасану раздался у меня за спиной, наполненный такой ненавистью, что дождь, казалось, закипал, падая рядом с ним.
— Я собирался доставить тебя обратно целым и невредимым, для опытов. Теперь же… — в его голосе зазвенела сталь, — я отрублю тебе все конечности и потащу твой обрубок домой.
— Земляное высвобождение: Копьё земли!
Услышав название техники, моё сердце начало ещё сильнее колотиться. Его клон всё еще был в воздухе — значит, эта техника исходила от настоящего тела, от того Хасану, что стоял у меня за спиной! А копьё земли… оно обычно выходит снизу!
Выход из переулка был прямо передо мной, всего в нескольких шагах. Я среагировал инстинктивно, бросившись вперёд в отчаянном прыжке, пытаясь преодолеть последние метры. Если бы я смог выбраться из этого проклятого тёмного переулка на освещённую улицу, у меня ещё оставался бы призрачный шанс затеряться, поднять шум…