Наруто: Бессмертный Макс. Глава 23.
Глава 23.
Солнечный свет Сэйрен-дзё казался ярче, воздух — гуще от смеси ароматов: жареного якитори, дорогих благовоний, свежеструганного дерева и неизменного запаха металла из бесчисленных оружейных лавок. Толпа на главной улице кипела, как вода в котле.
Здесь не было землистых лиц и поношенной одежды крестьян из глухих деревень. Люди щеголяли богатством и статусом. Купцы в шёлковых хаори с гербами гильдий, их жёны в многослойных кимоно с вышивкой, напоминавшей живые картины.
Самураи всех возрастов и кланов — от юных учеников с тренировочными боккэнами до седовласых ветеранов в лакированных доспехах, чьи лица были картами прожитых битв.
Но больше всего глаз притягивали девушки.
Они двигались с грацией кошек, их кимоно переливались оттенками цветущей сакуры, морской волны, закатного золота. Лица, скрытые под тонким слоем белил и румян, казались фарфоровыми масками с нарисованными алыми губами и тщательно очерченными бровями. Волосы, уложенные в сложные причёски, украшались шпильками из нефрита и перламутра.
Многие шли под зонтами от солнца, их кожа была бледной, почти лунной — признаком благородства, отсутствия тяжёлого труда под открытым небом. Их сопровождали не только подруги, но и служанки, нёсшие веера, коробочки, а иногда и строгие пожилые женщины-компаньонки. У самых знатных мелькала и тень охраны — двое-трое буси в скромных хакама, державшихся на почтительном расстоянии.
«Прямо-таки парад невест, — пронеслось у меня в голове. — Каждая деталь — оружие в войне за статус. Шёлк, бледность, количество слуг… Интересно, сколько времени уходит у них утром на этот боевой раскрас?»
Дед, шедший рядом с невозмутимым видом полководца, ведущего войско по знакомой территории, уловил направление моего взгляда. Уголок его губ дрогнул в усмешке.
— Заметил, внук? Красота — это не дар богов, а показатель риса в амбарах и статуса семьи. — Его голос был тих, но отчётлив под гул толпы. — Чем выше положение, тем больше времени и средств тратит женщина на себя. Белая кожа? Знак, что она не пашет поле, не торгует на рынке. Дорогие ткани, косметика, слуги — всё кричит о достатке её отца или мужа. И обрати внимание: чем старше дама, тем толще слой белил. Маскирует морщины, да и статус требует. — Он кивнул в сторону группы зрелых женщин, чьи лица под макияжем напоминали глазурованные статуэтки. — А для молодых… — Дед жестом очертил пространство вокруг нас, где девичьи смешки смешивались с перешёптываниями. — Турнир — не только смотр боевых искусств. Это смотр невест. Лучшее место для отцов пристроить дочерей и заключить выгодные союзы. Каждый клан, каждый богатый торговец выставляет здесь свой самый ценный «товар», надеясь поймать удачу — перспективного зятя, сильного покровителя.
Он хмыкнул, и в его глазах мелькнул знакомый мне огонёк лёгкой насмешки.
— Может, и тебе присмотреть пару-тройку симпатичных? — спросил он с притворной невинностью. — В твоём… уникальном положении, с такими особенностями организма и выносливостью, почему бы и не задуматься о расширении клана пораньше? Пара жён — не предел для мужчины твоих возможностей в будущем, а?
Я чуть не поперхнулся воздухом. Девятилетнее тело сжалось от внутреннего протеста взрослого сознания.
— Дед! — возмущённо вырвалось у меня. — Мне девять! Девять лет! Какие жены?!
Арика рассмеялся глухо, как и всегда.
— Возраст? Пустяки! — отмахнулся он. — Уже пора задумываться всерьёз. Знатные семьи начинают договариваться о помолвках, когда детям и десяти нет. А детей заводить… — Он многозначительно поднял бровь. — Физиологически готов будешь раньше, чем думаешь. Особенно с твоими данными. — Он снова стал серьёзным. — Но шучу я лишь отчасти, Такэши. Много жён — это головная боль страшнее боя с десятком мечников. Интриги, ревность, споры наследников, обиды семей… Одна хорошая, верная жена — опора. А на сторону… — Он махнул рукой в сторону квартала, где виднелись нарядно украшенные, но менее респектабельные дома. — …отдохнуть можно всегда, если статус позволяет и осторожность не подведёт. Главное — не плодить бастардов и не позорить имя клана. Это я тебе как дед и сэнсэй по жизни говорю.
Его слова, грубоватые, но наполненные житейской мудростью и заботой о будущем клана, заставили задуматься. Макс внутри скептически хмыкнул, но Такэши — наследник Хигаки — понимал: дед передавал не просто пошлости, а стратегию выживания и укрепления рода в этом жестоком мире.
Браки здесь были оружием и щитом, договором и разменной монетой. Каждая улыбка девушки на этом празднике жизни могла быть рассчитанным ходом в игре её семьи.
Мы миновали оживлённую торговую площадь, где зазывалы наперебой расхваливали товары — от изысканных сладостей и чая до смертоносных клинков работы местных мастеров. Разница с Кагэямой была разительной.
Там царил дух огня и наковальни, тяжёлого труда.
Здесь — дух демонстрации, тщеславия, тонкой политики и поиска выгоды.
Даже мелкие торговцы, не принадлежавшие к знатным родам, старались выделиться: качеством товара, яркостью вывески, поклонами пониже и ценами повыше для тех, кто выглядел состоятельнее.
Каждый пытался показать:
« Я не просто торгаш, я кое-что значу » .
Но делали это осторожно, без вызова, чтобы не привлечь гнев или чрезмерный интерес тех, кто был сильнее и богаче.
Дед то и дело кивал головой в сторону отдельных групп или проходящих мимо буси. Его шёпот был краток и точен:
— Видишь того, в синем хаори с вышитым журавлём? Клан Цуругава. Их стиль — «Журавль на ветру». Длинная дистанция, удары кончиком катаны, точные, как клюв. Не давай заманить себя на их расстояние.
— А эти двое… Хатакэ. Гроза разбойников. Любят мощные, сокрушающие удары. Будь готов к силе, а не скорости. Их старший сын — твой потенциальный соперник, Такаси.
— Смотри… — Его голос стал чуть тише, почти неслышным под шумом толпы. — Вон тот, в сером, неприметном. Идёт чуть позади девочки в розовом кимоно под зонтиком. Видишь, как он смотрит не на неё, а вокруг? И рука у него всё время у пояса, хоть катаны не видно под плащом. Анбу Конохи. Или разведчик другого Каге. Шпионов тут, как блох на псарне. Следи за языком всегда, Такэши. Стены имеют уши, а красивые девушки — иногда очень острые когти.
Мы приблизились к массивному зданию из тёмного дерева и камня — Дому Регистрации Турнира. Перед ним уже выстроилась небольшая очередь из участников и их сопровождающих.
Здесь собрались самые разные типажи: молодые горячие самураи, пылающие амбициями, хмурые ветераны с бесстрастными лицами, знавшие цену победы и поражения, даже несколько ниндзя из нейтральных мелких деревень или странствующих ронинов, чьи скромные, но функциональные одежды выделялись среди пышности самурайских нарядов.
Воздух здесь был будто бы гуще, насыщеннее — смесь пота, масла для оружия, нервного напряжения и тлеющего соперничества. Взгляды, брошенные украдкой, были острыми, оценивающими. Каждый прикидывал шансы, искал слабости.
Нашу небольшую группу — меня, деда, двух охранников (остальные остались в «Золотом Драконе» стеречь вещи) — заметили сразу.
Шёпот «Хигаки!» и «Буревестник!» прокатился по очереди. Люди расступились почтительно, пропуская нас вперёд без слов. Статус и слава деда работали безотказно.
Мы подошли к длинному столу, за которым сидели чиновники клана Камидзару, опрятные, с бесстрастными лицами и кистями для письма. Старший из них, мужчина лет пятидесяти с аккуратной седой бородкой и проницательными глазами, поднял голову. Увидев Арику, он встал и совершил глубокий, безупречный поклон.
— Арика-доно! Добро пожаловать в Сэйрен-дзё! Для вас и юного Хигаки-доно места у стола готовы. — Он жестом указал на свободные места рядом с собой, минуя очередь. — Прошу, удостойте нас чести зарегистрироваться.
Арика кивнул с достоинством, не выражая ни спешки, ни высокомерия.
Регистрация прошла быстро и с подобающим нашему статусу вниманием. Чиновник с седой бородкой, представившийся как Като, старший писарь клана Камидзару, заполнял свиток тонкой, каллиграфической вязью.
— Такэши Хигаки, наследник клана Хигаки, ученик Арики Хигаки, — продиктовал дед, его голос был ровен, но каждое слово падало на бумагу с весом клейма. — Возраст — девять лет. Категория — «Молодые Мастера». Оружие стиля — катана. Уровень владения Ки — подтверждён основателем стиля Ку:до.
Като кивнул, не поднимая глаз от свитка, но его рука на секунду замерла на иероглифе «девять». Лёгкое удивление промелькнуло в его проницательных глазах, но профессиональная выучка взяла верх.
— Внесено, Арика-доно. Юный Хигаки-доно, примите ваш регистрационный жетон. — Он протянул мне небольшой диск из тёмного дерева с выжженным номером «47» и знаком клана Камидзару — золотым веером. — Его необходимо предъявлять при входе на арену и перед каждым поединком. Теперь о правилах.
Он развернул перед нами другой свиток — официальный регламент турнира.
— Во избежание смертей и тяжёлых увечий, а также для чистоты оценки техники, все поединки в категориях до уровня признанных мастеров проводятся специальными боккэнами. — Като указал на стойку у стены, где лежали десятки тренировочных мечей. Они выглядели массивнее обычных, были усилены металлическими полосами и туго обмотаны прочным шнуром. — Они не ломаются под ударами, усиленными Ки, но и не режут плоть. Смертельным считается удар, нанесённый с достаточной силой и точностью в голову, горло, сердце или позвоночник — судья немедленно остановит бой. Поражение также засчитывается при потере оружия, выходе за пределы арены или по признанию проигрыша.
Я кивнул, мысленно отмечая детали.
«Значит, настоящий « Фумэцу » покажет себя только в финале или в настоящей схватке. Хорошо. Меньше шансов на « смерть » и последующее воскрешение на глазах у всех.»
— Судьи, — продолжил Като, — представлены тремя коллегиями. Первая — полевой судья, непосредственно находящийся у арены. Он следит за соблюдением правил и немедленно вмешивается. Вторая — коллегия признанных мастеров меча. — Писарь почтительно склонил голову в сторону Арики. — Мастера Арика Хигаки, Кагецу Камидзару, Рэнтаро Огава и Усио Хатакэ удостоены этой чести. Они оценивают технику, стратегию, владение Ки и выносят вердикт в спорных случаях. Третья коллегия — знатные гости и представители влиятельных сил. — Голос Като стал чуть тише, назидательнее. — Среди них посланник даймё Страны Железа, торговые представители из Столицы Огня и Страны Воды, а также… гости из скрытых деревень, проявляющих интерес к кендзюцу: Амегакуре (Деревня Скрытого Дождя), Такигакурэ (Деревня Скрытого Водопада) и Ивагакурэ (Деревня Скрытого Камня). Их мнение учитывается при оценке перспективности стиля и бойца, но не влияет на исход поединка напрямую.
Дед слушал, его лицо оставалось каменным, но я уловил едва заметное напряжение в уголках его глаз при упоминании Ивы.
— Также, — добавил Като, словно читая мои мысли, — заявлены несколько участников-ниндзя из упомянутых деревень. Они будут соревноваться в своих категориях. Их стили… разнообразны. Некоторые используют чакру для усиления ударов и скорости, другие заявляют о владении Ки, как и самураи. Турнир «Восходящих Клинков» всегда приветствовал разнообразие школ, — он позволил себе лёгкую, формальную улыбку. — Это позволяет молодым буси Страны Железа увидеть, насколько велик мир боевых искусств и почувствовать разницу между потоками силы.
— Разницу почувствуют, — сухо прокомментировал Арика, вставая. — Особенно когда чакра ниндзя столкнётся с Ки самурая на арене. Теория — теорией, а практика всё расставит по местам. Сколько всего участников в категории «Молодые Мастера»?
— Шестьдесят четыре, Арика-доно, — быстро ответил Като, сверяясь со списком. — Турнир начнётся послезавтра на рассвете. Жеребьёвка — завтра, в полдень, в этом же месте. Желаем удачи юному Хигаки-доно.
Мы поклонились и вышли из Дома Регистрации обратно на шумную улицу. Предзакатное солнце бросало длинные тени, окрашивая белые стены цитадели в золото и багрянец. Дед шёл молча, погружённый в мысли, его твёрдый шаг чуть замедлился.
— Шестьдесят четыре, — наконец произнёс он, не глядя на меня. — Шестьдесят три потенциальных противника. Минимум пять-шесть поединков, если дойдёшь до финала. И это только в твоей категории. Запомни, Такэши: турнир — не война, но это полигон. Полигон для умов, тел и воль. Каждый бой — урок. Каждый соперник — зеркало, в котором ты увидишь свои сильные и слабые стороны. Смотри. Учись. Даже если победишь с лёгкостью — ищи, что, именно ты победил и как, это можно было сделать лучше. А главное… — Он остановился, повернувшись ко мне, его глаза сверкнул холодной сталью. — …главное — почувствуй разницу. Разницу между теми, кто лепит свою силу сознанием, как гончар глину, и теми, кто сливается с ней, как река с океаном. Увидишь ниндзя, пытающихся контролировать чакру в бою меча — обрати внимание на задержку, на расчёт, на ту самую «тонкую работу ума», о которой я говорил. И сравни с потоком Ки, который должен отзываться в тебе раньше, чем голова успеет приказать. Вот истинная цель для тебя здесь, помимо победы.
Он снова зашагал, его спина выпрямилась.
— И не забывай о гостях. Ивагакурэ… их интерес не случаен. Каменные сильны, амбициозны и хитры. Коноха с её Тобирамой тоже не дремлет. Их посланники будут не просто смотреть. Они будут оценивать. Силу буси Железа. Потенциал. Уязвимости. Наш нейтралитет — это щит, но щит, за который многим хочется ухватиться или разбить. Каждый твой удар, каждая победа — это не только твоя слава, но и демонстрация силы всего клана и Страны перед чужими глазами. Не подведи.
Мы шли обратно к «Золотому Дракону» уже в сумерках. Фонарики на улицах Сэйрен-дзё зажглись, отбрасывая тёплые круги света на тёмные камни мостовой. Воздух наполнился иными запахами — жареных каштанов, глинтвейна с пряностями, дорогих духов из чайных домов. Смех и музыка звучали громче, но под этой праздничной оболочкой я чувствовал нарастающее напряжение — предгрозовую тишину перед боем.
В гостинице нас ждал ужин в наших покоях. Простой, но сытный: тушёная говядина с овощами, рис, солёные сливы. Дед ел молча, его мысли явно были далеко — вероятно, уже на судейской трибуне или анализируя возможных противников.
Я же перебирал в голове услышанное: шестьдесят три соперника, ниндзя с чакрой, пристальные взгляды, и абсолютная необходимость скрыть своё главное «достоинство» — бессмертие.
После ужина дед откинул чашу с чаем.
— Выкладывай снаряжение, — приказал он. — Доспех, «Фумэцу», запасные обмотки, всё. Проверим. Завтра жеребьёвка и последний день для адаптации. Послезавтра — арена. Не должно быть ни одной мелочи, которая подведёт.
Я послушно разложил на циновке свой лёгкий, лакированный доспех — скорее церемониальный, но всё же дающий некоторую защиту. Красное хаори висело на стойке. Главное место заняла «Фумэцу». Дед подошёл, взял катану, ощупал обмотку цуки, проверил заточку ха-моньи (хотя резать ей пока не придётся), осмотрел ножны на предмет трещин. Его движения были точными, быстрыми, движениями мастера, знающего оружие как продолжение себя.
— Хорошо, — буркнул он, удовлетворённо. — Узел обмотки — крепкий. Доспех… — Он ткнул пальцем в наплечник. — Вот здесь ремешок подтянуть. Чтобы не болтался. И наколенники проверить завязки. Мелочь? На арене мелочь может стоить победы. Исправь. Потом — спать. Завтра нужна ясная голова.
Я кивнул, принимаясь за ремешки. За окном горели огни Сэйрен-дзё, города, который совсем скоро станет ареной. Шум праздника доносился приглушённо, смешиваясь с тихим гулом собственной крови в ушах. Шестьдесят три. Очередной шаг на Пути.
«Покажи им, Такэши, — подумал я, глядя на отражение юноши с твёрдым взглядом в полированном лакированном панцире. — Покажи разницу. Покажи Путь Пустоты.»