Паладин старой школы 39
Зиркниф Рун Фэрод Эль Никс, которого в ойкумене знали как Кровавого Императора Бахарута, развалившись на богатом диване своего не менее богато обставленного третьего кабинета, задумчиво смотрел в ростовое окно на вздымающиеся за зеленью гигантского сада башни дворцового комплекса.
Нечасто у него выдаётся несколько свободных минут, чтобы вот так предаваться настоящему ничегонеделанию. Он даже был благодарен Наставнику, которого сейчас ждал, за его неторопливость (старик звал это солидной неспешностью, приличествующей его возрасту, но Зиркниф про себя называл Флудера Парадайна копушей). Увы, дела забирают всё свободное время, не оставляя достаточно даже на сон. Изредка Император позволял себе выспаться как следует, и такие дни были для него маленькими личными праздниками.
Но Зиркниф ни о чём не жалел и не жаловался. Во-первых, ни с кем, кроме своего Наставника, молодой мужчина не откровенничал, а во-вторых, его занятость вознаграждалась.
Не кем-то. Кто мог выдавать награду Императору одной из самых сильных стран человеческого мира? Зиркниф самостоятельно получал в награду ни с чем несравнимое удовольствие, видя результаты своего труда. Империя Бахарут: он мог с полным правом назвать её своим дитя. Возлюбленным, радующим «отца», драгоценным. Столько слёз, пота и крови было пролито ради этого «ребёнка»… Буквально.
Он, чуть ли не лично, не так давно, лил реки красной жидкости с запахом железа, которая смазывала и очищала ржавый механизм его государства. А вместе с кровью лились и слёзы. Слёзы вдов и сирот. Ну и пот, да. Пот бесчисленного количества мужчин и женщин, что трудились ради Бахарута и самих себя.
Трудились… кто вдохновлённый видом срубленных голов и повешенных тел, кто устрашённый подобными зрелищами. Зиркнифу, как ни странно, было не всё равно. Он никогда не желал править с помощью страха. Сейчас — это стало частично возможно, но тогда…
По другому было нельзя. Страх, как инструмент, нужно было использовать. Увы, даже в текущее время отказаться от него до конца не получалось. Слишком он эффективен. И без него река подданных Императора начинает слишком быстро размывать берега рамок закона, который Зиркниф установил, чтобы Бахарут благоденствовал. Поэтому, златовласому молодому мужчине приходилось пользоваться страхом подданных. Чтобы его Империя снова не погрузилась в пучины вседозволенности свиней, что своим эгоизмом превратили страну в клоаку, наполненную дерьмом и кошмарами. Кто, как не Зиркниф помнил о том, что было десять лет назад.
Вначале — смерть матери, обвинённой в убийстве отца. Потом — безжалостная война за жизнь, в которой малолетний мальчишка бился на смерть со своей же роднёй. Борьба за место наследника, победа, в двенадцать — восхождение на престол, после чего клинками имперских рыцарей он начал резню небывалых в то время масштабов. Именно тогда для него это стало привычным занятием.
Необходимым.
Но, в случае с аристократией, которая и попала тогда под клинки, резня приносила злую радость. Каждая отрубленная голова, каждое обливающееся кровью, падающее на землю тело имперского дворянина, даровало порцию мстительного удовольствия.
Нет, он не был мясником. Убийства ради убийств не радовали юного Императора. Но аристократы…
Плесень, гангрена, чума, проказа. Они были заразой, пожирающей его Бахарут. Они являлись виновниками смертей всех родных Зиркнифа. Не кто-то конкретный, а общество, социум, ими порождённые. Дворяне Бахарута давно перестали быть теми благородными, сильными духом людьми, чья храбрость, сила и воля выковали эту страну из осколков империи Королей Жадности.
Достоинство потомков героев сменилось дутой гордыней и чванством живущих сейчас ничтожеств. Честь — осталась в прошлом, вместе со славными предками. Жажда власти и богатств полностью вытеснила благородство. И всё это породило… целый сонм трутней, что лишь почивали на лаврах, травили государство интригами и заговорами, разрушали фундамент уже качающегося, покрывающегося трещинами Бахарута.
Аристократия в том отвратительном, мерзком виде, что существовала тогда, и была роженицей, породившей ситуацию, когда Зиркнифу пришлось убивать ближайших родичей. Интриги, заговоры, мечты стать ближе к власти. Со всех сторон для Зиркнифа были тупики, и единственным вариантом выжить оставалось забирать жизни. Убивать тех, кого мальчик любил несмотря ни на что.
Тогда он подчинился правилам игры, но поклялся себе, что отомстит. И сделал это. Начиная с непосредственных виновников произошедшей кровавой бойни за власть, и заканчивая дворянством, как государственным институтом, изжившим свою полезность. Не полностью, но Император избавился от аристократии, оставив только достойных, на его взгляд, и отняв у них большую часть привилегий.
Палачи в те времена трудились без устали, а главная площадь столицы, на которую выходили окна первого кабинета юного Императора, в народе получила имя «площадь отрубленных голов». И Зиркнифу, который знал прегрешения каждой из этих, катящихся по мостовой «благородных» бошек, это нравилось.
Тогда, по крайней мере.
Одновременно с уничтожением большей части дворян полным ходом шли реформы. Безжалостные и жесткие. Бахарут трясло и лихорадило, государственная машина перестраивалась в муках под давлением репрессий и жестокости Императора Зиркнифа. Тысячи чиновников были либо выброшены на улицу, либо повешены, а их имущество конфисковано в пользу казны. Вспыхивали волнения и бунты. Часть подавляли верные воины Императора, верящие в него, мечтающие, что их Бахарут, после продолжительной болезни, воспрянет вновь могучим и здоровым. Стискивая зубы, они рубили и кололи всех, кто противился воле Зиркнифа.
Иногда, когда это было возможно, Император засыпал недовольных золотом. Это было дорого, но он считал подобное инвестициями. К тому же, часто на «победы золота» шли деньги, конфискованные у повешенных продажных чинуш. Их хватало. Ибо даже в масштабах финансовых потоков доступных главе государства, наворованные суммы заставляли грязно сквернословить с нотками восхищения к наглости нечистых на руку людей.
Да, Зиркниф выбрал опасную стратегию, призванную оздоровить государство в кратчайшие сроки. И добился успеха. Это было трудно, приходилось постоянно балансировать на грани полного краха, но…
С начала кровавой вакханалии и безжалостных реформ прошло уже десять лет. И результат заставлял Императора довольно улыбаться. Да, как человек, в глубине души, он сожалел о… сопутствующих жертвах среди не имеющих отношения к паразитам, которых он без колебаний уничтожал. Но, как правитель — не считал своё решение ни ошибочным, ни безжалостным. Вопрос выбора: люди бы в любом случае гибли. Медленно, неспешно, если бы Зиркниф выбрал вариант щадящих, неторопливых реформ (которые было бы проблематично воплотить в жизнь, ведь огромная масса чинуш к тому времени продались дворянам с потрохами). Или так, как произошло в реальности — быстро и бескомпромиссно.
Без затяжного конфликта, полного интриг и подковёрных игр, в которых его бы… сожрали. Задавили массой и опытом. Так что… на самом деле выбора и не было: или так, или всю жизнь бороться «по правилам», как делал до недавнего времени старик Ланпоса Третий.
— И только удача ему помогла, — беззвучно пробормотал Зиркниф, подумав об изменениях в соседнем государстве.
Крупная удача, да. В лице очень сильного авантюриста.
«Новая фигура на доске», — с некоторым неудовольствием подумал Император.
Люди, чья мощь была достаточной, чтобы войти в команду авантюристов адамантового ранга — это серьёзно. А в случае с паладином, взявшимся из ниоткуда — один человек, носящий жетон высшего уровня. Это… близко к определению «невозможно». Очень близко.
Если бы этот мир не знал Героев и Богов во плоти, Зиркниф не поверил бы в подобное. Если бы незнакомый авантюрист не дебютировал, сорвав планы одного из членов Зуранона, Зиркниф бы не поверил. Если бы агенты Бахарута не доложили во всех подробностях, как один человек буквально уничтожил целую группу воинов и магов уровня адаманта, Зиркниф бы не поверил. Если бы ему не предоставили сведения, как из сотни ничем не примечательных солдат этот Максимилиан за смехотворный срок не создал Золотую Сотню Стронофа, Зиркниф бы не поверил. Если бы паладин не провернул подобное в королевстве старой кошёлки Орикулус, Зиркниф бы не поверил…
Он, чёрт побери, до сих пор не хотел во всё это верить! Это… это кем нужно быть, чтобы за полгода столько всего натворить?.. Нет, свершить! Император раз за разом распоряжался проверить и перепроверить сведения о человеке, которого звали то Героем, то замаскировавшимся Лордом-Драконом, то Святым, то, будь он проклят, Чемпионом Седьмого Бога, если не самим Седьмым!
И единственным «мутным» подвигом капитана неизвестного ордена Длань Справедливости, Максимилиана, было спасение Э-Рантела. Да и там, в качестве «мути» выступало отсутствие свидетелей, чьим словам можно верить. Мальчишка-фармацевт был без сознания, и пришел в себя только после того, как паладин разобрался с проблемой. Стража и авантюристы остались на стене, окружающей кладбище. Не членам же Зуранона верить в полной мере? Хотя и их результаты допроса Зиркнифу принесли, и, впоследствии, не только их…
После чего Император впервые подумал, что новый адамант прибавит головной боли правителю Бахарута. И тогда же впервые отправил людей перепроверять добытую информацию. Шутка ли: уничтожить костяного дракона одним ударом! В такое просто не верилось.
Только вот один из пленников, которого агентам Бахарута получилось выкупить у продажной стражи, всё подтвердил. В компетентности уже своих палачей Зиркниф был уверен.
Остальное же не выходило подвергнуть сомнениям. Слишком много свидетелей, стража и авантюристы, видели двух то ли големов, то ли призванных существ, настолько сильных, что без труда бились… нет, не так: с лёгкостью уничтожали толпы нежити. Те же люди своими ушами слышали разговор паладина и Ангела.
Впервые за всю историю, смертные смогли услышать голос создания Небесных Сфер! Такого просто НИКОГДА не было. Робл и Теократия, до недавнего времени, не могли сойтись во мнении, что такое Ангелы: высшие создания или просто призывные монстры. Теперь, наверняка, вопрос между двумя государствами будет решен.
Одно это свершение гарантировало бы авантюристу славу и жетон высокого ранга. Даже место в истории! Но Максимилиан на этом не остановился.
Паладин принял участие в уничтожении Шести Рук. Дело… благое, сказал бы Зиркниф, произойдя подобное на территории Бахарута, но это было в Ре-Эстиз, чёрт возьми!
Воин с латной перчаткой на сюрко сначала устроил кавардак в столице соседнего государства, вместе с Синей Розой и гвардией Ланпосы истребляя притоны, бордели, подпольные рабские рынки, потом единолично прикончил Восемь Пальцев — лучших бойцов бандитского образования, и спокойно укатил в Э-Рантел, перед этим трахнув одну из Чёрного Писания Теократии.
Всё, кроме последнего, вызывало у Императора Бахарута зубовный скрежет. Да, для него оставался маленький плюс: поля растения из которого готовят чёрную пыль были выжжены, а производства если и остались, то минимальные, поэтому поток наркотика из Ре-Эстиз в Бахарут иссяк. Но это было единственным приятным для Империи последствием. Остальное — неприятности.
Ланпоса, которого Зиркниф практически списал со счетов, хваткой волкодава вцепился в возможность обуздать дворянскую вольницу. Аристократы, которых так не любил Император, творили в Ре-Эстиз ровно то же самое, что происходило десятилетие назад в Бахаруте, вовсю заигрывая с бандитами, зарабатывая золото на преступных делах, увлечённо разлагаясь морально. Даже старший сын короля Ланпосы, Барбро, без зазрения совести брал деньги с наркоторговцев…
Империи всё это было на руку, и вкупе с ежегодной баталией на равнинах Катз, агенты Зиркнифа пользовались отсутствием дворянской чести у аристократов и наличия у шпионов компромата для того, чтобы ослабить Ре-Эстиз ещё больше. К сожалению, эту лазейку перекрыл король, с воодушевлением воспользовавшись всплывшей в результате допросов лидеров Пальцев информацией.
Отвратительно, но капитан Максимилиан, словно посчитал, что этого недостаточно, превратил сотню гвардейцев Ланпосы в настоящих монстров. Месяц… он потратил месяц на то, чтобы из обычных солдат сделать чуть ли не подразделение состоящее из авантюристов ранга золота.
Зиркниф раздраженно вздохнул.
Перечислять все «подвиги» этой бронированной сволочи, что путешествует по миру на говорящем звере, откровенно не хотелось. Потому что буквально всё сделанное паладином так или иначе вносило помехи в планы Зиркнифа, связанные с соседями. Зато этим самым соседям везло. Хоть бери и, уподобляясь старушке Орикулус, приглашай этого упакованного в латы авантюриста в Бахарут.
Убивать… Зиркниф думал об этом, но пришел к мысли, что лишать жизни пусть и мешающего его планам, но по-настоящему достойного человека — лишнее. Тот не играл против Империи целенаправленно и являлся, по факту, наёмником… или странствующим рыцарем из старых сказок, которые так любил Император будучи ещё не искупавшимся в крови ребёнком. Помог Ланпосе, фактически спас Драконье Королевство и уберёг жопу Орикулус, в её обличье девочки, от поползновений педофила из Кристальной Капли…
— Везучая бабка, — хмыкнул Зиркниф.
— Господин? — стоявшая в отдалении служанка вскинулась, услышав голос повелителя.
— Принеси фруктов и лёгкого вина, — решил Император чуть «подсластить» нежданный отдых.
— Сию минуту, — профессионально неслышно девушка удалилась. Словно приведение, скользнув за дверь.
Император Бахарута удовлетворённо улыбнулся.
Зиркниф окружал себя достойными. Даже эта служанка — не просто красавица-пустышка, а прекрасно вышколенный специалист. Она и закусок подаст по всем правилам, и закроет Императора своим телом в случае покушения, и свершит казнь по приказу господина, возникни в том необходимость. К тому же, скорее всего она вскоре станет греть его постель. Не для того, чтобы потешить императорскую похоть… хм… в меньше мере ради этого. Красивая, умная, относительно сильная — она станет хорошей матерью для одного из его детей. Достойной, несмотря ни на происхождение, ни на её должность.
Превратив страну из разваливающейся, задыхающейся под весом паразитов помойки в сильное, благоденствующее государство, Император зорко следил за тем, чтобы не происходило регресса.
Да, он сосредоточил всю власть в своих руках, практически уничтожив старую аристократию. Сейчас в его стране не важно, сколько поколений титулованных предков у тебя было. Императору плевать на это, людям, которых он поставил на нужные места — тоже плевать. Значение имеет только полезен ли ты Бахаруту или нет.
Ты можешь родиться в семье золотаря, можешь быть нищим, как храмова мышь, но если у тебя есть мозги, есть полезный талант, то присутствуют все шансы, чтобы усесться в мягкое кресло на руководящей должности. Благодаря пролитой крови, на костях мертвецов, политых слезами сирот, Зиркниф и его сторонники построили государство, где собственной судьбой распоряжаешься ты сам.
«Кровавый Император» — единоличный правитель Империи Бахарут не стеснялся этого прозвища. Ведь оно заслужено, и он не думает отрицать свою жестокость. Потому что ему плевать. Все, кто его осуждают… не на троне. А он — да. Окруженный верными людьми, любимый простым народом, он теперь может себе позволить править не только страхом. Ведь год от года, наблюдая новый расцвет Бахарута, всё больше и больше его подданных понимают, что Император Зиркниф был прав!
На столик у окна, стоящий рядом с диваном, вошедшая служанка поставила поднос с фруктами и вино.
— Передай, чтобы тебя сменили, — в глазах девушки Зиркниф увидел шок и непонимание, сменившиеся паникой. — Отдыхай до вечера, придёшь в мои покои после заката, когда я освобожусь.
Секунда, и страх во взгляде девушки сменился догадкой, а после удовлетворением, что расцвело на красивом лице довольной улыбкой. Служанка молча поклонилась, и вновь неслышно покинула комнату.
Что ж, реакция горничной лучше всяких слов показала, что она не против близости. Разумеется, при его положении на желания служанки можно было бы и не обращать внимания, но Зиркнифу претило принуждение в таких вопросах. Под его властью тысячи тысяч людей, и брать женщин силой или принуждением при таких раскладах… глупо? Мелочно? Ему не нужно тешить Эго чем-то подобным.
Император взял с тарелки дольку нарезанного яблока, и с удовольствием закинул её в рот.
— Кисленько, — довольно резюмировал молодой мужчина. Он поднялся с дивана, и, прихватив кубок с вином, подошел к окну.
Этот кабинет он использовал не так уж часто, предпочитая рабочее место, окна которого выходили на главную площадь перед дворцовым комплексом. Тут же открывался вид на императорский сад. Великолепный сад. Как и всё, что окружает Императора, он был результатом труда талантливых, если не гениальных людей. Увы, гулять в нём у правителя получалось не так уж и часто. Зато его любовницы и их дети наслаждались садом практически каждый день.
Вот и сейчас, Зиркниф наблюдал сразу несколько наложниц с детьми, гуляющих под окнами. Прекрасные женщины целенаправленно дефилировали так, чтобы их и их детей было прекрасно видно из окон кабинета. Территория сада была огромна, и объяснить такое количество прогуливающихся в этой области можно было только тем, что женщины знали о том, что он сегодня работает здесь.
— Какая наивность, — покачал головой Император.
Своих детей он не любил. Даже не старался к ним привязаться, изучая лишь отчёты о жизни и успехах предполагаемых наследников. Из всех детей он выберет одного или одну. Не руководствуясь привязанностью, а глядя лишь на дела и достижения. Именно это дитя, девочка или мальчик, рождённое от простолюдинки или аристократки — неважно. Именно достойное дитя станет наследником, а после будет изучать науку управления государством под руководством отца. Опять же, безо всяких ненужных нежностей, а так же, как он учился у Флудера.
Вспомнив Первого Волшебника Империи холодное, красивое лицо Зиркнифа на миг явило слабую, но искреннюю улыбку полную уважения и приязни.
«А может немного снисхождения и не помешает», — подумал Император о взаимоотношениях с будущим наследником.
Стук в дверь отвлёк Зиркнифа от мыслей. Незапланированный перерыв в делах окончен.