ПроF левелинг! Глава 8
Сумерки сгущались, превращаясь в давящую, вязкую пелену. Нервировал не столько мрак, сколько звенящее ожидание, вползающее под кожу холодными мурашками. В голове шевелились обрывки воспоминаний — боль, паника, запах чужой крови — но решимость, холодная и острая, уже пинала меня в бок, заставляя действовать.
Ползком, тихо, почти не шевеля снег под собой, я подобрался к месту закладки костра. Всё — точно по плану. Малый колодец — сухие ветки, сучья, немного пыли и мха. Достал зажигалку — мой первый артефакт, клык и кость, напоённые маной — и одним прикосновением вырвал из неё искру. Пламя вспыхнуло достаточно ярко, чтобы уже привлечь внимание, но не высоко, чтобы не отпугнуть. Будто, действительно заблудшие души решили его развести. Я дождался, пока костерок разгорится до устойчивого жара, и только тогда перекинул сверху дрова из большого колодца. Мох дал густой дым с резким запахом, вонь пошла по ветру. Отлично.
Не задерживаясь ни на секунду, я отпрянул и бросился к саням — почти летел над снегом, почти скользил. Ни разу не взглянул на гоблинов — ещё рано. Любое промедление могло дорого стоить.
Добежав до саней, сразу опустился на землю и затаился, прячась в тени деревьев. Стал слухом. Ловил каждый шелест, каждый порыв ветра. Активировал Дар — заметная часть сил ушла на него. Но я сразу увидел: из стороны Врат действительно двинулась группа. По сигнатурам маны — около десятка. Раньше я насчитывал в их лагере от двадцати до тридцати гоблинов — значит, часть осталась. Не лучший вариант. Но если ушли патрульные или бойцы, а остальные, типа детей гоблинят, стариков и женщин, — спят или охраняют лагерь, то это уже очень здорово.
Сгрудившись, они двигались по дуге. Бежали низко, пригнувшись, будто опасаясь стрелы или ловушки. Мелькали в сумраке, как тени — белёсые, худые, в меховых обмотках, крича друг другу на своём, резком языке. То ли команды, то ли просто ругань. Один обернулся на бегу, что-то завопил — остальные моментально растянулись в полукруг, окружая костёр. И примечательно, не лезли в середину сразу — осматривали, ждали. Видно, что не в первый раз натыкаются на подобное. Один — с чуть большим посохом, возможно, шаман или командир — махнул рукой, и трое начали медленно подходить ближе. Остальные остались на позициях, прикрывая фланги.
— Умеют, гады… — шепнул я самому себе.
Момент. Почти. Еще немного…
Я ждал, пока они подойдут ближе, пока их внимание будет полностью приковано к огню. Костер, разгораясь, вспыхнул сильнее. Пламя лизнуло небо, и густой, вонючий дым от мха повалил с новой силой. Даже здесь, в десятках метров, я почувствовал этот резкий запах. Гоблины уже почти достигли вершины холма.
Всё, пора.
Я затаил дыхание, вжался в самодельную конструкцию и лег на сани. Резкий толчок ногами от ствола дерева — и они сорвались с места. Едва слышный скрип полозьев по снегу — и я уже мчусь вниз.
Мир превратился в смазанный поток. Ледяной ветер бил в лицо, заставляя глаза слезиться. Сани чуть подскакивают на кочках, я изо всех сил балансирую телом, напрягая всё — руки, спину, бедра. Пытаюсь не вывалиться, при этом удерживая курс. Ветер хлещет по глазам, сбивает дыхание.
— Ну давай, давай же, чертова доска… — шиплю я сквозь зубы.
Под ногами мелькают уплотнённые участки — следы гражданских, по которым уже бежали. Это и есть мой маршрут.
Но инерции не хватает. Последние метры склона заканчиваются и скорость существенно падает. Сани всё ещё скользили, но уже несли меня не вниз, а почти по ровной. И уже перед тем, как я сам подумал начать вставать и бежать, почувствовал, как полозья врезаются в подтаявший снег. Они дернулись, задрожали. Рывок, и меня резко качнуло вбок.
Потерял баланс и управление.
Меня буквально выкинуло через край. Всё тело полетело вперёд, скрутило в воздухе, и я рухнул на бок, ударившись плечом и бедром о плотный наст. Снег был жёстким, почти ледяным. В груди коротко хрястнуло от удара — будто выдавило воздух. В ушах зашумело. Но не больно.
Но адреналин не дал отключиться. Мне повезло — сани проскочили мимо, не врезавшись в спину. Я перекатился, игнорируя протестующий стон в ребрах, и тут же, одним рваным движением, вскочил на ноги. Все.
Я оглянулся.
Вдали, за спиной, над заснеженным перелеском вспыхивало зарево — костёр горел уже вовсю. По темным силуэтам я видел, как гоблины обступили его. Некоторые метались — уже поняли, что что-то не так. Двое, кажется, побежали в обратную сторону — скорее всего, к лагерю. Видимо, отвлекающий манёвр выработал своё. У меня — несколько минут, не больше.
Впереди, в сотне метров, лежала спасительная тропа — узкая полоса утоптанного снега. А за ней — фиолетовое марево Врат.
Я бежал.
Сначала — просто шаг за шагом, но быстро — уже рывками, с нарастающей яростью в груди. Механически, как заведённый. Как будто внутри меня что-то заклинило и теперь толкало вперёд, независимо от страха, от боли, от здравого смысла.
Лагерь гоблинов всполошился сразу. Шатры, наскоро сколоченные из волчьих шкур, лоскутов ткани (явно снятых с поезда, как и фрагментов металла, типа широких листов обшивки вагонов). Всё это зашевелилось, затрепетало, будто гнездо потревожили.
Изнутри, как увидел через импровизированные окна и щели, показались силуэты — короткие, коренастые, с острыми ушами, кто-то в рваных доспехах, кто-то с криками хватал оружие. Но мне было плевать. На всех. На всё.
Я бежал быстрее, чем они выходили из своих шалашей. Быстрее, чем могли взять в руки луки. Чем проснулись. Чем поняли, что происходит.
— Прибегу быстрее… — шептал я себе, стиснув зубы.
Мантра, не обращённая ни к богам, ни к логике. Только ко мне. Только к тем последним остаткам сил, что оставались внутри.
Я не думал о сломанной ноге — не позволял себе даже взглянуть вниз. Я не ощущал, как ступаю по снегу — то ли по насту, то ли по корке льда, то ли проваливаюсь в рыхлый сугроб. Всё равно. Я мог рухнуть, если начну думать. А значит — просто вперёд.
— Я прибегу быстрее… — я швырял эти слова в темноту, почти выкрикивал их про себя, как вызов, как обряд. И подхватывал за ними силу — всю, что мог выжать. Я прибегу быстрее, чем их шаман скастует что-то мне в спину…
Я чувствовал, как мана внутри меня шевелится — как отзывается на мои мысли. Чувствовал импульсы, мелкие всплески. Их я направлял их в кожаные лоскутки, обмотанные вокруг запястий. Эти жалкие браслеты из шкуры… Я не знал, работают ли они. Но что-то происходило. Мана будто задерживалась, застревала в них. Укладывалась, как в карман. И внутри — будто начинал тянуться отклик. Чуть-чуть. Едва заметно. Как если бы я стал легче. Или мои шаги стали тише. Быстрее.
Но то были не настолько разительные изменения, чтобы их ощутить.
— Я прибегу быстрее… — повторял я сквозь хрип, с горлом, забитым морозом.
И всё же, где-то между вдохом и следующим шагом, между костяшками пальцев, что судорожно сжимали воздух, и первым всполохом света у Врат…
— Блять, не добегу.
Передо мной, в каких-то пяти метрах от Врат — там, где уже пахло свободой, дымом мира и обещанием возвращения — из-под земли, будто выныривая из снега, вырастает чёртов урод. Глыба плоти. Лапы как у медведя, кожа как у коры старого дуба, морда — перекошенная, будто сама природа пожалела, что родила его. Гоблин? Да какой там. Это тролль, блять, конкретный. Переросток.
И я не заметил, откуда он появился. Стоит у самого разлома, будто насмехается: «Хочешь пройти? Попробуй».
Я заорал — не для него. Для себя. Для всего, что внутри. Я не замедляюсь, наоборот — еще прибавляю скорости. Мышцы горят, лёгкие шипят, как перегретый металл, но я бегу. Потому что если я остановлюсь — всё. Меня либо раздавят, либо сожрут.
Одной рукой я нащупываю древко копья. Которое всё это время тащил с собой. Волочил по снегу, бежал, размахивая им вместе с руками. А теперь — как будто впервые осознал вес.
Перехватываю его крепче. Ближе к середине. Чтобы метнуть — или ударить. Еще не знаю, что именно я собираюсь сделать…
Я нёсся на него, будто на последний бой. Он тоже рванул вперёд — тяжело, с рыком, раскинув руки, как медведь, когда идёт в яростную атаку. Ноги у него расставлены широко, тяжело перебирает ими по снегу, поднимая комья и сминая наст. И тут я вижу — просвет. Между его промёрзшей, кривой задницей и землёй — как раз в половину мого роста.
Мой шанс.
Я собираюсь в комок, группируюсь прямо на бегу, и, используя инерцию, с глухим рывком ныряю вниз, ногами вперед. Снег бьёт в лицо, бедро царапает ледяная корка, всё тело скручено, и я движусь как раз в просвет междуножья монстра.
В этот момент чувствую вспышку жара в запястье. Резкая, как укол иглой прямо в мышцу. Я бросаю короткий взгляд на руку и вижу, что лоскут волчьей шкуры исчез, как будто сгорел. Значит, артефакт сработал. Хоть на что-то.
Я вскидываю копьё. Один конец упираю в твердый снег, другой — вперёд, под углом, туда, куда должен налететь тролль. План был прост: сделать так, чтобы тролль сам себя насадил на копье, пока я прошмыгиваю под ним. Но…
Услышал глухой хруст — с треском ломается древко ниже хвата.
Копьё ломается пополам, но я УЖЕ под тварью. И в руке у меня остаётся только обломок с наконечником. И этот обломок я инстинктивно, на чистом безумии, удерживаю в вытянутой руке — лезвием вверх.
Тролль, не видящий меня, налетает на острие всем своим весом. Я чувствую, как оно впивается в брюхо, буквально на пару сантиметров. Мокрая, горячая вязь хлещет мне на лицо. И я не просто проскальзываю по его коже, я вспарываю ему живот от… точки, которую бы назвал солнечным сплетением (?) до паха. Как зип-застёжку, ептить. Выныриваю за его спиной, и рывком, благодаря остаточно инерции, встаю, уже находясь в свечении разлома. Я уже чувствую, как мое тело проходит сквозь невидимый барьер… и в этот момент ощущаю резкий рывок назад. Обломок копья, который я все еще сжимал в руке, зацепился за грубую шкуру набедренной повязки тролля.
Сила инерции моего прыжка тащит раненую, ревущую от боли тварь за мной. Прямо во Врата.
Мы вываливаемся с другой стороны вместе. Я кубарем качусь по мерзлой, уже родной Российской земле, отпускаю наконец проклятый обломок и тут же вскакиваю на ноги, ведомый чистым адреналином.
Передо мной, тяжело дыша, поднимается и он. Тролль недоверчиво озирается по сторонам, на прожекторы, на людей вдалеке, затем смотрит на свою рану. Одной лапой он пытается зажать распоротое брюхо, из которого хлещет кровь, а другой инстинктивно размахивает около себя.
Его взгляд находит меня. И в нем ярость забившейся в угол крысы.
А я… я уже вытаскиваю из-за пояса своей волчьей накидки вторую «тыкалку».
Я не мог проплыть целый океан, чтобы утонуть в этой грязной луже. Надо добить мразь!
Тролль еще дышал. Да, его живот болтался распоротым мешком, да, он оседал на подкашивающиеся ноги… но глаза все еще горели яростью. В них все еще была жизнь. А я знал, что у этих тварей регенерация просто чудовищная. Я видел это в справочниках еще с учебки. Тролль то вам не низший монстр. Бодрая D-ешка! Пока ты переводишь дух, он уже затягивает раны. Пока ты пытаешься подняться, он уже идет в атаку. Дай ему хоть полминуты — и он будет вдвое опаснее, чем сейчас, пока он раненный. Нельзя этого допускать.
Тролль отрыгнул кровь, выпрямился наполовину, завалился на бок, но тут же встал на четвереньки. Его брюхо хлюпало, но он дышал и смотрел. Взгляд снова метался по окружению, выхватывая картину чужого для него пространства. Я сам спиной чувствовал, как за мной оживает мир: крики, приказы, гул силовых щитов. Кто-то орал в рацию: «ОГОНЬ НЕ ОТКРЫВАТЬ!», но для меня все это было лишь фоном. Весь мир сузился до пространства между мной и этим монстром.
Он хрипел, поднимаясь. Шатко, как неумелый канатоходец. Я сделал шаг вперед — и он рванулся на меня так, будто и не потерял половину внутренностей.
Я отскочил вбок, потом назад, уходя от его размашистых ударов. Поднырнул под руку, попытался нанести укол — мимо. Слишком близко. Он замахнулся обратно — и зацепил меня тыльной стороной ладони по плечу. Я не упал, но меня развернуло, и воздух выбило из легких.
Ближе. Нужно подобраться ближе. Он тяжелый, инерционный. Его сила — в первом ударе и в массе.
Я рванулся к нему наискосок, резко меняя траекторию. Внезапно на моем запястье вспыхнул короткий жар. Второй самодельный наруч сгорел в один миг, и мир для тролля на долю секунды будто провалился в слепую зону. Он потерял меня из виду! Это было видно по реакции — тролль замер, растерянно зыркая по сторонам. Буквально секунду! Но этого хватило.
Я уже был за его спиной. Раз — и мой костяной нож вошел в его подколенное сухожилие. Он взревел, разворачиваясь, но не успел. Я снова ушел с линии атаки. Два — еще один удар, под ребра, в гигантскую мышцу на боку. Он попытался схватить меня, зацепил штанину, но я вывернулся.
Кровь из его ран текла все обильнее. Дыхание сбивалось. Он чуть припал на одну ногу. Но не падал. Снова пошел на меня, и на этот раз поймал. Удар лапой пришелся прямо по ребрам.
Меня швырнуло на землю. В ушах звенело. Рот наполнился вкусом крови. Что-то внутри определенно треснуло. Я перекатился, с трудом поднимаясь. Нога подкашивалась, но я стоял. Костяной арт все еще был в руке, которая сильно дрожала.
Он шел на меня. Медленно, как через кисель, но все равно шел.
Сзади — яркий свет прожекторов. Сбоку почувствовал гулкий выстрел. Электрозаряд вспорол воздух и врезался в тролля, чуть остудив его настойчивость и отвлек от меня. В ту же секунду в рацию кто-то заорал: «ТОЛЬКО ПО СИГНАЛУ!»
Но мне этого отвлечения хватило. Я снова поднырнул под него, сбоку, по дуге, как я представлял в потенциальных боях, — хотя никто и никогда меня этому не учил, — и в последний момент, уже почти падая, вонзил обломок кости ему в бок, между ребер, и потянул вверх.
Я почувствовал, как арт, войдя в тело тролля, уперся во что-то твердое, а затем, под давлением моего веса и отчаянной ярости, — проломил это. Сухой, тошнотворный хруст ломающейся кости. Рвущаяся плоть. Иу-у-у.
Тролль дернулся всем своим огромным телом. Забился в последней, предсмертной конвульсии. Его огромная лапа махнула по воздуху, но уже медленно, безвольно. И он рухнул. Сначала на колени, с глухим ударом, от которого содрогнулась земля. А потом — лицом в снег, поднимая облако ледяной пыли.
И я тоже упал.
Силы оставили меня в одно мгновение. Ноги просто подкосились. Я рухнул прямо на его остывающее тело, не разбирая, где земля, а где враг. Упал и просто дышал. Глубоко, жадно, судорожно вдыхая морозный воздух, который обжигал легкие, но казался самым сладким нектаром на свете.
Мир вокруг медленно возвращался. Сначала звуки. Я услышал торопливые шаги по снегу. Крики. Кто-то отдавал приказы, кто-то ругался. Потом — голоса, совсем рядом.
— Живой! Он живой, твою мать!
— Сканируем… Уровень маны почти на нуле, но жизненные показатели стабильны. Это он. Точно он. Сонар!!!
Надо мной склонились чьи-то лица. Я видел размытые силуэты в тактических шлемах, чувствовал, как чьи-то руки осторожно переворачивают меня на спину, оттаскивая от трупа тролля. Кто-то светил мне в глаза фонариком.
— Эй, парень, ты меня слышишь? Сколько пальцев видишь?
Я не мог ответить. Я просто смотрел мимо них, в серое, безразличное утреннее небо. И улыбался.
Кривой, уродливой, но абсолютно счастливой улыбкой.
Потому что я выжил. Потому что я проплыл свой океан.
И не утонул.