ПроF левелинг! Глава 7
Дорога на север постепенно оживала. Первые полкилометра я шел через мертвую тишину, но затем на снегу стали появляться следы. Сначала редкие, а потом все чаще. Вот отпечатки крупных лап — волчьи, я узнал их сразу. Сильные и большие лапища недавнего «домика» я запомнил надолго, спасибо. А вот — россыпь мелких, похожих на заячьи или беличьи. Я присел, коснулся края одного из следов. Снег еще не успел осыпаться — свежие. Значит, я здесь не один. Этот мир жил по своим законам, и в нем была своя экосистема.
Я двинулся дальше, стараясь ступать как можно тише, постоянно озираясь по сторонам. Воспоминания с курсов всплывали в голове сами собой, как спасательные круги в ледяной воде. Сейчас на ум приходили объяснения, что Врата бывают двух типов.
Первые — стандартные, похожие на подземелья. Типа данжей. Те самые, к которым нас в основном и готовили, в которых мы проходили экзамены. Это были и лабиринты, и пещеры, и руины. Зашел, зачистил монстров, убил босса, вышел. Простая и понятная схема, работающая для Врат любого ранга. Хотя S-ранг, к счастью, до сих пор оставался лишь теоретической угрозой. По крайней мере, в нашей стране, хвала всем богам. А о вратах такого ранга в других странах я не слышал — полгода в относительной изоляции казарм давали о себе знать.
Второй тип был куда загадочнее. Их называли «большими» или «экосистемными». Выглядели они так, словно невидимый хирург вырезал кусок какого-то далекого мира — с его небом, лесами, горами — и переносил к нам. Но примечательно, что выйти за пределы такой локации было невозможно. Ты либо натыкался на невидимую, вибрирующую стену, либо пространство было закольцовано, и ты, куда бы ни шел, возвращался в исходную точку.
Я остановился и прислушался. Ветер шелестел в ветвях скрюченных деревьев. Где-то вдали крикнула незнакомая птица. Да, это точно был «большой» мир.
Удивительно, но здесь существовала полноценная пищевая цепочка. Даже сейчас я видел ее своими глазами: мелкие грызуны, на которых охотились волки. Волки, которых, в свою очередь, атаковали снежные черви. Скорее всего, где-то внизу копошились насекомые, которыми и питаются мелкие хищники, а почва под снегом была богата своими, местными минералами и ресурсами. Все это напоминало фрагмент настоящей, живой планеты, только населенной другими, порой жутковатыми созданиями. Иногда мне казалось, что это не инопланетный осколок, а какой-нибудь дикий, нетронутый уголок Земли… только с монстрами. Например, Австралия? Почему бы и да… Но там зимы такой нет.
Я усмехнулся своим мыслям и покрепче сжал копье. Какая, в сущности, разница? Моя задача от этого не менялась.
Выйдя на следующую опушку, я замер. Впереди, в каких-то ста пятидесяти метрах, виднелись останки того самого поезда. Раньше его скрывал лесистый склон, но теперь, на открытой местности, картина предстала во всей своей ужасающей полноте.
Двенадцать вагонов, искореженных и сломанных, лежали на снегу, будто гигантская рука смяла их в приступе ярости. Некоторые были разорваны пополам, другие завалились на бок. Из проломов в металле торчали скрученные балки и вывернутые наружу сиденья. На белом снегу тут и там виднелись алые пятна — кровь, уже присыпанная свежим снегом, но все еще пугающе явная. Между сугробами темнели неподвижные тела. Гражданские.
Я отвел взгляд от этого зрелища и посмотрел на Разлом. Он все так же висел в воздухе, мерцая фиолетовым светом. Но что-то было не так. Какая-то тревожная деталь не давала мне покоя. Я снова перевел взгляд на поезд и заметил движение.
У первого вагона, ближайшего к Вратам, на фоне белого снега шевелились какие-то фигуры. Сначала я подумал, что это волки. Просто белые, типа альбиносов, но, приглядевшись, понял: их несколько, и двигаются они не как звери. Фигуры были приземистыми, сутулыми, их длинные руки иногда перебирали по снегу., будто ходили на четвереньках, а потом снова поднимались на ноги. Слишком… человекоподобные.
Я затаил дыхание и медленно опустился в сугроб, стараясь не издать ни звука. Хотя и так слишком долго был на виду, идиот.
Когда существа приблизились к вагонам, их силуэты отчетливо прорисовались на фоне темного металла. Это были не охотники, как можно было в надежде подумать. И это были не люди. Гоблины?
Ну да, они.
Самые настоящие: с зеленой, морщинистой кожей, длинными ушами и цепкими пальцами, которыми они рылись в вещах погибших. Они мародерствовали — обыскивали одежду, таскали сумки, даже осматривали металлические части вагона, как будто им мог понадобиться сам материал. Не дикари, но и не раса разума. Что-то между. Полуразумные.
Полуразумные существа, как нас учили, — это те, кто обладает минимальной формой организации и мышления. Они могут пользоваться инструментами, обучаться, создавать зачатки языка, порой объединяться в племена. Но всё это — без культуры, без истории. Лишь инстинкт и выгода, доведённые до зачатков логики. Они опасны именно потому, что не действуют как дикие звери — их поведение можно недооценить.
Они носили шкуры — и я сразу узнал знакомые окраски. Волчьи. Значит, они охотились на волков. Или приручили их? Нет — шкура — это трофей, знак превосходства. А значит, в пищевой цепи они стоят выше. Интересно, а черви кто им: союзники или угроза? Пока они двигались слишком уверенно, как хозяева этой территории. А это говорило о многом.
И это значило, что легко не будет.
Меня не отпускало странное ощущение, что этот мир за Вратами был слишком… продуманным. Слишком живым.
Хорошо хоть, что меня, похоже, никто не заметил. Я вышел с солнечной стороны, и лучи, слепящие с пригорка, могли сработать мне на руку — засветили фигуру, затушевали силуэт. Плюс — стоял выше них, а значит, угол обзора у них был хуже. Запах? Возможно. Но кто знает, насколько у этих тварей острое обоняние. Разведка от гоблинов или патрули? Тоже вполне себе может быть. Гоблинские уставы нам на курсах не преподавали. С ними не ведут переговоров. Их просто убивают. Хотя, признаюсь, мысль о том, как могла бы выглядеть их организация — клановая, племенная? — была бы крайне интересна. Но сейчас не до теории.
Рано или поздно меня обнаружат. И с большей вероятностью не рано, а внезапно. А до прибытия основной группы охотников может пройти день, а то и два. Слишком много «пока»: пока донесут информацию, пока ее проверят, пока соберут отряд… А ночь уже прошла. Время уходит. Мне хочется есть. Я ранен, я устал. Лучше рискнуть и добиться чего-то в ближайшее время…
Хватит думать о лишнем. Конкретно: что я делаю?
Вариант первый: отступить в лес, обустроить лагерь и ждать помощи. Рационально. Безопасно. И слишком пассивно. Сидеть и ждать, пока тебя не найдут либо свои, либо чужие, — это не для меня.
Вариант второй: действовать. Прорваться к Вратам под покровом следующей ночи. Это риск, но не безумие, если все подготовить грамотно. Мне нужна диверсия. Что-то громкое, резкое, сбивающее фокус. Мне нужно отвлечь их, пусть даже на минуту. Чтобы пробежать — и прыгнуть в врата.
Итак, цель ясна. Осталось продумать план.
Прямой бег по сугробам — самоубийство. Утону, выдохнусь на полпути. Лыжи? Тяжело будет держать баланс, если упаду, то будет полная жопа. А вот сани… Я могу соорудить нечто вроде импровизированных саней из обломков деревьев, коры и оставшихся сухожилий. Скатиться с этого склона хотя бы на треть пути — значит, выиграть драгоценные секунды. А там — рывок. Но всё это бессмысленно, если не отвлечь гоблинов заранее.
А что может отвлечь их внимание? Шум и свет. В противоположной от меня стороне.
Идея пришла сама собой, рожденная из новых правил этого мира. Огонь? Спичек у меня нет. Но что, если…
Я стоял у поваленного дерева, окруженный идеальным набором для розжига костра: сухой мох, щепки, береста. Все, как в учебнике по выживанию. Я даже соорудил примитивное лучковое сверло из волчьей кости и сухожилия. Все было готово. Я начал вращать. Быстрее, еще быстрее. Кость нагревалась, ладони горели. Появился слабый дымок, но… ничего. Мох лишь почернел, но не загорелся. Я попробовал снова. И снова. Тщетно. Либо все было нахер влажным, либо я просто лошара. Если выберусь отсюда, то хоть в жопу себе затолкаю себе огниво. Всегда будет при мне.
Я опустился на корточки, глядя на эту жалкую кучку пепла. Почему? Все ведь правильно…
И тут меня чуть-чуть осенило, мозг наконец-то проснулся.
Я пытаюсь действовать по старым законам, забыв, что нахожусь там, где они работают не так эффективно. Этот мир магический. И я, черт возьми, теперь его часть. Так зачем я пытаюсь добыть огонь трением, когда внутри меня теплится мана? Да, чуть-чуть, но она есть!
Я посмотрел на свои исцарапанные руки. А затем — внутрь себя. Тепло. Едва уловимое, но живое. Та самая сила, что вела меня в темноте, которая одарила меня способностью чувствовать и, иногда, видеть потоки маны. Которая позволила мне делать гребаные артефакты.
Первая попытка была прямолинейной. Я достал волчий клык. Отшлифовал его, нацарапал корявое слово «ИСКРА», думая, что именно так и действует зачарование предметов. Составил в мыслях намерении. Такое глупое, как в аниме или сказках обычно говорят, ха-ха-ха…: «Стань началом пламени. Прими мою силу и отдай ее в виде огня». Я сжал клык в ладони, интуитивно вливая в него частичку своей энергии. Он потеплел. И… все. Ни вспышки, ни искры.
— Недостаточно, — прошипел я, бросая бесполезный клык в снег. И тут же подобрал. Дурак. Даже слабое тепло — это ресурс.
Следующая идея — сделать что-то типа накопителя. Я вырезал кольцо из пористой кости, вставил в него крошечный осколок магического кристалла, который нашел в трупе. К слову, такие мусорки выпадают с каждого убитого монстра. Намерением было создать артефакт, который будет хранить мою силу. «Копи ее. А когда прикажу — отдай в виде жара». Я влил в него ману и почувствовал, как она заперлась внутри. Кольцо потеплело. Но не загорелось.
— Хранит, но не отдает. Жадная сука, — пробормотал я.
Я пробовал еще и еще. Создал полую кость-грелку, которая должна была поглощать и возвращать тепло, но она треснула от внутреннего напряжения. Все мои попытки были слишком… прямыми. Слишком механическими. Я пытался создать устройство. Окей, если все гораздо проще? Без придумывания причинно-следственных связей взять все объемом?
Я опустился на снег, опустошенный. А потом просто взял небольшой, острый осколок лопаточной кости. И без шлифовки, без надписей на кости, вложил в него лишь одну, чистую мысль. Просьбу. «Огонь».
Я сжал его в ладони. Почувствовал, как остатки маны внутри меня дернулись, будто сделав вдох. Руку обожгло. И на кончике кости вспыхнула яркая, живая искра. Она просуществовала лишь мгновение, но этого хватило. Хвоинка на снегу у моих ног задымилась.
О да-а-а-а-а!
Я улыбнулся, чувствуя, как по телу разливается облегчение.
Получилось!
Хотя, казалось бы, предыдущие свои попытки я делал тоже самое… Ну, почти. Нужно еще понять, как все работает.
Это был мой первый гребанный магический артефакт. Всего лишь зажигалка, но она работала от моей воли. Она превращала мою ману в огонь. А этого будет достаточно, чтобы разжечь костер и отвлечь гоблинов.
Окей, окей. Снова всмотрелся в горизонт у врат, обвел взглядом перемещение существ — ничего не изменилось, значит действуем дальше.
Я вытащил нож. Лезвие давно затупилось, но всё ещё резало, если давить с силой. Осторожно, стараясь не шуметь, я принялся вырезать заготовки для саней. Палки нужны были крепкие, но не слишком тяжёлые. Лучше всего — нижние ветки молодых деревьев, где ещё сохраняется упругость. Нашёл такие недалеко — поросль вокруг корней старой ели (или ее местного аналога), частично придавленная снегом. Срезал быстро, почти беззвучно. Только лёгкий треск — как если бы что-то под ногой хрустнуло. В этом лесу и без меня таких звуков полно.
Собрал нужные элементы: две длинные и ровные ветви для полозьев, несколько покороче — для перекладин и стабилизаторов. Аккуратно обстругал сучки, отрезал лишнее. Работал в полуприседе, прячась за кустами и опускаясь на колени всякий раз, когда до ушей доносился какой-то хриплый выкрик со стороны гоблинов. Ничего конкретного, просто звуки — как будто кто-то ссорится или делит добычу. Но напрягало.
Соединять детали я начал сухожилиями — они были прочны, как леска, и туго стягивались при высыхании. Однако уже на втором узле понял: не хватит. Проклятье…
Я рывком стянул с себя китель, бросил его на снег. Посмотрел на него — всё ещё пахнущий гарью, потом и испорченным мясом. Затем вырезал из подола длинные полосы, оставив себе лишь рукава и ворот. Теперь на мне была только волчья накидка — грубая, лохматая, но тёплая и неожиданно уютная. Словно я сам стал частью этого леса. Одним из его хищников.
Полозья я усилил тонкими рёбрами волков — лёгкими и упругими. Примотал их как направляющие — чтоб не расползалось. Сами сани вышли неровными, но цельными. Могли держать вес. И, главное, — скользить. Это я проверил несколько раз. По сути, это всё, что было нужно.
Я отполз в сторону от лагеря, туда, где склон начинал опускаться к поляне. Нашёл место, прикрытое низкими зарослями и парой нависших деревьев. Здесь я решил разжечь отвлекающий костёр. Подготовил яму — выкопал в рыхлом снегу двойной колодец: маленький — внутри большого. Сложил сначала внутренний — из тонких щепок, мха и сухих иголок. Все, что должно было быстро загореться и передать пламя веткам покрупнее. При правильном розжиге мох даст густой дым, что уж точно должно привлечь гоблятину даже ночью. Запахом.
Потом поверх — дрова для внешнего кольца. Там уже и ветви потолще, и куски коры, и даже одна смоляная капля, которую я нашёл на дереве и соскоблил ножом. Это должно было разгореться сильнее, привлечь внимание. Главное — убедиться, что вспыхнет внутренний костёр. Тогда всё пойдёт по цепочке.
Последнее, что оставалось — найти хорошую стартовую точку. Я выбрал пригорок чуть выше поляны, со стороны, противоположной вратам. Отсюда был прямой спуск — снежный, но достаточно укатанный, чтобы не затормозить. А дальше — чётко видно ту самую полосу земли, по которой спасались гражданские: твердую, уплотнённую магом земли, как тропа, ведущая сквозь сугробы. Если доберусь до неё — смогу бежать. Надеюсь, сани довезут до самого её края.
Под ногами хрустел снег. Небо стало бледнее. Солнце уже опускалось, окрашивая лес в багряные, остывающие тона. День здесь короткий. Почти исчез. Думаю, через полчаса всё погрузится в полумрак, и я смогу начать.
Ещё раз всё проверил. Вроде нормально… но мандраж набирает обороты. Вдруг они не среагируют на костер? Ну, тогда просто уйду в другую сторону, что уж…
Я присел в тени дерева, прямо на подмерзшую подушку из хвои и старого снега. Завернулся в волчью накидку.
Сумерки заползали на небеса, день сдавал позиции, и до той минуты, когда нужно будет действовать, оставался ещё небольшой зазор. Десять… пятнадцать минут? Этого достаточно, чтобы отвлечься. Или попытаться сделать что-то ещё.
Можно попробовать скрафтить ещё один артефакт. Что-то простое. Может, что-то, что поможет мне быть тише. Быстрее. Пусть даже ненамного. Хуже ведь не будет, если попробую.
Я вытащил из сумки два последних обрывка волчьей кожи — жесткие, плотные, порванные с живота, где мех сбит ветром и снегом. Острым краем клыка обрезал их по форме — как будто делаю браслеты. Простые кожаные полосы, чуть шершавые, с прожилками. Одна для левой руки, другая — для правой.
Завязал их на запястьях. Ощущение странное. Или это просто самовнушение?
Я сосредоточился. Намерение — «бег», «тишина», «скользить», «пройти незаметно». Повторял это про себя, как заклинание. Вложил в кожу чуть-чуть своей маны. Не насильно, не вталкивая, а просто позволил ей утечь. Кожа впитала её, будто впитывает кровь.
Никакого всполоха, никаких знаков, что это работает. Но я поверил. Или сделал вид, что верю. Ладно, пусть эти браслеты ничего не изменят. Пусть они — просто обмотки из старой шкуры. Всё равно пусть будут. Бывает, вера в вещь важнее самой вещи.