Ле Фей хотелось сказать о том, что она хотела вернуться, что ей так сложно далось решение о побеге, что она в последнюю секунду удержала себя от того, чтобы броситься наперекор противнику и спасти своего брата — но это было ложью. И Ле Фей знала о том, что это было ложью. Знала и ненавидела себя за это.
Похищение обезумевшего наследника линии Люцифера совершенно не вписывалось в понятие “рядовой” миссии команды Бригады Хаоса, даже на фоне их других миссий, однако появление неизвестного мага стало для них не просто проблемой — это стало для них кошмаром, появившимся из ниоткуда. Настолько ужасающим опытом, что он даже не подошел бы для книги ужасов — по крайней мере в тех упоминались “страшные проклятия” или “проклятые книги” за строку до того, как они мелькали в сюжете. Здесь и сейчас? Появившийся из ниоткуда маг был не просто кошмаром, он был нелепостью, взявшейся из ниоткуда странностью без причины или объяснения. И столь же нелепо, как он появился в небольшом сонном городке Германии — столь же необъяснимо он просто уничтожил считающуюся одной из самых слаженных и сильных команд во всей Бригаде Хаоса.
Бико? Мертв. Курока? Искалечена. И Артур, ее брат, владелец двух сильнейших [Святых Мечей]? Захвачен в плен.
И потому когда свет [Калибурна] осветил ее, и когда Артур бросился наперекор ей, защищая ее от врага… Ле Фей бросилась прочь.
Ле Фей отступила назад — обычная тактика, разрыва дистанции от своего противника для того, чтобы поддержать Артура в бою — пара секунд форы, пока ее враг пытается добраться не до нее, она рассчитывала поддержать Артура…
Но когда свет клинка неожиданно померк и ее брат свалился как подкошенный, а противник, возвышающийся над ним, казалось, даже не заметил появления сильнейшего святого клинка в мире рядом с ним… Ле Фей сбежала.
Собрала силы, что она планировала потратить на атаку — и телепортировалась прочь.
И теперь Ле Фей бежала прочь, всеми силами своей души ненавидя себя, проклиная за трусость… Но не останавливаясь и не пытаясь вернуться прочь.
В ее голове бурлили мысли о том, что ей была необходима поддержка, что она прямо сейчас броситься на помощь, что она приведет подмогу или сейчас остановиться и вспомнит нужное заклятие и спасет своего брата — и на каком-то уровне это было правдой. Действительно, ей нужна помощь и она не остановится до тех пор, пока не найдет ее…
Но настоящей, первой, самой главной причиной подобного поведения было не это. Настоящей причиной бегства Ле Фей стал страх.
Боги? Демоны? Драконы? Все они были страшными противниками, некоторые действительно могли разобраться со всей командой Артура, может быть даже убить, столь же легко, как это сделал противник — но они были известными величинами. Ужасающими, но известными — и даже они не стали бы относиться столь… Пренебрежительно к появления Кларента. По крайней мере не действовали со столь скучающей эффективностью, будто бы вся команда Артура была не просто “не опасна” для них, а “обыденна.” Словно бы их враг видел сотни подобных им и обращал внимания на них не больше, чем на мелкую сошку из бандитских кругов паранормалов — глядя на них с оценкой не их опасности, а их ценности.
И кто? Взявшийся из ниоткуда молодой парень в каком-то едва заметном маленьком городке, выскочивший из ниоткуда и просто отказавшийся разойтись мирно…
Ле Фей казалось, что все это какой-то горячечный бред, странный и не имеющий никакого объяснения сон, не подчиняющийся логике — но это было реальностью. Реальностью, с которой ей еще предстояло смириться.
— Стоять! — голос, окрикнувший Ле Фей, заставил ее остановиться словно вкопанную — на секунду ей показалось, что неизвестное чудовище из ее самого бредового сна все же догнало ее и планировало закончить начатое — но с запозданием Ле Фей осознала, что говоривший с ней до того враг не меня тона своего голоса, общаясь словно бы издевательски мягко и вежливо, в то время как окрикнувший ее говорил грубо, с хрипотцой — как же она была рада услышать грубость в это мгновение своей жизни…
— Я безоружна и не опасна,— конечно, в нормальных условиях подобная информация была далека от правды — Ле Фей была могущественным и опытным магом, гением среди людей, способной превратить в огненное инферно территорию вокруг себя в считанное движение пальцев — однако в данный момент это действительно было так. Запуганная и совершенно обескровленная Ле Фей не смогла бы найти в себе силы защититься даже от случайного грабителя с ножом, что решил бы броситься на нее из подворотни словно в самом клишированном из дешевых романов.
Появившийся, впрочем, не особенно был похож на грабителя — подтянутый и достаточно взрослый мужчина с каменным лицом и военной выправкой наводил скорее на мысли о военном, чем о преступнике — и потому, приблизившись к девушке и осмотрев ту на предмет видимого оружия — и не обнаружив то — тот кивнул,— Можешь опустить руки.
Судя по всему чутьем на магию он обладал весьма скверным — не определить выдающийся магический талант Ле Фей с подобной дистанции иначе было бы слишком сложно, однако явно не являлся случайным жителем человеческого мира — это могла определить уже сама Ле Фей, почувствовав на подошедшем мужчине печать какой-то магии. Не слишком сильной, и не слишком знакомой Ле Фей — впрочем, как истинный полиглот в мире магии опознать отпечаток этой магии Ле Фей смогла без особенных проблем.
— Вампиры, значит… Не думала, что телепортируюсь так далеко,— Ле Фей пробормотала себе под нос, после чего перевела взгляд на парня перед ней.
Конечно же ей нужно было собрать армию и броситься вызволять ее брата и друзей — по крайней мере Куроку…
Но осознание того, что Бико был уже мертв, а сама Ле Фей была бессильна не дали ей просто совершить глупость — что она могла сделать в данный момент? Команда Артура, особенно с тех пор, как те вышли из-под контроля Фракции Героев, держались сами по себе — они могли спокойно действовать, не связанные никакими командирами, но вместе с тем были лишены и поддержки большой фракции. И это устраивало команду Артура — они не планировали влезать в божественные разборки, где их сил было бы недостаточно, а для ежедневной жизни выдающиеся лица вроде Артура, Ле Фей, Бико и Куроки были более чем способны постоять за себя. Никто просто не мог предположить какое-то нелепое стечение обстоятельств, которое подвернется им в этот день и в этот момент.
И это означало, что путь в Бригаду Хаоса ей был заказан — маги-отступники просто заставят ее войти в их ковен, Вальбурга не отпустит кого-то вроде Ле Фей из-под ее контроля. Демоны постараются прикончить ее за то, что она нашла контакт с Вали Люцифером. Герои были все еще обижены на то, что они покинули их фракцию вместе с братом — но Цао-Цао мог помочь ей с освобождением Артура… А мог и не помочь — Ле Фей слишком плохо знала того лично, но Артур никогда не считал его своим союзником.
Ле Фей была нужна помощь, но слишком слабый союзник просто не мог бы ей предоставить ту, а слишком сильный был опасен в первую очередь для самой Ле Фей — честных и близких друзей у нее было в текущих условиях мало…
Осмотрев еще раз парня и выдохнув, та улыбнулась ему, — Большое спасибо, что вы оказались здесь?
Мужчина на эти слова моргнул несколько раз, прежде чем его зрачки расширились и тот, остекленело глядя перед собой, опал на землю — Ле Фей же аккуратно ухватила того в последний момент и уложила настолько, насколько могла — она не знала о том, что планировал делать мужчина, скорее всего отвел бы ее к своему начальству — но у нее просто не было на это времени.
Не сказать, что она находилась в лучших отношениях со своей семьей — особенно с тех пор, как Артур, взяв фамильное наследство семьи Пендрагон отправился в Бригаду Хаоса — но сейчас ей требовалось их помощь.
В крайнем случае информация о том, что кто-то выкрал их фамильное наследство и сильнейший святой клинок в мире — кто-то не относящийся к семье Пендрагон — должна была их расшевелить.
* * *
Передав информацию о сбежавшей из-под контроля самого Момонги девушке — отчего Момонге до сих пор было несколько стыдно — тот все же предпочел отступить обратно в Назарик, забрав с собой не только клинки, но и трех захваченных представителей паранормального мира — и тем самым определив их дальнейшую судьбу.
Нет, говорить о том, что теперь абсолютно никто, видевший Назарик изнутри, не мог продолжать жизнь Момонга не мог — по крайней мере у него существовал живой пример обратного события, Рейналь, что выжила и покинула Назарик даже просидев некоторое время в его тюремных клетках, однако в отношении захваченных троих людей Момонга этого определенно не планировал.
Трое — белобрысый молодой парень, из рук которого он отобрал сразу два святых клинка — [Экскалибур Рулер] был, конечно, многократно менее внушительным приобретением, чем [Калибурн], но это не было причиной не прибрать тот к своим рукам. Демиург — или, может быть, Нейронист вытащат всю возможную информацию из его разума стремясь узнать как можно больше о том, откуда именно он взял подобные артефакты и где мог найти подобные же — после чего Момонга планировал избавиться от парня. Даже не говоря о сокрытии информации о самом Назарике и истреблении противника, что мог в дальнейшем отомстить или донести информацию о том, что Момонга теперь обладал [Калибурном] — было бы просто нелогично оставлять за своей спиной противника, что смог откуда-то заполучить подобное оружие. К тому же Момонга мог использовать его тело для экспериментов — например для того, чтобы проверить, будет ли нежить, созданная из тела сравнительно высокоуровневого противника, ближе к шестидесятому уровню силы, более эффективна, чем при использовании случайного тела… Если уж судьба Артура все равно была предначертана тому.
Затем явно не являющаяся человеком девушка с черными волосами и двумя черными хвостами — а еще двумя черными кошачьими ушками. С ней так просто Момонга определенно не планировал расправляться — новая раса и новые способности, к тому же магические знания о магии этого мира, судя по косвенным предположениям они должны были быть весьма обширными. Всерьез на какую-то возможность завербовать ее Момонга не рассчитывал, так что скорее всего по итогу она также уйдет в расход, но надеяться на то, что ему удасться заполучить новую уникальную расу под свой контроль Момонге все же хотелось — к тому же до этого момента ему требовалось полностью выпотрошить ее на предмет всех ее знаний и сведений, и в идеале сделать это без привлечения болезненных и пугающих методов Назарика.
И третья фигура — все время сражения — достаточно небольшое время, впрочем — пролежавшая в сторонке, связанная магией и физическими барьерами, а именно веревкой, что была сокрыта все это время мешком. Молодой беловолосый — а может быть седовласый — парень, что Момонга даже не стал распечатывать. Какой бы ни была причина для команды Артура — причина подобного его запечатывания все же существовала, а значит в данный момент торопиться с его освобождением не стоило. Так что вместо освобождения Момонга на всякий случай накинул на захваченного парня еще несколько заклятий от себя, планируя сперва получить информацию о том от других противников Момонги… А потом, вполне вероятно, направить и его в расход вслед за другими представителями встреченной Момонгой команды. У Момонги в целом отношение ко всей этой команде было достаточно утилитарным и не предполагало отпускания захваченных им противников прочь… Если только Момонга не найдет подходящий до того рациональной причины.
Но все это было в общем-то побочными размышлениями Момонги, что после переноса троих захваченных противников и передачи тех на поруки подчиненным Демиурга, задумался о своих последующих планах.
Возвращаться обратно на место его сражения в данный момент Момонге было просто глупо — после воздействия [Калибурна] можно было ожидать целую армию репортеров и шпионов со всей округи на месте его сражения, а за наблюдением за теми и с подготовкой возможной ловушки для вернувшейся девушки-мага справится а Актер Пандоры.
Сам же Момонга вернулся обратно в пункт начала своих планов — к моменту, когда он все также не обладал информацией о том, каким именно богом он притворялся в этом мире. Безусловно, говорить о том, что его внедрение в церковь оказалось в этом случае бесполезным было просто глупо — два артефакта такой мощи и три пленника сразу определенно утверждали обратное, но исключая тот факт, что все в очередной раз повернулось куда более удачно, чем оно вообще имело какое-либо право поворачиваться — Момонга оказался лишен того, зачем именно он когда-то и отправился в церковь вовсе. Лишен понимания того, каким именно богом он являлся в этом мире.
С другой стороны Момонга по крайней мере нашел возможность исправить этот план в дальнейшем, ему требовалось всего несколько простых буклетов вроде “Христианство для детей в картинках” — а найти подобные книги для него было достаточно просто — достаточно было лишь какого-нибудь существа вроде теневого демона для того, чтобы выкрасть их из любого немагического хранилища, вроде книжного магазина.
И именно этим делом Момонга и планировал заняться в дальнейшем — отправить пару существ по этому поручению, после чего запереться в своей комнате в Назарике и тщательно заучить эти найденные книги — ему даже не обязательно было полностью понимать их содержание, тем более если то было наполнено философскими рассуждениями, то он все равно бы их не понял. Ему нужно было только заучить факты — а их, как думал Момонга, вряд ли было бы сложнее заучить, чем множество формул Иггдрасиля.
Но, как и следовало ожидать, каждый раз, когда что-то шло по его плану или судьба проявляла к нему сочувствую и подбрасывала ему кость — а рассматривать иначе ситуацию с [Калибурном] было бы просто глупо — сторонняя злая воля вмешивалась в его жизнь для того, чтобы пустить его планы под откос.
Произошло это и в данный момент, когда странноватое внутреннее чувство оповестило Момонгу о том, что кто-то, использующий [Сообщение], попытался связаться с ним в данный момент — и, когда Момонга внутренне разрешил подобной связи установиться, ответ на вопрос — “кто” появился вместе с везьма знакомым Момонге голосом — “Лорд Момонга, прошу прощения, говорит Демиург. Не отвлекаю ли я вас в данный момент?”
“Нет, ничего страшного” — Момонга вообще-то изначально хотел попытаться нагнать важности и спросить у того, было ли его сообщение срочным делом, словно бы он был занят чем-то важным в данный момент, а не думал о том, где лучше всего было устроить воровство книг из магазинов, однако задумавшись о том, что после подобных слов любой из его подчиненных скажет, что их дело было ничтожным по сравнению с великими деяниями Лорда Момонга — даже если бы они горели живьем в данный момент — вместо этого Момонга решил просто позволить тем говорить — “Я слушаю.”
“Лорд Момонга, нижайше прошу извинить меня за мое недостойное поведение — я готов принять любое наказание за мою непозволительную глупость и невозможность послужить вашим планам в полной мере, Лорд Момонга…” — разум Момонги привычно отфильтровал подобную словесную шелуху — если бы Момонга этого не делал, то давно бы утонул в той во время общения со своими подчиненными — “Однако я хотел бы узнать о том, как именно вы желаете выйти на контакт с ангельской фракцией — прибывшие посланники готовы посодействовать в связи с церковью, однако вопрос ангельской вовлеченности остается открытым — не говоря уже о требованиях посланниц…”
“Ага…” — Момонга выдохнул — размышления об ангелах периодически возникали в его разуме, как они могли не возникать? Однако Момонга так и не успел выработать однозначного ответа на этот вопрос — впрочем его попытку сказать было об этом неожиданно перебила другая информация, что он осознал лишь спустя несколько мгновений и лишь подавление его эмоций удержало его от того, чтобы неожиданно выкрикнуть что-то в момент, когда он осознал сказанное ему — “Стоп, посланники?!”
* * *
Зеновия была крепка в своей вере — по крайней мере настолько, насколько это можно было считать для святой мечницы, воспитанной с ангельским вмешательством в аббатстве под настоятельством бывшей экзорцистки. Она была обучена, она была тренирована, но самое главное — она была снабжена миссией и всем ее коллективом, что мог не только поддержать, но и удержать ее в нужный момент от необдуманных слов или поступков. Ее убежденность можно было считать крепкой.
До недавнего времени Зеновия даже думала что ее вера и вовсе была непоколебима, но все в мире познавалось в сравнении и прочность любой вещи определялось ее столкновением с препятствием.
Информация о том, что Господь Всемогущий был мертв ударил по разуму Зеновии, но не успела она даже осмыслить сказанное до конца — как повторный удар был нанесен по ее разуму — тем, что Он вернулся после своей гибели и был силен и полон планов… Планов которые могли не включать в себя ангелов, а может быть и человечество. Или включать — в зависимости от того, как те будут оценены Господом на надвигающемся Страшном Суде.
О том, что все это время Ирина знала о гибели Господа Зеновии не хотелось даже думать или вспоминать — какая разницы ей была в текущих условиях? А тот факт, что схватившись за свой клинок Ирина попыталась атаковать демона, говорящего об этом и вовсе закончился только в том, что демон — названный Демиургом — только одобрил ее действия, после чего прочитал “Отче Наш” и осенил крестным знамением двух экзорцисток и самого себя. Учитывая тот факт, что Зеновия прекрасно знала, как противно было от имени Господа всем тварям демоническим — ситуация становилась до смешного непонятной. Прибавив жде к этому гностические ереси, в коих она была подкована как в истории церкви как профессиональная экзорцистка и [Святая Мечница] — Зеновия могла сказать, что ее кажущийся непотопляемым корабль веры оказался на поверку Титаником. Правда и сказать о том, что ее вера потерпела крах Зеновия тоже не могла — просто все это было… Каким-то просто невероятным абсурдом.
Задача по проверке небольшого городка на другой стороне этого мира и поиску пусть и известного, но все же малосильного преступника вдруг стала каким-то бредом с крестящимися демонами, мертвыми, но воскресшими Богами и вдобавок — падшими ангелами, что смотрели на экзорцисток с сочувствием, будто бы именно они были лишены Божьей Благодати, а не наоборот.
Бред, горячечный бред, что тем не менее не желал заканчиваться. Так что оказавшись на ночной постой в церкви падших Зеновия даже была удивлена, что она проснулась именно там же, где и заснула вчера, а не в лазарете своей монастырской школы, под внимательным, но строгим взглядом своей приемной матери, Гризельды. А вот тому факту, что Ирина за все время так и не сомкнула глаз Зеновия удивительным образом удивлена не была.
“Конечно, для меня ситуация абсурдна, но по крайней мере я знаю о том, что Господь жив — и знала об этом ранее. Ирина думала, что Он мертв — так что для нее это все должно звучать даже более безумно, чем для меня” — думать о том, что Ирина знала и не говорила Зеновии до этого сама Зеновия не планировала. Какая ей, собственно говоря, уже сейчас разница в этом случае? Что Ирина, что сама Зеновия оказались в любом случае в одинаково безумной ситуации в данный момент.
— Это бред и я не верю ни единому их слову,— Ирина буквально припечатала сразу же, как заметила, что Зеновия открыла свои глаза,— Я не знаю, что здесь происходит — но мы должна убираться отсюда и сообщить о происходящем церкви. Не знаю, насколько демоны читающие библию обычны — но определенно не так невероятны, как альтернатива тем.
Ирина всегда была тверда в своей вере и открыта в своих суждениях…
Или по крайней мере Зеновия думала так до недавнего времени, однако вчера она узнала о том, что Ирина знала о гибели Господа — и бережно хранила эту информацию близко к своему сердцу. Так что со вчерашнего дня, признаться, не самые выдающиеся способности Зеновии в отношении судейства личностей подвергались весьма выдающимся испытаниям — так что вместо какого-либо ответа лишь проводила Ирину, продолжавшую расхаживать по небольшой келье, предоставленной им на время их нахождения в церкви.
Конечно же Зеновия не сомневалась и в том, что слова и действия Ирины были известны демону, Демиургу, что они встретили вчера — в конце концов, для этого не нужно было даже использовать сложную аппаратуру или выдающиеся заклятия, достаточно было логики — или просто прислушаться к происходящему в этой комнате. Но сохраняла молчание Зеновия не по этой причине.
Вся эта ситуация, безусловно, была бредом. Точно также, как, согласно ее обучению, бредом была и информация о том, что Он погиб и все чудеса были не более чем шарадой, созданной [Божественной Системой] и поддерживаемой Михаилом — но к этому бреду Ирина отнеслась не просто с пониманием, а так, будто бы все это было единственным возможным истинным фактом. А если один бред являлся правдой… То в какой момент времени Зеновия должна была остановиться в своих рассуждениях и отграничить возможное от невозможного?
— Это все полный бред! — наконец-то, окончательно накрутив себя — возможно для укрепления собственной веры, как могла предположить сама Зеновия, Ирина остановилась, после чего повернулась к Зеновии, словно бы только сейчас заметив то, что она была все это время молчалива и так и не высказала своего мнения относительно происходящего,— Мне должны срочно покинуть это церковь и сообщить обо всем церкви.
Этот ответ был правильным — сочетающим в себе твердую убежденность веры экзорциста и вбитые в голову инструкции [Святого Мечника], так что удивительным был не факт того, что Ирина высказала эти мысли — а тот факт, что Зеновия не бросилась тут же поддерживать их.
— Зеновия? — выждав пару секунд, Ирина взглянула на свою подругу, чуть нахмурившись.
— Я согласна,— спустя еще мгновение, однако, Зеновия ответила спокойно — сохраняя уверенность и твердость в своей речи… Почти,— Но мне кажется… Мы должны получить больше информации об этой церкви… Разве нет?
— Чтобы донести эту информацию до вышестоящих экзорцистов,— Зеновия хотела бы сказать, что она не лгала своей подруге… Но ложь, вопреки воззрениям некоторых критиков церкви — все же была греховным деянием,— Как минимум о демонах, читающих библию — терпит ли он боль, контролируя свое выражение лица, или действительно не испытывает с этим никаких проблем, получив разрешение… То есть незамеченный [Божественной Системой]?
Голос Зеновии был почти ровным, но в последнюю секунду она все же не смогла удержаться и сорвалась, едва не сказав “получив дозволение Господа” — информация о том, что он был мертв укладывалась в ее уме немногим лучше чем информация о том, что он был жив — и находился в данный момент с демонами.
Ирина на эти слова нахмурилась, окинув Зеновию внимательным взглядом, и впервые за все время общения двух подруг в глазах Ирины промелькнуло что-то не слишком похожее на эмоции подруги, а более близкое к холодному расчетливому взгляду экзорциста… Впрочем, Зеновия не винила ее в этом. Скорее она винила себя в том, что она находилась под прицелом этого взгляда. И абсолютно заслуженно.
К тому же с какой-то стороны сказанное Зеновией также имело смысл — до этого момента никто даже не слышал о демонах, способных сотворить крестное знамение — так что информация, полученная в ходе наблюдения за подобным феноменом могла оказаться действительно важной для церкви… И для ее конкретных представителей.
Однако провести Ирину было не настолько легко — вместо этого она перевела взгляд на Зеновию и молчаливо продолжила сверлить ее взглядом следующие несколько секунд, после чего, не решившись говорить, выдохнула и мотнула головой,— Нам все равно нужно сообщить о подобном — я никогда не слышала о происходящем, а значит нам стоит рассказать об этом старшим экзорцистам.
Зеновия, также пару секунд посомневавшись, кивнула в ответ — неважно, к какому выводу в конце концов придет сама Зеновия — мешать Ирине выполнять то, что любой экзорцист должен был сделать на ее месте было бы просто глупо.
— В таком случае я останусь здесь, а ты сообщищь об этом,— Зеновия моргнула, прежде чем осознать сказанное Ириной и чуть улыбнуться внутренне тренировке и уму своей подруги — простейшим же движением она вывела ненадежную Зеновию из этой церкви, а сама осталась для сбора информации…
Зеновия, на мгновение задумавшись об этом, также молчаливо кивнула еще раз — в любом случае пройтись по улице и немного проветрить свою голову было бы неплохо. Если безумие, рассказанное ей демоном, было все же не безумием, то им тем более не было смысла насильно держать Зеновию. Если нет — то это только покажет то, что Зеновия, в глубокой иронии, едва не стала частью обезумевшей секты.
— Хорошо, я думаю нам стоит сообщить об этом Демиургу,— наконец-то Зеновия кивнула и поднялась со своей постели, быстрыми движениями заправляя ту обратно, привычка выработанная годами ее послушания в аббатстве, прежде чем направиться в небольшой коммунальный душ, относящийся к кельям.
Через три минуты Зеновия уже была готова — Ирина вручила ее святой клинок Зеновии — пусть и сопроводив это действие чуть более напряженным взглядом, чем Зеновия бы хотела видеть на лице своей подруги — и две девушки открыли дверь, выйдя наружу — ранняя побудка была неотъемлемой частью любой церкви и любой военизированной организации — так что в случае экзорцистов это было правдой дважды.
Однако их появление не стало неожиданностью — вчерашний демон, Демиург, уже был совершенно бодр и даже не один. Падшие ангелы в числе трех лиц, и отлученная монашка, которую вчера увидели две экзорцистки — Асия, благословенная [Священным Механизмом] — уже были заняты, с самого утра носясь по церкви с непередаваемым уровнем беспокойства.
Причина этого беспокойства была мгновенно обнаружена в виде сразу же двух демонов — или по крайней мере именно так подсказывало подспудное чувство восприятия, развитое среди всех экзорцистов относительно определения демонической угрозы. Однако мельтешение тех не было бестолковым и вовсе не производило впечатления ложного, для глаз самой Ирины и Зеновии — наоборот, оно было до ужаса организованным — раскатывание красной ковровой дорожки и экстренные попытки избавиться от каждой возможной мельчайшей частички пыли вокруг… Первой же мыслью Зеновии было то, что она столкнулась с сравнительно привычной ей картиной “приезд большого начальства” — однако о том, кем именно являлось это “большое начальство” сама Зеновия не успела сообразить.
Открывшаяся в воздухе черная воронка провалившегося пространства заставила Зеновию замереть, а волосы на ее шее непроизвольно подняться — хотя она и не была выдающимся магом, однако ее тренировка и опыт, внедренный в нее как в [Святую Мечницу] мгновенно сообщили ей, что она наблюдала за магией намного сильнее той, что она когда-либо видела до того.
Ирина мгновенно отступила в сторону — в ее руке мелькнул появившийся клинок, [Экскалибур Мимик] — и Зеновия мгновенно последовала ее примеру, вбитые в подкорку рефлексы взяли контроль над ее мыслительной деятельностью. Бросок в другую сторону — и рядом с Ириной появилась еще одна мечница, вооруженная [Экскалибуром Разрушения] — использовать мгновенно [Дюрендаль] против неизвестного противника она не решилась…
Однако на их действия, казалось, демоны не обратили внимания вовсе, как и падшие и монашка — вместо этого все их взгляды сошлись на портале, из которого спустя мгновение появился… Молодой парень примерно одного возраста с Ириной и Зеновией?
Вышедший из портала парень же, мгновенно осмотревшись, наткнулся взглядом на двух девушек, а затем на два клинка в их руках.
Зеновия сообразила с половиной секунды опоздания о том, что их действия выглядели какими угодно, но точно не слишком дружественными в текущих условиях — но исправить своего построенного на чистом автоматизме действия Зеновия — и Ирина не успели.
В одну половину мгновение Зеновия вдруг поняла, что находится в пустоте — поглощенная бесконечным ужасом и тьмой. Страхом, ненавистью и Божьим Гневом.
Но сообразить ничего о произошедшем она не успела — ибо потеряла сознание до того, как ее тело сумела даже пошевелить единым пальцем.
И даже мысль Момонги о том, что он просто хотел появиться на официальной встрече с посланниками с достаточным пафосом, потому и использовать [Ауру Отчаяния I] не была ей утешением в этот момент.