— Мы даже не видим куда стрелять, — сняв с себя наушники, в которых остались лишь помехи, произнёс связист.
Вся столица Куама застыла, смотря в небеса, что окутал мрак. Где-то там должен был быть флот, орбитальные станции и нерушимая оборона. Однако когда пришла тьма, то все планеты остались сами по себе, даже если находились в одной системе. Орудия даже не знали куда давать залпы, есть ли враг на орбите и живы ли экипажи судов. Застыв в неопределенности, все могли полагаться только на Древо, что ещё пыталось сиять.
Но видел ли кто-то другой это сияние? Никто не знал и не мог быть уверен хоть в чём-то. И оставалось лишь стойко держать удар, когда самое худшее, что есть в людских душах начало пробуждаться прямо в домах, где они жили. Сосед, друг, собственный брат — кто-то угодно мог слететь с катушек и кровь лилась даже в защищённых убежищах. Хаос наносил свой излюбленный удар изнутри, к которому нельзя было приготовиться как ко вторжению орков или некрон.
И тем не менее по всей столице из уст в уста разносился очередной приказ, пусть и с запозданием порой в целые часы или дни.
— Нельзя допустить падения дворца. Древо должно сиять. Всем кто способен держать оружие явиться на последнюю линию обороны, — голос Лорда Войны Апострофика, сам возникал в разумах, ведь не брезговал тот личными выступлениями и большинство солдат Перьев Куама знали его в лицо и по голосу.
А сам факт этого приказа говорил о том, что бои шли уже за центр столицы. Это поражало, ведь во многих местах оборона ещё держалась, целые города внешнего кольца порой не видели внешнего врага. Но Ненависть и Злоба били точечно, в самые слабые места, словно кинжал в сердце… и как минимум одно направление было полностью прорвано.
Щит Куама, избранные сотни лучших астартес оставались здесь вместе с остатками Щитов Терры. Их общая численность была едва ли около полутысячи до того как Галактику объяла тьма.
— Я должен идти. Дальше оборона держится на вас, — произнёс уже старший библиарий Щитов Терры, оставляя раненого магистра одного.
Обряд что проходил в Магической Академии поддерживал связь Древа с физическим миром. Лучшие умы верили, что Древо видно как минимум в центральном кольце Куама, в ближайших мирах, коих были сотни. И как минимум ради них было необходимо поддерживать это сияние, что служило ориентиром. Ориентиром не столько для кораблей, сколько для душ, которые теряли последнюю надежду и хватались за ломкие ветви, неспособные выдержать давления хватающихся миллиардов людей.
И обряд требовал огромных объёмов психической энергии. Изначально Магнус поддерживал его без особой трудности, но ныне у него была другая задача. Так что оставалось лишь справляться самим, благо Куам в такой парадигме жить привык и когда возникала нужда, то рядом с псайкерами людьми сели даже эльдарские ясновидцы, что были учителями, воинами, советниками и конечно же наставниками.
— Какое странное ощущение… смертности… — прошептал Люций, чьё тело покрылось застывшими в последний раз лицами.
Тело, что принадлежало Анвалу Фауну, который познал ту же участь, что и его враг, став узником уже Злобы. Он и многие другие павшие чемпионы двигались прямо к центру, дабы прервать обряд, а затем нанести удар по Древу изнутри. Но как бы парадоксально это не звучало, однако именно то рвение и трагичность всей складывающейся ситуации внушало сильнейшую надежду.
И горя душой Апострофик и военная ставка готова была биться до самого конца. Ведь тот факт, что Злоба послала сюда своих рабов для подобной операции означал то, что Древо не могло быть уничтожено внутри варпа. А значит Древо держалось и представляло угрозу.
— Время и самим браться за оружие, — произнёс Апострофик, понимая что последняя линяя обороны их же штаб.
А с учётом того, что враг буквально выносил ворота… говорил о том, что даже высшему командованию возможно придётся сражаться. Но девиз Куама оставался неизменным — умри, но сделай. Именно так мыслили все его граждане, для которых ничто не могло являться оправданием неисполнительности. Умрут все, только потом то, что важно для каждого. Своей грудью будут защищать эти стены и своды, пока враги будут захлёбываться в крови.
— Не самый лучший день для смерти, но именно так будет выковано величие. И что бы не случилось, но деяния эти не будут забыты, — пока сервитор сваривал силовую броню на теле Апострофика, тот продолжал говорить и в вокс, и вслух. — Пройдёт ещё десять тысяч лет и эти идеи будут обнаружены кем-то другим, кто продолжит борьбу. До тех пор пока будут те, кто желает сражаться, о поражении не может быть и речи. И чем лучше покажем себя мы здесь, тем острее будет поднятое ими после нас оружие.
И оглядев командиров, каждый из которых знал как пахнет война и как жжёт прометием битва, и вонью спирта тыл… их лица потемнели, мышцы лиц словно парализовало, но не было и намёка на страх смерти. Это был взгляд тех, кто готовился с ней сразиться, отринув последние цепи во имя цели, что больше их.
С грохотом и плазменной вспышкой, были вынесены гигантские врата в командный зал. После чего не успела осесть пыль и грязь, как и зазвучали новые выстрелы и завязался бой. Клином стояла вся ставка и их телохранители, не думая даже о том, чтобы оставить последний патрон для себя или уж тем более целую гранату. Всё для врага, Куам был славен своей щедростью.
Однако в какой-то момент было обнаружено, что рвущийся враг оказался под перекрёстным огнём с трёх сторон. Сам потолок начал стрелять и с флангов продолжали лететь выстрелы, идеально виднеющиеся в облаках пыли. Хотя смотреть было некогда, как и разбираться в причинах, ведь ставка уже вступила в ближний бой.
— Александрос? — спросил Апострофик, хотя был уверен, что это не магистр, ведь выстрелы вооружения астартес он видел слишком часто.
— Они прорываются, несмотря на потери, — отвечал магистр Щитов Терры, который брал плату в десять жизней за одну прошедшую дальше. — Держитесь, они уже почти выдохлись.
И был он прав, ведь вскоре поток малалистов и демонов прервался. А из теней, спрыгивая с потолков и влетая в зал, спокойно рассредоточивались для занятия обороны ксеносы. Ксеносы среди которых были как эльдары, так и представители экзодитов, а также несколько подразделений Тау в экзоскелетах.
— Дщерь Теней передаёт, что аелдари ещё не показали то лучшее, что в них есть, — поклонившись, произнёс один из арлекинов, после чего сделал колесо в бок и исчез в реальности, начав помогать установку выезжающей из паутины, двигающейся вверх ногами прямо потолку пушки.
— Лучше поздно, чем никогда, — кивнул Апострофик, после чего его плащ взметнулся и он шагом отправился обратно к столу. — Подкрепления прибывают, надо провести перегруппировку…
Без лишних предисловий каждый занимался тем, что было необходимо. Ведь сейчас не оставалось ничего другого кроме как самому сделать всё безупречно и довериться тем, кто сражается с тобой плечом к плечу. И того же мнения придерживалась Иврейн, что уже была в Чёрной Библиотеке.
Была проведена массовая эвакуация с Терры и бесчисленное количество людей толпилось, давя друг на друга в обители Цегораха. Все они шли лишь к одному… последнему, кто мог говорить и кого они могли слушать. Посаженного в кресло жизнеобеспечения и отчаянно цепляющегося за жизнь.
— История циклична… — грустно вздохнула Иврейн, прикрывая веером своё старое лицо.
Она отдала свою молодость, но Робаут Жиллиман… он отдал практически всё и участь его сейчас была даже хуже смерти. Страдая ежесекундно, он продолжал бороться за жизнь так, как не боролся ещё никто. Он мог говорить, но не двигаться… однако даже пара слов была для него испытанием. И только милость Иши позволяла его решимости побеждать… по крайней мере пока что.
Его следовало переместить в стазис, однако сама ситуация не располагала к подобному. От Робаута ещё слишком много зависело и вот выстроились перед ним бесчисленные спасённые, с опаской глядя на обитель ксеносов. Они видели его… Мстящего Сына, нового Воителя, что разящим огненным мечом побеждал врагов. Последняя надежда… которая была в состоянии подобном Императору на Троне.
— Вам… пора… сделать… выбор… — с паузами и невероятной тяжестью, но громко и властно говорил Робаут. — Отправиться в миры… миры Империума…
В этот момент одна из труп арлекинов открыла одну из дверей ведущей из главного зала. Отправившись туда, люди бы оказались в мирах, что его сражались и не были поглощены тьмой.
— Или отринуть невежество… — харкая кровью, почерневший и иссохший примарх, едва не выпал со своего кресла. — Дать последний бой рядом с… с ксеносами, которых вы не пытались понять… которых боитесь…
Начиная кашлять ещё громче, примарх чувствовал как сердце начинает биться ещё быстрее, как разум утекает. Сразу же подоспели псайкеры, засуетился Велизарий Коул, пытаясь как-то помочь состоянию примарха.
— Решайте! — прежде чем снова уйти в кому, крикнул Робаут и поник.
И спасённые начали принимать это решение. Большинство уходило налево, в сторону миров Империума. Словно беженцы, они возникали группами из ниоткуда. Кого-то из них примут, кому-то помогут, кого-то сожгут заживо за ересь вместе с прижатыми к груди детьми. Другие же, те кто считал себя способным не только сражаться, но и мириться с ксеносами… уходили в другую сторону.
А кто-то не мог решить вовсе, боясь ответственности за выбор и оставался в Чёрной Библиотеки, парализованный чувством неопределенности.
— Что же… время открыть ещё один фронт, — произнесла Иврейн, махая веером и глядя на Велизария. — Марс поможет?
— Марс преследует свои цели. Но и они, и некрон, и Тау, и другие обитатели Галактики не особо рады изменению правил Большой Игры. Не знаю хватит ли этого, но шансы будут увеличены.
Иврейн кивнула, после чего ушла, но вовсе не в сторону тех, кто собирался попытаться хотя бы отвлечь Злобу и тем самым ослабить её давление на силы Вулкана.
— Ты куда? — спросил Велизарий, при этом даже не повернувшись к ней и продолжая что-то изменять в конструкции кресла жизнеобеспечения, используя все свои знания о физиологии примарха и примарисов.
— Есть ещё один гештальт. И думаю к его закрытию кое-кто пришёл раньше меня… как бы не прискорбно было это признавать.
Велизарий не совсем понял о чём речь, но остановить Иврейн всё равно не мог. После чего та ушла. Она смогла признать свою ошибку, которая уязвляла гордость эхом звучащими в разуме словами Видара… но это была мелкая ошибка, симптом проблемы куда большей. И её тоже надо было решить.
Или хотя бы попробовать, после чего уйти с чувством, что было сделано всё возможное.