— Его несут…
— Его?
— Кого?
— Боже-Император…
Тихий шёпот раздавался среди солдат, проносясь эхом до самых глубоких бункеров, где пряталась промышленность и население Терры. То что случилось в битве за Львиные Врата лишило храбрости защитников, позволив мраку распространиться ещё дальше. Ужас… отчаяние… боль…
От тела Робаута Жиллимана осталось даже меньше, чем от тела Императора после его битвы с Хорусом. Ноги и руки были оторваны и посланы Абаддону, а также некоторым братьям Пертурабо, который сделал то, что не смогли сделать другие. Но убивать своего брата и оставлять самый главный трофей — голову, Пертурабо не стал, что вызвало гнев Абаддона, но поделать тот ничего не мог.
Как и в целом… Пертурабо показал Империуму нечто куда более разрушительное, чем просто смерть. Он не просто позволил Робауту выжить, он искалечил его тело и дух. Душа Робаута была на грани от того, чтобы пасть в варп и сгинуть там, а может… может стать и вместилищем для чего-то более ужасного. Воистину сыновьям Робаута стоило убить отца, сделав то, чего не смогли в своё время Лунные Волки.
Но вместо этого остатки Ультрамаринов несли тело своего примарха к Вратам Вечности, смотря только в пол. Что в этот момент рождалось в душах защитников, видящих подобное? Укрепилось ли их мужество? Появилось ли больше ненависти? Они были разбиты зрелищем униженного и сломленного примарха, которого скоро поглотят Тёмные Боги. Один только шанс был на спасение — Бог-Император.
И именно к нему сыновья несли отца, услышав грозный грохот алебард Хранителей Золотого Дворца. Кустодианцы встали молчаливой стеной. Это была очевидная ловушка, Робаут Жиллиман или то что от него осталось… оно уже стало вместилищем Хаоса, который желал нанести удар изнутри, воспользовавшись слабостью Ультрамаринов. На это и был расчёт, это было предельно очевидно даже самому наивному стратегу.
В какой-то момент казалось, что хоть ситуация и ужасная, но мужество всё равно возобладает. Род людской был силён и матёры офицеры, которым грудью придётся защищать Врата Вечности. И хоть потух свет Бога-Императора… каждый верил и даже казалось бы точно знал, пусть знания такого никто не мог получить, что вот-вот Любимейший Всеми всё решит, что Вечная Ночь лишь временный результат ужасного обряда…
Но когда потекли слёзы астартес и плач выжившего сержанта, павшего на колени, разнёсся среди знамён павших героев, где легли немногочисленные остатки того, что осталось от Ультрамаринов и множества их дочерних орденов… что-то сломалось в храбрых сердцах.
Он умолял, плакал, на коленях был у ног высокого кустодианца, что даже взора вниз не опустил. Только Робаут Жиллиман мог всё исправить, только ему под силу будет спасти свой орден, восстановить его… спасти от полного уничтожения, что уже пришло. И только Бог-Император мог спасти своего сына, который цеплялся за свою жизнь… но ответ был неизмененным.
— Нет, — тихо пронёсся голос, но подобен был грому, что заглушил каждый залп, каждый выстрел на Терре.
На руках тех выживших в этот момент умирало всё, начиная от их отца-примарха и заканчивая общим наследием. Трагедия, которую по-настоящему прочувствовал лишь Корвус Коракс, что также наблюдал за всем и наносил свои удары по предателям. Но когда увидел подобное… его душа завопила.
Гигантская тень восстала и все кустодианцы вскинули своё оружие. Никто ещё не понимал, закрыли глаза офицеры, решив что кустодианцы сейчас расстреляют ультрамаринов, если те не уйдут. Но затем все постепенно стали улавливать злую силу варпа. Принявший душой свою собственную природу, Корвус Коракс рыскал словно зверь. Он вроде и хотел напасть, чтобы помочь брату, но… и не мог этого сделать, понимая что это глупость.
Сразу же заклеймили его врагом, никак нельзя будет переубедить Империум в том, что то, чем стал примарх Гвардии Ворона вовсе не очередной демон-принц Хаоса. Корвус словно и сам это понял, устыдился, пожалел, что явил себя и сделал только хуже, хотя… хуже сделать было уже нельзя. Ни при каких условиях Робаута бы не пустили внутрь Золотого Дворца. Ни при каких. Всё уже было решено.
Но вместо этого Корвус Коракс ворвался в ярости варп, начав рвать всех тех, кто уже окружил искалеченную душу Робаута. Он рвал и бил их с такой яростью и злобой, с какой только может бить кровный брат, познавший худшую из участей. Дважды он пережил гибель своего легиона, второй раз уничтожил его сам.
— ПРОЧЬ!!! — взревел он, пугая даже высших демонов, уже знавших насколько Корвус опасен.
После чего обнаружил нечто, что до этого не замечал. Гигантский разлом, что находился прямо под зависшей между жизнью и смертью душой. Через него потоком устремлялись демоны. И тут же он ринулся, стремясь спасти брата и понимая, что из-за ярости не заметил ещё одной грани, через которую Хаос нападал на душу Робаута.
Как вдруг он сделал шаг, вышел на эту грань и обнаружил гигантскую битву. Сам Корвус не успел, но успели другие.
— Ха-ха-ха! — раздался звонкий смех и шторм из психических молний разорвал души демонов, а удар меча пронёсся словно гильотина, выкашивая сразу орду демонов.
Калдор Драйго смеялся, стоя в полном окружении ужаснейших тварей варпа. И улыбка его была столь широка, что она ослепла своей наглостью даже Тёмных Богов. Вся гниль и грязь, что могла быть в нём — оказалась полностью вымыта золой и кровью. Всё то, к чему мог подобраться Хаос — умерло в битвах с врагами или с самим Калдором. Но стоял он здесь не один, а вместе с другими героями, в том числе Анвалом Фауном.
Правда Анвал стоял позади с другими героями. Калдор был словно волнорез, а они уже стеной. Стеной среди которых были не только Серые Рыцари, но и многие другие души. В том числе две души, от которых исходила особенная вонь варпа…
Глаза Корвуса расширились, он хотел задать миллиард вопросов, но после того как один из них обернулся и посмотрел прямо в глаза Корвуса… нет, в них не было ни ярости, ни страха… скорее только… странная тяжесть, словно бы он говорил без слов: "Да, такие дела, даже я тут стою и сражаюсь за душу твоего брата, в то время как твой Отец испугался гибели не пустил его в дом".
— Сплотить ряды! — воскликнул Алор, который вот Корвуса вообще не заметил и громко стукнул знаменем своего ордена.
И словно по приказу павшие в глубине гор из тел — восстали. Первыми сюда прибыл Калдор Драйго, но следущими… следующими пришли как раз те, кто и принял первый удар, выиграв время для перегруппировки сил уже Империи Света, что с трудом смогли пробиться сквозь варп из-за Вечной Ночи. И не пробились бы, если бы разноцветное крыло не указало путь.
— И каков план?! — спросил Корвус, обращаясь к Калдору, с которым был хорошо знаком.
— Не знаю! — задорно ответил Калдор, поднимаясь ещё на один шаг выше, за счёт тела Алчущего Крови. — Пока что стоим и защищаем душу героя! Не полагаться же нам на одного Его?! Надо и самим что-то делать!
Правда что именно делать никто не знал. Потому что сама душа Робаута вообще в сторону Империи Света двигаться не хотела, хотя её пытались толкать и в сторону Золотого Трона, и ещё тут в варпе. Как и в авантюра эта была скорее инициативой отдельных героев, а не прямым приказом Бога-Императора, который был слишком занят и… кажется уже счёл Робаута переработанным материалом.
В конце-концов Робаут действительно задержал Пертурабо и нанёс его легиону серьёзные потери, попутно дав время для защитников Бастиона. В результате он выиграл ещё долгие часы и даже дни обороны Львиных Врат, а Вечная Ночь… она подходила к концу, ведь требовала огромного количества душ. Так что скоро Хаос попрёт прямо на Врата Вечности и будет биться в них лбом, чтобы прорваться к Золотому Дворцу.
А это… это огромные потери. И именно к нанесению максимально вреда врагу и сводилась общая стратегия командной ставки. Правда перспективы… перспективы были непонятны, ведь даже при таком раскладе — Хаос всё равно побеждал, пусть и оставались ему руины. А что дальше?
Но никто требовать ответа не имел права, потому что на стороне ставке была сразу и Инквизиция, и Кустодес. Остальные же плюс-минус тоже понимали, что это путь вникуда, но донимать других "а что дальше?" не собирались. Просто словно смирились и делали максимум, доступный в текущих реалиях. И всех деталей плана по всей видимости не знал даже Робаут раз пошёл на такой риск и… проиграл.
Какие-то злые языки уже начали распространять слухи, что Робаута убили члены Высшего Совета Лордов Терры, а другие… те которых сжигала заживо Инквизиция за связи со шпионами Хаоса… они говорили вещи ещё куда более страшные, что Робаут отказался принять дарованное место в плане Бога-Императора, а сам Бог-Император отказался давать другое место, разменяв эту фигуру сейчас по… не такой уж и высокой цене.
Сама же Инквизиция пыталась понять, что большая Ересь — думать о том, что Бог-Император своему сыну Робауту приговор вынес, или то, что его переиграл даже не Хаос… а Пертурабо? Абаддон? Стратеги Хаоса? В общем, ситуация была неопределённая и она расшатывала глубинные уровни обороны Терры даже куда сильнее плачущего астартес, стоящего на коленях перед гигантом-кустодианцем в золотых доспехах.
И пока легионы титанов шагали по Марсу, ведя в бой одну орду машин на другую, пока Терра не успевала оплакивать своих сынов и дочерей… происходила Большая Игра, где каждый просчитывал партию на множество ходов вперёд, обгоняя события, что случатся совсем скоро. Через множество глаз своих слух, выглядывая из теней, поглощая чужую память путём поедания мозга или самой души — неважно как, но хоть этого никто не видел, очень многие действовали.
— Робаут пал, его душа почти полностью поглощена Хаосом. Он мёртв, — произнёс я, стоя в месте, что олицетворяло собой неизвестность.
— Ещё нет, он борется и потому не поглощён.
— Спасти его может только Бог-Император, но сделав с его душой то же, что сделал с душами Сангвиния и Ферруса. Робаут предпочтёт небытие.
— Да, предпочтёт, если мы будем медлить. До тех пор он сражается. Как и его защищают.
— Защищают ровно до момента, когда Бог-Император призовёт своё Воинство Света для защиты Дворца.
— Верно, но к тому времени фигуры сместятся и его прикроют.
— Кто? У Куама не хватит сил ещё и на это. Корвус? Сможешь переубедить брата?
Неизвестный замолчал. Он не стал объяснять мне всего, а я не стал вести допрос. Как бы парадоксально это не звучало, но в затеянной игре величайших интриганов основой всего становилось доверие. И я доверял каждому, с кем продолжал идти по дороге, что привела меня к Терре и скоро должна будет оборваться.
— Видар… — на выходе меня окликнули.
— Что?
— Ты уже знаешь в чём главная сила Хаоса?
— В том, что он накрыл всю галактику Вечной Ночью, сковав тьмой даже Бога-Императора, в которого верят триллионы? В его бесчисленных армадах, способных сокрушить любую армию? В искусных речах, способных совратить любого? В том, что они берут свою мощь из наших слабостей, что превращает нашу с ними борьбу в борьбу с самим собой и лишает любой исход победы?
— В том, что они заставляют поверить тебя в собственное поражение до начала боя.
Я не совсем понял, к чему это было сказано. Как это могло повлиять на мои поступки? Да, я не верил в собственную победу и хороший исход, но это не играло уже никакой роли. Ведь вне зависимости от моей веры, я всё равно буду делать тот же доступный максимум для достижения цели. Именно такой конструкт в разуме стал основной противодействия Тзинчу, а затем… затем уже всему миру.
Менять его было поздно. Да и… нужно ли? Моя роль исполнится куда раньше, чем я успею это сделать. Это уже предрешено, как и какого-то чуда из-за "поверь в себя" или "поверь в других"… нет, этого уже точно не случится. Потому что это было не то место и не то время для подобного.
— Услышал, — ответил я, и отправился прочь, готовясь совершить очередной ход общей партии, шансы на успех которой после случившегося с Робаутом пробили ещё одно дно.
Мы не ожидали, что против Робаута выступит не только Четвёрка, но и ещё Бог-Император, которому… которому Робаут был действительно не нужен и даже… даже начал мешать.