Вот уже сутки Адам был совершенно один. Сразу же после переноса в особняк Малфоев его заперли в комнате и запретили выходить. Юноша думал, что всю ночь проведёт без возможности заснуть от тех переживаний и мыслей, что теснились в его голове. Но нет, как-то незаметно сон сморил его, и проснулся Адам глубоко заполдень. На столе стоял уже остывший завтрак, а вокруг лежала такая тишина, что сразу становилось понятно — заглушающие чары.
Палочку у юноши никто не забирал, так что он подогрел яичницу, тосты и кофе, соорудил бутерброд с ветчиной и принялся за завтрак. Несмотря на прошлый день, полный треволнений и перипетий, чувствовал себя Адам прекрасно. Только настроение оставляло желать лучшего.
Быстро осознав, что, если предаваться размышлением, он тут же скатится в уныние, юноша взялся за то, что всегда успокаивало его и настраивало на умиротворённый лад — за рассчёт ритуала.
Вообще он уже целый год занимался этим, когда выдавалась свободная минута. Вся библиотека Хогвартса была прочёсана вдоль и поперёк в поисках книг, которые повествовали бы о магических источниках и алтарях, которые на них стояли. И, кажется, что-то уже начало получаться. По крайней мере, Адам понял принцип.
Жаль, конечно, что с Нарциссой проконсультироваться возможности не было. Но как хорошо бы она ни относилась к нему, волшебница в первую очередь была Малфой и только во вторую — Блэк. Что бы она сама не думала по этому поводу.
Как это обычно бывало, Адам так увлёкся расчётами, что совершенно не заметил, как пролетело время. Обед, доставленный невидимым домовиком, он проглотил, не обращая внимания на то, что ест, и вернулся к работе.
Пришли за ним уже под вечер. Люциус Малфой собственной весьма раздражённой персоной. В такие моменты он мог серьёзно навредить, так что Адам здорово напрягся, но его всего лишь отконвоировали в большую гостиную на втором этаже. Сейчас зала была пуста, хотя глаз то и дело натыкался на следы недавнего пребывания здесь большой группы людей.
— Запомни, с этой минуты слово Милорда значит для тебя столько же, сколько моё. Не смей прекословить и выполняй все его приказы, — холодно бросил Люциус и вышел, закрыв за собой высокие двери.
Адам огляделся и наконец заметил, что гостиная не пустует. В одном из кресел у огромного камина, сейчас повёрнутом спиной ко входу, кто-то сидел.
Желудок Джетта сделал кульбит, когда юноша пригляделся получше и понял, кого видит перед собой. Тем не менее он подошёл к камину и остановился чуть поодаль, не решаясь больше двигаться и не понимая, что ему делать.
— Ближе, — прошелестел тихий голос, и Адам повиновался, не в силах противиться приказу.
В два шага он обошёл кресло и замер, наткнувшись на холодный взгляд красных змеиных глаз на получеловеческом лице.
— Покажи мне, что за ритуал ты использовал. Не сопротивляйся. — Шепчущий голос завораживал, и юноша кивнул, готовый сделать что угодно. — Легилименс.
Одно слово — три слога — казалось, вползло в уши и свернулось там холодной змейкой, осекая последнее сопротивление, заставляя руки бессильно свеситься, а ноги подогнуться. Адам тяжело упал на колени, и его глаза оказались на одном уровне с сидящим Тёмным Лордом.
Это не было похоже ни на что, ранее испытанное юношей. Даже постоянное ощущение присутствия контролирующих нитей алтаря в его голове не было настолько отвратительно. К алтарю Адам давно привык, привык каждую секунду контролировать себя, не думать лишнего, оставляя эту возможность Шэрри. Но то, что происходило сейчас…
Его читали как открытую книгу. Брезгливо перелистывали страницы насилия, со скукой пропускали бытовые картины Хогвартса, внимательно вчитывались в короткие описания семейства Малфой, скрупулёзно просматривали историю создания ритуала, защищающего от Авады, по крупицам разбирали все случаи общения с Поттером… Пока Тот-Кого-Нельзя-Называть не наткнулся на клетку с Шэрри.
— Какая любопытная защита, — услышал Адам тихий холодный голос в своей голове. — Хороша против алтаря, но против волшебников…
Клетка вздрогнула, как от невидимого удара, и железные прутья один за другим начали растворяться в воздухе. Шэрри заметался внутри, судорожно сгребая в кучу беспорядочно разбросанные по полу свитки. Юноша пригляделся и осознал, что кривые строчки на пергаменте — не что иное, как его расчёты. Те самые, о которых он старался думать как можно реже, чтобы не навлечь беды.
Внезапно сквозь просветы между тающих прутьев метнулись тёмные щупальца чужой воли, окутывая малыша, высасывая силы… Свитки рассыпались по полу, и один из них выскользнул наружу, покатился по земле. Тут же невидимая рука вздёрнула пергамент вверх.
— Изучаешь источники и алтари? Бесполезная затея, — с усмешкой заметил голос, и свиток упал на землю. — Знание не сможет тебя освободить. А вот я могу. Смотри — осталась всего пара прутьев.
Адам замер. Что бы он сейчас ни сделал — попытался бы себя защитить или следовал приказу не сопротивляться, исход был один. Разрушенная клетка откроет для алтаря Шэрри, который не то что убежать — даже дёрнуться сейчас не может. А то, что содержится в этой маленькой черноволосой головке, — прекрасный повод для того, чтобы поглотить Адама с потрохами. И тот же исход его ждёт за нарушение приказа.
«А и наплевать», — внезапно принял для себя решение юноша.
Он так долго старался, ломал себя через колено, лишь бы выжить, чтобы сейчас сдохнуть, исчезнуть полностью, без остатка по прихоти сумасшедшего Тёмного Лорда?
И вот в тот момент, когда Джетт почувствовал, что готов ответить наконец, наплевав на последствия, всё резко кончилось. Он вновь ощутил своё тело, ноющие колени, тянущую от напряжения спину, тяжёлую голову, которую изнутри раскалывала мигрень…
— Если ослушаешься меня, я не буду заживо скармливать тебя алтарю, нет. Ты сделаешь это сам, потому что не сможешь контролировать себя, когда я убью эту бестолковую часть тебя.
Адам ничего не ответил и с трудом поднялся на ноги. Пальцы ощутимо подрагивали.
— Сейчас с тобой хотели пообщаться Северус и Люциус. А потом тебя отправят в камеру, где держат Гарри Поттера. Твоя задача — сломить его волю, его веру в друзей. Я знаю, ты найдёшь нужные слова. Поступишь иначе — ты знаешь, что тебя ждёт. Ты понял?
— Да, — едва разлепив спёкшиеся губы, прошептал юноша.
— Мой Лорд, — с нажимом дополнил волшебник.
— Да, мой Лорд, — покорно отозвался Адам.